Коммунальная квартира, Слава

Слава, солидный и грузный мужчина, с какими-то барскими манерами, жил в двух комнатах, которые когда были одной большой комнатой . Его окна выходили на Мойку, практически на сам Мариинский дворец. В отличии от моей комнаты, у него в комнатах были широкие и большие окна.  Барские манеры Славы выражались не в спеси или высокомерии, а скорее в солидности и многозначительности.  Говорил медленно, веско, густо и как-то бархатно, дышал шумно,  ходил- степенно, неторопливо,  с чувством собственного достоинства. Все соседи его уважали. Его мнение было весомым и как-то принималось сразу, как истина в последней инстанции. Работал он главным инженером в Аэрофлоте. Частенько его домой привозила служебная машина. Да и зарабатывал по тем временам, он неплохо. Ну и к нему всегда можно было обратиться по поводу билетов на самолет. Тут просто не было вопросов, он тут же звонил в центральные кассы на Герцена, и сочным начальственным басом утверждал:- Голубушка, мне нужно два билета на такую-то фамилию. Он не представлялся, его голос просто было невозможно  спутать,  и он это прекрасно понимал. Поворачивался к просителю,  который в нетерпении мялся рядом, и говорил касса 12  на такую-то фамилию…. Курили у нас в темной комнате. Практически во всех больших коммуналках Питера были так называемые темные комнаты. В давнее время, когда бывшие барские квартиры превращались в коммуналки, в результате  устройства перегородок, в центре квартиры оставалось пустое место, из которого никак было не сделать комнату. Потому что комната, даже по нормам социалистического быта, должна была иметь окно и в которой днем, должно быть относительно светло. Вот и появлялись большие комнаты, в которой жильцы могли хранить свои неценные вещи. В нашей темной комнате  было окно, которое выходило в какой-то  узкий вентиляционный колодец. Был широкий подоконник, на котором удобно было сидеть,  и где всегда стояла полная окурков консервная банка. Поодиночке курить было как-то неинтересно, да одному можно было покурить и у себя в комнате. А тут все же, какое-никакое общение. Рассказать анекдот, да и просто потрепаться, ну а в праздники,  и выпить грамм по сто, но это было крайне редко.  Вечерами, после  работы, увидев, что из-под двери выбивается свет, мы тянулись туда. Мужчины нашей квартиры курили все, даже жеманный Сергей, и тот курил. Слава и курил тоже так, как жил, солидно, важно и вкусно. И часто курил хорошие американские сигареты. Он не был жлобом, и если шел курить,  то всегда с собой  брал всю пачку. Угощал нас, без жадности. Вот Витя, тот всегда приходил со своей, одной сигаретой. А то чаще всего и  совсем без сигарет, заглянет, увидев кто и что курит, и тут же проскальзывал к нам и стрелял сигареты у того, у кого они были получше. В то время больше всего курили болгарские сигареты, Опал, Родопи, БТ, ТУ-134. Из наших сигарет славилась Ява, и Столичные.  Ну а шиком и роскошью, были американские сигареты, особенно  Мальборо или Кент. На фоне других сигаретных пачек их выделял какой-то изысканный лоск, яркость и лаконичность красок. А уж аромат? Это было что-то особенное. Наши и болгарские сигареты были слегка сладковатые, недостаточно сухие. Если нашу  сигарету положить на край пепельницы, то она в скором времени тухла, а американская же спокойно догорала до основания. Американские сигареты по вкусу чуть  горчили, и имели  прохладный табачный аромат.
 Слава родом был из Одессы. Там у него жила  мама и сестра. Но как ни странно, на одессита он совсем не был похож. Не было этого вульгарного одесского приблатненного говора, развязанных пошлых манер, хамской наглости. В институт гражданской авиации он поступил  в Ленинград. После института женился, получил  квартиру,  родилась дочь.. Слава в один прекрасный день решил сделать приятный сюрприз любимой жене, пораньше вернулся домой из командировки, весь в подарках, в цветах. Ему долго не открывали, потом  жена нудно объясняли, что незнакомый мужчина пришел в гости по рабочим делам, отводя блудливый взгляд в сторону….  Развод, размен,  и  вот он в  комнате нашей большой квартиры.  Жизнь продолжалась. На курсах английского языка, он познакомился с Валерией, она там преподавала. И как-то быстро, буквально через пару недель знакомства,  Валерия перебралась к нему вместе с дочкой подростком. Когда я туда въехал, то девочке было лет четырнадцать. Очень симпатичная девочка, из ранних, с  совсем недетским взглядом на жизнь. В 14-ть в ней уже было столько женского и взрослого. Это и откровенные взгляды, и одежда, да и много чего такого, что говорило о ее  ранней взрослости. Мать она не ставила ни во что. А вот Славу? И  побаивалась и слушалась.  А лет с 16 она уже во всю, крутила взрослые романы с мальчиками и не только. Могла не прийти ночевать домой. Могла привести юношу домой днем, пока родителей нет. Мама смирилась с таким поведением дочери и как могла ее оправдывала.
И в тоже время, не смотря на эту повышенную сексуальность, девочка она была ласковая и вежливая, добрая и отзывчивая.  В отличии от дочери, Валерия имела нервный и вздорный характер. Она единственная могла устроить крик на кухне по мелочному поводу или вообще без повода. Правда минуту, бессвязно покричав и выплеснув свою агрессию, она становилась ласковой и предупредительной. Ее ласковость была намного хуже ее агрессии. Она начинала сюсюкать и пытаться чем–то быть полезной, любопытной и разговорчивой. Она задавала вопросы, на которые сама же торопливо, взахлеб,  отвечала. Тут же понижала голос,  и вплотную приблизившись, полушепотом, брызгая слюнями, начинала рассказывать совершенно неинтересные  свои истории.
Но такой она была не всегда, видно на нее периодически находили какие-то   сезонные обострения. Славу она просто обожала. Всем рассказывала, какой он важный начальник, какой он хороший муж, как он любит свою приемную дочь. Приготовив ужин, она своим хрипловатым голосом, кричала на всю квартиру, -Папочка, садись, твоя женушка несет тебе покушать. Славу эти телячьи нежности раздражали, и он недовольно и  раздраженно бурчал, - ну хватит тебе, помолчи. Но Валерию это не останавливало. И тем не менее она далеко была не дура. Знала два языка, хорошо разбиралась в живописи, у нее было много знакомств в мире искусства.
Основная ее работа, это преподаватель английского языка в Военном училище. И кроме того она давала частные уроки.
Я как-то попытался взять у нее несколько уроков английского языка. Лучше бы я этого не делал. Учить она совершенно не умела. Рассказывала всякую ерунду. Перескакивая с одного на другое. Я уходил от нее,  с чугунной головой и четким осознанием, что английский это не мое.
Началась перестройка, дефолты, коммерция. Слава продолжал работать в аэрофлоте, Валерия преподавать язык. Денег стало катастрофически не хватать. Отношения Валерии и Славы,  стремительно  стали портиться. Валерия больше уже не кричала с умилением в голосе, -Папочка, иди кушать.  Слово кушать заменило новое, простое слово, жрать. На кухне Валерия жаловалась на то, что этот идиот, зарабатывает копейки. Что из-за него ее дочка, скромница девочка, ушла из дома и живет с каким-то бандитом…
Слава по жизни человек был обстоятельный, традиционный, а перестройка поставила все с ног на голову, и он  ни как не мог понять, что же надо делать и как вписаться в новые условия.  Но у  Славы было много друзей приятелей, которые в новых условиях хорошо устроились. Один из них был Илья Баскин. В Питере 90-х он был легендарный человек. Он умудрился забесплатно забрать себе комплекс зданий универмага «Фрунзенский».  Тогда входили в моду приватизационные конкурсы. Универмаг выставили на торги. Преимущество было конечно у трудового коллектива. Но решала все цена. Илья видно хорошо подготовился. И когда объявили первоначальную сумму порядка 100 миллионов рублей, Илья сразу предложил сумму в два раза большую. В переводе на доллары это было где-то два миллиона . Сумма просто огромная. Торговаться с ним никто не стал. Во первых никто не знал как это делается. Денег то реальных не было ни у кого. Деньги того же коллектива  были  виртуальные. Туда входили всякие доли, вклады, чеки. Илью объявили победителем торгов. Когда его попросили рассчитаться, то он  предъявил  простой вексель, с авалем банка «Санкт-Петербург». А срок оплаты по векселю был указан через  5 лет.
Купив универмаг, Илья долго думал, что с ним делать. Продать его раньше чем через пять лет, он не мог. Реконструкция стоила минимум 10 миллионов долларов, и это реальных денег, а не виртуальных.  Илья долго искал  инвесторов, почти договорился со  Стокманном. Универмаг стоял, дряхлел, разрушался. Через пять лет Илья рассчитался с городом за универмаг,  реально  заплатив в рублях, не больше стоимости хорошего автомобиля.
 Пока большинство пытались понять, что же происходит  в стране, Баскин времени не терял. Он только успевал открывать фирмы, концерны, тресты. Открыл свой банк, Технохимбанк.  И не где-нибудь, а на Английской набережной., в бывшем дворце Нарышкина.  Как он стал владельцем? А вот как-то ему просто передали в собственность дворец и все. Время было такое, когда чудеса происходили сами по себе, если ты  появлялся в нужное время и в нужном месте.
Слава с Баскиным, познакомился еще когда был женат на первой жене. они жили по соседству и даже дружили. Потом они разъехались, и друг друга из вида потеряли. И вот недавно Илья вспомнил про старого друга, нашел его телефон и решил встретиться. Наверное хотелось и похвастаться своей крутизной, а может возникло человеческое желание помочь. У богатых свои причуды.
Узкая набережная на Мойке у нашего дома была плотно перекрыта. Посреди улицы стояло несколько черных и блестящих машин с мигалками. А рядом, с нашей подворотней, в почтительном окружении толпы охранников, тихо о чем-то беседовали Илья и Слава.
Я как раз возвращался домой, протиснувшись мимо странной компании, под пристальным и недобрым взглядом охраны, я  с удивлением углядел Славу. Поднявшись домой, я  с нетерпением  стал ждал его возвращения. Действительно, скоро Слава вернулся. Взволнованный, напряженный и какой-то торжественный. Ну,  Слава рассказывай, что там за крутые с тобой были, - спросил я. Слава, как всегда немногословно и солидно рассказал о своей былой дружбе с Ильей. О его внезапном приезде.  Илье ничего  от Славы было не нужно, просто вспоминали старое  житье.
Валерия снова стало ласковой и предупредительной. Она просто стелилась перед Славой, видно в  надежде  на скорые хорошие перемены. Илья несколько раз еще заезжал к Славе. Но в квартиру так ни разу и не поднялся.
Видно под впечатлением от визитов Ильи,  Слава решил бросать свою работу, И открыть свой бизнес. Тем более что Илья ему прямо пообещал помочь. Слава, скажи, сколько нужно тебе денег, на какой срок и зачем. И я тебе их дам.
Для разработки бизнес идеи Слава привлек меня. У меня тогда тоже начался кризис. Работать за гроши мне не хотелось, а  приватизировать что-либо,  не хватало мозгов. А как же хотелось, как и всем в нашей стране, чуда. 
Слава все никак не мог придумать, чем  ему заняться. Была мысль основать вертолетную компанию,  Но побегав по инстанциям, Слава понял, что это неподъемное дело. Тогда Слава решил заняться торговлей. Купить что либо, и перепродать в два раза дороже, было обычным  и реальным делом. Загвоздка, всегда была в отсутствии денег. Все хотели вначале взять товар, продать его, и только потом рассчитаться. А ту, вот они деньги, обещаны. К Славе зачастили всякие хитрые личности, предлагая различный товар. Зерно, тушенку, кроссовки, бытовую технику. Слава не был наивным и все тщательно изучал и перепроверял.
Вскоре  он попросил меня сделать ему устав акционерного общества и зарегистрировать его. В учредители он включил себя и жену. В уставе было прописаны все виды деятельности, какие только можно. Получив устав, свидетельство и печать. Слава пошел к Баскину. Для чего-то позвал и меня. Мы вошли в шикарный дворец, Английская набережная, дом 10. Поднялись по огромной парадной лестнице на второй этаж. Все поражало своей огромностью и массивностью. И в то же время от всего исходил какой-то казенный нежилой запах.  Огромные мраморные колонны, расписные потолки, хрустальные тяжеленные люстры, широкие темные двери метров пять высотой. Все это как-то давило и угнетало. В большой комнате, за обычным канцелярским столом, который казался каким-то игрушечным, сидела  ослепительной красоты, секретарша. Она нас проводила в кабинет Баскина. С трудом открыв огромные створки резных дверей, мы вошли в огромный зал. Метров 400-500 не меньше. В другом конце зала, рядом с широченным и огромным окном, с видом на Неву и Васильевский остров,  стоял огромный старинный стол. На этом столе можно было играть в футбол. За столом, на каком-то высоком троне сидел невысокий человек, с круглым добродушным лицом и пышными темными усами. Он колобком выкатился из-за стола и радостно улыбаясь, бросился обниматься со Славой. Усадив нас на высокие неудобные стулья, что даже у меня, при моем высоком росте, ноги не доставали до пола. Он снова взобрался по невидимой нам подставке в свое огромное кресло. В этом кресле он просто терялся. Туда можно было усадить еще человек пять. Слава снова представил меня Илье, но тот так и не проявил никакого интереса. Был Илья и был Слава. А я так, просто статист. Поэтому я помалкивал, слушая их разговор. Разговор закончился быстро. Илья сказал, открывай счет в моем банке, я тебе дам льготный кредит на два года. Сто тысяч долларов тебе хватит?  Правда, Слава рассчитывал на  60 тысяч, но от большей суммы отказываться  не стал.
Мы попрощались и вышли из кабинета, с трудом открыв  неподъемную дверь. Огромные просторы дворца давили на нас. Гулко, неуютно, холодно, пустынно, шикарно…
Открыв Славе счет, я помог ему оформить документы на кредит. Предупрежденный главбух банка был любезен и предупредителен. На следующий день, на руках у Славы уже  была чековая книжка.
И тут я Славу перестал узнавать. Тот, хоть и плохенький бизнес план, по купле-продаже,  он куда-то отложил.  При  той высокой норме прибыли, которая была тогда, мы планировали месяца за два деньги удвоить. А дальше работать уже со своими деньгами, не трогая сумму кредита. Что случилось? То ли деньги голову снесли, то ли Валерия постаралась? Но Слава стал чуть  ли не каждый день снимать деньги со счета. А по меркам 1992 года сто тысяч долларов были огромные деньги. Хорошая квартира стоила в пределах 10-20 тысяч долларов.
Слава нанял водителя, купил машину, огромную подержанную БМВ, тысяч за пять долларов. Валерия теперь по квартире просто летала, на ходу восторженно восхищаясь Славой. Валерия вспомнила о своей давней мечте, о шубе, потом вспомнила про дочку, у которой тоже нет шубы, да и Славе нужна хорошая куртка. А потом телевизор у них отечественный, а можно купить хороший японский, нужен новый большой холодильник…
Я как-то Славе пока был не нужен. А потом мои предостережения его стали раздражать. Он в своих глазах уже  видел себя большим и крутым бизнесменом, может только немного уступающим Илье.
Славу и Валерию было не узнать. Каждый день  новые покупки. Слава заходил ко мне и просил посмотреть новую покупку, а заодно и показать,  как работает видеомагнитофон, как настроить видеокамеру. Угощал дорогим коньяком. Про дела ничего уже не говорил, отделываясь многозначительными намеками. Я особенно и не лез. Его деньги, его головная боль.
Время шло, деньги таяли, а Слава все никак не мог ни на что решиться. Валерия по мере сил вытаскивала с него какие-то деньги, тратила на всякую ерунду.
Тут наконец-то Слава нашел подходящую тему. Он решился взять в аренду большой продуктовый магазин. Слава сто раз все перепроверил, все рассчитал, и решился. Тем более тут Илья интересовался, как идет его бизнес. Этот интерес и был видно последним толчком для принятия решения. Сделав косметический ремонт, Слава заключил все необходимые договора, набрал штат. И пошла торговля. Первое время было даже очень не плохо. А потом посыпались различные проблемы. Если бандиты к нему не лезли, так как Илья ему покровительствовал, то СЭС и пожарники, отдел по торговле  от него не вылезали.  Слава всем платил. Выручка была  хорошая, магазин был на бойком месте. Слава мечтал о расширении. А где-то через год, Слава надеялся рассчитаться с Ильей. Наверное,  все бы так и было.
Кто-то из его приятелей  попросил взять на работу знакомую женщину. Слава переговорил с ней, и они нашли полное взаимопонимание. У нее было много коммерческих выгодных идей. Энергичная женщина, средних лет. Яркая, красивая, умная. Слава назначил ее заведующей магазином.  Она быстро навела свои порядки,  выручка выросла. Ассортимент обновился. Да и с контролирующими органами она тоже нашла общий язык. Слава был доволен ей. А потом общие заботы и как-то незаметно она превратилась в его любовницу. Хотя Слава и не был бабником, но он считал что положение обязывает иметь молодую и красивую любовницу.
Слава отошел от дел. Все и без него шло хорошо. Он начал прорабатывать другие направления бизнеса. Успех он всегда окрыляет. Но часто и застит глаза.
В какой-то момент дела магазина пошли совсем плохо. Пропали деньги за неполученный товар. Обнаружилась недостача. Заведующая объясняла все временными трудностями, вороватыми продавцами, стечением обстоятельств, и что скоро все будет очень хорошо. Слава верил ей и ждал.
Дома, в свою очередь, денег с него требовала Валерия. Она уже привыкла к жизни на широкую ногу. Впереди надвигался срок расчета по кредиту.  Слава запаниковал. Стал выпивать. Стал реже бывать дома, где он слышал только одно. Давай деньги, перестал  появляться в магазине, где на него обрушивались очередные проблемы. ..А в один прекрасный момент, он обнаружил что магазин закрыт, на дверях висела полоска бумаги с магазин опечатан. В торговом отделе ему сообщили, что договор аренды приостановлен. Заведующая задолжала за аренду, много жалоб, наложенные штрафы не оплачены, предписания не выполнены. Слава попытался отыскать заведующую, но ее нигде не было. Телефон не отвечал. По месту прописки никто дверь ему не открыл. Товара в магазине тоже не осталось. Остались только долги.
Дома его ждала злая Валерия. Кормить она его перестала. А когда он появлялся домой, то она устраивала ему истерические сцены. Из-за стенки их комнаты, частенько  были слышны ее истошные вопли.
Оставалась одна отдушина. Выпивка. Слава выпивал, немного забывался. Но мрачные мысли не давали уйти надолго в забытье. Проснувшись с больной головой, он с ужасом думал, как же рассчитаться с долгом. Похмелившись, Слава  одевался и уходил из дома. Накручивал круги по городу.  Приходил  домой поздно, обычно пьяный, тихонько ложился,  что бы ни с кем не разговаривать, и что бы никого не встретить.
Соседи ему  сочувствовали, но помочь ничем не могли. Холеру же все осуждали, но ей это было как-то все равно. Валерия выбрала себе новую роль, роль обманутой и несчастной жертвы. Выйдя на кухню, она начинала жаловаться на свою несчастную жизнь, на непутевого мужа.
Я к тому времени жил уже в другом месте, но периодически в свою комнату наведывался. Поэтому я был в курсе Славиных дел.
Стояла осень, дождливая, ненастная, серая и мрачная. Я постоянно тогда жил в Московском районе. У меня к тому времени была собака. Выйдя на очередную прогулку с собакой, проходя через соседский двор, мой взгляд зацепился за знакомую фигуру. На мокрой скамейке, под мелким моросящим дождем сидел Слава. Весь похудевший, какой-то изможденный,  отрешенный от всего. На нем была знакомая куртка,  из тех, купленных на первые деньги. Я подошел к нему. Думаю, Слава или нет?  Окликнул его. Он посмотрел на меня пустым взглядом, потом вроде узнал, устало кивнул мне и снова закрыл глаза. Я попытался с ним бережно поговорить, но он сидел с закрытыми глазами и сквозь плотно прищуренные веки по лицу стекали то ли капли дождя, то ли слезы. Я немного постоял рядом с ним, но поняв, что ему не хочется ни с кем не говорить, ни общаться, молча ушел.
Через какое-то время, я  узнал, что Слава  попал в больницу, в психушку. Врачей вызвала Валерия, напуганная безумным его бормотанием. Он кричал, что отдаст деньги, что просто немного надо подождать. Требовал ли с него Илья долг, не знаю. Думаю, что нет.
В больнице Слава пролежал  месяца три. Как потом рассказывала Валерия, у него был нервный криз. Выписавшись из больницы, он приехал домой. Тощий, слабый, тихий, с опущенным взглядом, с нетвердой шатающей походкой.
Я видел его, когда он уже немного отошел. Но это уже был не тот Слава, которого я знал и помнил. Неуверенный,, пугливо вздрагивающий от любого громкого стука или звука. Денег не было. Валерия после выписки Славы из больницы, изменилась. Она уже не попрекала его деньгами. Не устраивала скандалов. Но жили они теперь как чужие люди.
В какой-то из моих приездов, Слава попросил меня помочь встретить его маму. Слава решил уехать из Питера в Одессу, домой, к маме. Работать он пока не мог, ему дали инвалидность и назначили какую-то смешную пенсию.  А дома, ему будет и спокойней и лучше. Мы с ним съездили на Московский вокзал, встретили маму.
Его мама, маленькая сухая старушка, увидев Славу, горько заплакала. Обняла его и что то тихо говоря сквозь слезы, утешала его. Слава от материнских слез на какое-то время даже стал прежним, похожим на того себя, большим и сильным. Он стоял и гладил маму по худенькой спине и тоже тихо плакал, не стесняясь своих слез. …..
Слава собрал то немногое, что оставалось от его былой роскоши и снес в ломбард. Свою кожаную куртку, видеокамеру, фотоаппарат….
Валерия,  узнав что приезжает Славина мама, куда-то уехала. Поэтому сборы к отъезду Славы были недолги. Через день я отвез их на вокзал. …
Мама Славы была деловита и энергична, записала мне свой одесский адрес, и постоянно повторяла, -Вы обязательно приезжайте к нам в гости в Одессу. У нас там хорошо.  Да и Славе будет приятно.  Слава был невозмутимый и грустный. По-моему он был снова в своих мучительных думах и не совсем понимал, что уезжает. Мы обнялись. Слава, ты давай, там, держись. Выздоравливай,- пробормотал я ему на прощание.
Большой мужчина, с потухшими глазами, затравленным взглядом, ссутулившими плечами.., совершенно не напоминал того, барственного  Славы,  из той нашей первой нашей встречи.
 Поезд тихо и печально  дал длинный гудок, ставя точку в этой кредитной истории. Ставя точку в Славиной жизни.
А через несколько месяцев мне позвонила его мама и сказала, что Слава умер….