Большие надежды
Кабинет преподавателя располагался на третьем этаже. Двери выходили на лестничную площадку. Подниматься к ним было трудно не столько физически, сколько морально. Ведь за дверьми правила бескомпромиссная женщина. Эталон школьного порядка и строгости. При малейшей провинности она любого могла прибить своим испепеляющим взглядом и громовым голосом. Даже ребята не робкого десятка иногда рыдали после выговора. На ее уроках звенела тишина – как в деревенской глуши, о которой мы не раз читали, изучая русских классиков.
Она была похожа на Алису Фрейндлих с короткой стрижкой светлых волос. Разве что в лице преобладали чуть более мужественные и твердые черты, будто предостерегая о крепком характере. Возраст ее навскидку составлял лет сорок. Может с небольшим. Она часто носила строгие женские костюмы, следила за собой, выглядела сдержанно, но безупречно, и требовала того же от остальных. Потому-то перед ее уроками главные модницы класса смывали макияж в туалете.
Даже заядлые двоечники хотя бы мельком, но заглядывали в учебники русского и литературы, выполняя домашние задания. Помню, как один из таких ребят шел передо мной и отчитывался приятелю о своих "успехах", пробегая по списку предметов за день: "Этот не сделал. Этот не сделал… Русский… Почти не сделал".
Есть люди, которых уважаешь за справедливость, есть те, кого опасаешься за чрезмерную жесткость. К учительнице русского языка оба этих чувства сливались воедино. Чаще всего она, конечно, судила справедливо, но до сих пор меня не покидают сомнения, что в гневе она изредка переходила границы. Тогда я объяснял его вспышки перепадами настроения. И потому боялся находиться в кабинете, даже когда был абсолютно готов к предмету. Боялся всегда. На всякий случай. К тому же я числился в артели добросовестных учеников, а к ним она питала особую любовь…
Отличники и хорошисты не только не получали поблажек, но даже наоборот превращались в объект ее пристального внимания. Точь в точь как у сурового учителя музыки в советском фильме "Приходите завтра". И ситуация однажды развилась по сюжету кино. Один из уроков учительница начала с ироничного рассказа о недовольствах некоторых родителей на собраниях. Не всеми, мол, учениками занимаются в равной степени. Хитро улыбнулась и стала утюжить отстающих. Уж не знаю, кто послужил детонатором таких жалоб, но бомбу он себе тогда подложил термоядерную. Зато артель ненадолго вздохнула с облегчением.
Тем не менее, я не раз становился свидетелем ее будничной человечности. Именно на ее примере я начал понимать, что учителя тоже люди.
Как-то мы с одноклассником встретили ее в продовольственном магазине. Она улыбнулась, поздоровалась и вот так вот, стоя с сумкой в руке, о чем-то весело с нами пообщалась. А ведь до этой встречи мне казалось, что такое невозможно.
Однажды она попросила меня о помощи. Во второй половине девяностых у меня появился домашний компьютер и принтер, что только начинало входить в обиход, а ей требовалось что-то оформить и распечатать несколько листов с заголовками. Мы тогда условились на счет времени и я, конечно, все сделал. Но даже тогда я минут десять не решался постучать в двери, стоя в пустом коридоре у кабинета. Потому что опоздал на какие-то минуты и у нее начался урок. А когда, наконец, решился, она лишь обрадовалась и перед чужим классом, где по обыкновению царила тишина, от души поблагодарила меня за помощь. Тут я вновь опешил. В хорошем смысле. Выходя, чувствовал себя Итаном Хантом, выполнившим "невыполнимую миссию".
Еще один разрыв шаблонов случился на выпускном экзамене. Меня в тот день посадили с добродушным троечником. Когда все увлеченно занимались своими работами, учительница подошла к нашей парте, нагнулась и прошептала мне на ухо: "Ты там посмотри, как он" – улыбнулась и пошла по другим рядам. Я потянул листок товарища к себе. "Она тебя попросила, да?" – не веря своему счастью, спросил он. И я, посмеиваясь, кивнул. Не помню, сколько тогда ошибок ему исправил, но свою тройку по русскому он, кажется, получил. А я четверку. За один или два недочета.
Уже потом, оглядываясь назад и наблюдая за настоящим, я начал понимать, насколько мне повезло с преподавателем. Русский язык оказался самым важным среди школьных предметов. Единственным, что теперь нужен каждый день и в полной мере. А литература и чтение стало пожизненным хобби. И теперь я искренне рад, что именно такой инструктор провел меня по великим и могучим дебрям, не давая спуску. Учитель, который хотел, чтобы все мы не просто достойно знали родной язык, но и, в первую очередь, стали достойными людьми.
Когда ей пришлось расставаться с нами, она говорила напутственные слова. Очередь дошла и до меня. "Большие надежды у меня на Женю" – сказала она тогда. И с тех пор я все еще пытаюсь их оправдать.
Свидетельство о публикации №215110200192
В моём случае как и в вашем я почувствовала себя человеком с появлением в школе нового преподавателя литературы и русского языка. Я уже будучи взрослой посвятила стих этой учительнице, я её помню как сейчас и лицо, и голос, и улыбку.Она меня сподвигла к писательству (сама не ведая об этом).Она тогда ещё в школе говорила как с равной ей и с уважением личности.
О её появлении в школе у меня есть короткий рассказ, под названием ВЕРНОЙ ДОРОГОЙ ИДЁТЕ ТОВАРИЩИ.
Людмила Федорчак 02.11.2015 07:47 Заявить о нарушении
Кузнецов Евгений Юрьевич 02.11.2015 23:29 Заявить о нарушении