Как дети 10 Прости меня, Чавлик

10 как дети

Прости меня, Чавлик

У детей, нет понятия, самый счастливый день в жизни. Даже в плохие времена, в плохой день, даже после наказания, которое забывается тут же, - каждый день счастливый.

- Пацаны! - с непонятным энтузиазмом, в голосе, заходил отец в дом.

Это был приятный, теплый вечер. Все уже были дома. Мама до готовила свою стряпню, а отец был во дворе, занимался коровами.

- Смотрите кого я принес!

Он зашел в зал. Мы сидели на диване. Его руки, прижатые к груди, что скрывали.

- Покажи... - не вольно проговорил я.

Его руки раскрылись, как Лилия распускается с утра, большие ладони нам преподнести маленький пушистый комочек.

Мама и Лена с Таней, стояли все это время позади в ожидании открытия тайны. Все охнули от умиления. Когда загадка была решена, мама с блеском в глазах и широкой улыбкой проговорила:
- У-ужас! Кто это? - будто она не знала, что это котенок.
- Маманя. Знаешь, где я его нашел?
- Где?
- В кормушке коровьей. Он спал в сене.
- У-ужас! - она все еще расплывалась  в улыбке восхищения.

- Папа-папа! Давай его оставим у нас! - заканудили мы с братом вызывая жалость у родителей.
- Да зачем он нужен!
- Ну па-ап!
- Не знаю. У мамани спрашивайте.
- А вдруг, это соседский кот приблудился? - говорила мать. - К тому же, кто за ним убирать будет?

После наших рук, кот перешел к рукам сестер.

- Какой он классный! - Сказала Таня.
- Глянь какая мордочка! - умилялась Лена сквозь зубы, притягивая его морду к своему носу.
- Да пусть, - предложила одна из сестер, - он побудит у нас, а если соседи придут за ним, тогда отдадим, а если нет - себе оставим.
- Только говно за ним, вы будите убирать! - заключила мать.

Все согласились. Папа пошел дальше заниматься коровами оставив нам кота.

Отныне это был наш первый и последний, (потому что мама не позволяла впредь заводит другого кота, так как этот был самым лучшим, красивым и другого ей не надо было), любимый кот. Звали его просто - Васька.

Появление Васьки напоминало мне историю рождения Христа в Вифлиемских яслях. Так что, для меня это было знамением, судьбой. Правда для чего судьба сулило нам эту встречу? Наверное, просто так, для тепла. Чтоб он грел и утешал меня, взамен на поглаживание и почесывание мягкой шерсти.

Васька рос вместе с нами. Как обычно бывает у котов, что, пока они маленькие, они игривые и активные, а когда становятся взрослыми, то ленивые и вечно дрыхнущими. Больше всего нам нравилось с ним засыпать под звук мурчания. Мы жалели его когда наказывали за то, что на столе лазал, или под диван сходил в туалет. Это был волевой, серо-белый кот с характером. Не смотря на все жестокие наказания, он продолжал делать то, что и раньше - ходить под диван и лазать на стол.

Первые пол год, Васька играл, кусал, царапал, даже без спросу, по собственной инициативе. Следующую часть жизни, если и играл с нами, то делал он это как бы снисходительно, мол, "ох, ну ладно людишки. Коли вам это нравится, раз вы так просите, то пожалуйста, погонюсь я за вашим фантиком на ниточке."

Что уж там говорить, это было чудно, иметь такого кота! Он был для меня один из тех трех членов семьи, не считая родителей и сестер (родных то, как ни крути, в любом случае искренне любишь, просто так, даже если не за что), кто сделал наше детство счастливым!

Я не знаю как в нашей семье возник этот человек, но он тоже стал частью нашей семьи - Андрей, жених нашей старшей сестры Елены. О том, что он ее жених, я узнал уже спустя лет пять, когда у них была свадьба. До этого я думал, что он приходит к нам просто так. Даже более того, мне казалось, что Андрей только ради нас с братом и приходит.

Услышав скрип входной двери я еле поспевал за братом.

- Андре-е-ей! - Мы сразу кидались ему на руки и были счастливы.
- Здарова пацаны!

Подняв нас обоих на руки, мы оказывались на борту истребителя. С ним мы кричали, прыгали, дрались, делали массажи друг другу, поджигали, взрывали, летали, падали, хохотали и многое другое.

- Здрасте теть Люд!
- О. Привет Андрюха.

Он прошел в зал, где была вся семья, кроме сестер. Сестры обычно сидели в соседней комнате и о чем-то болтали, или расчесывали друг друга, или еще что-нибудь в этом роде. Я был на ноге Андрея, Кирилл висел у него на руке.

Отец играл на фортепиано.

- Привет дядь Вов!

Папа поздоровался после того как доиграл последний аккорд.

Обменявшись несколькими фразами и расспросив как у кого дела, родители покидали зал и шли по своим делам.

- Ты кушать будешь? - спрашивала мама.
- Да, если можно. - Он редко отказывался. - А Лена дома?
- Да, она в спальне. Борщ будешь?
- С удовольствием!

Когда со всеми взрослыми было покончено зал был наш и мы вытворяли самое невероятное. Андрей нас кружил, бросал на диван, связывал, чтоб мы не могли пошевелится, скручивал в ватный матрац и затягивал ремнем.

- Все! - он падал на диван, давая понять, что устал.
- Ещё-ещё! - мы залазили на него не зная границ и пытались его растормошить.
- Ладно-ладно. Потише. Принесите мне листок бумаги.

И мы на перегонки несли газеты, тетрадные листы.

- Вот, возьми мой!
- А зачем тебе листы?
- Сейчас мы буди запускать самолет!
- Ва-ау! А сделаешь мне?
- А мы умеем. - сказал Кирилл. - Нас папа научил.
- Да. Сейчас. То не такой самолет, как вас папа научил, это будет истребитель. Смотрите и учитесь, пацаны!

Он лежа с дивана пускал самолетики, мы их ловили и пускали обратно.

Вскоре и мы уставали, но не признавали этого, а Андрей уходил с Леной, когда уже темно было за окном, погулять.

Иногда мы спрашивали: "А что вы делаете когда гуляете?" Обычно Андрей уходил от ответа, но когда признавался говорил, что ходят по парку, катаются на каруселях, смотрят на звезды. Мне это казалось странным и ужасно бесполезным, скучным занятием, кроме катания на каруселях. И зачем они это делают?

Третья личность, сделавшая мое детство полноценнее и осмысленнее, была собака по имени Чавлик. Не по кличке, а по имени, все правильно!

Он появился в нашей жизни совершенно, казалось бы, случайно и непреднамеренно, однако, будь это так, то разве оставался бы он столько времени у нас?

Это было лето и Андрей на мопеде "Карпаты", приехал к нам. Пока он заезжал во двор, оставив калитку на распашку, в месте с ним проскочила и собака. В начале мы перепугались, но потом поняли, что этого пса не возможно бояться. Черно-белой раскраски, длинные висячие уши, длинная шерсть до земли, сам маленького размера, короткие лапы, а передние лапы были подогнуты вовнутрь. Стопы у Чавлика были большие и оставляемый им след, казалась сделала взрослая овчарка, но это был всего-лишь Чавлик.

Как бы родители по-первой не старались его прогнать, даже Андрея просили отвезти в ту сторону, от куда он приехал, однако-же, Чавлик всегда возвращался! Будто наш дом, был его домом изначально. Вся семья его полюбила сразу же, хоть и родители не хотели этого признавать! Особенно его грустный или вечно счастливый взгляд ни мог оставить равнодушным никого в семье. Мы решили оставить его себе.

Чавлик, как и кот Васька, был волевым псом! Его невозможно было посадить на цепь. Отец не раз предпринимал такую попытку, но к утру, Чавлик уже носился по всему огороду с оторванным куском цепи на шее.

Так что, куда бы кто из домашних не отправлялся, на базар ли, в школу ли, или в церковь и так далее, он преследовал тебя по пятам. Как бы ты не отгонял его камнями, Чавлика это не останавливало. Почти любая трава была выше него и когда он шел за тобой, - естественно в стороне, метрах в десяти-двадцати, - то из травы виднелся хвост и лишь иногда выглядывающая голова, следящая за тобой. Да, пожалуй, это были моменты, одни из самых не приятных в жизни - прогонять верного, доверяющего тебе без остатка пса; когда надо было подчинятся общественным правилам быта, где собак считают за... за какую-то вещь, а не за живых чувственных созданий; когда общество диктует, где с собакой можно появляться, а где нельзя - это, уж слишком. Чавклик не был опасен, а мы кидал в него камни со словами: "А ну иди домой! Кому говорят!" А он уворачивается от камней и смотрит на тебя грустным, ничего не понимающим взглядом, поджав хвост, и прижавшись к земле. "А ну, пошел отсюда!" Это самое жестокое на этой земле, незаслуженно быть битым и наказанным. И именно так мы были вынуждены поступать, несмотря на тяжесть, и боль в груди.

Прости меня, Чавлик...