Глина

Жил человек возле синих гор... Ау? Что говорите? Кто-то уже начинал так историю? Ну, во-первых, моя история будет гораздо короче. А во-вторых, что я могу поделать, если мой герой действительно жил возле синих гор? Хотя горы в этой сказке роли почти не сыграли. Или, напротив, сыграли самую трагическую роль.
Впрочем, что я вас все путаю, путаю... Пора начинать. Возле синих гор жил человек. И был этот человек поэтом. И был этот поэт талантлив. Широко вокруг раздавались его стихи, и издалека приходили к нему люди, чтобы он поделился с ними острым словом, мудрым словом или прекрасным словом.
И поэт был вполне себе счастлив, пока однажды не предпринял увеселительную поездку к подножию синих гор. А там, у корней высоких утесов, каменоломы прорыли глубокие шахты, в которых добывали серебро, аметисты и особую голубую глину. В домиках, ютившихся по склонам гор, жили гончары и лепили из голубой глины соблазнительные фигурки прелестных девушек, крутобедрые, точно девушки, кувшины, и огромные плоские тарелки. Поэт остановился возле одного из гончаров и поразился. Из одного и того же куска покорной глины возникали самые разные предметы, возникали и мгновенно исчезали, смятые могучей дланью мастера. И мастер этот был равен Богу.
Задумался поэт и пригорюнился. "Почему? - думал он, - Почему я не могу так же лепить слова, как гончар лепит глину? Почему я вынужден довольствоваться готовыми и колкими, точно февральский снег, несовершенными фонемами, которые придумал неизвестно какой дикий человек, только и умевший, что выть и рычать? Почему мое творчество заключено в клетку примитивного языка, не способного выражать возвышенные чувства и глубокие размышления?"
И так думал поэт, думал и однажды, когда утром, как обычно, его разбудила немного постаревшая, но все еще милая жена, в ответ на ее "Доброе утро!" ответил:
- Хлар гумандражи!
- Что с тобой, дорогой? - удивилась жена.
- Ашма килиру. Хитар андростика нури. - объяснил поэт.
Жена поэта, как то и подобает жене поэта, была женщиной здравомыслящей. После того, как муж поговорил с ней так час-другой, она послала служанку за врачом, который лечил скорбных главою.
- Хлар гуман ардражи! - приветствовал его крайне довольный поэт.
И, конечно, угодил в желтый дом. Там он и пребывает до сих пор, покрывая листы бумаги странными крючками и сочиняя гениальные стихи на превосходном, утонченном, выдающемся языке, который, кроме него, никому не понятен.