Путь к свету

                Путь к свету

                ( На фото здание Реального училища)

После отмены крепостного права произошло полное обновление российского общества. В артерии государства влилась свежая кровь реформ. Преобразования коснулись всех сфер жизни, в том числе и системы образования.
Когда-то Петр I буквально палкой загонял дворян в культуру и знания. Он принял Указ, по которому необразованные недоросли из семей служилых людей не имели права вступать в брак. Вот откуда корни крылатой фразы из пьесы Фонвизина: «Не хочу учиться, а хочу жениться». И действительно, большинство граждан Империи вполне искренне считали, а зачем географию изучать, коли извозчики есть, да и грамотность к чему, если писарь имеется...
Россиян той эпохи вряд ли стоит обвинять в нерадивости и лени. Сама система образования оставляла желать лучшего. Во главе обучения стояла безудержная зубрежка, подкрепляемая рукоприкладством учителя, едва ли более грамотного, чем его ученики. Аз, буки, веди, глаголь, молитва «Отче наш», да простая арифметика – вот и все, что усваивалось в примитивном учебном процессе. Да и самому крепостническому строю грамотные люди были в тягость, более того – вредны. Радищева и Новикова сажали в тюрьмы, Чаадаева – в сумасшедший дом. Грибоедов в ужасе на всю Россию кричал - «Горе от ума». Герои его пьесы требовали: «Собрать все книги, да и сжечь». Сам Александр Сергеевич Пушкин, как говорится наше все, в ужасе писал своим друзьям, мол, угораздило меня, талантливого и порядочного, родиться в этой страшной, темной, азиатской стране.
И действительно, в те мракобесные времена образованность могла только помешать карьере. В бюрократической системе существует универсальная формула: ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак. Социальное положение личности определялось не знаниями и культурой, а приближенностью к Власти. И вот как снег на голову, реформа 1861 года, быстрый рост капитализма, промышленный переворот. Одним словом научно-технический прогресс. Как снежная лавина на общество хлынула потребность в высокообразованных личностях. Дефицит ощущался во всем. На вес золота стали цениться инженеры, бухгалтеры, финансисты, врачи, адвокаты, нотариусы и, конечно же, преподаватели.
Проблема заключалась в том, что Россия нуждалась не просто в знающих людях, требовались творческие профессионалы, которые на ощупь и вкус могли определить до 30 размолов пшеницы, по внешнему состоянию человека поставить точный диагноз, заключить правильно договор, учитывая любую форсмажорную ситуацию, одной фразой на суде выиграть процесс, выбрать единственно верное место для плотины на реке, грамотно рассчитать металлическую конструкцию гигантского моста... При таких запросах методика по типу «сытое брюхо к ученью глухо» становилась неуместной.
В обществе возникает культ образованного человека. Интеллигенция становится опорой новой России. Под реформу образования Александр II подводит мощную законодательную базу, подписывается множество указов, рескриптов о положении приходских и уездных училищ, о статусе государственных и частных гимназий, о земских учебных заведениях, о социальной защите учителей, о стипендиях для малоимущих. Вся страна делится на учебные округа. Губернский город Самара вошел в Казанский учебный округ.
Предлагаем читателю некоторую предысторию о первых шагах по созданию образовательной системы в самарском крае. Еще в 1825 году было создано первое уездное училище. В его двух классах преподавались следующие предметы: Закон Божий и священная история, обязанности человека и гражданина, чистописание, русская грамматика, правописание, правила слога, всеобщая география и начальные правила математики. Русская география, всеобщая история, арифметика, начальные правила геометрии, начальные правила физики и естественной истории, начальные правила технологии, имеющей отношение к местному положению и промышленности, рисование. Для тех, кто собирался продолжать образование, преподавались латинский и немецкий языки. Во время городского пожара в 1848 году училище сгорело дотла. Погибло все имущество и даже касса заведения. 12 марта 1852 года училище начало действовать в новом доме, арендованном у мещанина Чайникова за 300 руб. Почетным смотрителем избрали бывшего товарища министра внутренних дел, тайного советника и сенатора, помещика Б.П. Обухова. Если в 1856 году училось 130 детей, то в 1871 г. – 180, а в 1875 г. уже 194 мальчика. Читатель удивится, узнав, что далеко не каждый обучающийся получал аттестат. За 20 лет лишь 195 подросткам вручили долгожданную путевку в жизнь, то есть одному из десяти. Училищу принадлежало: 35 глобусов, библиотека, насчитывавшая 1115 томов учебников и книг для чтения. Училище обходилось в 5 тысяч рублей ежегодно, одну треть финансировало государство, столько же поступало из городского бюджета, остальное доплачивали ученики, исходя из 4 рублей за каждого в год.
Главную нагрузку по массовому обучению населения брали на себя приходские училища, находившиеся на содержании местного бюджета. Первое приходское училище в Самаре относится к 1836 году. Заведение сгорало дважды, но всякий раз, как птица феникс, возрождалось буквально из пепла. Ежегодно его посещало до 150 учащихся, в основном мещане. В 1851 году Самара стала губернской столицей, ей требовалось все больше грамотных людей. Городская Дума приняла решение о создании второго приходского училища в новой части города. Горожан обложили налогами в следующей пропорции: с купцов I гильдии на образование брали по 3 рубля в год, с купцов II гильдии – по 2 рубля, с купцов III гильдии – по 1 рублю и с мещан – по пятаку. 28 января 1852 года в доме Розанова распахнуло двери перед мальчиками второе приходское училище. В памяти горожан сохранилось имя учителя коллежского регистратора Алексеева.
Реформа 1861 года требовала все больше цивилизованных, эрудированных людей, и Самара, идя в ногу со временем, открыла в 1865 году третье приходское училище, 1867 г. – четвертое и пятое приходские училища.( Самарский спутник. Самара,1890г.,с.29). Интересно, что купец Колодин 8 лет полностью финансировал 5-е городское училище. Все пять училищ были одноклассными и обходились городу в 5322 руб. ежегодно.
Эпоха требовала революционных преобразований в обучающем процессе. Грамотность для девочек вчера казалась немыслимой ересью, святотатством. Для самарского общества нормой было видеть женщину с кошелкой стиранного белья на Волге, а в остальном - запертую в четырех стенах, да еще окруженных высоченным забором, из-за которого лишь раздается лай цепных меделян. И вот губернатор Константин Карлович Грот, либерал и реформатор, своим приказом разорвал провинциальную тишь да гладь. 2 сентября 1858 года открылось 1-е женское приходское училище. Его сделали бесплатным, так как горожане вообще саму идею приняли в штыки. Только десять семей решились обучить своих дочерей грамоте. Горожане злословили – кому же нужны умные бабы, кто ж на них женится, да и как они потом детей родят? Однако время побеждало рутину и к 1875 году 80 девочек садились за парты, правда, аттестат получали ежегодно лишь от 6 до 10 учениц. Попечительницей заведения долгие годы являлась дворянка М.Н. Ушакова.(ГАСО,Ф.1,оп.3, д.3310,с.4).
Вслед за первым вскоре открылось и второе женское училище, в котором в течение пяти лет изучали Закон Божий, объяснение богослужения и катехизис, русский язык (этимологию и синтаксис), четыре правила арифметики, дроби простые и десятичные и тройное правило, краткую геометрию, русскую географию и краткие сведения из естественной истории. Изучение этих предметов давало право девочкам поступить без экзамена в школу сельских учительниц и в 4-й класс женской гимназии.
В 1868 году и 1870-м открылись еще два женских училища стараниями госпожи Е.К.Рихтер. Начальный тип учебных заведений, о которых мы рассказали, не требовал большого количества преподавателей, обычно училище обходилось двумя педагогами, которые и вели все предметы, получая при этом от 200 до 500 рублей в год в зависимости от стажа и квалификации.
Более высокой ступенью в образовательном процессе являлись гимназии. 5 сентября 1856 года в доме купца Растрепина открылась 1-я мужская гимназия на 53 воспитанника. За 16 лет аттестат зрелости выдали 96 юношам, из которых 89 получили право поступления в высшие учебные заведения страны без экзаменов. В 1861 году гимназия переехала в дом купца и судовладельца Ф.В.Вощакина. Заведение насчитывало 18 преподавателей по разным предметам, обучавшим по системе семиклассного образования с дополнительным восьмым классом для будущих абитуриентов столичных вузов. Купец I гильдии Федор Васильевич, сдав свой дом на углу Саратовской и Заводской за 2 тысячи 200 рублей в год, совершил неплохую сделку. Внешне помещение восхищало, классы были просторными и с большими окнами, снабженные отоплением. Однако первая же зима разочаровала. Исследователь купеческой династии Вощакиных Алла Лукьянова обнаружила в архиве жалобу директора гимназии: «Печи были дурные: они были угарны и дымили так, что не раз нужно было прекращать классы. Только после многократных требований и настояний Вощакин принимал на себя труд слегка поправить то, о чем просили его. Снег у подъезда не выметался в продолжение целой зимы. Так что в начале весны к гимназии нельзя было ни подойти, ни подъехать. Дело дошло до того, что полиция распорядилась за счет домохозяина нанять рабочих и расчистить улицу перед гимназией». Несмотря на все эти бытовые трудности, Дума не выделила другого здания, и гимназисты посещали Вощакинскую гимназию в течение 37 лет, ведь известно, что учение и труд – все перетрут. За это время библиотека пополнилась книгами на 5316 рублей, приборами и инструментами для опытов на 2160 рублей, был оформлен физический кабинет, наглядных пособий по географии насчитывалось на 800 рублей. Гимназия являлась городским центром культуры, где с лекциями перед населением выступали столичные ученые и литераторы.
К началу XX века в городе действовала 2-я гимназия имени Романовых, открытая в специализированном здании на углу Алексевской и Саратовской, построенном по проекту архитектора А.А.Щербачева. Ее заканчивали сын и внук известного банщика Матвея Абрамовича Чаковского. Кстати, внук Александр Чаковский в дальнейшем стал редактором «Литературной газеты» и рассказывал на встречах с читателями, что любовь к языку и чтению ему привили педагоги именно Романовской гимназии.
Вощакинская гимназия в то же время переехала в новое помещение на углу Троицкой и Александровской, сохранив за собой номер 1. В прекрасном актовом зале с отличной акустикой устраивались фортепианные концерты. Замечателен был дворик перед гимназией с фонтаном, скамейками и ухоженными газонами.
В новой части города, то есть за Алексеевской улицей, в начале XX века действовало также Коммерческое училище на углу Соборной и Симбирской. Оно готовило бухгалтеров и экономистов, столь необходимых в эпоху расцвета рыночных отношений. Именную стипендию назначил для лучшего ученика владелец кирпичных заводов И.Е.Ильин. Почетным попечителем городская Дума избрала председателя биржевого комитета А.Г. Курлина.
На улице Николаевской, 210, действовало ремесленное училище, где мальчики приобретали производственные навыки. Здесь же находился Алексеевский детский приют для сирот, которые тоже получали рабочую специальность. Таким образом подростки, оставшиеся без родителей, вырывались из лап улицы и становились добропорядочными горожанами, пополняя ряды мещан. Выпускники «ремесленки» трудились и на фабрике Кеницера, и на заводе Бенке, и у фон Вакано. Еще в 60-е годы XX века жители Чапаевской со сломанными утюгами, текущими трубами обращались к бывшему выпускнику ремесленного училища дяде Пете Сидорову. Он был прекрасным слесарем, токарем-инструментальщиком, получившим практику на Трубочном заводе. Дети бегали за ним стайками, так как мастер чинил велосипеды и вообще любил рассказать про жизнь при царе. По выходным он заводил патефон, из которого неслось «Ах, Самара-городок, беспокойная я...» В православные праздники дядя Петя чисто брился, надевал старинную цветастую рубаху, подпоясывался кушаком и пил портвейн «777». «Рабочая косточка старой закваски», - говорили про него соседи. Одним словом, профессионал(Личный архив авторов).
В старой части города центром образования стало Реальное училище на Казанской, открытое 7 сентября 1880 года. Несмотря на свою элитарность с точки зрения уровня получаемых знаний и открывавшихся перспектив перед выпускниками, до 70% учащихся составляли мещане. 20 мальчиков из всех семи классов, при общем числе воспитанников, превышавших 300 человек, учились за счет Общества попечения о бедных. Лучших «реалистов» поощряли 51 именной стипендией. Среди меценатов назовем пивовара Н.Ф.Дунаева, владельца гостиницы Е.Н.Аннаева, купца И.М.Коренева...
Чета мукомолов Субботиных в начале XX века выделила огромную сумму на полную реконструкцию здания. В благодарность за дар городская Управа на заседании от 23-24 января 1908 года единогласно приняла решение: «Установить адрес, поставить в актовом зале портреты жертвователей, написанных маслом, учредить на счет города в Горном институте две стипендии им. Андрея Андреевича и Елизаветы Ивановны Субботиных для бедных студентов, закончивших Самарское реальное училище, ходатайствовать о предоставлении Андрею Андреевичу звания Почетного гражданина города, избрать его Почетным попечителем училища».(Журналы Самарской городской Думы за 1909г.)
Благодаря тому, что Самарское Реальное училище в 1901 году закончил будущий «красный граф» писатель Алексей Николаевич Толстой, по его переписке и литературным зарисовкам мы можем проникнуть в святая святых этого учебного заведения, то есть в самую душу воспитанников. О чем думали, чем жили «реалисты» в те времена? Читаем письмо матери писателя Александры Леонтьевны Толстой к Алексею Аполлоновичу Бострому от 3 ноября 1899 г.: «В этот раз он (Алексей) доказывал, что не альтруисты, а эгоисты двигали прогресс. Кажется парадоксально, а вместе с тем, развивая свою мысль, он пришел к историческому материализму, то есть, что массы, двигавшие историю и прогресс, сами-то двигались не филантропическими идеями, а побуждениями эгоизма. Так он защищал даже капиталистов, показывая, что они много сделали для прогресса, накопляя капитал, и, не желая того, двигали науку и прогресс...» В другом письме Александра Леонтьевна тревожится: «...Он спрашивает: для чего жить, какая цель? Наслаждение – цель слишком низкая, а на что-нибудь крупное, на полезное дело не чувствует себя способным...»
Дадим слово самому Леше Толстому в письме к отчиму А.А.Бострому от 22 октября 1899 года: «Четверть 1-я кончилась, у меня, кажется, будут тройки по немецкому, алгебре и сравнительной географии. По последней... учитель сказал, что ставит тройку с прискорбием душевным, ибо он меня считает за занимающегося мальчика, а я не знал притоки Волги... Раз был в театре, играли «Каширскую старину», очень недурно...» Читателя наверняка удивит, что ученик по своему желанию, просто так, не мог посещать общественные зрелища. Приходилось письменно просить разрешения у воспитателя, а то и у директора. Дисциплина вообще была строгой. За бросание тряпкой в аудитории, за толкание и драку, за нецензурную брань можно было попасть в карцер. Дадим слово приятелю А.Толстого Евгению Юльевичу Гану: «Был у нас учитель немецкого языка Кригер, по прозвищу «Циркуль»... Толстому с тремя другими учениками из «больших» понадобилось выяснить у учителя какие-то дела с отметками, для чего они и отправились к нему на дом. «Немца» не было дома, но прислуга как-то решилась пустить учеников в комнаты, чтобы они дождались прихода хозяина. Компания очутилась в столовой, где на столе стоял приготовленный для хозяина завтрак и, конечно, как полагается для доброго немца, пиво. Прислуга куда-то исчезла. После некоторого скучного ожидания и созерцания завтрака молодые люди почувствовали приступ голода. Соблазн был велик, и решились взять по кусочку и по глотку пива, чтобы было незаметно, но в конце концов, неожиданно для действующих лиц, оказалось, что урон, понесенный завтраком и, главное, пивом, настолько велик, что преступление становится явным. Как на грех, послышался голос возвращающегося хозяина... Компания устремилась в бегство через единственно возможный выход – через окно на двор, а потом на улицу...»
Е.Ю.Ган оставил любопытную зарисовку портретов старорежимных педагогов Самары: «В.Н.Волков, учитель истории и географии, занял позицию неуклонной строгости к ученикам, беспощадно преследовал за всякую вину... Волков настолько был чужд всему веселому, что ученики даже никакой клички ему не придумали, к его наружности и манерам трудно было прицепиться. ...Преподавал он сносно и даже старался побудить учеников читать по истории и географии сверх программы, но так как никакой духовной связи у него с учениками не было, то это возможное благотворное влияние на них не могло осуществиться... Пользовался уважением учеников и был всегда с ними в хороших отношениях учитель математики И.А.Щепанский. Этот пожилой уже учитель держался с достоинством, не лебезил перед начальством, и последнее его уважало... Совсем уже не мог увлечь своей наукой В.В.Кожевников, преподаватель ботаники, зоологии, минералогии, физики... Он говорил неуверенно, путал. В результате у учеников не только не оказывалось никаких знаний по указанным предметам, но довольно прочно засело прямое отвращение к этим весьма важным естественным наукам... Обучал нас литературе Н.В.Виноградов, называвшийся у учеников «Лимоном». ...Это был еще молодой и довольно франтоватый человек, всегда являвшийся в чистеньком форменном виц-мундире. Он имел претензии на роль учителя, пробуждающего в молодежи высшие интересы. Он старался держаться с учениками дружеского тона, часто улыбался, но все это носило какой-то пресный характер... Писали мы по его заданиям сочинения на темы вроде: «Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!», «Счастье не вне, а в нас самих»... Был очень маленький, худенький человек – учитель французского языка Борель. Он был забит начальством и учениками. Уроков мы не учили, а в среднем языка почти не знали». Вот такими видели подростки своих преподавателей.
Учителей для губернии готовила Самарская семинария, открытая 17 октября 1871 года. Почти 100 молодых людей от 16 до 18 лет поступали учиться на народного педагога, получая на руки ежегодно из казны 100 рублей на жилье и пропитание. Городской Голова П.В.Алабин писал: «Семинарист должен привыкнуть к нероскошной, но вполне порядочной жизни, к приличной, хотя скромной обстановке, к чистоте и опрятности. Семинарист, будущий школьный учитель, должен привыкнуть к порядку не педантическому, но строгому, систематическому и вполне разумному, он должен привыкнуть к подчиненности и к устранению произвола из своих действий». В 1875 году 22 воспитанника окончили учительскую семинарию. 12 юношей получили распределение по волостям и уездам губернии, остальные остались в Самаре.
Далеко не все заканчивали семинарию, так как, с одной стороны, давили педантизм и зубриловка, а с другой, в среду воспитанников проникали демократические и народнические идеи. Политолог Петр Кропоткин писал, что в системе образования слишком большое место отводилось мертвым языкам – старославянскому, церковно-славянскому, латинскому. Они забивали голову, мешали сосредоточиться и научиться мыслить, творчески подходя к реальным явлениям. В своих воспоминаниях писатель Н.Е. Петропавловский на страницах «Самарского вестника» рассказал о годах своей юности, о гнетущей атмосфере семинарии, в которой он учился, о создании нелегального кружка саморазвития. Юноши тянулись к правде, справедливости, читали Добролюбова, Герцена, Чернышевского, Писарева, искали свое место в жизни. Возникал конфликт с чопорным консервативным начальством. В качестве протеста семинаристы покидали учебные заведения, жили за счет репетиторства, создали потребительскую лавку, а по вечерам собирались вместе, читали вслух, дискутировали.
Читателей может удивить: как же так? Государство выделяет дотации, буржуазия назначает стипендии, знания сами становятся капиталом, с каждым годом растет востребованность в профессионалах и вдруг протест? Однако здесь таится закономерность. Чем выше человек поднимается по ступеням знаний, тем шире становится его кругозор, тем резче бросаются в глаза «свинцовые мерзости жизни». Свободная экономика входила в острое противоречие с полицейским государством, подавлявшим любые ростки гражданского общества. На всю Россию А.П.Чехов язвил устами «ундера Пришибеева»: «Больше трех не собирайся!» Все иллюзии, мечты, надежды сгружали в «палату №6». Сословность, бюрократизм, милитаризм заменяли трех официальных китов империи – православие, самодержавие, народность.
Вольтер считал, что просвещение спасет мир, а нравственность и знания есть прививка от диктатуры. Жизнь брала свое. С каждым годом поток образованных людей все возрастал, превращаясь в мощную реку интеллигенции, к голосу которой властям приходилось прислушиваться все чаще и чаще. В это полноводье интеллектов стало вливаться все больше женщин. Курсистки и гимназистки стали символом пореформенной России. Даже народный фольклор городского романса не обошел их стороной: «Гимназистки румяные, от мороза чуть пьяные, грациозно сбивают белый снег с каблучка».
13 июля 1859 года управляющий Казанским учебным округом Веселаго утвердил устав Самарского училища 1-го разряда, составленный на основании положения, Высочайше утвержденного 30 мая 1858 г. для женских училищ Министерства народного просвещения. Такое образовательное учреждение соответствовало уровню гимназии и было открыто 7 августа 1859 года. В течение 1860-61 годов здесь обучалось 45 девиц, причем плата достигала астрономической суммы 105 рублей. Когда попечительницей стала жена губернатора Эмилия Людовиковна Арцымович, плату значительно снизили и сменили руководство. Штат был расширен до 6 преподавателей и 3 классных дам. Училище располагалось на Казанской в прекрасном двухэтажном каменном здании. В 1868/69 году заведение стало шестиклассной гимназией. На 1870 год из 125 воспитанниц к дворянскому сословию относилось 65, к духовному – 9, к купеческому и мещанскому – 44. Классы посещали также 7 иностранок. В этом же году заведение получило статус классической женской гимназии №1. В 1875 году там обучалось 182 гимназистки с платой за обязательные предметы 25 рублей в год, а за необязательные (французский, немецкий, музыка, танцы и рисование) – 8 рублей. 62 воспитанницы из-за бедности освобождены были от платы за обучение. По окончании курса девушки получали квалификацию домашней наставницы и домашней учительницы.
К 1-му классу также относилась Земская школа для образования сельских учительниц, открытая с сентября 1872 года на углу Николаевской и Алексеевской в трехэтажном каменном доме. Согласно уставу, принятому попечителем Казанского учебного округа, туда допускались девицы всех сословий не моложе 13 лет. Срок обучения составлял 4 года, для недостаточно образованных действовало подготовительное двухклассное отделение. Каждое из уездных земств Самарской губернии имело право присылать в школу по 5 крестьянок, оплачивая за каждую по 100 рублей в год. Поэтому на 1875 год из 219 учениц одна треть относилась к крестьянскому сословию, на которых распространялись купеческие стипендии. Самарское общество поощрения образования назначило 5 самым бедным воспитанницам свои поощрительные стипендии. Именно отсюда, с Николаевской, свет знаний распространялся в темную крестьянскую среду.
О трудностях, которые ожидали выпускниц самарского земского училища, пишет в своей книге Я.Л. Тейтель: «Какая преданность своему делу, какое подвижничество! Многие шли в учителя не из-за куска хлеба, а из горячего желания быть полезным народу, жить с народом. Русская женщина 70—80-х годов страстно стремилась к высшему образованию, но доступ к последнему был затруднен. И вот девушки, не имея возможности отправляться на курсы, мечтая быть полезными народу, шли в земские учительницы и фельдшерицы. Большинство жило в глуши, в небольшом селе, где были только одноклассные училища, и там земская учительница прозябала одна в глуши с тяжелой задачей «просветить народ», За этой трудящейся земской интеллигенцией наблюдали: предводитель дворянства, он же председатель училищного совета, инспектор народных училищ, член земской управы, исправник и становой, полицейский урядник, волостной старшина и в особенности волостной писарь, я уже не говорю о священниках, преподававших закон божий и наблюдавших за тем, какие книжки дает учитель или учительница детям и какие они сами читают.Особенно доставалось учителям и учительницам от волостных, писарей и полицейских урядников, не имевших прямого отношения к учебному делу. На земских учительниц крестьяне…смотрели свысока: - Баба, какая же она учительница? А затем им не нравилось отвлечение мальчиков от домашней работы… легко себе представить положение этих идейных работников, зависевших открестьянского общества. Забитый, темный народ, только что освободившийся от крепостного ига, тоже хотел властвовать, а над кем можно властвовать, как не над беззащитными учительницами, большей частью находящимися в подозрении у высшего начальства? Пресмыкаясь перед власть имущими, крестьяне требовали того же от людей, находившихся хотя бы в небольшой зависимости от них. Часто приходилось слышать жалобы учителей и учительниц на то, что крестьяне не дают дров, приходится мерзнуть, что крестьянки не только не берут с них дешевле за молочные продукты, но даже дороже.» ( Тейтель Я.Л. Париж, 1925.) Несмотря на все трудности и лишения, сельские народные учительницы формировали слой деревенской интеллигенции. Они стали в дальнейшем опорой Столыпинской аграрной реформы, выполняя роль бухгалтеров, экономистов и казначеев будущих кооперативов и артелей. Своими знаниями они ограждали крестьянские сходы от аферистов, правильно составляя договоры о купле-продаже и землепользовании.
Большую роль в женском образовании играли частные гимназии. В городе действовали с 1867 года пансион Софьи Андреевны Шкот, с 1869 года заведение сестер Муравьевых, с 1871 года школа 1-го класса госпожи Романовской, с 1873 года учебное учреждение госпожи Серпинэ. Все эти элитарные пансионы имели по 10-20 воспитанниц, относившихся к привилегированным классам.
В конце XIX века частное женское образование демократизировалось и появилось сразу несколько прекрасных гимназий. На Николаевской, угол Заводской, открыла двери гимназия А.С.Хованской-Межак, расположившаяся в перестроенном бывшем ликеро-водочном заводе купца I гильдии Е.Н.Аннаева. В списках учебных заведений Самары она числилась под № 3. Вторая женская гимназия действовала на Соборной, рядом с коммерческим училищем. Популярносью пользовалась гимназия Н.А.Хардиной, открытая в 1899 году на Дворянской. Эта школа 1-го класса отличалась демократическими традициями. Фантастика, но тут отменили Закон Божий как обязательную дисциплину. Здесь преподавали политически неблагонадежные лица, находившиеся под надзором полиции. Немецкий язык вела М.Ф.Трейман, русский язык – М.В.Португалова, историю – П.А.Преображенский... Педагоги собирали деньги политкаторжанам, помогали партии РСДРП. Эту школу называли «красной» за новаторство в педагогике и прогрессивные идеи.
В 1895 году открылась гимназия сестер Ольги и Анны Харитоновых, переехавшая в 1903 году в респектабельный особняк купца Нуйчева на углу Почтовой и Самарской. Почетной попечительницей гимназии избрали графиню Веру Львовну Толстую. Фактически все традиции школы 1-го класса установила Ольга Александровна Харитонова. Она родилась в Тифлисе в 1872 году в семье полковника, окончила Санкт-Петербургское Александровское училище с большой серебряной медалью. Кроме того, она училась в столичном Александровском институте по специальности наставницы, где показала отличные знания в науке воспитания и практике обучения, русской словесности и иностранных языках. Об атмосфере, царившей тогда в граде Петра, читаем из воспоминаний князя П.Кропоткина: «Там шли горячие толки об открытии для женщин особых университетов и медицинских курсов, устраивались лекции и собеседования о школах и о различных методах образования, и тысячи женщин принимали в них горячее участие, обсуждая разные вопросы в своих кружках. Появились общества переводчиц, издательниц, переплетчиц и типографщиц... Словом, в этих женских кругах пульс жизни бился сильно...»
Так через новых людей, через свет знаний в провинциальную Самару врывались прогрессивные веяния, чаяния и надежды. Менялись нравы, менялась жизнь. В десятые годы XX века открывается Лодзинская гимназия О.Х.Шестаковой, Пушкинское женское Земское училище, Тургеневское высшее начальное училище. Заговорили о смешанном образовании, а также об открытии университета...