Посвящение Еве - спектакль Театра им. Вахтангова

"Посвящение Еве» - спектакль многозвучный и многозначный, полифонический. Недаром пьеса Эрика-Эммануила Шмитта, по которой он поставлен, носит музыкальное название «Загадочные вариации».
...Начнем обсуждение с поверхности — с сюжета. Опишу его коротко. Пьеса представляет собой встречу двух людей — казалось бы, совершенно разных, абсолютно чуждых друг другу, которые при обычных обстоятельствах никогда бы не соприкоснулись. Но сюжет этой пьесы закручен почти детективно лихо, и за время спектакля связь между героями выясняется чрезвычайно тесная.
Итак, на сцене только два героя...впрочем, я ошибаюсь, есть еще один герой — вернее, героиня. Зритель не может ее увидеть или услышать...но даже и это не совсем верно. У героини нет облика и реплик, но за нее говорит музыка — те самые «Загадочные вариации» Эдгара Элгара, вынесенные в заголовок пьесы. Эта музыка, как третий собеседник, врывается в напряженный диалог между двумя героями, сглаживая самые острые моменты, объединяя этих очень разных людей.
Да, за героиню говорит ее любимая музыка. А еще за нее говорят двое мужчин, через жизнь которых она прошла, оставив в ней неизгладимый след. След, определивший всю их дальнейшую судьбу.
Кто же они, эти двое?
Абель Знорко — знаменитый писатель, нобелевский лауреат, очень богатый человек. Последние лет пятнадцать он живет на маленьком острове где-то в Северном море, за Полярным кругом, совершенно один. С материка ему привозят все необходимое. Знорко чурается людей, но однако же пользуется их услугами, за что и получил у местных жителей прозвище «Людоед».
Абель Знорко не ведет светский образ жизни, никого к себе не допускает, не дает интервью, а свои солидные гонорары тратит на научные учреждения по исследованию раковых заболеваний. Причем тщательно это скрывает.
Он написал двадцать философских романов, а двадцать первой стала книга о любви. Критики были в восторге, никто не ждал ничего подобного от Абеля Знорко, и все требовали объяснений и разгадки таинственных инициалов «Э.М.» на первой странице, там, где полагается быть посвящению.
Но знаменитый писатель и на этот раз своим привычкам не изменил: никаких интервью он давать не собирался. Исключение он сделал только для Эрика Ларсена — журналиста местной газетки маленького провинциального городка неподалеку от острова, где живет Знорко.
Ларсен появляется в доме писателя — и начинается их долгая и увлекательная словесная дуэль, в ходе которой вскрываются удивительные факты и события, полностью меняющие наше отношение к происходящему и его участникам.
Драматургия действия выстроена очень тонко и точно. Начало предсказуемо: обыденные и неоригинальные вопросы провинциального журналиста, трепещущего перед знаменитостью, - и высокомерно-насмешливые ответы маститого автора. Такое ощущение, что он затеял это интервью исключительно ради забавы.
Ответы его обтекаемы и уклончивы. Была ли переписка между мужчиной и женщиной, положенная в основу романа, реальной? - Нет, он все выдумал. Существовал ли реальный прототип у Эвы Лармер, героини романа? - Нет, он все выдумал. Кому принадлежат загадочные инициалы? - Покойному издателю. И так по кругу. Абель Знорко уходит от ответа, ерничает, издевается над собеседником. Речь его складна и афористична, что выдает, несомненно, высочайший интеллектуальный уровень.
Но не так прост и Эрик Ларсен. Вернее, он прост, как может быть проста земля, солнечный свет...черный хлеб. Обычные незаметные вещи — но в них основа жизни. На все цветистое словоблудие Абеля Знорко Ларсен может ответить одной краткой фразой, но настолько глубокой и верной, что зритель, почти уверовавший в циничную правоту нобелевского лауреата, будто приходит в себя от морока и возвращается к нормальным человеческим ценностям...
Но вернемся и мы к сюжету, а на характерах остановимся потом.
Измотав друг друга утомительным словесным поединком, за время которого Абель Знорко несколько раз пытается прогнать Ларсена, а тот несколько раз пытается уйти (причем ясно, что расстаться эти двое мучительно не могут), герои приходят к соглашению. Абель Знорко дает журналисту материал для сенсационной публикации в газете, а взамен тот должен передать письмо от Знорко некой женщине, живущей в городке, из которого Эрик Ларсен приехал.
Эту женщину зовут Эллен Меттернах. Да, она хозяйка инициалов «Э.М.», да, она прототип Эвы Лармер, да, Абель Знорко страстно любил и любит ее вот уже пятнадцать лет.
Она тоже любит его. Все эти пятнадцать лет они живут в нескольких километрах друг от друга и пишут друг другу письма. И все.
У их истории было бурное начало, но не было развития и продолжения. Абель хотел любить всю жизнь, а брак убивает любовь... Кроме того, он говорит о такой вещи, как одиночество в объятиях самого близкого человека. Понять его можно. Человек приходит в мир один и уходит из него тоже один. Одиночество вообще — естественное состояние для человека. Любые связи с другими людьми противны его природе. Абель Знорко доказывает это каждый день личным примером, этой своей уединенной жизнью на необитаемом острове. Возможно, доказывает только самому себе.
И каждый день алчно ждет писем от Эллен Меттернах.
А она вот уже три месяца не пишет.
...Драматургия пьесы Шмитта выстроена таким образом, что поворотные моменты наступают в ней четырежды. И чем ближе к финалу, тем короче становятся временные промежутки между фразами, переворачивающими наше отношение к персонажам и событиям этой пьесы с ног на голову.
После первой такой фразы, произнесенной Ларсеном, драматическая философская история любви превращается в комедию. Потому что Знорко ошибся в инициалах: Эллен Меттернах уже двенадцать лет носила фамилию Ларсен, являясь законной женой Эрика.
Итак, все переворачивается с ног на голову. Эрик Ларсен из случайного второстепенного персонажа превращается в одно из главных действующих лиц. Трагически-романтический герой Абель Знорко падает со своего высокодуховного пьедестала, становясь обманутым любовником. Эллен — опереточная героиня, разбивательница сердец...
И все это длится около пятнадцати минут.
Потому что следующий поворотный момент, следующая фраза-ключик возникает очень скоро, с неотвратимостью морской волны.
Знорко взбешен, разочарован и смешон в своем гневе. Но комедия, оперетта мигом оборачивается драмой, когда гневные вопли израненного самолюбия Абеля Знорко прерываются краткой фразой Ларсена: «Эллен мертва».
Далее Эрик рассказывает о том, как умерла его жена. Незатейливый рассказ, простые короткие фразы, без философии, без красивостей и без чернухи. С мелкими неважными бытовыми подробностями — о несъеденном яблоке, о ледоходе, о жаворонках... Известный психологический эффект, а также литературный и кинематографический прием: когда стресс слишком силен, когда душевная боль совершенно невыносима, разум цепляется за ненужные детали, заостряя внимание на незначительных мелочах. Это помогает сохранить рассудок.
Монолог Эрика Ларсена в исполнении актера Театра им.Вахтангова Евгения Князева трогает до глубины души. Он говорит тихо, сбивчиво, явно стесняясь раскрывать душу перед чужим, в общем-то, человеком и явно боясь заплакать, потому что ни с кем еще не говорил об этом.
И за всем этим недлинным монологом — большая трагедия маленького человека, незаметно и буднично творящего свой подвиг любви. Насколько велико было горе Эрика, мы узнаем позже.
Это чувствует и Знорко. В минуту гнев сменяется страданием. Будто все, чего он добился: регалии, награды, деньги, слава, - все рассыпалось в пыль перед этой обыденной земной историей любви. Что — все его книги, все философские изыскания, вся многолетняя работа, если ради них он не смог прожить жизнь с любимой женщиной? Суета. «Суета!» - подтверждает Абель Знорко горестным восклицанием. - «Суета!»
Он хочет ехать в Нобровзник, хочет посетить могилу, положить цветы. Ларсен явно рад этому, помогает собирать вещи, хлопочет. С лица его не сходит счастливая улыбка.
И следующее открытие почти ожидаемо. Знорко хочет узнать, когда же именно умерла Эллен. Ровно и буднично Ларсен называет точную дату. Десятилетней давности.
Первые секунды мы все испытываем недоумение. Прокручиваем в голове сюжет спектакля, который уже подходит к концу. Потом начинаем понимать.
Автор почти всей многолетней переписки — сам Эрик Ларсен. Письма от лица своей умершей жены писал он.
Его поступок малопонятен и труднообъясним. Мотивы можно допустить разные, от самых неприглядных до самых возвышенных. Автор довольно двусмысленными репликами дает большой простор воображению.
Сам Ларсен, пытаясь объяснить свои действия, становится почти косноязычен. Что ж, он простой человек, учитель музыки в провинциальной школе, отнюдь не нобелевский лауреат, не гений словесности. У него другой редкий талант: он обладает даром любви. Его большое сердце оказалось способно вместить в себя и женщину, которая никогда его не любила...и даже ее любовника. В своей самозабвенной любви к Эллен Эрик дошел до полного отказа от собственной личности.
Смотреть на это можно с разных точек зрения. Можно сказать, что от горя Эрик Ларсен просто тронулся рассудком. Может быть. Но известен нам случай из жизни, правда, другого века и другой культуры: случай блаженной Ксении Петербуржской. Молодая женщина в первые дни после смерти любимого мужа стала носить его одежду и называться его именем. Родные, конечно, усомнились в ее нормальности. Но это была любовь, переходящая в святость. Неожиданная аналогия, но малая часть правды, мне кажется в ней есть.
Сам Ларсен объясняет то, что он сделал, не потерей рассудка, а попыткой его сохранить. Он говорит трудно, сбивчиво, очень скупо — и представить себе, в какую бездну отчаяния погрузилась его душа после смерти жены, мы можем лишь приблизительно. А она была велика, эта бездна, если даже спустя десять лет он не может говорить об этом спокойно. Если он готов застрелить Знорко за то, что своей публикацией их переписки тот отобрал у него иллюзию, что Эллен жива.
А и правда — зачем Абель Знорко опубликовал эти очень личные, выстраданные письма? К концу спектакля писатель отвечает на этот вопрос. Некоторое время назад он узнал о том, что смертельно болен. Он хотел в последний раз увидеть свою Эллен. Он умолял о встрече. «Она», по понятным причинам, отказывалась. Потом письма и вовсе перестали приходить. И тогда он решился.
В общем, Знорко все просчитал верно. Встреча состоялась. Не совсем та и не совсем так, как хотелось бы, но...
По всему этот вечер откровений должен был сломать Знорко. Но ломается Ларсен.
Он начинает говорить о своем отношении к собеседнику. И...это так искренне, грустно, тихо и...чисто, что никакие на свете двусмысленности, которых в этой ситуации более, чем достаточно, не заставят меня испытывать отвращение к этому персонажу. Правда, из вахтанговской постановки самые провокационные реплики и моменты «на грани» были убраны.
Ну, вот, кажется, все карты открыты, все загадки разгаданы. Знорко прогоняет Ларсена из своего дома, пытаясь сохранять спокойствие  и прямую спину. И сохраняет-таки — страхи, разочарование, гнев, страдание сменяются отстраненной мудростью приговоренного. Он проиграл в этой жизни, но проиграл достойно. А в этом последнем поединке даже вышел победителем — Эрик Ларсен уничтожен совершенно, хотя у него на руках были все козыри.
Звучат последние аккорды «Загадочных вариаций», падает снег. Мы ничего уже не ждем. Мы грустные и умиротворенные.
И тут Абель Знорко ставит точку в этой пьесе, - которая переворачивает все.
Брошенное вслед уходящему Ларсену «Я напишу вам!» равносильно очень тихому, очень личному и сокровенному, будто извлеченному из самой глубины души, ларсеновскому «Вы нужны мне». И значит, что жизнь — не обман, любовь существует, человеческие узы есть, а дух больше плоти. Значит, не все так безнадежно. И это была не точка, а запятая.
Таков сюжет. Теперь о героях.
На сцене перед нами предстают два характера, две точки зрения, два способа жить. И, надо сказать, они не статичны, они раскрываются по ходу действия, поворачиваясь к нам самыми неожиданными сторонами.
Итак, Абель Знорко. Что мы знаем о нем? Он хорош собой (по-видимому, это так, - в разных постановках эту роль исполняют очень красивые актеры, а изначально Шмитт писал эту роль для Алена Делона), очень умен, очень талантлив (а главное — реализовавший свой талант), он богат, знаменит, успешен. Его любят женщины. В общем, если смотреть объективно, Знорко — тот человек, который может сказать о себе, что жизнь его удалась.
И при всем при этом он очень несчастен. Мы видим это сразу, в самой первой, бессловесной, сцене спектакля. Мы слышим шум морских волн, через полутемную сцену идет немолодой человек. Он кажется уверенным, он прямо держится — но тут ему становится нехорошо. Мы понимаем, что он болен. Он хочет сесть в кресло, но не может до него добраться и без сил опускается на скамеечку для ног. И в тот же миг из темноты, из стен, из всех щелей высовываются руки, похожие на щупальца, которые так и тянутся к Знорко. Потом появляются какие-то странные люди в масках и необычных костюмах — не то воспоминания, не то страхи, не то персонажи из книг писателя. Не то вестники смерти... Они уже готовы растерзать Абеля Знорко, но тут в тумане раздается гудок подплывающего парома, вдалеке уже видна фигура Ларсена... И мгла рассеивается, фигуры исчезают. Начинается действие.
Не будет ли преувеличением сказать, что такое начало предрекает нам именно тот финал со всеми его открытиями и неожиданностями? Ведь именно с появлением Ларсена оживает этот мрачноватый дом, начинает улыбаться хозяин, разрушается привычный порядок вещей. А что раньше свежим ветром стучалось в окна, заставляло кровь быстрее бежать по жилам, подпитывало творческий огонь гения, давало жизнь его произведениям, как не письма Эллен? То есть, как мы уже знаем, самого Ларсена.
Но Абелю Знорко это пока неизвестно. Со своим гостем он ведет себя высокомерно, насмешливо, цинично. Он очень умен, чертовски обаятелен, речи его точны и выверены, каждая фраза — готовый афоризм. Знорко — явный хозяин положения. Вернее, хочет таковым казаться. Потому что и мы, и даже «простоватый» Ларсен понимаем, что не все так гладко в этом самом обычном интервью. Эрик даже проговаривается: «Под покровом плоти мне виден скелет!» Нам еще неизвестно, что именно Эрик Ларсен знает писателя «как никто».
И пока Абель Знорко предстает перед нами во всей красе. Яркая, артистическая, творческая натура, слегка эпатажная — чего стоят эти псевдоисторические костюмы, маски, похожие на карнавальные. Или театральные. Все это очень напоминает театр одного актера.
Или пир во время чумы?
Как бы там ни было, «пирует» Знорко, наслаждаясь своим превосходством над незадачливым журналистом, жадным до сенсаций, ровно до того, как решается рассказать Эрику Ларсену историю своей любви.
До этого перед нами философ, циник, одиночка — и при всем при том интересная творческая личность, обаятельный собеседник. Наша очарованность им несколько тускнеет, когда писатель приоткрывает нам изнанку своей жизни.
Его исповедь наверняка вызывает гнев многих зрителей, а особенно зрительниц. Это история человека, который ради творчества пожертвовал любимой женщиной. Безусловно, холодный эгоистичный поступок, достойный осуждения. Но...не обычна ли такая история для многих талантливых людей, для которых религией становится их предназначение? К сожалению, далеко не всегда гениальная творческая личность оказывается столь же одаренной в области человеческих отношений. К сожалению — для его близких, отношения с которыми зачастую приносятся в жертву работе. И к счастью — для нас: читателей, зрителей, слушателей...потребителей таланта. Судить об этом можно разно, но...такова жизнь.
Итак, Знорко нам глубоко антипатичен, о чем, кстати, он и сам знает. («А как я смогу определить правду?» - спрашивает Ларсен. «По ее неприглядности», - следует ответ.)
Далее неприятное впечатление усугубляется. О, как увлеченно вопит его задетое мужское самолюбие, когда Знорко узнает, что Эллен предпочла ему другого...и кого, Боже, кого?! В своем возмущении писатель доходит до неистовства. Он готов возненавидеть ту, которую любил. Он хочет уничтожить все ее письма, в которых все — ложь. Он отказывается от романа, основой для которого стали эти письма...да что там — он готов отказаться даже от самого себя последних двенадцати лет... И тут проговорка — несмотря на весь тщательно отрепетированный цинизм, на все философские рассуждения о любви на расстоянии, на все сомнения в существовании любви вообще, Эллен и ее письма занимали в жизни Абеля Знорко огромное место. Эта любовь была едва ли не основой его существования — и как писателя, и как человека. И потеряв ее, он теряет внутренний стержень.
Каким смешным и жалким он выглядит, по-мальчишески пытаясь пнуть счастливого соперника. А тот, хоть и не упускает возможности еще потоптаться по уязвленной гордости любовника своей жены, тем не менее довольно снисходительно наблюдает всю эту истерику.
Чтобы произнести, наконец, то, что сорвет с Абеля Знорко последнюю маску.
Ибо, узнав о смерти Эллен, он скорбит так сильно и искренне, что забывает обо всем. О ее неверности, о своем разочаровании. Даже о себе. В эту минуту он настолько весь боль и страдание, что забываем обо всем и мы. Абеля Знорко нельзя больше осуждать, ему можно только сочувствовать. За свой эгоизм он поплатился сполна.
Он сломан, опустошен, ошарашен всеми открытиями сегодняшнего дня — особенного, когда на севере день переходит в ночь. Но Абелю Знорко приходится пережить еще один удар, схожий с контрольным выстрелом.
Он почти примирился с мужем Эллен. Нет, они не станут друзьями, но и неприязни между ними нет, потому что им больше нечего делить. И...сказать честно, последнее откровение Ларсена оказывается шоком больше для зрителя, чем для Знорко. Он почти спокоен — как человек, мир которого рухнул, жизнь которого кончена. Потому что смысл ее потерян безвозвратно. Маска холодного расчетливого эгоиста и циника снята, мы никогда уже не сможем относиться к этому герою так. Дальнейшее его поведение после того, как он узнал о поступке Ларсена, похожем на унизительный розыгрыш, достойно уважения. «Уходите. Траур по Эллен я буду носить здесь», - и только. На самом деле, можно было бы на этом закончить. Но...
Понятно, что за этим спокойствием Абеля Знорко — его скорая смерть. Он тяжело болен, он пережил потрясение. И все же велики ресурсы человека и человеческой души. В этом последнем «Я напишу вам!» не только признание в близости, в нужности друг другу, но и желание жить.
Что же касается Эрика Ларсена, то говорить об этом персонаже мне будет и проще, и труднее, чем об Абеле Знорко. Проще — потому что Ларсен мне более симпатичен. Труднее — потому что менее понятен.
Что мы знаем о нем? Сначала — что он журналист, потом — что он учитель музыки. И между тем и тем нет почти никакой разницы, потому что в обоих случаях это самый обыкновенный житель провинциального городка, и совершенно неважно, пишет ли он статьи в местной газетке или преподает в местной школе.
Таким и предстает перед нами Эрик Ларсен: смешным, немного неуклюжим недотепой, наивным и непосредственным, вызывающим снисходительную усмешку и у нас, и у хозяина дома. И поначалу Эрик нашим ожиданиям вполне соответствует: послушно удивляется необычному приему, раскрыв рот, внимает монологам знаменитого писателя... Выдают его только сострадающие глаза да еще замечательно емкие реплики, после которых даже Знорко уже добавить нечего, несмотря на всю их простоту и незатейливость.
Вот хотя бы один пример. На высокомерное высказывание Знорко в том смысле, что уж не хочет ли Ларсен сравнить себя с ним, нобелевским лауреатом, тот отвечает: «Да, я не писатель, я не написал ни одной достойной запоминания строчки. Но я привык уважать людей, с которыми разговариваю, я не могу унизить и не способен ударить». И в этот миг почему-то трудно сказать, кто из них выше.
Еще труднее это определить становится потом, когда мы узнаем всю историю этого необычайного любовного треугольника.
Нет, Эрик Ларсен вовсе не перестает быть обыкновенным, «заурядным» - здесь Абель Знорко на его счет не ошибается. Движения его суетливы, он застенчив, не умеет красиво говорить, не высказывает каких-то свежих оригинальных мыслей. В общем и целом Ларсен напоминает мне целую галерею персонажей нашей русской литературы — так называемых «маленьких людей» Пушкина, Гоголя, Достоевского, Чехова. Возможно, это не только моя ассоциация. Недаром эта пьеса прижилась на русской сцене так хорошо.
...Но вернемся к нашему герою.
Итак, Эрик Ларсен обычен. Даже самое имя его там, на скандинавском севере, одно из самых распространенных.
Необыкновенной и притягательной личностью этого человека делает его любовь к Эллен. Она же пробуждает в нем немалый литературный и актерский дар (актерский тоже, потому что десять лет притворяться женщиной, хотя бы и в письмах, так, что человек, близко ее знавший, ни о чем не догадался, - нелегкая задача). Любовь раскрывает в его душе такие непостижимые глубины, о которых вряд ли он сам подозревал.
(К слову о том, что мы «никогда не знаем, кого мы любим» (лейтмотив пьесы). Но так ли хорошо мы знаем самих себя? Может быть, любовь помогает раскрыть нам не столько другого, сколько познать собственную душу?)
Но при всей своей обыденности Эрик Ларсен наделен еще одним талантом, присущим только ему одному. Он обладает столь редким для мужчин несчастным даром любви. Любви вообще, любви ко всему живому, безмерной жалости ко всем, кто одинок и несчастлив, и таким же безмерным запасом душевного тепла и ненасытной потребностью им делиться. И, как иные чахнут без любви, Эрик погибает без возможности ее отдавать.
Возможно, не привязался бы он так страстно к своей Эллен, не заболей она. Возможно, не связал бы он с ней свою жизнь, не будь она несчастна, брошена Знорко. Возможно, люби она Ларсена, не было бы такой безумной любви с его стороны. Постоянному донору необходим постоянный реципиент, самые прочные отношения основаны на этой связке. Поэтому же не удивительна его привязанность к Знорко: Абель тоже эгоист, не способный отдавать. В общем, они с Эллен друг друга стоят: ни одна женщина не согласилась бы на такую ненормальную «любовь по переписке», если бы в чем-то ее такие отношения не устраивали.
Что же до Ларсена, скорее всего, если бы судьба не свела его с этой женщиной, не сделался бы он талантливым сочинителем, по сути, соавтором великого Абеля Знорко. Прожил бы свою обыкновенную, ничем не примечательную жизнь без этого безумного по красоте и бессмысленности поступка.
Вообще вся эта история не была бы возможна без Эвы Лармер. Да, я не оговорилась. Спектакль назван «Посвящение Еве», я думаю, неслучайно. Нашу героиню мы целиком и полностью знаем только со слов любивших ее мужчин. А они описывают нам Эву Лармер — героиню романа «Невысказанная любовь». Строго говоря, ту женщину, которую они оба придумали. Образ которой они лепили вдвоем — по воспоминаниям, впечатлениям, фантазиям и письмам. Долгая и кропотливая работа, а в результате — талантливая книга.
«Мы никогда не знаем, кого мы любим...» Это грустная правда. Десять лет два человека любили плод своего воображения. В конечном счете — самих себя. (Только потом земная натура Эрика Ларсена возьмет свое, и он полюбит уже своего корреспондента — в пьесе эта тема выражена более ярко и однозначно, чем в спектакле). Но не так ли бывает и с нами? Если задуматься, что мы знаем об окружающих людях, даже о самых близких, кроме наших представлений о них? Кого мы любим, когда любим? Образы, наши фантазии о человеке. И крайне редко — самого человека.
...Что же касается настоящей Эллен Меттернах, то она представляется мне кем-то вроде Гала Сальвадора Дали. Женщина, созданная, чтобы высекать искру вдохновения во всех встреченных мужчинах. Хотя кто знает... Не уйди она с головой в любовь к Знорко, не похорони себя в глуши, еще неизвестно, кто добился бы нобелевской премии.
Единственные «улики», единственный доподлинный след ее личности — это «Загадочные вариации» Элгара да фраза про незнание любимых (которая верная, ах, какая верная!). Название и лейтмотив всей пьесы. Душа и связь всего спектакля. Немало.
О чем же это произведение? О любви? Безусловно. На сцене не только два разных человека, два разных характера, но и два взгляда на жизнь и любовь. Идеально-возвышенная, дарующая вдохновение и питающая творческий пламень — и земная, каждодневная и незаметная. И неизвестно, какая из них возвышает человека больше...
Кроме того, если рассматривать «Загадочные вариации» философски, то видна еще одна тема — тема граней реальности. Кого мы любим, когда любим? Какая из женщин более реальна — Эллен Меттернах, умершая в Новбровзнике, или Эва Лармер — смысл жизни Абеля Знорко и вторая жизнь Эрика Ларсена? Я все же полагаю, что однозначного ответа на этот вопрос не существует.