Политолог с дальнего кордона

Политолог с дальнего кордона.




Часть первая.


Осенью 2011 года меня вновь потянуло в Тамбовские леса на встречу с Моршанскими друзьями. Я позвонил Валентину Александровичу и высказал своё пожелание. «Приезжай, коль в Москве не сидится. Буду рад тебя видеть», - ответил тот, ставя точку в нашем разговоре. Для меня этого было достаточно, чтобы в течение двух часов собраться в дорогу и на следующий день, рано утром, выехать. Желание быстрее повстречаться со старинными соратниками по охотничьим набегам так крепко овладело мной, что 450 километров я проскочил за пять часов. И это несмотря на то, что сотрудники ГИБДД  дважды останавливали за превышение скорости. В общем, перед самым обеденным перерывом я переступил порог директорского кабинета, и мы по- братски обнялись с его хозяином. А ещё через двадцать минут сидели за кухонным столом его квартиры и с аппетитом уплетали вкусный борщ и жаренное мясо молодого кабанчика. «Молодец, что приехал! Необходимо чаще отдыхать от Москвы. Я даже не представляю, как вы там живёте. Копоть, духота, толчея на дорогах, шум базаров и многоязычный лепет толпы. Словно Москва не столица России, а какого-то азиатского или африканского государства. Меня в твой город, никакими куличами не заманишь. А вот у нас здесь красота! Природа кругом. Воздух такой чистый и ароматный, что хоть намазывай на кусок чёрного хлеба и ешь. Думаю, что голодным не будешь», - радостно улыбаясь, посматривая на меня слегка хитроватым взглядом, воодушевленно высказался Валентин. И, сделав небольшую паузу, спросил: «На сколько дней приехал? Недельку побудишь у меня?». «Не знаю, выдержу ли недельку, а пять дней точно глаза мозолить буду», - уверенно ответил я и засмеялся. «Ну, мне ты вряд ли глаза намозолишь. Сам знаешь, какая сейчас страда на хозяйстве. Облов прудов идёт полным ходом. Ещё в двух нагульных прудах рыба не до конца выловлена. Так что с тобой я постоянно быть не смогу, и надеюсь, что ты на меня не обидишься. А чтобы твоё пребывание у нас было активным, к тебе представлю племянника Виктора. Он не даст скучать, и весь твой накопившийся охотничий азарт реализует на полную катушку. Как тебе моё предложение?»- спросил Валентин. «Нормальное предложение. Какого из Витьки ты браконьера вырастил, я уже давно понял. Спец высшей категории. Так что занимайся спокойно производственными делами, а мы с твоим племяшом в охотничий промысел ударимся», - отозвался я на предложение товарища. «Вот и хорошо, что на этот вариант согласился. А то я подумывал о том, чтобы взять краткосрочный отпуск и с тобой побыть»,- улыбнулся широкой и открытой улыбкой Валентин. После этого мы ещё не меньше часа вели задушевный разговор на разные темы и вспоминали весёлые эпизоды из прошлых охотничьих забав. «Я сейчас схожу часа на два на работу, а ты немного отдохни с дороги. Ложись на диван, включай телевизор и попробуй уснуть под его бормотание. У меня это здорово получается»,- предложил хозяин квартиры. «Иди, трудись спокойно, найду, чем заняться. К завтрашнему дню подготовиться необходимо»,- успокоил я его. «Ну, вот и отлично! Тогда я побежал», - произнёс Валентин и мощным рывком поднялся со стула. Но не прошло и часа, как он вновь появился на пороге своего жилья. «Ты, что так рано вернулся? Случилось что-то?»-встревожился я. «Да нет. Всё нормально пока. Просто план хороший созрел по поводу твоего отдыха на природе. В общем, хочу отвезти тебя к одному человеку на кордон. Зовут его Пётр Павлович. Он твой земляк, заядлый охотник, и проживает в самом дальнем углу таёжной глухомани. Электричества в его доме нет. Радио работает от батареек. Связь телефонная и мобильная отсутствуют. Туалет на улице, отопление печное, но зато какая природа вокруг -одно загляденье. Да и дичь вся, какая водится в наших местах, вокруг его хутора вертится. Но если ты откажешься от этого предложения, то в силе остаётся первое. Поэтому я советую подумать хорошенько и принять правильное решение»,- объяснил причину досрочного возвращения с работы Валентин. «А как он там питается? Кто ему готовит? Ты ведь знаешь, что я плохой кулинар», - насторожено, спросил я. «По этому поводу не беспокойся. У Петра Павловича есть жена, которая замечательно с этой задачей справляется», -успокоил Валентин и предложил: «Решайся быстрей. Если что, я уже сегодня тебя могу отвезти на кордон. А завтра на охоту с ним пойдёте». «Александрович, по твоему хитрому взгляду я понял, что ты настоятельно рекомендуешь мне познакомиться с земляком. Поэтому можешь считать, что я готов на бытовые испытания ради успешной реализации своих охотничьих амбиций», - ответил я. «Вот и хорошо! Тогда через час выезжаем. Но хочу предупредить о некоторых странностях Петра Павловича, хотя знаю наперёд, что тебя они не очень испугают. Дело в том, что на старости лет он увлёкся политической философией и готов с новым человеком, попавшим в его орбиту, часами вести дебаты. Ну, а на тебя, как на жителя Москвы, он может наброситься с особой яростью. Так что придётся потерпеть. Но зато охотой ты наверняка останешься довольным», - внёс коррективы Валентин.
Через два часа, погрузив в УАЗ охотничьи принадлежности и провиант, мы выехали на межрайонный тракт и повернули в сторону видневшегося в дали тёмного соснового бора. Проскочив километров десять по дороге с твёрдым покрытием, Валентин свернул налево на просёлочную колею и стал медленно углубляться в лесной массив. Вековые сосны и ели так высоко взмывали своими верхушками в небо и так плотно стояли друг к другу, что я не сдержался и пошутил: «В таком диком лесу только соловьи –разбойники могут жить». «Поживёшь у Петра Павловича с недельку сам соловьём –разбойником станешь», - быстро нашёл, что ответить Валентин и весело засмеялся. Я не стал развивать полемику и с любопытством продолжил всматриваться в окружающую природу. Первым не выдержал молчания мой товарищ. «Ты что, Федорович приуныл? Если поездка смущает тебя своей неизвестностью, то давай повернём назад», - предложил он. «Тебе сложно будет это сделать. Из такой колеи навряд ли удастся без труда выбраться. Так что ползи дальше», - ответил я и в это время, словно подтверждая мои слова, под днищем машины заскрипело, забулькало и затрещало. А ещё через мгновение вездеход резко снизил скорость, двигатель надрывно заурчал и я понял, что в нашем путешествии появились первые экстремальные условия. «Придётся лебёдку разматывать. Без неё мы не выползем из этой трясины», -спокойно прокомментировал Валентин ситуацию, заглушил двигатель и выпрыгнул из машины на обочину колеи. Я последовал за ним и стал активно помогать в решении небольшой дорожной проблемы.
Потратив на борьбу с бездорожьем минут тридцать и вытянув автомобиль из глубокой колеи, набитой вязким тамбовским чернозёмом, на безопасный участок, мы помыли в луже сапоги, сели в салон и тихо двинулись дальше в глубину дремучего леса.
После этого испытание дорожной стихией продолжалось не менее двух часов. Нам ещё трижды приходилось пользоваться лебёдкой, пока, наконец, впереди на возвышенности, на краю лесной опушки, я заметил слабый свет, пробивающийся сквозь ветки невысокого кустарника. «Ну, что Федорович, сильно устал от болтанки? Наверное, проклял всё на свете, пока я тебя тряс по лесным ухабам? Не переживай. За пять дней отдохнёшь у Петра Павловича», -уверенно произнёс Валентин и добавил: «Сейчас Булька выбежит нас встречать». Я не успел уточнить, кто такая Булька, как увидел мчавшуюся на всех порах на встречу маленькую собачку непонятной породы и масти. А ещё через минуту вездеход упёрся в ворота, сбитые из берёзовых жердей, и остановился. «Всё, приехали! Выходи из машины. Буду тебя сдавать по акту хозяину этой усадьбы», -весело скомандовал Валентин и первым покинул салон.
Я ещё сидел в машине, когда заметил энергично двигающегося в нашу сторону коренастого, неопределённого возраста мужчину с приветливой улыбкой на лице. Маленькая собачка Булька энергично семенила лапками впереди его и заливалась весёлым, звонким лаем. Когда я вышел из машины, Валентин и хозяин заимки о чём-то оживлённо разговаривали. «Вот знакомься, Пётр Павлович, с моим другом и твоим земляком. Едва уговорил его поехать к тебе на охоту. Он же у нас москвич. Существо нежное и разбалованное цивилизацией. Так что ты уж сильно его не эксплуатируй», - пошутил Валентин. «А у меня особой работы нет, чтобы его загрузить. Вот разве что кубов десять березовых чурок успеет переколоть, пока у нас живёт, и с него хватит», - живо подхватил настроение Валентина хозяин кордона. «Если будешь его хорошо кормить, то с этим заданием он наверняка справится», - поставил точку в диалоге Валентин, и мы все весело рассмеялись.
После знакомства и обмена приветственными шутками, Петр Павлович  с любопытством осмотрел меня с ног до головы своими голубыми и немного глуховатым голосом спросил: «Из каких сибирских мест родом будешь?». «Западная Сибирь дала мне жизнь. Уроженец Тюменской области», - попробовал я удовлетворить любопытство лесного обитателя. «А я в Красноярском крае родился. Ну да ладно, у нас будет время познакомиться поближе. Бери из машины свои вещи, и пойдём в дом. Может, моя старуха раздобрится и вас чайком угостит», -пошутил Пётр Павлович и, немного помолчав, обратился к Валентину: «Александрович, а ты на ночь у меня останешься, или в свой рыбхоз возвращаться будешь?». «С удовольствием бы у тебя дня три пожил, да дел на хозяйстве невпроворот. Скоро морозы начнутся, а мы ещё рыбу из прудов не всю выловили», - вздохнул Валентин. «Ну, как знаешь. Дело на безделье не меняют», - согласился Петр Павлович, и мы стали выгружать вещи из машины.
Уже оказавшись на обширной территории усадьбы, я стал внимательно рассматривать её устройство. И хотя на улице стремительно наступали вечерние сумерки, основные здания и сооружения мне всё -таки разглядеть удалось. В первую очередь глаз радовали чистота и порядок, которые присутствовали везде. Большой дом, хозяйственные постройки, баня, стоявшая на высоком берегу речки, были аккуратно срублены из хвойного леса, гладко отструганные и хорошо проконопаченные. Окна дома и построек украшали резные наличники и плотные ставни. За хозяйственными постройками до бани ровными рядами стояли плодовые деревья и садовые кустарники, а чуть правее возвышались два стога сена, наполняющие пространство запахами прошедшего лета. Я с жадностью до отказа заполнил свои лёгкие этим воздухом и на мгновение замер. «Фёдорович, ты собираешься в дом заходить, или решил на природе заночевать?»- вернул меня к действительности голос Валентина. «А что? Отличная идея! Накидаю на телегу побольше сена, залезу в спальный мешок и сольюсь с природой воедино», - отшутился я. «Такое удовольствие я тебе запросто могу предоставить. Было бы на то желание. Но сейчас мы первым делом чайку попьём, а потом уж и на ночлег устраиваться будем», - определил наши дальнейшие действия Петр Павлович.
На высоком крыльце дома появилась миловидная женщина. Она звонким голосом, немного протяжно, поприветствовала нас и тут же стала выдавать команды: «Дед, заводи гостей в горницу, затопи печь и ставь на плиту чугунок с водой. А я сейчас быстро подою корову и начну готовить ужин». И уже пропуская нас в дом, спросила: «Александрович, а гость московский не очень в еде привередливый?». «Не беспокойся, Алексеевна,
Федорович у нас всеядный», -ответил Валентин и весело хмыкнул. «Вот и хорошо! Я его настоящей, нашенской пищей побалую», - успокоилась хозяйка и, сняв с металлического крючка прибитого к стене сеней эмалированное ведро, направилась в сторону хозяйских построек.
Во время обильного ужина и дружеской беседы после него я старался меньше говорить, а больше слушать и наблюдать за моими новыми знакомыми. Мне хотелось побольше узнать о них, понять их жизненные позиции и сформировать своё мнение о их внутреннем мире. Когда они ко мне обращались с каким - нибудь вопросом, я старался отвечать на него кратко и без особых подробностей. Наверное, хозяевам не очень это нравилось, но своё мнение они вслух не высказывали и чувство приличия не теряли. И только тогда, когда Валентин засобирался в обратный путь, Петр Павлович заметил: «Александрович, а товарищ твой не очень разговорчивый. Может, нашей глухомани испугался?». «Это я его бездорожьем напугал. А так - Федорович любитель поговорить на различные темы. Думаю, что вы найдёте общий язык», - улыбнулся Валентин и первым направился на выход из дома. Нам с хозяином ничего не оставалось, как последовать за ним. Когда шум вездехода поглотила колея лесного бездорожья, а свет фар потерялся в иголках разлапистых веток сосен и елей, я посмотрел на небо и, не сдерживая эмоций, вскрикнул: «Какая красота! Давно уже не видел такое чистое ночное небо и такие огромные на нём звёзды! А какая здесь чарующая и пугающая тишина! Неужели всё это в мире ещё существует!?». «Разве в Москве звёзд не видно? Или вы ночью на улицу не выходите?»-с иронией в голосе спросил Пётр Павлович. «К сожалению, в Москве эту красоту не рассмотреть. Там другие звёзды ночью зажигаются», - ответил я и тяжело вздохнул. «Ну, если тебе так нравится смотреть на звёзды, то подивись на них. А я пойду хозяйке помогать тебя на ночлег устраивать», - произнёс хозяин заимки и направился в дом.
После его ухода я ещё больше часа любовался ночными пейзажами, вслушивался в звенящую тишину леса, изредка прерывающуюся глухими голосами птиц и зверей, да трепещущими от внезапного порыва ветра веток на ближайших соснах, и всматривался в звёздное небо, пытаясь там обнаружить проблесковые огни самолёта или искусственный спутник земли. Наверное, оставался бы на улице и дальше, но ночная прохлада стала постепенно проникать под одежду и напоминать о времени года, которое коренным образом отличалось от летнего. Неожиданно открылась дверь сеней, и послышался голос Петра Павловича: «Заходи в дом, Федорович. Пора ко сну отходить. Завтра нам с тобой рано вставать». Не вступая в разговор, я поднялся на крыльцо и вошёл следом за хозяином в тёмные сени. «Мы тебе в маленькой комнате постель застелили. Кровать стоит прямо вдоль русской печки, так ты уж будь поаккуратней, не обожгись. Нынче кирпич сильно нагрелся. Обычно мы один раз в сутки печь топим, а сегодня, по особому случаю дважды «кочегарил», -предупредил хозяин и открыл дверь в боковую комнату большого и уютного дома. «Вот твоё пристанище. Когда разденешься, не забудь потушить керосиновую лампу»,- выдал установку Петр Павлович и предупредил на прощание: «Подъём в пять часов. Позже в лесу делать нечего». Я хотел поинтересоваться на какую дичь пойдём охотиться, но дверь за мной закрылась, и вопрос не разрешённым остался до утра. Сняв с себя одежду и положив её на табурет, стоящий рядом с металлической кроватью, я потушил фитиль в лампе и лёг в лоно пухового, высокого матраца. После тусклого света лампы глаза быстро адаптировались в темноте, и я через окно вновь увидел небо и весящие на нём крупные звёзды. «Какая красота!»-прошептал я, сладко зевнул и минут через пять погрузился в крепкий, спокойный сон.
«Фёдорович, просыпайся. Пора», - приглушённо позвал голос хозяина. Я открыл глаза и, не  сразу сообразив, что нахожусь не у себя дома, с силой потянулся всем телом, резко повернулся на кровати и неожиданно для себя, свалился на пол. Дверь в комнату вновь приоткрылась, и голос хозяина спросил: «Ты что так сильно шумишь? Может, лампу зажечь?». «Не надо. Сейчас выйду», -успокоил я, окончательно проснувшись. Быстро натянув охотничью амуницию, вышел на свет лампы, стоящей на кухонном столе и вежливо поздоровался с Петром Павловичем. «Садись за стол. Сейчас по быстрому перекусим - и вперёд. А то лесные обитатели уже заждались охотников», - скомандовал хозяин и сел на табурет, стоящий у окна.
Из дома Петр Павлович вышел первым. Минут через пять, навесив на пояс патронташ и закинув на спину рюкзак и ружьё, вышел и я. Оглядев меня и оценив мою готовность к предстоящим охотничьим мероприятиям, Петр Павлович вдруг скомандовал: «Ружьё дома оставь. Придётся тебе сегодня лопатой поработать». «Не понял. Это что, шутка такая?»- удивлённо спросил я. «Почему шутка. Сегодня мы за барсуками пойдём. Поэтому одного ружья хватит. А вот лопаты придётся две захватить», - объяснил Петр Павлович и подал мне шанцевый инструмент с длинными черенками. 
Минут через тридцать мы втроём, считая собачку Бульку, остановились на высоком лесном холме, в котором я заметил несколько круглых, замаскированных отверстий, ведущих в подземное жилище барсучьей семьи. «Ну, вот и пришли. Ты, Федорович, встань вон к тому лазу и жди моей команды, а я сейчас запущу Бульку внутрь норы. Пусть зарабатывает себе на обед», - распорядился лесной житель. И мне ничего не оставалось, как приступить к исполнению указания.
Также беспрекословно команду Петра Павловича выполнила и Булька. Как только он снял с плеча старенькую мелкокалиберную винтовку, направил ствол в земляную дыру и выстрелил, она с лаем и повизгиванием, бросилась в нору вслед за пулей. Я не очень был искушён в этом виде охоты и с нетерпением стал ждать её развязки. Буквально через минуту, после того, как собачка нырнула под землю, Петр Павлович опустился на колени, прильнул ухом к земле и стал напряжённо вслушиваться в происходящее на глубине. А ещё через три минуты он радостно произнёс: «Дома оказался!» и приказал, показывая пальцем: «Копай вот на этом участке». Я быстро взял в руки лопату и стал энергично работать ей, не очень соображая, зачем это надо. Но через минут пять, Петр Павлович вдруг внёс коррективы: «Бросай там копать, начинай рыть вот здесь» и вновь приставил ухо к земле. А ещё через некоторое время мне поступила очередная вводная. Занятый трудом землекопа, я даже не услышал хлопок выстрела из мелкокалиберной винтовки и не сразу обратил внимание на радостный возглас старого охотника. «Всё! Заканчивай копать. Одного барсука Булька выкурила из норы, а больше там нет», - пояснил Петр Павлович и вытащил добытый трофей на поверхность.
Этот день с точки зрения промысла для нас оказался вполне удачным. Уже к двум часам дня в моём рюкзаке находились два ценных зверька, чувствительно оттягивая плечи назад. «На сегодня хватит. Пора домой возвращаться, а то Алексеевна заждалась нас к обеду», - весёлым голосом произнёс Петр Павлович и, посмотрев на меня, спросил: «устал лопатой махать?». «Не очень, но аппетит нагнал -это точно», - ответил я. «Ничего. Сейчас придём домой, выпьем по сто граммов самогонки, плотно пообедаем - и всю усталость, как рукой снимет», -успокоил он меня и, положив на правое плечо лопаты, а на левое накинув ремень винтовки, бодро зашагал по тропинке, ведущей к его одинокому жилищу.
Алексеевна и на самом деле с нетерпением поджидала нас к обеду. Поэтому как только мы появились в поле её зрения, она звонким голосом скомандовала: «Быстро умывайтесь и садитесь за стол!».
Во время обеда я внимательней рассмотрел хозяйку и пришёл к однозначному выводу, что в недалёком прошлом она была настоящей красавицей, мечтой любого мужчины. Да и сейчас её лицо, фигура и умение вести себя не утратили былой привлекательности. А ещё я понял, что в этой семье торжествует культ любви, верности и уважения.
         После вкусного обеда и непринуждённого разговора за столом моё тело расслабилось, внимание рассеялось, а веки глаз стали непроизвольно смыкаться. Заметив моё состояние, Алексеевна предложила: «Иди в комнату, отдохни. А мы пока по хозяйству управимся». Я взбодрился, хотел было возразить, но жену поддержал и Пётр Павлович. Дальше я уговаривать себя не заставил и с удовольствием удалился в маленькую комнату.
          Проснулся уже затемно. Вышел из комнаты и присоединился к супружеской паре, сидящей в горнице на диване и слушающей радио. «Поднялся? А мы думали, что ты до утра проспишь», - произнёс хозяин и добавил: «Присаживайся». Я опустился с ним рядом и прислушался к голосу диктора. «Сегодня о творящихся безобразиях в нашей стране и мире по радио узнаем, а через два дня по телевизору политическую передачу посмотрим», - прокомментировал своё душевное состояние хозяин. Я с удивлением посмотрел на него и спросил: «А где вы его смотрите?». «Как где? Дома. Вон он на тумбочке стоит», - пояснил Петр Павлович. Я повернул голову в противоположную сторону от дверей и впервые заметил великое достижение цивилизации. Это был вполне современный, с небольшим экраном, японский телевизор «Хитачи». «Но у вас же электричества нет», - заметил я. «И электричество есть. Правда, пользуемся мы им только тогда, когда включаем телевизор», -улыбнулся хозяин и добавил: «В сарае стоит бензиновая двухкиловатная электростанция, и её вполне хватает на такого рода нужды». «А я то думал, что вы полностью отрезаны от негативного влияния внешнего мира», - съязвил я. «Оно так и есть, за исключением удовлетворения небольших человеческих слабостей», - ответил Петр Павлович и, поднявшись с дивана, пригласил на ужин. 
Во второй день охота для меня была понятней и интересней. Два небольших кабанчика, обнаруженных на лёжке и почти на месте застреленных, стали вполне достойным трофеем охотников моей квалификации. Так, конечно, считал я, так -как Петр Павлович по этому поводу своего мнения не высказал. Находясь с ним рядом два дня, мне мало, что удалость узнать о нём самом и его близких. Но и в этой малой информации многое удивило. В первую очередь я ни сразу смог поверить, что этому энергичному, моложавому мужчине уже исполнилось семьдесят восемь лет, а его жене семьдесят три. По физической форме, внешнему виду и тяге к жизни на такой зрелый возраст они явно не тянули. Максимум, что я мог им дать, это лет семьдесят Петру Павловичу и не больше шестидесяти -Алексеевне. Но оспаривать информацию, естественно, не стал и, как оказалось, поступил правильно, так как дальнейшее знакомство с их судьбами поставили всё на свои места.
           Разделав тушки кабанчиков на куски, мы отмыли руки от жира и крови и расположились на высоком, живописном берегу лесного озера, чтобы немного отдохнуть и перекусить. Незаметно для себя, я первым вызвал Петра Павловича на разговор. «Павлович, а ты как оказался в Тамбовской области и в этих лесах? Неужели просторы красноярской тайги тебе меньше нравились?». Хозяин заимки немного подумал, посмотрел на меня испытывающим взглядом и, наконец, ответил: «Красноярский край –
моя родина. А все мои предки родились и жили в этих местах. Здесь они почти все и похоронены. С родных мест их выжила революция семнадцатого года. Вернее, не сама революция, а события во время гражданской войны, когда крестьяне тамбовщины под предводительством Антонова поднялись на защиту своих прав и свобод. Тогда это восстание было жестоко подавлено. Море крови народной пролили красные комиссары. Во время тех событий погиб и мой дед, а его жену и детей отправили по этапу в далёкий сибирский край. Моя мама выросла там и вышла замуж за сына таких же ссыльных и осела на долгие годы. Жили мы недалеко от города Назарово, в родильном доме которого в 1932 году я родился. Там же и учился: сначала в средней школе, а затем в лесотехническом техникуме. Кроме меня в семье было ещё трое детей, двое - здравствуют и поныне, а старший наш брат в 1965 году погиб в угольной шахте на Кузбассе. После окончания техникума, проработав год в лесхозе, я был призван в Советскую Армию для прохождения срочной службы. Отдав родине положенный воинский долг, снова вернулся к месту своей работы и двадцать лет честно трудился  на разных должностях, включая и должность директора крупного леспромхоза. Там, в Сибири, я и жену свою повстречал, а она мне двух сыновей и  дочь подарила. В общем, всё у нас по жизни складывалось хорошо, и менять её мы не собирались. Но однажды я получил письмо от двоюродного брата, проживающего в то время в Моршанске, и которого я, естественно, к сожалению, не знал. Он на многое в судьбе наших общих предков открыл глаза. После этого письма мне сильно захотелось поглядеть на места, откуда росли корни моей фамилии. Летом 1973 года мы с женой взяли отпуск, купили до Моршанска железнодорожные билеты и, прихватив младшего сына и дочь, выехали в сторону запада. Было мне в ту пору сорок один год. А уже через два года я и моя семья, за исключением старшего сына, который учился в Омском речном училище, переехала на постоянное место жительства в город Моршанск. Вначале я работал главным инженером в лесхозе, затем директором, а сразу после выхода по возрасту на пенсию,
покинули с женой город и перебрались в эту глухомань. Пока строили дом и хозяйственные блоки, жили в щитовом вагончике и не роптали. Так что имеющиеся условия нашего обитания вполне осознаны и продуманы заранее. А в нашей городской трёхкомнатной квартире живет младший сын, его жена и двое детей». «Неужели вам не скучно здесь?»- удивлённый ответом Петра Павловича, спросил я. «Нам некогда скучать. Десять лет я работал в местном лесхозе лесником и занимался посадкой новых пород деревьев, в
том числе и сибирского кедра. Жена летом с внуками нянчилась, ягоды собирала, грибы варила и домашнее хозяйство вела. Порой времени не хватало, чтобы все эти работы успешно выполнять. А сейчас у меня ещё одна забота появилась. Пять лет назад увлёкся разведением пчёл, и с каждым годом количество ульев только увеличиваю. Тот мёд, что моя хозяйка в горшочке на стол к чаю выставляет, это с нашей пасеки», - с достоинством ответил Петр Павлович.
Третий день моего пребывания в хлебосольной семье был посвящён охоте на косачей. И он тоже оказался удачным. Кроме пяти штук добытых пернатых, на обратном пути домой из мелкого кустарника на нас случайно выскочил олень и был поражён Петром Павловичем наповал одной картечью. Так что охотником он оказался не только удачливым, но и метким.
Вечером, разомлевший от чистого воздуха, стопки крепкого самогона и вкусной, сытной пищи, я сидел рядом с хозяевами на диване и смотрел телевизор. Качество картинки было не очень чётким, но голоса действующих лиц были слышны отлично. Под их бормотание меня сильно разморило и стало клонить ко сну. Заметив это, Алексеевна осторожно толкнула в бок и, улыбаясь, предложила: «Иди -ка ты, отдыхать, а то носом об стол ударишься». Я спорить не стал и удалился в свои покои.
Четвёртый день по решению Петра Павловича оказался свободным от охоты. «Необходимо, Фёдорович, жене по хозяйству помочь, а к вечеру баньку пожарче натопить, чтобы старые косточки пропарить. Так что гуляй сегодня по вольному графику, как хочешь и где хочешь», - объяснил он своё решение. Это известие я воспринял спокойно, но без особой радости. Не очень ещё представляя, чем занять образовавшееся свободное время, я решил
пройтись по берегу небольшой речушки, которая протекала прямо за баней. Полюбовавшись часа два красотами её ландшафта и надышавшись лесными запахами поздней осени, вернулся на кордон и напросился в помощники к хозяину. «Ну если руки чешутся и просят работу, бери колун и наколи берёзовых дров для бани», -предложил Петр Павлович. Я так увлёкся физическими упражнениями с топором, что не заметил, как вокруг меня образовались горы готовых к употреблению поленьев. Понравилась моя работа и хозяину. Подойдя ко мне, он с явным удовольствием хмыкнул и
произнёс: «Остановись, а то мне на согрев ничего не оставишь. Вижу, приходилось тебе по жизни топор в руках держать». «Было и такое в моей биографии», -коротко ответил я и присел на толстый чурбан.
На исходе четвёртых суток нахождения рядом с Петром Павловичем, я уже было поставил под сомнение предупреждение Валентина о тяге моего
нового знакомого к политической философии. За эти дни мы говорили с ним о многом, но политику до сих пор не затрагивали. Однако сомнения оказались беспочвенными и преждевременными. Всё интересное наступило именно в этот день и внезапно. Перед самым обедом Петр Павлович натаскал в баню из речки воды и разжёг топку, а после обеда несколько раз ходил подбрасывать в печь очередную порцию сухих берёзовых поленьев. Часам к пяти баня настоялась, и, получив из рук хозяина дубовый веник, я с большим удовольствием переступил порог предбанника.
В бане я пробыл часа полтора. Если сказать, что хорошо попарился, это значит ничего не сказать. Мои душа и тело получили от этого мероприятия огромное наслаждение и мощный физический заряд. И, конечно, всё благодаря профессиональности истопника. Видно у Петра Павловича были особые секреты в создании такой благодатной атмосферы.
После моего возвращения в дом, в баню пошли хозяева заимки. Когда они вернулись и немного отдохнули, началось традиционное чаепитие. Но сначала  мы с хозяином заимки выпили по несколько рюмок медовухи и плотно закусили отварной олениной. В общем, праздник души, тела и желудка состоялся в полном объёме.
В этот вечер мы засиделись допоздна. Уже в одиннадцатом часу Петр Павлович встал из-за стола и вышел из дома. А минут через десять из хозяйской постройки послышался треск двигателя электрической станции, и в комнате ярко вспыхнула лампочка.
 «Ну, что, посмотрим телевизор? Сегодня передача Соловьёва «Поединок» должна транслироваться», - предложил хозяин, когда вернулся в дом. И включив телеканал «Россия- 1», он добавил: «Пока её на экране нет, пойдём, Фёдорович, на кухню и выпьем ещё по рюмочке». Отказываться я, естественно, не стал и поднялся с дивана.
Минут через двадцать, повысив градус настроения, мы вернулись в горницу и направили взоры на экран, на котором уже красовались лица великих стратегов и тактиков российской политики. Но на этот раз дуэлянты были безликими, бойцами слабыми и спор вели вяло. Неожиданно для меня Петр Павлович поднялся с дивана, приглушил звук телевизора и разочаровано произнёс: «Эти не заводят меня, а только злят. Пойдём, пропустим вовнутрь ещё по стопке».


Часть вторая.

Выпив и закусив, мы снова вернулись в горницу. Но, послушав лепет противников и их секундантов минут десять, хозяин не выдержал пустой риторики и выключил телевизор. Немного помолчав, он посмотрел на меня и с надеждой в голосе, спросил: «Устал? Может, спать пойдёшь?». «А есть другое предложение?», -улыбнулся я. «Нет. Но лично меня, как только посмотрю такую передачу, сон покидает, а сердце ныть начинает. Странные мы всё -таки русские люди. Нас оскорбляют все, кому не лень. Требуют, чтобы мы покаялись перед всем миром за то, что существуем на земле и обладаем огромными территориями и несметными богатствами. За то, что на протяжении веков отражали натиски врагов, побеждали их, загоняли в логово и вновь возвращались к мирному труду, чтобы восстанавливать разрушенный войной отчий дом. Но, не успев завершить созидание, нам вновь приходилось брать в руки оружие и идти на защиту Родины. С одной стороны мы вроде победители и должны быть гордыми за своё национальное происхождение. За то, что ценой огромных потерь спасали не только свою нацию, но и меньших братьев, веками проживающих рядом с нами, за наличие в нашей груди человеческой щедрости и великодушия, за своих великих предков, которые потом и кровью поливали земли русские. Естественно, русские вправе ожидать уважения к себе со стороны спасённых, накормленных и обогретых малых народов. Но те, кто постоянно будоражат страну и торгуют нашими богатствами, вновь не довольны русским народом. Они требуют от него покаяния за политические репрессии, за ошибки властей всех периодов, которые состояли наполовину из представителей разных национальностей, за голодомор, за низкий уровень жизни населения, за отставание в техническом развитии от передовых капиталистических стран и т.д. Мы покорно выслушиваем все эти оскорбления и делаем вид, что они относятся не к нам. Я ещё могу понять простого человека, далёкого от политики, но абсолютно не верю в то, что русская интеллигенция и здравомыслящие представители власти не ощущают того пресса, который с каждым днём усиливается в отношении коренной нации страны. Лично я к такому выводу пришёл давно, и с каждым прожитым годом убеждённость только крепчает. Однако, понимая, что моё представление отношения к русским в России никого не интересует, высказывать его широкой аудитории даже не пытался. Но критическая масса душевной боли за себя и своих соотечественников давно переполнилась и просится наружу. Особенно после просмотра по телевизору таких передач, как «Поединок», «К барьеру», «Суд истории», «Зеркало» и другие. Я уже немолодой человек и хорошо знаю, что такое коммунистическая двойная мораль. Но сколько существует моралей у современных политиков, подсчитать не могу. За то, чтобы «порисоваться» на экране телевизоров, эти энергичные особи обоих полов готовы признаться в людоедстве или изменении половой принадлежности. А уж как они любят с умным видом, философским пафосом и актёрским гневом клеймить позором и предавать анафеме всё то, что когда-то происходило в России, то это действо даже описанию не поддаётся. И лютуют в основном представители тех национальностей, которые за своё существование на земле должны низко поклониться русскому человеку. Чтобы быть не голословным, выскажу свои доводы, основанные не на материалах учёных и политиков, а сформировавшиеся в моём сознании за прожитые семьдесят восемь лет. Поэтому в средние века не полезу, а начну сначала прошлого.
         Вот скажи, кому мешали самодержавие и православие?»-обратился ко мне хозяин заимки и не дожидаясь ответа, продолжил: «Мой ответ на этот вопрос прост. Ни крестьянам, ни малочисленным пролетариям царь не мешал. Он был ставленником божьим, а аграрная страна состояла  в основном из глубоко верующих православных людей. Религия в то время была основным моральным стержнем государственности. Поэтому рука верующего никогда бы не поднялась на помазанника божьего. Быть проклятым Всевышним не хотел никто. Безграмотный, терпеливый народ мог взбунтоваться против отдельного узурпатора, нещадно эксплуатировавшего его, но решиться на убийство царя он не смог бы никогда.
      Главными идеологами и вдохновителями революций начала прошлого века были люди грамотные, обеспеченные, обладающие изощрённым аналитическим умом, но обиженные самодержавной властью. По разным причинам она не позволяла им участвовать в государственных делах и не давала возможности влиять на судьбу страны. Такая роль в обществе этих людей не устраивала. Им было мало просто материального благополучия, хотелось власти над всеми богатствами России и её народом, который они изначально ненавидели. Однако, чтобы осуществить свои планы, им пришлось красивыми лозунгами, обещаниями, призывами и откровенными провокациями  «разогреть» этот народ до точки кипения и натравить на царя, на церковь и на эксплуататоров. И им удалось это сделать. Царь отрёкся от престола, церковь была объявлена вне закона, православная религия -опиумом, передовой авангард русского офицерства и прогрессивного дворянства был уничтожен или выдворен за пределы России, а слабые духом и телом русские интеллигенты быстро перекрасились в красный цвет и стали активными проводниками чуждых  народу идей. Кончилось всё это гражданской войной, в которой погибли лучшие сыны и дочери отечества. Сейчас модно говорить, что во время самой революции погибло всего несколько человек, которых затоптала толпа при взятии штурмом Зимнего дворца. Но никто из нынешних либералов и предателей русского народа не говорит о потерях населения во время братоубийственной войны, страшней которой не бывает. И это понятно, так как идейными вдохновителями этой бойни были их отцы, деды и люди родственные им по крови. Троцкий, Свердлов, Тухачевский  и другие беспощадно уничтожали простой народ за самое малейшее сопротивление их идее и власти. Подавление  с применением отравляющего газа Кронштадтского мятежа, восстания Тамбовских и Сибирских крестьян и казнь царя –дело их рук. Вернее не рук, а бесчеловечной политики ярых революционеров называющих себя марксистами. Я тебе уже говорил, что в этом гражданском пожарище сгорел и мой родной дед.
Добившись промежуточного успеха ценой огромных человеческих потерь и трагедий, идеологи мировой пролетарской революции решили использовать покорность и слепую доверчивость русского человека в силовом захвате власти в более развитых странах, объявив поход против мирового капитализма. Но произошла осечка. План потерпел крах, и им
пришлось довольствоваться тем, что построили в России. Зато правительствам всех капиталистических стран был подарен козырь в борьбе против «красной» России. После этих событий наша страна стала огородным пугалом для всего остального мира.
Однако вопреки всем испытаниям и унижениям, молодое поколение, народившееся в СССР, потянулось к знаниям и стало успешно строить, навязанный ему коммунистический строй. Не всё складывалось хорошо в стране Советов –гражданская война, летние засухи и политические репрессии. Но простой народ с рабской покорностью, замешенной на героической закваске русского характера, с верой в светлое будущее преодолевал все преграды и  семимильными шагами шёл вперёд. 
Я часто задумывался над причинами сталинских репрессий. Читал некоторые документы в Моршанском архиве на эту тему, слушал рассказы очевидцев и анализировал результаты тех событий. Исходя из того, что читал, слышал и видел, я не склонен считать, что репрессии тридцатых были построены на идейных принципах и государственных интересах. Главным движителем этих кровавых событий была банальная борьба за власть между Сталиным  и Троцким. На стороне каждого из них были люди, активно участвующие в революционных событиях семнадцатого года и занимающие высокие государственные посты в «красном» правительстве СССР. Начинались эти бои с подковёрных интриг, а закончились беспощадными и кровавыми сражениями. Выиграл их Сталин. Он уже тогда был хитрее и мудрее многих своих соперников. Понимая, что с вожаками противоборствующей группировки, состоящей в основном из лиц еврейской национальности, ему без широкой поддержки русского народа не справиться, он основной упор сделал на укрепление своих позиций за счёт перетаскивания на свою сторону легендарных героев гражданской войны и видных партийных деятелей -Будённого, Ворошилова, Кирова и многих других, поменьше калибром. В результате этой разборки пострадало много невинных людей, поддавшихся на политические уловки руководителей противоборствующих группировок. Но за эту невинную кровь должны нести ответственность не русские в целом, а те, кто осознано обманывал доверчивых людей, а затем их бросил на произвол судьбы и истязания победителей. В те годы такие лидеры ещё были живы, но почему –то счастливо обосновались в капиталистических странах, против которых совсем недавно вели беспощадную идеологическую пропаганду. По-видимому, толкая народ на братоубийственную войну, параллельно эти люди готовили себе запасной аэродром на случай поражения. Я часто задавал себе вопрос: «А если бы Сталин проиграл борьбу, он убежал бы за границу или принял кару от рук победителей?», и каждый раз делал вывод,   что он выбрал бы второй исход из своего политического и исторического бытия». После этих слов Петр Павлович встал с дивана, сходил на кухню и через несколько минут вернулся обратно. Пока эта заминка тянулась, я невольно проанализировал услышанное и понял, что хозяину заимки не нужен оппонент или единомышленник. Ему нужны были уши взрослого, грамотного и «свежего» человека, чтобы спокойно вылить из души наболевшее. Я был уверен, что монолог лесного затворника продолжится. И не ошибся. Буквально через минуту после возвращения с кухни, Петр Павлович взял с этажерки один из томов «размышлений и воспоминаний» Георгия Жукова и, повернувшись ко мне, продолжил:   «Великая отечественная война, бесспорно, является самым тяжёлым испытанием нашего народа за все столетия существования его как русского этноса. Но, несмотря на все ошибки Сталина, его правительства, военных начальников и техническую отсталость, советский народ не только
отстоял свою страну, он разбил сильнейшего в мире врага и освободил территории всех восточных стран Европы, раздавленных каблуком солдатских сапог и гусеницами танков немецких армий. Сегодня находятся люди, которые приписывают решающую роль в победе над Гитлером - США и Англии. Пусть эти господа хорошие тень на плетень не наводят. Если бы Германия не на Восток пошла, а после поверженной Франции, продолжила победоносный  путь на запад, то больше чем уверен, сегодня об английской святейшей монархии оставшиеся жители туманного Альбиона вспоминали так же, как мы о своём батюшке царе. Да и у Америки в то время колени тряслись от страха. Это сейчас она храбрая, когда в её руках ядерная дубина и финансовое могущество, а тогда она была такой же беспомощной, как и Франция. Много погибло русских, украинцев, белорусов, татар, казахов и представителей прочих национальностей, храбро сражавшихся на фронтах войны. Вечная память им за этот ратный подвиг. Такой же благодарности от потомков заслуживают и те, кто оказался на территориях занятых немцами и труженики тыла, которые в не человеческих условиях ковали в прямом и переносном смысле победу советского народа. Порой меня поражают высказывания некоторых доморощенных либералов-демократов, о том, что только из-за ошибок Сталина и военных начальников наша страна понесла такие огромные потери. Они полагают, что будь ТЕ в то время умными, как сами они сейчас, то победа досталась бы меньшей кровью. Чушь собачья, но, как я полагаю, очень опасная. Так как несётся она с экранов телевизоров не ради позёрства и красного словца, а целенаправленно вдалбливается в голову наших сограждан. Эффект может быть даже очень их устраивающий. Некоторые представители старшего поколения, не понаслышке знающие трагизм военных лет, могут поменять своё мнение, и будут считать источником всех бед не Германию, а бывших правителей СССР.  Ну а молодёжь ещё сильнее утвердится в мнении о бесполезности жертв их предков, и искренне будет жалеть о том, что не является жителем Германии и не пьёт настоящее баварское пиво.
В очередной раз, просматривая полемическую передачу под громким названием «Суд истории», всмотревшись в перекосившееся от злобы лицо обвинителя, я не выдержал и рассмеялся. Рассмешила его физическая схожесть с «героем» одного комического случая, произошедшего на охоте. Однажды зимой, бригада охотников из двенадцати человек, в числе которых были я и тот солидный мужчина, в одном из кварталов лесного массива обнаружила кабанью семью. Охотовед быстро расставил нас на просеке по номерам, а сам со своим сыном и двумя лайками направился в загон. С этого момента наступила тишина тревожного ожидания. Так получилось, что наш «герой» оказался третьим с краю и через одного охотника от меня. Выглядел он сытым, ухоженным и уверенным в себе интеллигентом.  Ранее я с ним не встречался, поэтому не знал, кто он такой и что умеет. И лишь чуть позже он предстал передо мной в полный рост.
Минут через двадцать, после того, как загонщики с противоположной стороны углубились в лес, обнаружив дикого зверя, залаяли собаки, и охотничье напряжение достигло апогея.  Я замер, затаил дыхание и стал вслушиваться в шорохи соснового бора. Вдруг справа от меня прогремел выстрел, а чуть позже послышался пронзительный человеческий крик.    
Согласно охотничьим правилам, сорваться со своего места я не мог, поэтому с нетерпением ждал окончания загона. Прогремели ещё два выстрела, но уже левее меня, а затем глухо бухнуло справа. Вскоре на просеку выскочили собаки, оповещая о том, что загон закончился. Не дожидаясь охотоведа, я снялся с места и поспешил в сторону, откуда раздался человеческий вопль. Оказавшись на месте, я поразился картине, происходящей на площадке, на которой лежал убитый кабан. Вокруг его бегал наш «герой», что-то бурчал под нос и яростно бил по туше ногами, а метров в пяти стоял молодой парень, племянник нашего охотоведа, и с недоумением смотрел на разгневанного гостя. Наконец, «герой» устал пинать бездыханное тело некогда грозного «секача», посмотрел невидящими глазами на меня и пошёл в сторону сосны, рядом с которой стоял его карабин.
Странное поведение «сытого интеллигента» мне объяснили позже, когда вечером после удачного охотничьего дня мы выпивали по сто граммов и закусывали свежей кабаньей поджаренной печёнкой. Оказалось, что после того, как охотовед поставил «гостя» на номер, у него вдруг появилось естественное желание сходить в кусты «по- большому». Он поставил карабин у сосны, отошёл метра три от просеки и стал справлять физические потребности. А в это время на соседа справа неожиданно вышел кабан, по которому тот произвёл выстрел. Однако его оказалось не достаточно, чтобы вепрь упал сразу. И смертельно раненый, он на «автопилоте» продолжил путь в сторону нашего «героя». Внезапное появление раненого кабана в двух метрах парализовало страхом всё тело и волю охотника. Он не нашёл сделать ничего лучшего, как упасть в снег, зарыться в него головой, выставив голый зад вверх. Но зверю было не до него. Кабан, шатаясь, как пьяный прошёл в метре и вскоре завалился в густом кустарнике. Подоспевший молодой парень произвёл ещё один выстрел, и вепрь перестал шевелиться. Поняв, что угроза миновала, «герой» вскочил на ноги, натянул утеплённые штаны, рванул в сторону бездыханного тела своего обидчика и стал со злорадством на лице безжалостно избивать его ногами. Это было уже то действие, которое я видел. И сейчас, сидя у экрана телевизора, вспомнив случай на охоте и рассмотрев лицо обвинителя истории, я подумал: «А что было бы с ним и его умными собеседниками, если бы во время этой передачи в зал неожиданно вошёл товарищ Сталин? Ну, на худой случай Берия или Ежов? Наверняка бы очистили кишечники в свои дорогие брюки и ботинки». Ты мне можешь возразить и сказать, что сейчас не то  время. Время тиранов и узурпаторов власти прошло, и наступил век истиной демократии и свободы. Согласен. Но тогда и судить свою историю в формате телевизионного шоу, не имеем права. Историю мы должны изучать, делать выводы и принимать меры, чтобы не наступать на грабли дважды. А это дело деликатное, кропотливое, требующее ума и терпения и не подлежит эмоциональному обсуждению, скатывающемуся к сведению счётов с отдельными историческими фигурами. Во всём должна быть беспристрастность и объективность. Недавние события на манежной площади Москвы и других городах России наглядно показали, как боятся те, кто обкрадывает, унижает и оскорбляет русский народ. Молодые парни только попробовали разогреть свои мышцы, как со всех экранов телевизоров, газетных страниц и эфирных радиоволн в пространство полетели истерические вопли нынешних хозяев положения в стране. «Русский фашизм идёт!»-верещали они. Даже первые лица государства вынуждены были успокаивать их. От имени народа, они заклеймили позором нарождающийся класс патриотов России. Но согласны  ли с ними сами граждане страны? Думаю, что нет. Наоборот, в душе у каждого простого человека шевельнулась гордость за своих сынов и внуков, бросивших вызов издевательствам, унижениям, наплевательскому и грабительскому отношению со стороны правительства и определённой части населения, проживающей в его стране. Тогда от имени какого народа наши руководители клеймили позором зелёную поросль? Неужели от «страны», под названием «Рублёвка»? Наверное, и государственные награды Президент вручает по поручению этой небольшой, но очень богатой колонии и в основном представителям этого волшебного соцобразования. Случаются, правда, и казусы. Вручая награды некоторым выдающимся деятелям партии и государства по два раза в год, «государю» приходилось жалеть время, которое он тратил на помпезные церемонии, так как эти деятели в конечном счёте не оправдывали доверия. Да и церковь щедра на награды. Всю грудь нужным людям своими орденами обколет, заранее обеспечивая им вход в рай через врата для ВИП - персон.
Сразу по окончанию Великой Отечественной войны весь советский народ включился в созидательный процесс. Работали до изнеможения и не ради торжества коммунизма, а ради быстрейшего создания нормальной жизни. Конечно, идеи идеологов коммунизма играли большую роль в этом процессе и являлись основным политическим рычагом достижения цели. В первые послевоенные пятилетки и семилетки много строилось жилья, промышленных предприятий и укреплялась боевая мощь армии. Как качественно строили и как эффективно вооружали свою армию, вопрос другой. Естественно, высокие количественные показатели не играли положительно на качественную сторону созидания. Но другого варианта у страны не было. Необходимо было в ускоренном темпе дать людям крышу над головой и обеспечить безопасность и мир на долгие годы. А то, что в любой момент могла развязаться третья мировая война, никто в нашей стране не сомневался. Хорошо помню, как бывшие фронтовики в пятидесятые годы жадно вчитывались в газетные сообщения, о проводимых в Америке и нашей стране испытаниях атомного оружия в открытом пространстве. Запах смертельной угрозы для планеты ощущали даже мы, зелёные новобранцы. Я не буду судить -хорошие или плохие были тогдашние наши правители и дипломаты. Но в чём твёрдо уверен, это в том, что поведи они себя в те времена как Горбачев и Ельцин, сегодня границы нашей страны заканчивались бы у западной подошвы уральских гор или бы её совсем не было на карте мира. Тем, кто имеет двойное гражданство наплевать, на нашу историю. А русский человек всегда должен помнить, какой кровью и потом достались эти бескрайние просторы его предкам. Это его Родина и другой для него никогда не будет, если даже он из-за обид, тщеславия или другой причины уедет за её приделы. Родину, как и мать, мы должны любить такой, какая она есть. Со всеми её прелестями и недостатками. Но, к сожалению, так не думают некоторые её граждане. Особенно те, кто всегда смотрел на запад.
          После мутных событий девяностых годов, словно после поставленной клизмы, на поверхность враз вылезли все отходы жизнедеятельности
человеческого организма. Мне всегда было смешно и грустно смотреть по телевизору на взъерошенных людей, которые шли огромной толпой по Садовому кольцу. Я хорошо понимал тех, кто шёл в первых рядах. Эти люди знали, что хотели,  для чего они здесь, и что их ждёт в случае победы. Понимал и то, что главные постановщики этой массовки не они. Но абсолютно не понимал психологию тех, кто шёл в последующих рядах. Они то на что рассчитывали? На власть, на богатую жизнь или почёт и уважение? Хотелось бы увидеть хоть одного человека, который шёл тогда в последних рядах колонны, и у которого после двадцати прожитых лет, всё также в глазах горит огонь счастья и надежд. Я думаю, что в основном эти люди преданы своими кумирами, забыты и доживают свою скучную жизнь всё в тех же «хрущёвках» и бараках. Мне их не жалко. Они выбор сделали сами. Не нужно быть великим математиком, хватит и знаний средней школы, чтобы просчитать вероятность стать богатым простому обывателю. Если бы даже миллион человек, активно участвующих в поддержке новой государственной пирамиды получили за свою солидарность по сто тысяч долларов США, то на это бы потребовалось таких зелёненьких бумажек аж
сто миллиардов. Где могла, доведённая до нищеты страна, взять такие деньги? Только за рубежом. Это и делали демократы, когда получили штурвал управления государством в свои руки. Но не для того, чтобы отблагодарить активных помощников в захвате власти, а чтобы самим стать сказочно богатыми, заложив при этом все подземные и наземные ресурсы страны. Вот и получается, что живём мы вроде в России, на родине, но хозяевами её богатств мы не являемся.

Помню, как во время одного политического телешоу два участника еврейской национальности, о принадлежности к которой они сами сообщили, и их арбитр, тоже с гордостью оповестивший аудиторию о родственности с ними по крови, вели жёсткие дебаты. Они  обсуждали темы отсутствия в России института демократии, об её отсталости на всех фронтах культурного и технического прогресса и об инертном мышлении российского народа. Много было сказано дежурных фраз и оскорблений в адрес русского человека. Я с трудом нашёл в себе силы и терпение, чтобы дождаться окончания этого балагана. Однако, немного успокоившись и подумав, пришёл к выводу, что уж не такое безобидное это шоу. Смотрят его миллионы и в основном люди с замороженным мировоззрением. Не все даже и догадываются, что с экрана плюют в их колодец. 
          Ну, а если по- честному, то скажи мне, ты много видел лиц еврейской национальности, работающих доярками, скотниками, трактористами, комбайнёрами, ткачихами, станочниками, шахтёрами, сантехниками и т.д.? Я лично нет. Не замечал их на этих «должностях» в советское время, а тем более в нынешнее - рыночное. Представители этой национальности всегда занимали ниши, связанные с умственной,  интеллектуальной, творческой, экономической, финансовой и законотворческой деятельностью. Они же были основными идеологами коммунистических идей. Сейчас эти господа открещиваются от той роли, но это действительно было так. Поэтому, когда слышу из уст нынешних либеральных демократов критику в адрес прошлого моей Родины, во мне сразу возникает не преодолимое желание возразить им. Не буду касаться политической составляющей, выскажу своё мнение по поводу отставания нашей страны в техническом прогрессе. Факт отставания бесспорный. Что есть, то есть. Но к кому предъявляют претензии эти господа демократы? Сами к себе? Русские и представители других народностей в основном были задействованы на физических работах. Занимались сельским хозяйством, строили ГРЭСы, воздвигали корпуса фабрик и заводов, стояли за станками, добывали в шахтах уголь, разрабатывали нефтяные и газовые кладовые  и  во всех морских широтах ловили рыбу. А представители их национальности в это время конструировали, дирижировали, оперировали, планировали, финансировали, писали хвалебные оды правителям, сочиняли героические опусы и т.д. Так почему же они такие умные не смогли тогда создать лучший в мире отечественный двигатель внутреннего сгорания для автомобиля? Не разработали современный дизайн салона? Не обеспечили тружеников сельского хозяйства образцами эффективной техники и оборудованием? Не предложили слесарю токарный и фрезерный станок мирового класса? Да, не спорю, для обороноспособности страны учёные их национальности сделали много. За что им честь и хвала. Но, делали то они свои научные подвиги за возможность хорошо жить в нашей стране, а не ради её процветания. Если бы у них была свобода выбора, то на СССР они бы наплевали при первой же возможности. Я помню, как в начале восьмидесятых годов в газете «Правда» прочитал небольшую статью, которая потрясла моё воображение. В ней писалось, что Андрей Сахаров, выдающийся учёный-атомщик, трижды Герой социалистического труда, обидевшись на руководство страны, призывал Америку и другие ядерные державы сбросить на московский Кремль атомную бомбу. Если бы такой призыв я услышал от кого-то другого, то он бы меня не очень поразил. Но сделал его человек, который сам разрабатывал это оружие массового поражения. Он понимал, что после нанесения ядерного удара по Кремлю, погибнет не только руководство страны Советов, но и огромное количество мирных граждан, которые лично ничего плохого ему не сделали. Тогда я и понял, кто квартирантом на моей земле живёт, а кто её истинный сын. Мне могут сказать, что это пропагандистский трюк советских идеологов. Может быть, но я почему-то больше той статье верю, чем откровенной клевете на мою Родину и её народ современных либеральных демократов. В народе с давних времён бытует поговорка: «Всяк кулик своё болото хвалит». Пусть она нарицательный имеет смысл, но мне импонирует. Её призыв любить свою Родину такой, какой она есть, не лишён патриотизма. И все, кто не согласен с этим и нашёл себе другое «болото», более благоприятное для своей жизни, пусть улетает туда и не мутит в моём болоте воду. Но, к сожалению, не торопятся они туда. Видно не всё ещё утащили из нашей страны. Поэтому, гадить -гадят, а не улетают. Хотя уже давно их семьи и близкие свили гнёзда в зарослях тех «болот».
Да, Россия сейчас слабая страна. Ей тяжело адекватно отвечать на вызовы скрытых и явных врагов. Её израненное тело кровоточит. Население
заражено бациллами наживы, мздоимства, пьянства, наркомании и безнравственности. Даже церковь стала коммерческим проектом. Она не способна защитить простой народ от этих пороков, так как служит представителям капитала. Проповеди священнослужителей призывают к смирению и покаянию. Да и стало ли больше настоящих верующих с тех пор, как православная религия вышла из подполья, в которое её загнала коммунистическая идеология, некогда присвоившая себе право быть религией. Что ждёт мою Родину в ближайшие десятилетия? Смерть и забвение? Или рассвет и жизнь, полная радости и созидания? Всё будет зависеть от того, как скоро мы перестанем позволять нечистоплотным людишкам обливать её историю помоями, а политикам простых людей считать  быдлом и удобным для своих корыстных дел- электоратом. Либеральные демократы народ постоянно пугают возникновением гражданской войны. И, наоборот, лезут из кожи вон, доказывая, что внешней угрозы для России нет. Так ли это на самом деле? Неужели внутри страны живут одни враги, а вся заграница просто обожает нас? Смешно слушать этих господ! О какой гражданской войне может идти речь и по какому принципу она может возникнуть? По криминальному? Так она уже больше двадцати лет идёт. По национальному? Но это уже не гражданская война, а межнациональная. По классовому? И кто тогда с кем будет воевать? Десять процентов богатых людей с остальным «быдлом»? Не верю в это. Эти господа уже в первые дни народных погромов покинут страну и улетят на своих самолётах в края обетованные. Это в начале прошлого века можно было простой народ купить на обещания и заставить его воевать между собой. Нынешняя молодёжь запросит такие деньги за свою жизнь, что не один миллиардер не сможет позволить себе такую «роскошь».  Блефуют господа, стараясь в очередной раз ввести в заблуждение народ. Они итак уже на протяжении двух десятилетий очень сильно поиздевались над ним. Причина напряжения внутри страны известна, в том числе и для них. Развал СССР, грабительская приватизация кучкой особо доверенных людей огромных материальных богатств, которые создавались разными поколениями представителей всех национальностей, обнищание основного населения и заигрывание с националистами. Сначала до пустых прилавков страну довели, затем ваучерами «накормили», сбережения украли, запугиваниями голосовать за себя заставили. Шантажировали западными финансовыми вливаниями и угрозой возвращения к власти коммунистов. Единственное, что я до сих пор не пойму, то это  логику террористов, которые убивают и взрывают простых, таких же, как они и их родители, людей. Неужели они надеются запугать своими варварскими поступками руководящую страной богатую элиту? Но это же глупо. Раньше лозунг «народ и партия едины», что-то значил. Сейчас власть и богатая «элита» страны отдельно живёт от народа и беды «голодранцев» их не волнуют. А что касается финансовых вливаний, то Запад, Азия и Восток тогда будут вкладывать в российскую землю средства, когда она юридически будет принадлежать им. И этот момент может наступить скоро, если мы и дальше позволим определённым силам уничтожать в нас дух гордости и особый менталитет человека- победителя».
Внимательно слушая Петра Павловича, я не сразу сообразил, что его монолог закончился. Некоторое время сидел молча и ждал продолжения. Но молчал и хозяин заимки, а по совместительству - народный политический философ. Наконец, сообразив, что продолжения не будет, я посмотрел на Петра Павловича, и меня поразил его вид. Рядом со мной, низко опустив голову и тяжело дыша, сидел враз состарившийся мужчина. Сначала хотел справиться о его самочувствии, но сдержался. Я понял, что всё сказанное этим человеком прошло через его мозг и сердце. Уже через мгновение хозяин заимки поднял голову, выпрямил плечи и, весело взглянув в мою сторону, спросил: «Устал от моей занудной речи? Извини, давно не опоражнивал наболевшую душу. Редко это бывает со мной, но метко». И, посмотрев на часы –ходики, висевшие на стене, воскликнул: «Три часа ночи! Всё, Фёдорович, пора на боковую!».
Несмотря на поздний отбой, в восемь часов утра мы находились уже на ногах и собирались на охоту. Не ведая, как всегда, в какую сторону пойдём и на какого зверя, я спросил: «Павлович, в патронташ какие патроны заталкивать, с картечью или дробью?». «С дробью, но на всякий случай,
несколько возьми и с картечью», -ответил коротко тот и вышел из дома. 
           День выдался солнечным и тёплым. Поэтому провели мы его не только успешно в охотничьем смысле, но и в смысле желанного общения с природой. И даже тема, доминирующая прошедшей ночью, не посещала наши головы. Мы говорили с Петром Павловичем обо всём, но только не о политике. Пообедав с большим удовольствием на берегу лесного озера и прикорнув часок рядом с костром, в шесть часов вечера, бодрые и весёлые, мы вернулись в хлебосольный дом. А ещё через час послышалось рычание мотора автомобиля, и я понял, что моему отдыху в глухом, но очень уютном уголке природы пришёл конец.
«Ну, как ты тут, не одичал за пять дней? Не набросишься на меня кусаться?»,- улыбаясь, спросил Валентин, когда появился в доме. «Зря смеёшься, друг мой. Я теперь намного  спокойней стал, чем был до прибытия сюда. Природа эффективней любого лекарства нервы лечит», -успокоил я товарища. «Так может тебе ещё дней пять пожить у Петра Павловича?»- пошутил Валентин. «С радостью бы остался, да вот Зинаида Алексеевна возражать будет. Больно много я ем. Готовить замучалась»,- перевёл я стрелку на хозяев. «Не обижай зря мою бабку, Федорович, хоть на всю зиму оставайся. Заготовленных мяса, картошки и овощей и на тебя хватит. Да и дрова ты ещё не все переколол», - ответил за жену хозяин. «С удовольствием бы так и сделал, да дела неотложные в Москве меня ждут», - серьёзным голосом произнёс я. «Ну, раз в столице тебе надо дела великие вершить, то так уж и быть отпустим», - с ехидцей в голосе, согласился Петр Павлович.  Сразу после ужина я тепло попрощался с замечательной супружеской парой, от всего сердца поблагодарил за душевный приём, пригласил их в гости к себе в Москву и стал собираться в дорогу. «В столицу мы, конечно, навряд ли приедем, а вот тебя у себя будем рады видеть. Вместе с женой приезжай. Если, конечно, не испугался моего мировоззрения», - высказался на прощание хозяин заимки. «У нас с тобой мировоззрение в основном совпадает, а оппонент из меня не получится. А за приглашение спасибо. При первом же благоприятном случае  обязательно воспользуюсь им», - ответил я, и полез в салон машины. Через три часа мы были в квартире Валентина и устраивали мои охотничьи трофеи в морозилке большого холодильника. На следующее утро, попрощавшись со старинным товарищем и коллегой, я выехал в сторону Москвы.
О ночном монологе хозяина заимки вспомнил сразу, как только проехал город Моршанск и вырулил на Шацкую дорогу. Мысленно перебирая то, что услышал из его уст, я постарался преломить через своё понимание и видение этих проблем. В основном с Петром Павловичем я был согласен. Естественно, что в чем -то не видел логики, а что-то и вовсе не принял. Но главным для меня было не это, а то, как и о чём думает простой пожилой человек, проживающий вдали от кремлёвских стен и даже от небольшого провинциального города. Вроде бы у него спокойная, размеренная жизнь, отменное здоровье, замечательная жена и хорошие дети. Доживай спокойно без лишних хлопот и головной боли оставшийся век. А он не может себе эту роскошь позволить. Его не только судьба семьи беспокоит, но и судьба Родины, в которой, по божьей милости он родился. Более того, о настоящем и будущем России он переживает острее, чем о своём. Нет, я не сделал для себя в этом какое-то открытие. Настоящий русский человек так и должен думать и поступать. Если бы это на самом деле было так, то у государственного штурвала стояли бы не выскочки, номенклатурщики, мелкие людишки, думающие только о своём имидже и личном материальном благополучии, а государственные мужи, настоящие патриоты отечества, болеющие душой и сердцем за судьбу своей страны и её простой народ.

p.s. Можно долго и жёстко ругать существующую политическую систему в стране, нерадивость народа, заселяющего её землю, искать внутренних и внешних врагов, с умилением и надеждой смотреть в сторону развитых стран запада  - ситуацию в собственном доме этим не исправишь. Чтобы жизнь в собственном доме стала комфортной и желанной, необходимо в первую очередь всем жителям почувствовать себя законными его владельцами, и, закатав рукава рубашек до локтей, с сыновней лаской и любовью заняться его благоустройством.