Схерия феаков

Согласно описанию Гомера, Одиссей плывет с Огигии, оставляя по левую руку созвездие Большой Медведицы, к острову Схерии (др.-греч. ;;;;;;, Scheria), и достигает его на восемнадцатые сутки плавания. Населяет его народ феаков (др.-греч. ;;;;;;;, ;;;;;;;; Faiakes, Faiekes).

По Гомеру, этот остров имел только один город и две хорошие гавани. Он также был плодороден. Особенно выдавался своими прекрасными и лучшего сорта плодовыми деревьями сад царя Алкиноя («Соловья»).

Властвует на острове совет из двенадцати царей (басилевсов), а Алкиной – тринадцатый. Так как, гомеровская Греция еще не знала монархии, то феакийскую «поликойранию» необходимо рассматривать как идеализированный образ архаического полиса, возникшего в результате слияния (синойкизма) небольших семейно-родовых коллективов, возглавляемых родовыми вождями-басилеями [Воронин А. Статуи короля Ога и королевы Магог из сакральной земли Атлантиды-Огигии // http://lah.ru/text/voronin/og.htm].

Правитель острова живет в великолепном доме, в котором обыкновенно собираются на пир знатнейшие из феаков. Его двор отличался роскошью, описание которой свидетельствует о том, что Гомер имел в виду разбогатевший от морской торговли народ. Занятием феаков служит единственно мореходство: они плавают быстрее всех, ибо предпочтительно перед всеми другими людьми пользуются благоволением Посейдона. Зевс, Посейдон, Афина и Гермес считаются у них божествами, достойными великого уважения, и эллинские мифы не чужды и им. Наряду с мореплаванием они выдаются также многосторонней промышленной деятельностью, особенно тем, что сами приготавливают необходимые для мореходства предметы. Их корабли были снабжены системой навигации, позволяющей не теряться в буре или тумане. Однако корабли феаков не имели рулей, так как могли понимать мысли кормщиков и сами плыли по мысленно указанным маршрутам. Их жены отличались опытностью в женских работах, как, напр., в прядении, в ткачестве, в приготовлении прекрасных одежд. Феаки были любимы богами и одарены всеми благами жизни; они отличались, как и их корабли, живостью, поворотливостью и ловкостью и хорошо знали искусство пляски и гимнастики. Собственно их спортивные состязания в общем соответствуют пятиборью («пентатлон»; др.-греч. ;;;;;, penta «пять» + ;;;;, athlo  «состязание»), введенному только на 18-х Олимпийских играх 708 г. до н. э.

По преданию, они прежде жили в Гиперии, близ циклопов; но поскольку они подвергались нападениям со стороны своих соседей, любивших насилие, то они переселились на остров Схерию, где основали город, построили богам храмы и распределили землю между собой.

Царем, возглавившим переселение народа с Гиперии на Схерию был «богоравный» сын Посейдона Навсифой (букв. «стремительный мореплаватель»),  собственным именем которого и было Феак (Диодор Сицилийский, «Историческая библиотека» IV 72, 4). Но, согласно Филохору, кормчим Тесея во время его плавания на Крит был Навсифой, а его помощником был Феак и статуи Навсифоя и Феака Тесей воздвиг в Фалерах около храма прорицателя Скира на острове Саламин, в их честь справлялся праздник Кибернесии (Плутарх, «Тесей» 17).

После смерти Навсифоя царствовал его сын, мудрый Алкиной, женатый на Арете, дочери своего брата Рексенора. Их сыновьями были Лаодам,  Гелионт и «богоравный» Клитонеон, а дочерью Навсикая, нашедшая Одиссея на берегу. В дальнейшем Навсикая стала женой сына Одиссея  Телемаха и родила от него сына Персепола (от дочери Нестора Поликасты Телемах имел дочь Персеполу и сына Гомера).

Матерью Феака Навсифоя от Посейдона была Перибея (Перибоя), дочь Эвримедонта, гиганта, правившего в Эпире и выделявшегося силой даже среди своих могучих братьев. Поднятое им восстание против олимпийс¬ких богов погубило и его, и всех гигантов.

Одиссей испытывает на себе высшую степень их гостеприимства. После того как он удостоился самого ласкового и заботливого обхождения, слушает во время пира  песню сказителя Демодока о взятии Трои, его наконец благополучно переправляют на феакийском корабле в отечество (Гомер, «Одиссея», VII 139-328, XIII 4-15). На обратном пути корабль феаков замечает Посейдон и перед самым входом в гавань превращает его вместе с экипажем в скалу (Гомер, «Одиссея», XIII 125-187). «С этой поры мы не станем уже по морям, как бывало, странников, наш посещающих град, провожать», – с горечью сказал Алкиной своим подданным.
Но не только Одиссей посещал Схерию феаков.

При первом царе феаков Навсифое этот блаженный остров посетил Геракл (Аполлоний Родосский, «Аргонавтика» IV 539).

Позже аргонавты были приняты гостеприимно царем Алкиноем, когда они, возвращаясь из Колхиды, высадились на его острове. Когда по совету Ареты Ясон поспешил с женитьбой на Медее, Алкиной защищает их от преследований колхидцев (Аполлоний Родосский, «Аргонавтика» IV 990—1211; Псевдо-Аполлодор, «Мифологическая библиотека» I 9, 25). Дружелюбно приняли их феаки, и аргонавты прогостили у них некоторое время. Но вдруг появилось у острова сильное войско Ээта, прибывшее сюда другим путем. Колхидцы потребо¬вали у аргонавтов выдать им Медею, угрожая в противном случае жестокой войной. Но Алки¬ной предложил покончить спор без пролития крови. Медея, боясь, чтобы Алкиной не выдал ее колхидцам, стала умолять жену Алкиноя Арету вступиться за нее перед мужем. Тогда рассказала Арета Алкиною, что Ясон собирается увезти Медею в Элладу и там жениться на ней, и просила мужа помочь им. Алкиной обещал, что не будет неволить Медею возвращаться к отцу, если она станет женой Ясона. И вот Арета тайно посоветовала Ясону в эту же ночь обручить¬ся с Медеей. Аргонавты одобрили этот совет, и наутро, в священном гроте, под дивные гимны Орфея, была отпразднована свадьба Ясона. Узнав об этом, Алкиной поклялся, что Медея не будет разлучена с Ясоном. Напрасно спо¬рили с ним колхидцы; Алкиной объявил им, что они должны, как гости, соблюдать мир или вы¬вести свои корабли из залива. Боясь возвращаться к жестокому царю Ээту, колхидцы решили сохранить мир и остались жить в стране феаков. Пробыв семь дней на острове Схерия, на восьмой аргонавты, щедро одаренные феаками, снова подняли паруса.

Уже подходили аргонавты к родным берегам Эллады, как вдруг поднялся северный ветер, и девять дней и девять ночей носился «Арго» по морю близ Ливии, пока не попали наконец пу¬тешественники в спокойную бухту, зеленые воды которой были покрыты густыми водоросля¬ми. Перед мореплавателями расстилалась широкая песчаная равнина, не было видно нигде ни птиц, ни зверей, все вокруг казалось мертвым. Волны прибили «Арго» к берегу, и он так глубоко засел в ил, что только небольшая часть корабля находилась в воде. Печально бродили аргонавты по пустынной земле, ожидая неминуемой гибели в этом не¬ведомом, мрачном краю, где не было видно ни дорог, ни ручья, где стояла настороженная ти¬шина и блестел на солнце раскаленный песок. И пришлось бы погибнуть всем аргонавтам на этом пустынном берегу, если бы не сжалились над ними три добрые ливийские нимфы. Они рассказали, что когда Амфитрита выпрягает коней из колесницы Посейдона, то из выскочил из моря выскакивает на берег большой конь с золотой гривой и, стряхнув с себя пену, кинется вскачь по песчаной равнине. Аргонавтам следует перенести их корабль «Арго» по следу коня, через пустыню, и он приведет нас к морскому заливу. Так и случилось. Аргонавты подняли свой тяжелый корабль на плечи и двенадцать дней и двенадцать ночей несли его по пустыне. Наконец дошли они до залива Тритона и спустили на берег корабль, а сами кинулись на поиски пресной воды. На одной из скал Орфей заметил гесперид, живших в этой стране, и одна из нимф, которую звали Элле, указала Орфею источник, недавно перед тем выбитый из скалы Гераклом, который проходил здесь, ища золотые яблоки Гесперид. Подошли аргонавты к роднику и утолили наконец свою жажду. Спустили обрадованные герои снова свой «Арго» в море, сели на корабль и поплыли дальше. Но целый день они не могли выйти из залива Тритона в открытое море — ветер мешал им плыть, и «Арго» кружился по пенистым волнам залива. Тогда посоветовал Орфей своим спутникам отдать в дар богам этого моря большой жертвенный треножник, и аргонавты бросили его в море. И тотчас явился перед ними в образе юноши морской владыка Тритон. Подняв с берега глыбу земли, он подал ее одному из аргонавтов, Эвфему, и ласково молвил: – Возьми эту глыбу как дар гостеприимства с собой в дорогу. Я укажу тебе выход из незнакомого моря, я — хозяин этого берега и сын Посейдона. Там, где вода, темнея, крутится над бездной, где рядами встают из моря желтые скалы, там вы найдете выход в открытое море. Затем плывите направо, и вы достигнете острова Крит, а там недалеко и до вашей родины. Прибыв в родной Иолк,  свой корабль «Арго» они посвятили Посейдону и поставили его у храма на Коринфском перешейке.

Одиссей в течение всего плавания со Схерии на Итаку находится в состоянии глубокого сна, похожего на смерть (Гомер, «Одиссея», VIII 557-562; XIII 78-92), что побуждает некоторых исследователей рассматривать корабль феаков как корабль пришельцев из заколдованной страны.

Но позже этот остров «материализуется» в греческой истории – под ним начинают понимать находящийся возле Эпира (нынешней Албании) и на север от Итаки, родины Одиссея, самый северный и второй по площади (593 км;) среди Ионических островов – остров Керкира (Strab. vi. p. 407), он же в итальянской географической традиции – Корфу. Второе название происходит от византийского ;;;;;, Koryf – «город гор» < от греческого ;;;;;;;, Koryfai «гребень горы», подразумевающей два пика – Пантократор, «Всевластный»  и Хагиой Дека, «Десять Святых».

В последнем случае напрашивается паралель с пятью парами близнецов-царей Атлантиды и их божественным отцом, владыкой вод и земли Посейдоном (др.-греч. ;;;;;;;;, Poseidon «трясущий землю»). Родились эти близнецы (старший из которых имел имя Атлант) от нимфы Клейто (Клито; др.-греч. ;;;;;;, Kleito), которую у неких родителей похитил Посейдон и поселил на волшебном острове (Платон, «Критий» 113d; Диодор Сицилийский, «Историческая библиотека» IV 27, 5; Гераклит-аллегорист, «О невероятном» 4). Кстати, в «Одиссее» сын царя феаков Алкиноя имеет имя Клитонеон, с эпитетом «богоравный».

И, согласно мифу, связанному з островом Керкира (Корфу), Посейдон влюбился в Керкиру (Коркиру), дочь Асопа, божества крупной реки на материковой части Греции и речной нимфы Метопы, и украл её, привёз Керкиру на до того неизвестный остров и, будучи безумно влюблённым, предложил её имя Коркира в качестве названия острова, которое постепенно превратилось в Керкира (дорийский диалект). У них родился ребёнок, которого назвали Феак, в честь чего население острова стали называть феаками.