С. Лобанов. Письма от М. Зощенко и Л. Пантелеева

Архив С.И.Лобанова (вместо предисловия)


Сергей Иванович Лобанов с 1939 по 1953 год с перерывами на участие в войне и учебу в ленинградской партийной школе работал на руководящих должностях Госиздата Карело-финской ССР. С 1950 по 1953 год он был директором издательства и ушел с работы из-за тяжелой болезни, приведшей к смерти в 1955 году.

Сергей Иванович оставил о себе память как о талантливом журналисте и книгоиздателе, порядочном и скромном человеке. Уже после его смерти в 1957 году в Госиздате КАССР вышла составленная им вместе с З.М. Упоровой книга «Карелия в художественной литературе».

Архив С.И.Лобанова после смерти его жены, Зои Петровны Печёриной, хранился в семьях племянников Сергея Ивановича – Игоря Александровича и Сергея Александровича Васильевых, которые вместе с их матерью Галиной Петровной в трудные послевоенные годы жили в семье Лобанова.

Семьи Васильевых доверили мне разобрать и опубликовать материалы этого архива, на примере которого вдогонку знаменитой булгаковской фразе рискну сказать: архивы не пропадают, хотя бы иногда…

Потому что совершенно неожиданным для себя образом я читаю – трудно поверить – письмо Михаила Михайловича Зощенко Сергею Лобанову, письмо ранее известное только в семьях Васильевых. А кроме письма от Зощенко в архиве имеется 6 десятков писем от известного писателя Л.Пантелеева, с которым С. Лобанов вместе учился в легендарной «Шкиде» и подружился на всю жизнь.

В архиве Лобанова есть также три письма от журналиста и писателя Геннадия Фиша, два письма от художника Петра Луганского и одно письмо от художника Михаила Разулевича. Остались и другие важные документы, позволяющие воссоздать интересную и непростую биографию Сергея Лобанова.

С любезного разрешения семей Васильевых публикую все письма Сергею Лобанову. Письмам предшествуют воспоминания о Сергее Лобанове из последней книги его друга Л.Пантелеева, а также биография Лобанова, составленная мной на основе документов из его архива.

Примечания приведены в конце публикации.



 
Л.Пантелеев о Сергее Лобанове


Через три с лишним десятка лет после смерти Сергея Лобанова была опубликована автобиографическая книга «Верую…»[1]  писателя Л. Пантелеева (А.И. Еремеева), одного из авторов знаменитой «Республики ШКИД». Это исповедальное произведение было по завещанию Алексея Ивановича издано через три года после его смерти, в нем писатель рассказывал о том, как потерял в юности бога, как снова пришел к нему и размышлял, что же это такое – жить по-божески. Привожу почти целиком главу 8 этой повести, посвященную другу писателя – Сергею Лобанову:

«[…]
Но самый страшный грех моей жизни – грех, который никогда и ничем не оплатишь, относится ко временам Шкиды.
Пришел к нам, в IV отделение новичок, худенький белобрысый и краснолицый мальчик Сережа Лобанов, как позже узнали мы, саратовский, из купеческой семьи. Не помню, в первый ли день или позже, кто-то обнаружил у него на шее ладанку.
– Что это?
– Это мне мама, когда я уезжал, повесила.
Другие посмеялись, даже поиздевались и – отстали. А я – не отстал.
– Снимай! Показывай, что это?
Лобанов, вообще-то мальчик мягкотелый, безвольный, снять ладанку отказался. Тогда я накинулся на него, повалил на пол, сорвал этот мешочек, вспорол его. Там оказался маленький серебряный образок и горсточка родной, саратовской земли.
Что я сделал с этим поруганным образком, с этим мешочком и с землей – не помню. Но помню, как сидел на полу, раскинув ноги, Сережа Лобанов и горько плакал и размазывал слезы по лицу.
Екнуло у меня тогда сердце? Хоть на миг, хоть на секунду? Тоже не помню. Испытываю только жгучий стыд и позднее раскаяние.
Как это ни удивительно, с Сережей Лобановым мы в дальнейшем подружились. Еще в Шкиде. И тянулась наша дружба много лет, до дня его смерти в 1955 году. Это был прекрасный человек, чистый, добрый, хороший товарищ. Уйдя из Шкиды, он жил и работал в разных городах, вступил в комсомол, потом в партию, был журналистом, кончал ленинградскую партийную школу, работал в газетах, подвергался гонениям, исключался, восстанавливался... Последние десять-двенадцать лет Сергей Иванович возглавлял Карело-финское республиканское издательство. Находясь на этом посту, он делал много доброго. В трудные для меня времена, когда Детгиз и другие издательства или не печатали меня, или переиздавали раз в год какую-нибудь старую книжечку, С. И. Лобанов выпустил мой однотомник, для которого я написал – по его настоянию – автобиографическую повесть «Лёнька Пантелеев». За эту книгу ему очень сильно попало от местного партийного начальства, но именно этот мой петрозаводский однотомник вызвал полгода или год спустя появление в «Литературной газете» хвалебной статьи К.Чуковского «Мускулатура таланта». Сережа был тогда уже безнадежно болен, травля, которой он подвергался, и другие беды свалили его, обострился и быстро стал сжигать его туберкулез, но статью в «Литературке» он все-таки прочесть успел.
Не меньше, если не больше, сделал Сережа Лобанов для Михаила Михайловича Зощенки. Это по его, сережиной, идее была разыскана повесть Лассила «За спичками», а перевод ее предложен Зощенке. Михаил Михайлович всегда, до последнего дня, с нежностью и благодарностью вспоминал Сережу, человека, который в те безжалостные сталинско-ждановские времена нашел в себе мужество дать опальному писателю интересную, денежную работу (а советскому читателю возможность читать Зощенку под другой, финской фамилией).
В повести «Республика Шкид» Сережа Лобанов ни разу не появляется, даже не назван. Почему же? Как могли авторы обойти его? Забыли? Нет, не забыли. Когда мы с Белых разрабатывали план повести, была намечена целая глава, посвященная Лобанову, и даже название было придумано – «Печорин из Саратова». Работать над этой главой предстояло мне. Но я не стал писать ее. Не мог. Было стыдно.
Не здесь ли, не в ту ли минуту, когда я вдруг испытал этот стыд, открылось в душе моей окошечко, в которое, сначала робко, а потом в полную силу снова хлынул свет?.. В конце 1926 года я твердо сказал Шварцу: «Верю». Полгода или год назад я, может быть, и не сказал бы так.
У Лобанова были основания для обиды. Не найдя себя на страницах книги, где были названы куда менее заметные наши одноклассники, он, конечно, не мог не огорчиться. Но об этом он никогда не заговаривал. Заговорил как-то я сам.
Мы шли с ним по проспекту Майорова, проходили мимо церкви Вознесения, я снял шапку, перекрестился. Искоса посмотрев на меня, Сережа слегка улыбнулся.
– Я знаю, о чем ты сейчас подумал, – сказал я.
– О чем?
– Ты вспомнил свой первый день в Шкиде.
Он промолчал, все так же мягко улыбаясь.
Сбиваясь и краснея, я сказал, что испытываю чувство огромной вины перед ним. И чувство стыда. Что именно этот стыд помешал мне рассказать о нем на страницах «Республики Шкид».
Тут он произнес слова, которые должны были убить меня и – не убили.
– Да, я очень хорошо помню этот день, – сказал Сережа. – Не сразу, но очень скоро после этого я стал «как все» – потерял Бога.
– Ты жалеешь об этом?
– Да. Откровенно говоря, жалею. И много раз пытался воскресить в себе свою детскую веру. Много раз заходил в церковь. Но – нет, не воскрешается, не возвращается.
На своем веку я знал несколько человек, которые, не считая себя верующими, исповедуя атеизм, оставались тем не менее до конца истинными христианами. Так по-христиански, по-божески прожил свою трудную жизнь и член КПСС Сергей Иванович Лобанов.»

В переломном для страны 1991 году рассказ Л.Пантелеева о своем друге, насколько мне известно, не нашел откликов в Карелии, никто не попытался уточнить биографию Сергея Лобанова, разыскать его коллег и родных. Еще через 20 лет была издана переписка Л.Пантелеева с Л.Чуковской [2], в которой также упоминается Сергей Лобанов.
В частности, 3 ноября 1951 года Л.Пантелеев писал Л.Чуковской из Петрозаводска:

«Дорогая Лидия Корнеевна!

«Давно собирался Вам написать, да все никак не мог выбрать свободной минуты. С десятого октября я в Петрозаводске. Первые две недели авралом допахивал свою повесть, потом без передышки переключился на то, основное, ради чего сюда приехал: работаю на домостроительном комбинате, собираю материалы для повести, попутно пишу статью для газеты. Комбинат находится в пяти километрах от города. Ездить туда очень трудно, автобусы ходят редко, набиты они до отказа. На заводе — в цехах, в общежитиях, в парткоме, в столовках, курилках, на лесобирже и т. п. — провожу по полторы-две смены. В гостиницу возвращаюсь поздно, совершенно измочаленный.

А сейчас у меня, к тому же, большое огорчение: тяжело заболел мой друг, шкидовец, директор здешнего издательства С.И.Лобанов. У него обнаружили туберкулез. Нужно спасать его, а что и как — в здешних условиях и не сообразишь.

[…]

Буду очень рад, дорогая Лида, если Вы напишете мне сюда. Мой адрес: Петрозаводск, гостиница «СЕВЕРНАЯ» № 40. Пробуду я здесь числа до 12-го-14-го. Если напишете сразу — письмо успеет дойти.»

В 1954 году, когда С.И.Лобанов по болезни уже оставил работу, Л.К.Чуковская и Л.Пантелеев в письмах обсуждали, как предотвратить готовящуюся в Петрозаводске неблагоприятную рецензию на книгу «Калевала» в пересказе для детей А.Любарской [3]. Лидия Корнеевна, высоко оценившая работу Любарской, опасалась разгромного отзыва. Алексей Иванович же в письме от 6 января 1954 года писал:

«В Петрозаводске у меня, к сожалению, не друзья, а один-единственный друг — С.И.Лобанов. Человек этот, будь его воля, мог бы что-нибудь сделать и сделал бы, но, во-первых, он тяжело болен, давно нигде не работает, отрешен от всех дел, а во-вторых, если по «Калевале» действительно готовится удар, то это удар (очередной, далеко не первый) и по нему, т. к. идея пересказа «Калевалы» для детей — его…»

Наверное, воспоминания Л. Пантелеева являются лучшим предисловием и комментарием к публикуемым письмам Сергею Лобанову, гражданину Республики «ШКИД», журналисту, издателю, автору многих значительных книжных проектов.




Письма Сергею Лобанову

От публикатора


Письма публикуются в трех подразделах: «Письмо от М.Зощенко», «Письма Л.Пантелеева (1945-1955)», «Письма от других авторов (1951-1954)».


Как следует из единственного сохранившегося письма М.М.Зощенко С.И.Лобанову, работа писателя над переводом книги Майю Лассила «За спичками» была начата еще в 1941 году до войны. Идея перевода повести М. Лассила принадлежала С.Лобанову, и привлечение к этой работе Зощенко, достигшего к тому времени необычайной популярности, стало большой удачей издательства. В августе 1944 года своим письмом со штампом военной цензуры М.Зощенко отвечает на письмо С Лобанова согласием на продолжение прерванной войной работы. Письмо при всей своей краткости затрагивает и творческий метод Михаила Михайловича в его работе над переводом повести «За спичками», кстати, ставшего первым переложением этого ныне всемирно известного произведения на иностранный язык.

Возобновляя перевод повести «За спичками», Зощенко еще не знал, что в скором времени переводческий труд станет его единственным средством к существованию. Вот, что он написал позже об этом периоде жизни в автобиографии [8]:

"В августе 1946 года (после постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград») я был исключен из ССП. За годы 46–52 я, главным образом, занимался переводческой работой. Было издано четыре книги в моем переводе: 1. М.Лассила, «За спичками», 2. М.Лассила, «Воскресший из мертвых», 3. Антти Тимонен, «От Карелии до Карпат», 4. М.Цагараев, «Повесть о колхозном плотнике Саго» (в издательствах Госиздат КФССР и «Советский писатель» — Москва)."

Таким образом, в очень трудные для писателя годы Сергею Лобанову удалось добиться сохранения сотрудничества с М. Зощенко в качестве переводчика, результатом чего стали две изданные в Петрозаводске книги М. Лассила в 1949 [9]  и 1951 [10] году. Работа М. Зощенко в качестве переводчика повести А. Тимонена «От Карелии до Карпат»  была тоже инициирована в Петрозаводске, свидетельством чему является предшествующая выходу книги публикация в республиканском журнале «На рубеже» (№8 за 1949 год). Следует помянуть добрым словом коллектив этого журнала, где в 1948 (№№ 8-10) и 1950 (№№ 11-12) годах были также произведены предшествующие выходу книжных изданий публикации повестей М.Лассила в переводе М.Зощенко. Главными редакторами в то время работали С.И.Сулимин (1948-1950 гг.) и А.И.Титов (с 1950 г.).

Сейчас нельзя сказать наверняка, потребовалось ли С.Лобанову и главным редакторам журнала «На рубеже» одобрение «сверху» для выхода в свет переводов М.Зощенко, и каков был уровень этого «верха». Но трудности, несомненно, были. Достаточно сказать, что на большой части тиража книг имя автора литературной обработки перевода отсутствовало. Так на хранящемся в Национальной библиотеке Карелии экземпляре книги М.Лассила, изданной в 1949 году, значится М.Зощенко, а на четырех экземплярах издания 1951 года переводчик не указан. Чем была вызвана эта фигура умолчания: «военной хитростью» издателей или прямой директивой сверху – неизвестно.



Письмо от М. Зощенко


30 авг. 44 г.

Уважаемый тов. Лобанов!

Я получил Ваше письмо. Согласен продолжить работу над переводом Лассила.
Книга “За спичками”, черновики моей работы над I главой и подстрочник первых 8 глав – у меня сохранились.

Однако я должен сказать что опыт работы над I главой мне показал, что очень точный перевод этой замечательной повести не следует делать. Необходимо допускать (иной раз) некоторые “вольности”. Для русского издания это совершенно необходимо. Ибо своеобразие финской народной речи можно отлично перевести только лишь в том случае, если будет найден равносильный текст русской народной речи. Это не значит что повесть “обрусеет”. Весь финский колорит и все своеобразие остаются. Народный же характер вещи сохранится. А главное сохранится тогда юмор. Иным путем юмор не передать.

Другими словами мне необходимо согласие издательства на некоторые “вольности”. Эти вольности не будут велики, они стилистического характера. Скажем фразу: “Того ли Юсси Ватанена – корову?” я перевожу: “Ты что про корову Юсси Ватанена?”… В общем для высокого качества перевода не следует совершенно слепо придерживаться текста.

Второе обстоятельство – необходимо чтоб II половину книги перевела бы та самая переводчица которая сделала мне первые 8-9 глав. Ее подстрочник неплохой. Эта переводчица Мирья Мякслин в Ленинграде. Она мне звонила. Но адреса я ее не знаю. Надо чтобы издательство договорилось с ней.

Третий вопрос. Договора (в 41 году) я так и не получил. Так что необходимо выслать мне договор. И совершенно необходимо получить бумагу (писчую) Листов 400-500. Ибо бумаги у меня нет и здесь достать ее крайне затруднительно.
Ожидаю Вашего ответа.

Мих Зощенко

Работу смогу закончить примерно в 5 месяцев, ибо работа крайне сложна и затруднительна. Это почти творческая работа и более 2х листов в месяц не сделать. М.З.



Письма от Л.Пантелеева и других авторов, биографию С.И.Лобанова, указатель имен можно прочитать в иллюстрированной публикации на сайте Национальной библиотеке республики Карелия:


(Если ссылка не отображается, воспользуйтесь внешней ссылкой на главной странице под списком произведений: "Сергей Лобанов...")

Примечания
_____________

[1] В 1991 году вышла книга «Верую…», подготовленная душеприказчиком Алексея Ивановича – Самуилом Лурье (Л.Пантелеев Верую... : Последние повести / вступ. статья, подгот. текста С.Лурье. Л., 1991). Странной показалась публикация буквально вслед за книгой глав из автобиографической книги «Верую!» с предисловием Владимира Глоцера в журнале «Новый мир» № 8 за 1991.
[2] Л.Пантелеев — Л.Чуковская. Переписка (1929—1987). — М.: Новое литературное обозрение, 2011
[3] Калевала. Карело-финский эпос. Пересказала для детей А. Любарская. Петрозаводск. Государственное издательство Карело-Финской ССР, 1953
[...]
[8] Зощенко М.М. Собрание сочинений в семи томах. Том 1. Разнотык. Автобиографии. Рассказы и фельетоны 1914–1924. Время. М. 2008
[9]Лассила, М. За спичками / М.Лассила ; пер. в лит. обработке М.Зощенко. - Петрозаводск : Госиздат Карело-Финской ССР, 1949. - 164 с
[10] Лассила, М. За спичками. Воскресший из мертвых / М. Лассила ; [авт. послесловия Л.Виролайнен]. - Петрозаводск : Госиздат Карело-Финской ССР, 1951. - 379 с.