1243. Регентство Туракенэ

   1243 г. от Р.Х.
6751 г. от С.М, 640-241 (с 20.7) г.х., год Зайца (22.1.43-)


   Е К Е   М О Н Г О Л   У Л У С

   ЮАНЬ ШИ. цз.2. Тай-цзун (Угедей) [1.1, с.493-494].
   Весной, в начальной луне, года гуй-мао Чжан Жоу выделил войскам землю для военных поселений в Сянчэн.
   Летом, в 5-й луне, Марс вторгся в «Покои». Осенью императрица приказала Чжан Жоу ведать войсками, охраняющими границы Ци.

   СУН ЦЗЫ-ЧЖЭНЬ. Елюй Чу-цай [1.8].
   В [году] гуй-мао (22.I.1243-9.II.1244) императрица спросила его превосходительство о наследовании престола. Его превосходительство сказал: “В этом не должен советовать чиновник из чужой фамилии. Конечно, существует указ — завещание покойного императора. Если [Вы] почтительно исполните его, то [это] будет великим счастьем для династии”.
   Когда Абд-ар-Рахман захватил управление при дворе при помощи подкупа, то все стоявшие у власти также льстиво примкнули [к нему]. Он боялся только, как бы его превосходительство не испортил ему дело и хотел подкупить его превосходительство 50 тыс. лян серебра. [Но] его превосходительство не принял [взятку]. Если какое-либо мероприятие было неблагоприятно для народа, то его превосходительство тотчас же старался остановить его.
   Императрица, которая к тому времени уже давно вступила во временное правление, вручила Абд-ар-Рахману чистые бланки с императорской печатью, чтобы [тот] заполнял [их] по [своему] желанию. [Тогда] его превосходительство доложил императрице: “Поднебесная [еще] принадлежит покойному императору. [Нынешние] установления и указы исходили от него. Если [вы] непременно хотите именно так [обращаться с императорской печатью], то [я, ваш] слуга, не посмею принимать указы”.
   Вскоре еще вышло повеление императрицы о том, что если писцы не заполняют [бумаг с императорской печатью] по делам, доложенным Абд-ар-Рахманом императрице и утвержденным [ею], то им отрубаются руки. [Тогда] его превосходительство сказал [императрице]: “Все дела армии и государства покойный император поручил [мне, Вашему] старому слуге! При чем тут писцы! Если дело разумное, то [я], конечно, почтительно исполню. Если же неразумное, то даже от смерти не уклонюсь, не говоря уже об отрубании руки!”. После этого [он] резко сказал: “[Я, Ваш] старый слуга, прослужив Тай-цзу (Чингисхану) и Тай-цзуну (Угэдэю) более тридцати лет, никогда не поворачивался спиной к государству! [Вы,] императрица, также не можете казнить [меня, Вашего] слугу, без всякой вины!”.
   Императрица, хотя и гневалась на него за непокорность и независимость, но все же вынуждена была оказывать [ему] почтение и побаивалась [его] как старого сподвижника [императоров] при прежних царствованиях.
   14-го дня 5-й луны этого года (2.VI.1243) его превосходительство скончался от болезни на [своем] посту пятидесяти пяти лет от роду. Монголы и все [другие] люди плакали по нему, как будто [они] потеряли своего родственника. Из-за него в Хэлине (Каракоруме) была прекращена торговля и прервана музыка на несколько дней. Среди чиновников Поднебесной не было таких, которые бы не проливали слез и не выражали соболезнования друг другу.

   ГАН МУ. Гуй-мао, 3-е лето [2.2].
   Весною, в 1-й месяц, Монгольский Чжан-жеу разместило военнопоселян под городом Сян-чен. Монгольский президент Сената Елюй-чуцай скончался от печали.
   В бытность Ханши Наймагинь правительницею, Уньдур-хамар имел силу в государственном управлении, и пред могуществом его все преклонялось, как в столице, так и вне. Ханша послала Елюй-чуцаю бланкет за царскою печатью и приказала ему собственноручно написать. Елюй-чуцай сказал на сие: «Империя есть Империя покойного Государя. Министерия имеет законы себе в руководство. Вы ныне желаете в противность им. Я не смею исполнить вашего повеления». Ханьша еще положила, что если какой президент не подпишет бланкета, постановленного Уньдур-хамаром, то отрубить ему руки. Елюй-чуцай сказал на сие: «Государственные дела все без исключения покойный Император препоручил мне. Президенты не имеют участия в сем. Если дело какое непротивно порядку, то я считаю обязанностью привести оное в исполнение. Но если недолжно производить, то не буду уклоняться и от смерти: не говорю об отсечении рук».
   Ханьше неприятен был ответ. Елюй-чуцай с досады и горести впал в болезнь и скончался. Некоторые, оклеветывая его, говорили, что Елюй-чуцай служил Министром 20 лет, и половина государственных сборов поступала в его дом. Ханьша приказала приближенным освидетельствовать. Нашли только около десятка гуслей и несколько тысяч древних и новейших книг, картин и древних письмен на металле и камнях. Елюй-чуцай имел высочайшие дарования, и далеко превосходил прочих. С праводушием служил при Дворе и не унижался пред силою. Каждый раз, когда представлял о пользе и невыгодах отечества, о благе и страданиях народа, показывал силу в словах и ревность в виде. Монгольский Государь сказал однажды ему: «Ты опять хочешь плакать за народ?»
   Елюй-чуцай часто говаривал: «Лучше искоренить один вред, нежели представить об одной выгоде; лучше пресечь одно дело, нежели начать новое».
   Слова сии приняты достопамятным изречением. В первое лето правления Шунь-чу, по смерти, пожалован Королевским титлом, и наименован Вынь-чжен. Дом Юань принял царство после великих неустройств. Закон Неба исчез, порядок человеческий рушился. Присовокупите в сему кровопролитную и жестокую войну между югом и севером. Вельможи, имевшие силу в правлении, были из иноземцев, покоренных или поддавшихся. Язык и разговор их были непонятны; виды и цели их неодинаковы. Елюй-чуцай, будучи простой ученый, один стоял между ними. Подлинно, трудно было производить ему то, чему он учился. Впрочем в распоряжениях правительства можно приметить две или три десятых долей его трудов; и если бы не было тогда Елюй-чуцая, то неизвестно, чтобы последовало с родом человеческим.
   Объяснение. При кончине Монгольских чиновников никогда не выставляли их должности. Для чего же при сем случае выказана должность? Замечен мудрый. В сие время Ханьша Наймагинь, будучи правительницею, все дела самовластно решала. По представлениям Елюй-чуцая непоступала; советов его также не принимала. И так он, исполненный досады, скончался. Ах! он напрасно пострадал, и посему написано: скончался от печали. Отсюда можно видеть, что он, терзаемый скорбью, не мог преодолеть оной.
   Замечание. Елюй-чуцай был из вельможей, нарушивших долг к престолу. Выше мы дали уже полное суждение о его побуждениях. Здесь Ган-му сказала: скончался от печали, и сим заметила, что он не мог получить похвального конца. Как он не мог сделать ни доброго начала, ни доброго конца, то хотя бы имел дарования, равные с Чжеу-гун, но немалого удивления не заслуживает.
   Монголы определили Ван-ши-сянь главнокомандующим во областях Цинь-чжеу, Гун-чан и проч., но он вскоре скончался.
   При вступлении Монголов в Шу, Ван-ши-сянь более прочих оказал услуг. Почему Куйтын именем Хана произвел его полномочным Главнокомандующим в 20-ти областях на западе (в губер. Шень-си и Гань-су), а именно: в Цинь-чжеу, Гун-чжеу, Дин-си-чжеу, Цзинь-чжеу, Лань-чжеу, Тхао-чжеу, Хой-чжеу, Хуань-чжеу, Лун-чжеу, Цин-ян, Пьхин-лян, Дэ-шунь, Чжень-сюй, Юань-чжеу, Цзе-чжеу, Чен-чжеу, Минь-чжеу, Тхе-чжеу и Си-хэ-чжеу. Но он в скорости скончался. Сын его Ван-дэ-чен заступил место Главнокомандующего, и пошел с войсками за армиею в Шу.


   РАД. Летопись меликов и атабеков [1.2, т.2, с.125]
   В 640 г.х. между хорезмийцами и жителями Халеба еще раз произошло сражение. Хорезмийцы были разбиты и побросали жен, детей, припасы и вьючных животных, а халебийцы получили большую добычу.


   МАГАКИЯ. История народа стрелков. гл.8 (оконч) [4.2]
   Через год народ Стрелков снова стал собирать войска, к которым присоединились также князья армянские и грузинские. С несметными силами они пошли на румскую страну под предводительством Бачу-нуина, имевшего удачу в боях и постоянно поражавшего своих противников. Причиною этих побед были теже грузинские и армянские князья, которые, образуя передовые отряды с сильным натиском бросались на неприятеля; а за ними уже татары пускали в дело свои луки и стрелы. Как только они вошли в землю румскую, выступил против них султан Xиaтaдин с 160.000 человек. С давних пор находился при султане сын великого Шалве. Когда войско устроилось в боевой порядок, сын Шалве очутился в левом крыле против татар, а победоносные армянские и грузинские князья в правом крыле против султанских войск. В разгаре битвы храбрый и доблестный сын Шалве оттеснил татар и многих из них истребил. Со своей стороны грузинский князь Агбуга, сын великого Вархама, внук Блу-Закаре, владетель Гага, с другими армянскими и грузинскими дружинами, бился долго с султанскими войсками, и, сломив правое крыло их, снял головы у многих эмиров и вельмож, чем причинил жестокую печаль султану.
   При наступлении вечера бой стих, и оба войска расположились лагерем друг против друга, среди долин между Карином и Езенгой. На рассвете следующего дня войска татарские с армянскими и грузинскими дружинами снова собрались, чтоб напасть на силы султана. Пустив лошадей во весь опор они ринулись на султанский лагерь, но не нашли в нем ничего кроме палаток, наполненных большим количеством продовольствия. Султанская ставка была чрезвычайно богато убрана снутри и снаружи. У дверей палатки привязаны были дикие звери: тигр, лев, леопард. Что касается султана, то он, опасаясь эмиров, желавших подчиниться татарам, бежал ночью со всем своим войском. Заметив отсутствие султана, татары оставили для охраны палаток небольшой отряд, и, подозревая военную хитрость, со всеми силами бросились вслед за султаном; но никого не могли настигнуть, так как те успели уже скрыться в укреплениях своей страны. Как только татары убедились в бегстве султана, то воротились в его лагерь и забрали всю провизию и утварь их, также прекрасные и разноцветные шатры, которые оставили турки, устрашенные татарами.
   На другой день они с бодростью выступили в поход на завоевание румских владений; взяли Езенгу, куда назначив своего шахна; взяли также Kecaрию и произвели в ней большое кровопролитие, потому что жители ее не сразу сдались татарам, а по некотором сопротивлении, так как в городе было много конного войска н большое изобилие в продовольствии. Но коварные татары, завладев городом посредством обмана, истребили вообще всех взрослых, а молодых безпощадно увели в плен вместе со всем их имуществом. После того они взяли Иконию и всю страну с ее великими селами и монастырями; пошли на Севастию, овладели ею посредством орудий, но не умертвили людей. Они ограничились тем, что отняли их имущества, переписали всех жителей и наложили на них подати по своему обыкновению, мал и тагар. Поставив шахна и начальников в разных местах земли румской, татары с большим количеством добычи, сокровищ и пленных, захваченных в земле румской, воротились в восточную страну, в обиталища свои и на места своих орд.

   МАГАКИЯ. История народа стрелков. гл.9 [4.2]
   В то время Христом венчанный и благочестивый царь армянский Гетум вместе с мудрым отцем своим и богохранимыми братьями и князьями, по-зрелом между собою обсуждении, положили подчиниться татарам и платить им дань и халан, и недопускать их в богоустроенную и христианскую [18] страну свою. Они привели свою мысль в исполнение следующим образом. Предварительно свидевшись с предводителем татарских войск, Бачу-нуином, которому изъявили покорность и дружбу, они отправили брата царского, армянского аспарапета, барона Смбата, к Саин-хану, который сидел в то время на престоле Чингиз-хана. Смбат вскоре прибыл к Саин-хану, который чрезвычайно любил христиан. Он был очень добр, зачто народ прозвал его Саин-хан, т. е. добрый, хороший хан. Саин-хан, увидев аспарапета армянского, весьма благосклонно принял его по причине его христианской веры, и в особенности за те мужественные и рассудительные слова, которые говорил пред ним аспарапет армянский Смбат. По этому он пожаловал его землей и ленными владениями, дал великий ярлык, золотые паизы и выдал за него знатную татарку, носившую бохтах. У них было такое обыкновение: если они хотели кому нибудь оказать высший почет и дружбу, то выдавали за него одну из почетных жен своих. Оказав такие милости хан отправил аспарапета армянского на родину к венчанному Христом царю армянскому, Гетуму, которому повелел также прибыть к нему на свидание. Благочестивый царь Гетум, увидя брата своего, барона Смбата, возвеличенного такою милостью от хана, был весьма рад; особенно он радовался граматам, освобождавшим (от повинностей) церкви, монастыри и всех христиан.

   КИРАКОС. гл.35. О войне между султаном и татарами [4.1]
   Пока татарские войска, разместившись, пребывали в безопасности на равнинах по всей Армении и Агванку, прибыл от султана Гиатадина посол с высокомерным и угрожающим, как принято у мусульман, посланием: «Разрушив один город, вы решили, что уже победили меня и сломили мощь мою. Городов же у меня несметное множество, а войскам моим несть числа. Так оставайся на месте и жди, я сам приеду и посмотрю на тебя в сражении». И много подобных хвастливых слов было там. Кроме того, посланец сказал: «Султан собирается перезимовать вместе с женами и войском следующую за этим летом зиму здесь, в Муганской долине».
   А они, услыхав это, не возмутились и не сказали никаких кичливых слов против [султана], и только глава их, Бачу-ноин, сказал следующее: «Наговорили вы многое, но ведь победа будет за тем, кому бог даст».
   Между тем один за другим прибывали гонцы и торопили их на бой. Но они вовсе не спешили, а спокойно собрали войска свои и [из стран], подвластных им, пришли со всем своим имуществом в Армению, на луга, изобилующие травой, чтобы откормить лошадей своих, а потом медленно двинулись туда, где был раскинут стан султана. Ибо и тот тронулся со своего места и пришел в Армению, находившуюся под его владычеством, подошел к местечку, называемому Чман-Катук; он собрал и привез с собой [туда] бесчисленное множество войск, жен и наложниц, золото и серебро и все, что нужно было для обслуживания его величества. Кроме этого удовольствия своего ради [он привез с собой] откормленную дичь и множество пресмыкающихся и даже мышей и кошек, ибо хотел показать войску, что ничего не боится.
   А полководец Бачу очень разумно и мудро разделил свое войско на множество отрядов и подчинил их храбрым начальникам, а пришлые войска, собранные из разных стран, он распределил между ними, дабы не было никакого предательства. И, отобрав из них самых мужественных и храбрых, составил передовой отряд и выслал их вперед. [Отряд] выступил, встретился с войсками султана, разбил и обратил их в бегство. Бежал и султан и еле спасся, оставив там весь свой скарб и имущество. [Татары], преследуя их, жестоко перебили войско, предав его мечу. Затем начали грабить павших.
   А когда подошли основные войска, они увидели, что султан бежал, а войско его разбито. Тогда [татары] стали совершать набеги по разным направлениям, грабить и разорять многие гавары; собирать золото и серебро, драгоценную одежду, верблюдов, лошадей, мулов и бесчисленное множество скота. Затем пришли и окружили город Кесарию Кап-падокийскую и, окружив, осадили ее, и так как жители не сдались, [татары] силой захватили [город], перерезали жителей, разграбили все их имущество и, превратив город в пустыню, ушли в Себастию. И поскольку жители [этого] города заблаговременно сдались и вышли навстречу им с дарами и приношениями, [татары] не стали их трогать, а разграбили часть богатства города, [затем] подчинили город своей власти, назначили правителя, а сами повернули и ушли [оттуда].
   Пришли они к городу Езенка, осадили его и стали совершать вылазки. Жители города нанесли татарским войскам множество ударов. Тогда [татары] стали льстиво, якобы по дружбе уговаривать их выйти из [города], и они, поверив, вышли, ибо не было у них помощи ниоткуда. Предав их мечу, [татары] перерезали всех — мужчин и женщин, оставили лишь небольшое число детей и девушек, которых угнали в неволю и рабство.
   Разграбив и полонив таким образом множество гаваров и областей, пришли [татары] в город Тюрикэ. Жители его, зная, что нет возможности противостоять им в бою, добровольно сдались, и [татары], как следует обобрав их, оставили город, не нанеся ему ущерба, и с большой добычей и великим ликованием вернулись целыми и невредимыми на свои зимовья в Армению и Агванк, ибо то господь ниспослал всем народам поражение и истребление. Однако христиане, служившие вместе с ними в войске, многих избавили от пленения — кого явно, а кого и тайно: и священников, и монахов. Особенно много [пленных] в соответствии со своими возможностями [освободили] великие князья Аваг и Шахиншах, Ваграм и сын его Ахбуга, а также хаченцы Джалал Гасан, его воины и родственники, сын Допа Григор, двоюродный брат Джалала по матери, и другие князья и их воины. И было это в 692 (1243) году армянского летосчисления.

   КИРАКОС. гл.36. Об армянском царе Хетуме и о том, что он совершил [4.1]
   Когда это произошло, царь Хетум, владевший Киликией и тамошними областями, видя, что султан понес поражение от них (татар), отправил к ним посланцев с богатыми приношениями, чтобы заключить с ними соглашение о мире, и покорился им. [Посланцы], прибыв к Великому двору, благодаря содействию князя Джалала были представлены Бачу-ноину, жене Чармагуна Элтина-хатун и другим великим вельможам. Выслушав посланцев царя [Хетума], приняв дары, [татары] потребовали у него выдачи матери султана, жены и дочери его, убежавших и скрывшихся [в Киликии]. Узнав об этом, царь Хетум очень огорчился и молвил: «Лучше бы сына моего Левона они потребовали у меня, нежели их». И так как он очень боялся их, [боялся], как бы это не стало поводом к большому несчастью, то волей или неволей выдал [татарам] их, а также богато одарил тех, кто приехал за ними. И они увезли их и явили пред очи Бачу и остальных начальников, которые при виде их обрадовались и оказали большие почести посланцам царя, назначили им и лошадям их содержание на протяжении зимы, дабы с наступлением весны отправиться вместе с ними в страну их.
   [Татары] заключили с царем союз и, по обычаю своему, дали грамоту, называемую эль-тамгой. И в таком положении они ожидали наступления весенней поры, чтобы еще раз совершить нападение на султана и его страну.

   КИРАКОС. гл.38. О воцарении Давида [4.1]
   Хитрое и коварное племя стрелков не раз посылало к грузинской царице Русудан [с предложением] явиться к ним или же отправить к ним сына своего, отрока Давида, с войском, но она не стала делать этого, а выставила лишь небольшое войско и, поручив его сыну Иванэ Авагу, служившему в войске татарском, послала к ним со словами: «Пока не вернулся посланец мой, отправленный к хакану, царю вашему, я не могу явиться к вам».
   [Татары] меж тем разбили ее зятя — султана ромейского, захватили многие из его городов, послали к нему ишхана Ваграма убедить его подчиниться им. И он, вернувшись, привез с собой сына грузинского царя Георгия Лаша, брата царицы Русудан, которая выслала его вместе со своей дочерью к ромейскому султану с тайным умыслом, что тот (султан) погубит его, дабы [царевич] не чинил козней царствованию ее; и он находился в заключении у султана.
   Ваграм привез его и объявил татарскому войску: «Это сын нашего государя, несправедливо лишенный власти». А те наперекор [его] тетке [Русудан] посадили его на престол, приказав помазать на царство по обряду христианскому и чтобы восседал он в Тифлисе, а всем [подвластным] его отцу князьям [приказано было] изъявить ему покорность. Великие ишханы, покорные татарам, — полководец Аваг и сын Закария Шахиншах, Ваграм и сын его Ахбуга — взяли его и поехали в Мцхету, призвали туда католикоса грузинского и помазали его на царство. И было имя его Давид.
   А тетка его, Русудан, узнав об этом, убежала вместе с сыном своим, также Давидом, в Абхазию и Сванетию и послала послов к другому татарскому военачальнику, которого звали Бату, родственнику хана, командовавшему войсками, находившимися на Руси, в Осетии и Дербенте, предлагая признать свою зависимость от него, поскольку тот был вторым после хана лицом. И [Бату] велел ей восседать в Тифлисе, и [татары] не стали противодействовать этому, так как в эти дни умер хан.

   ВАРДАН ВЕЛИКИЙ. Всеобщая история [4.5]
… а в 692 - 1243 году (взял) всю страну, называемую Греческою: сначала знаменитый город Кесарию, потом Севаст, жители которых были пощажены, ибо немедленно изъявили покорность; далее Езенку, жители которой или истреблены или отведены в плен, ибо они воспротивились; и другие страны и области, в особенности где жил многострадальный народ армянский. Ибо численные буквы нашей эры были: *** - (692); и в это время действительно совершились события, достойные плача и слез, обнимающие собою не только разумные существа и бессловесные животные, но и горы и поля, орошаемые кровью и слезами.


   У Л У С   Д Ж У Ч И

   РАД. Летопись царевичей Кипчакской степи [1.2, т.2, с.45].
   В начале тулай-ил, года зайца, 640 г.х. [1.7.1242–20.6.1243], освободившись от завоевания того царства, они ушли обратно, провели лето и зиму в пути.

   РАД. Об обстоятельствах его [Батыя, жизни] во время [его] царствования [1.2, т.2, с.80-81].
   Так как он [Батый] был старший из всех [родичей], то из-за его отсутствия около трех лет не выяснялось дело [о звании] каана. Правила старшая из жен Угедей-каана, Туракина-хатун. В это время разруха проникла на окраины и в центральные части государства. Каан сделал наследником престола своего внука Ширамуна, но Туракина-хатун и некоторые эмиры не согласились и сказали: «Гуюк-хан старше» – и для возведения его на престол опять попросили Бату. Хотя он и был обижен на них и опасался печальных событий из-за прежних отношений, но все же тронулся в путь и двигался медленно. [Еще] до его прибытия и появления родичей они собственной властью утвердили каанство за Гуюк-ханом. Так как Гуюк-каан страдал неизлечимой болезнью, то под предлогом того, что «вода-де и воздух старинного юрта, который дал мне отец, для меня полезнее», со всем войском направился в пределы Эмиль-Куджина. Когда Бату подошел близко к тому месту, он стал немного опасаться. Соркуктани-беги, старшая жена Тулуй-хана, на оснований той дружбы, которая со времен Чингиз-хана установилась и укрепилась между Джучи и Тулуй-ханом и родами обеих сторон, тайно прислала весть, что прибыл Гуюк-хан в те края не без хитрости. В связи с этим подозрения Бату усилились, и он с предосторожностями и осмотрительностью ожидал прибытия Гуюк-хана. Сам же [Гуюк-хан], когда прибыл в пределы Самарканда, в местность, от которой до Биш-Балыка одна неделя пути, скончался в 640 г.х. [1.VII.1242–20.VII.1243] от болезни, которой страдал. Снова трон долгое время оставался не занятым государем, и опять правила Туракина-хатун.
   Соркуктани-беги, когда распространилась молва о болезни Бату, отправила к нему своего сына Менгу-каана под предлогом навестить больного. Бату обрадовался его прибытию и, поскольку он воочию увидел в нем признаки блеска и разума и будучи [кроме того] обижен на детей Угедей-каана, сказал: «Менгу-каан – старший сын Тулуй-хана, который был старшим сыном Чингиз-хана; коренной юрт и место [Чингиз-хана] принадлежат ему. Этот царевич сам по себе очень умен и даровит и подготовлен к царствованию. При наличии его каким образом кааном станет кто-либо другой? Тем более, что дети Угедей-каана поступили вопреки словам отца и не отдали власти Ширамуну и, преступив древний закон и обычай, не посоветовавшись с родичами, ни за что убили младшую дочь Чингиз-хана, которую он любил больше всех [своих] детей и называл Чаур-сечен. По этой причине каанство им не подобает». Он сам возвел Менгу-каана на каанство и заставил всех своих братьев, родственников и эмиров подчиниться и покориться ему. Он послал вместе с ним своего брата Берке и своего сына Сартака, который был наследником престола, с тремя туманами войска, дабы они в местности Онон и Келурен, которая была коренным юртом Чингиз-хана, посадили его на престол каанства и трон миродержавия и исправили и загладили бы козни детей Угедей-каана, замысливших вероломство.
   В общем, передача каанства дому Тулуй-хана и утверждение [ими] прав за собой произошли благодаря способностям и проницательности Соркуктани-беги и помощи и содействию Бату, вследствие дружбы с ним. После этого до конца его жизни, а после его смерти, во времена Сартака и Улагчи, и большую часть времени Берке между домами Тулуй-хана и Бату был проторен путь единения и дружбы.

   ЮАНЬ ШИ. цз.121. Субудэй [1.1, с.505].
   [В год] гуй-мао был великий сбор всех ванов, Бату пожелал не отправляться [туда]. Субэтай сказал так: «Великий ван во всем роду старший, как можно не отправиться?»

   ИБН БИБИ. О поездке сахиба Исбахани к Саин-хану через Хазарское море. [3.10]
   Когда султан Гияс-ад-дин вручил бразды правления этим несравненным и мудрым двум старцам, они нашли нужным послать послов к его величеству, которое блестящим мечом захватило Кипчакскую степь, и (таким образом) поднять и возвысить искусством архитектора могущества царей-мирозавоевателей строение султанства, вследствие скверного управления потерпевшее ущерб. Когда они доложили султану, то, после похвалы и одобрения, жребий выбора пал на одного из тех двух именитых сановников. Однако султан сказал: “Так как сахиб Мухаззиб-ад-дин еще не стряхнул с плеч пыль путешествия в Муган, то будет назначен наиб Шемс-ад-дин".
   Он тотчас же положил голову  на землю и выразил повиновение султанскому приказу. Султан приказал доверенным лицам казны предоставить наибу Шемс-ад-дину полную свободу забрать в кладовых все, что он пожелает. Он выбрал все, что нашел подходящим, из даров, редкостей, драгоценных камней и ценностей и, имея в качестве нукеров Фахр-ад-дина, казия Амасии, и Медж-ад-дина Мухаммеда-тарджумана (переводчика), отправился в путь. Когда он прибыл к его величеству и представил дары, они были приняты и тотчас разделены между хатунами и царевичами. (Саин-хан) всем трем нукерам каждый день устраивал прием и оказывал почет, так что они стали предметом зависти обитателей мира. Через некоторое время он дал (им) разрешение вернуться и пожаловал для султана колчан, футляр для него, меч, кафтан, шапку, украшенную драгоценными камнями, и ярлык. Наиба он сделал от своего имени правителем (хаким) в областях и дал об этом ярлык. Нукерам он пожаловал особые почести и поедал с ответом Санксума-корчи. Они попрощались с его величеством и через Шемаху и Ширван отправились в области Рума.
    Тогда прибыла группа послов от Саин-хана для расследования дела сахиба Шамс-ад-дина и с упреками за его убийство. Так как Шемс-ад-дин Туграи был великим оратором и весьма сладкоречивым, то его с большими деньгами послали к Саин-хану для отражения упреков и ответа на вопросы.

   ЛАВРЕНТЬЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ [1.1, т.1, с.201]
   В лето 6751. Великий князь Ярослав поеха в Татары к Батыеви, а сына своего Константина посла к Канови. Батый же почти Ярослава великою честью, и мужи его, и отпусти и, рек ему: «Ярослав! Буди ты старый всем князем Русском языци». Ярослав же возвратился в свою землю, с великой честью.

   ТРОИЦКАЯ ЛЕТОПИСЬ [1.1, т.1, с.225]
   В лето 6751. Поиде Ярослав к Батыю, а сына Константина послал к Кановичем; и приде пожалован.

   ИПАТЬЕВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ [7.1, т.2, с.180-181]
   В лето 6751. Ростислава розгнаша Татарове во Борку и бежа Угры, и вдасть за не паку король Угорский дочерь свою. Данилу же будущу во Холме, прибеже к нему Половицин его, именем Актай, рекый: яко «Батый воротился есть изо Угор, и отрядил есть на тя два богатыря возыскати тебе, Манмана и Бала». Данил же затворив Холм, еха ко брату с Василькови, поима с собою Курила митрополита; а татарове воеваша до Володавы и по озерам, много зла створише.


Продолжение: 1244. Смерть Елюй Чуцая http://www.proza.ru/2015/11/04/1222
Введение и источники http://www.proza.ru/2015/08/05/1755

Последнее редактирование 17.11.2017