Нелепости... Гл. 18. Продолжение предыдущей главы

                Гл. 18. Продолжение предыдущей главы.

Как и обещал о родителях. А тут по-другому никак, ибо их, как и Родину не выбирают. Не помню, кому первому это в голову пришло и, тем не менее, факт неоспоримый.
Начну со своих стариков. Мне никогда и в голову не приходило, что однажды они состарятся. Вот-вот, а тут посмотрел на себя в зеркало и понял, что я стою в очереди за ними. Конечно, пока  всё ещё на коне, а вот они у меня сдали. Батя часто молчит, а у изголовья стоит икона из бабушкиного дома. Так-то он всю жизнь верил только в партию, а тут вот поставил рядом с телевизором, да нет-нет, и бросит на неё взгляд. Матушка всё больше шуршит по хозяйству и постоянно сетует на то, что в квартире у них, как она выражается «срач». Ну, это она загнула. Где ему быть, если с утра и до вечера не выпускает из рук тряпки и всё что-то подтирает. Мне кажется если у неё эту самую тряпку отобрать, да ещё погрозить пальцем, мол, отдохни, то она и расплачется. Вот так и живут: она с тряпкой, а батя всё больше в думах пребывает.
Когда столько лет за плечами, есть что вспомнить, а тут ещё я наведываюсь, так сказать, посланник из внешнего мира. Слушают меня и про своё прошлое рассказывают. Больше говорит матушка. О, это оратор  всем ораторам рот закроет. Я подозреваю, что это её гены во мне колобродят.
О чём рассказывают?  Да, обо всём. Друг другу они всё уже пересказали и по нескольку раз, а тут вот я весь такой ещё в тонусе. Ну, матушка она всё больше живёт слухами. У неё за стеной соседка обитает, так вот та женщина не начитанная и всё мешает в одну кучу. Вот она матушку и снабжает всякими небылицами, а та и барахтается во всём этом без спасательного круга. Иногда такое выдаст с подачи соседки, что в самую пору бить в набат. Тут главное голоса не повышать, а так по-доброму поправить, да подсказать. Они ведь такие обидчивые эти старики, да и верят в то, что говорят.
Батя в такие моменты только посмеивается, мол, мозги у неё куриные, а отсюда и вся эта ересь в бабьей голове. У меня такое подозрение, что и он, и она постоянно соревнуются между собой, где доказывают друг другу: у кого память ещё может за себя постоять. Пока с явным преимуществом ведёт глава семейства. Во-первых, смотрит спортивные передачи. Во-вторых, что-то там почитывает. И, в-третьих, отучил себя молоть языком попусту.
Одно их объединяет – смотрят программу по своему ящику: «Давай поженимся». Всё им кажется, что однажды и меня в ней покажут. Ага, что я лысый? Да у меня мозги скроены иначе, чем у тамошней публики.  Это же надо додуматься - на всю страну заниматься бредятиной. У меня принцип – моя личная жизнь никого не касается и я не намерен о ней трещать, пусть даже и за деньги, выставляя себя на всеобщее обозрение. Нашли забаву.
Ну, так вот, когда я их навещаю, они, у меня возникло такое ощущение, передают содержание одного и того же выпуска этой программы. Приходится терпеливо выслушивать. Я ведь понимаю, что им не хватает вот такого общения. А если я ещё и соглашусь с ними и кивну головой, тут они и вовсе расцветают. Тут всё просто – не надо им мешать выговориться, а тем более это никаким образом не может отразиться на обороноспособности нашей страны.
И вот когда наговорятся вдоволь, вдруг начинают спорить о том, кому первому помирать. Удручающая картина. Я-то помню их ещё молодыми и жизнерадостными, а тут вот такое напоминание о том, что у жизни есть ещё и такой край. Приходится вмешиваться. Как? Ну, в этом вопросе у меня имеются кое-какие наработки. Делаю серьёзный вид и собираюсь вызвать такси, мол, чего тянуть, а дальше поторапливаю, чтобы вещей с собой не брали, ибо на небесах они им всё равно не пригодятся. Они поначалу замолкают и как бы замирают. Я продолжаю т говорю  так, что их желание для меня закон и если они уже все дела здесь на земле переделали, можно прямиком двигать на кладбище и не поодиночке. Зачем дважды вызывать такси? Тут тебе и экономия, и быстрота, а главное, что всё включено. Первым начинает отмирать батя: и рукой махнёт, и улыбнётся, мол, какой шутник нашёлся. Матушка тут же вскакивает и хватается за тряпку и на кухню спешит. А как иначе, если дела ещё имеются? Ну, немного отчитаю их чисто для порядка и накажу жить им, как можно дольше.
Иногда хочется их вывезти на природу, да чтобы посидели на травке. У меня даже место такое есть и называется оно – Большая поляна. По весне там море одуванчиков и суслики  туда-сюда снуют, а вокруг тополя, которые в их молодые годы были с размер саженцев. Там всегда тихо. А осенью облака висят так низко, что цепляются своими боками за макушки деревьев и птицы чёрными комками сидят на ветках и их раскачивает ветер. Ещё бывают там дожди и тогда стволы деревьев темнеют, и какая-то торжественность спускается на поляну сверху, и начинаешь чувствовать каждое биение своего сердца. Эх, вот это им бы всё и дать запомнить.
А откуда им о подобном знать? Жили, работали, растили детей, а теперь вот пожаловала старость, да не одна, а с болячками. И всё, что у них осталось: я, да говорящий ящик, по которому власть уже поспешила отчитаться, мол, не за горами очередное повышение пенсий. Даже не хочется озвучивать это. Стыдно за такую власть.
А они в душе верят, что вот-вот станет всё по-другому, и не надо им будет считать в конце месяца копейки. Конечно, если здоровье позволяет, можно и в вахтёры пойти или в технички. Самый низкооплачиваемый труд. Почему? Загадка. Ну, насчёт всяких там подработок скажу так, что не к этому они шли всю свою жизнь, горбатясь от гудка до гудка. Понимают ли это все те, кто нами рулит? Судя по тому, как то и дело раздаётся из коридоров власти, мол, надо ещё разок затянуть пояса, так и хочется засучить рукава и взять вилы. Жаль только, что этим инвентарём сегодня этих «вершителей наших судеб» так просто из власти не сковырнуть. У них теперь на вооружении всякая там неприкосновенность. Теперь-то они учёные, так сказать, изучили опыт своих предшественников. А что это значит? А то и значит, что быть всему по-старому: пока молодой и здоровый – будешь лямку тянуть, а в старости махнут на тебя рукой. Вот-вот, а они ещё, как малые дети топчутся на избирательных участках, мол, всё будет хорошо. Но я уже никогда не буду таким, как они.
И вот смотрю на своих стариков, а в глазу такое маленькое зёрнышко всё колет и колет и слеза непрошеная просится на волю. Так и разрыдался бы, а нельзя. Они же ещё чего подумают не так и будут потом допоздна думать про эту жизнь не с того боку. Сколько им осталось-то? Пожили бы подольше, а я просто буду всегда рядом – оберегать их покой.