Одинокая война Ли

Зал суда - запущенное помещение с грязными стенами и заплеванными полами. Судья и два заседателя располагаются за простым дощатым столом, напротив которого скамьи того же качества, огороженные низеньким заборчиком из брусков, обточенных в форме бутылок. Давно не крашенные стены порыжели, приобрели цвет старой кости, сто лет пролежавшей в земле. И над всей этой неприглядной картиной только один предмет притягивает взгляд - огромный экран телевизора, захвативший полстены за спинами высокого суда и почти достигающий пола.

Обвиняемый бледен, на его длинном лице написана полная растерянность. Он скован наручниками и цепью и сидит в позе больного малярией, подтянув к животу острые колени и обхватив их руками.

Обвинитель мечется по узкому проходу как тигр в клетке и скороговоркой задает вопросы, ответы на которые уже слышал тысячу раз. Ему скучно.

- Обвиняемый, почему вы решили убить президента Хейли?

- Я ничего не решал - это все он.

- Кто он?

- Тот человек.  Мы с ним поспорили о том, кто из нас сможет убить президента.

- Как звали этого человека? Как вы с ним познакомились.

- Не помню. Мне кажется, что он однажды появился в моем доме. Просто возник.

- Он был с вами на чердаке склада учебников?

- Нннет. Когда я пришел туда в назначенное время, то нашел снайперскую винтовку и пистолет. Пистолет я сунул за пояс, а винтовку собрал и установил.

- Почему вы выбрали именно этот чердак?

- Оттуда прекрасно просматривается выезд из президентского дворца и большая часть улицы Вязов.

- Вы можете рассказать подробнее?

Подсудимый кивает. Еще бы, он помнит все до мельчайших деталей - "уважаемый суд" может и не сомневаться.

- Мы поспорили, - повторяет он, - я утверждал, что президент смертен, как и все остальные люди. Он же говорил, что нет, и что только у него есть способ это сделать. Говорил, что это только его война и дилетантам соваться нечего. Мол, мне никак не удастся убить его, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Он тогда и обещал все подготовить, чтобы доказать несостоятельность моих идей. Мы назначили время -  удобное время. В тот самый час, в ту самую минуту кортеж президента должен был выехать из ворот дворца и проследовать по улице Вязов. Ехать он должен был медленно, так как предполагалось, что граждане нашей страны будут приветствовать президента и его свиту.

- Все происходило так, как вы задумали?

- Не совсем. Не было толпы граждан. Вдоль дороги стояли солдаты на приличном расстоянии друг от друга. Но машины двигались медленно. Наверное, чтобы телевизионщики могли все заснять. Президент ехал в открытой машине, я просто прицелился ему в голову и выстрелил. Это оказалось просто. Пока они там разбирались, что к чему, я бросил винтовку и убежал с позиции. Могу только сказать, что на территорию дворца я проник очень легко - все бросились к президенту. Даже охрана.

Я вбежал в холл, желая всего-навсего спрятаться и переждать. Так бы оно и случилось. Нужно было только спуститься на стоянку уровнем ниже, оттуда есть выход на соседнюю, в другое здание. Как - вы не знали?

- Итак, вы бросились в холл. Но почему-то вовсе не отправились на стоянку, вы вообще не подошли к лифту.

- Не подошел, - сокрушенно соглашается обвиняемый. - я увидел, что мне навстречу идет президент Хейли. Живой и невредимый. Тогда... тогда я выстрелил в него из пистолета. Два раза. Он упал. А я побежал по лестнице на третий этаж. Снизу были слышны взволнованные голоса, а я в тот момент даже не придал значения тому, что президентов Хейли оказалось двое.

Я выскочил в коридор третьего этажа и заметил дверь, на которой было написано "Конференц-зал". Значит это был тот зал, где обычно совещаются. Распахнул дверь и... Ваша честь, я чуть с ума не сошел. В комнате находилось восемь или десять президентов Хейли. И все они одновременно смотрели на меня. Я начал палить без перерыва, но знаете, в этом пистолете только десять патронов. Нескольких подстрелил, но не знаю уж насмерть или только ранил. А потом меня схватили. Просто подкрались сзади какие-то вооруженные люди, наверное, охрана. Дали подножку, повалили и надели наручники. Так все и было.

- Значит вы сознаетесь в убийстве?

- Да, ваша честь. Нет, ваша честь.

- Тогда сейчас мы выслушаем защиту. Вы согласились на бесплатного адвоката, мотивируя тем, что не имеете средств. А между тем, у вас есть дом, который вы могли бы продать и оплатить услуги. Президентский банк с удовольствием скупает дома обвиняемых. Жену с детьми мы бы поселили в общежитие у озера Дэслейк. Впрочем, они уже там.

Обвинитель умолкает и эффектным жестом вызывает защитника. Защитник хмур и немногословен. Он театрально воздевает руку к закопчённому потолку, выдерживает паузу и изрекает:

- Мой подзащитный невиновен! У нас нет состава преступления. Президент жив, и если вы сейчас, - он бросает взгляд на часы, - подождете две минуты, то убедитесь в этом сами.

Минуты ползут очень медленно, и вдруг загорается экран телевизора. Молодая дикторша агрессивным голосом объявляет:

- Обращение президента Хейли к народу!

Все присутствующие, как по команде, поднимаются со своих мест и поворачиваются к экрану. Во время выступления президента следует молчать. Обвиняемый, с трудом двигая скованными руками и ногами, тоже предпринимает попытку встать, но ему это не удается. Помочь тоже никто не желает - во время выступления президента двигаться нельзя.

Во весь экран лицо Хейли. Он такой же, как и всегда - блеклым взглядом секунду смотрит в камеру, а потом опускает глаза, собираясь зачитать речь. И в ту же минуту в зале раздается крик, что является тяжелейшим нарушением закона. Это кричит обвиняемый:

- Вот он, вот этот человек, с которым мы поспорили. Я вспомнил, его зовут Ли и он здесь.

Судья осторожно поворачивает голову и максимально скашивает глаза, ему мешает парик. По узкому проходу идет тот, кого только что назвали Ли. Он останавливается посреди зала и наводит пистолет на экран.

Никто его не задерживает, никто не говорит ни слова. Закон - есть закон.

Раздается выстрел. Экран гаснет - в самом центре расползается черная дыра с оплавленными краями.

- Я убил президента Хейли, - громовым голосом объявляет Ли. - Моя война закончена. Он мертв.