Алкаши. Павлик

       Старшего брата звали Вячеслав, а младшего Дмитрием. Братья жили вместе, в очень неудобном собственном доме на окраине Пскова. Месяц назад Слава женился и привел невесту домой, в связи с чем родители выделили ему первый этаж. Поскольку дом стоял на холме, то так называемый этаж состоял из одной комнаты и коридора, да еще затемненного деревьями деревянного балкона, перед которым протекал узкий ирригационный канал, отчего проблем с поливом приусадебного участка не наблюдалось. Комнатка была очень сырой, поэтому в летнее время жильцы этажа предпочитали проводить время на балконе, куда снесли шаткий стол и три табурета. После армии Слава поступил в институт, на заочное отделение, и вот-вот должен был его окончить, а днем работал на заводе фрезеровщиком и неплохо зарабатывал. Родители братьев работали учителями, отец преподавал физику, мать - географию, и, естественно, зарабатывали очень мало, а потому старший сын до женитьбы треть зарплаты отдавал родителям. Отец покушался, было, на половину, но Слава держался молодцом и даже пригрозил, что наймет на стороне комнату и переселится. Тут, ясное дело, родитель пошел на попятную и согласился на третью часть, которая, между прочим, была равна его зарплате. Младший брат, Дмитрий, являлся студентом четвертого курса того же института, но учился на стационарном отделении.
       Невестка Леночка была очень скромной, весьма стеснительной девушкой, выпускницей Псковского педагогического училища. Родителям удалось устроить ее учительницей русского языка в ту же школу, в которой они сами преподавали, правда, всего лишь на полставки. Родни в городе у Лены не было, - родители и оба брата с семьями проживали в деревне Заполье Псковской области, известной своей прекрасной церковью Георгия Победоносца, в честь которого всех первенцов мужского рода нарекали Георгиями. Свадьбы, как таковой, не было. В один прекрасный день Слава заявился домой под градусом  и объявил, что в ближайшую субботу женится и приведет жену домой, а потому в срочном порядке жильцов попросили съехать, комнату проветрили и побелили, полы покрасили и вставили новый замок - мало ли, что бывшие жильцы могли задумать. И действительно, в субботу Слава привел невесту и представил родителям.
 - Прошу любить и жаловать. Лена. Моя жена.
Родительского благословения не потребовалось, семья была поставлена перед фактом, и Леночка в тот же день привезла свои пожитки емкостью аккурат в один чемодан, а братья по этому поводу сильно напились.
        Через месяц после женитьбы новобрачные решили поехать к родителям невесты, а в качестве моральной поддержки Слава уговорил поехать с ними также Диму, соблазнив красивыми северянками и предстоящей выпивкой. По дороге допотопный автобус несколько раз портился, и в Заполье приехали уже под вечер, - голодные и злые. Ленкины родители о приезде не были предупреждены, а потому пришлось поужинать краюхой хлеба с парным молоком и завалиться спать.
       Наутро молодожены проснулись от истошного визга. Оказалось, Георгий Георгиевич спозаранку режет порося. Через час, когда все встали, подтянулись также и братья невесты, Георгий и Егор. В честь молодоженов с утра начали пить местную самогонку, а вечером нагрянули соседи, устроили импровизированную свадьбу и после каждого тоста кричали "Горько, горько", а пьяный Слава охотно лобзал Леночку.
       Наутро надо было уезжать. Тесть, местный фельдшер, сходил на автостанцию и договорился с водителем за некоторую сумму отправить с братьями два мешка картошки. Выпив на посошок, братья попрощались с матерью невесты и, взвалив на спину по мешку, вышли на дорогу. Под тяжестью мешка Дима упал через двадцать шагов, Слава - через тридцать. Совместными усилиями подтянув первый мешок ко второму, братья уселись на них и закурили. В таком состоянии их узрел вернувшийся после переговоров с водителем тесть. При всем желании пузатый и слабосильный фельдшер подсобить бы не смог, а потому, быстро сориентировавшись, повернулся и деловито ушел. Через пять минут Георгий Георгиевич вернулся, но не один, а в сопровождении колоритной фигуры. Фигура звалась Павликом и являла собой детину саженного роста с маленькими, близко поставленными глазами, с руками в карманах и беломориной в зубах. Великан молча взвалил мешок на спину и пошел, - нет, скорее побежал на автостанцию. Фельдшер засеменил следом за ним. Братья переглянулись и взялись за второй мешок. На сей раз их хватило на десять шагов, и, так как мешок был длинноват, то оба брата уселись на него и закурили по второму разу. Через пять минут Павлик возвратился, схватил второй мешок и убежал. Братья понуро побрели за ним. У автобуса тесть и водитель руководили погрузочными работами. Когда мешки были запихнуты под сидения, все вылезли из автобуса, а водитель объявил, что тронется через полчаса.
       По дороге домой фельдшер начал вещать.
 - Павлик, как же тебе повезло. Ведь ты стоял на автостанции и ничего не делал, правда?
Павлик молча кивнул, а Георгий Георгиевич воодушевился.
 - А теперь? Теперь у тебя в кармане рубль, не так ли? Целый рубль. А если бы ты меня не встретил, был бы у тебя этот рубль, а?
Амбал мотнул головой, а тесть продолжал.
 - Вот видишь! У тебя сейчас в кармане рубль, а еще я обещал тебе налить сто грамм водки. Видел ли ты, чтобы я не выполнил свое обещание? Конечно, нет. Если я сказал, что налью тебе сто грамм, значит, налью.
Георгий Георгиевич победоносно взглянул на братьев и возобновил свой монолог.
 -  А  ведь ты, Павлик, просто так, без дела стоял и курил. И денег у тебя совсем не было, ведь так? Ведь если бы у тебя был бы хоть рубль, ты бы сразу пошел бы выпивать. Скажешь нет?
Павлик безучастно шагал.
 - А сейчас у тебя в кармане рубль. Ты, часом его не потерял? Ну-ка, покажи.
Детина молча вытащил из кармана мятый рубль и продемонстрировал его наличие, а фельдшер продолжал свою проповедь.
 - И что было бы, если бы ты, Павлик, меня бы не встретил? Стоял бы себе на станции и стоял. И в карманах у тебя, как было пусто, так и осталось бы. Скажешь нет?
Никакой реакции.
 - А как же хорошо, что я тебе дал работу, а, Павлик? А еще сто грамм... Ты же знаешь, что я всегда наливаю с верхом. Знаешь ведь, а? Помнишь, как колол у меня дрова? Помнишь, как я тебе наливал?
Воспоминания, по-видимому, затронули какие-то струны в душе молодца, отчего Павлик широко улыбнулся.
 - Вот, видишь помнишь! А ведь я тебе не только сто грамм налью. Или ты думаешь, что не налью? Налью, не бойся, обязательно налью! Раз я сказал, что налью, значит налью. А еще я тебе дам  хороший бутерброд, чтобы ты его съел после водки. Небось с утра, поди, ничего не ел и не пил. По лицу вижу. Вот сейчас придем домой, я тебе налью сто грамм, дам бутерброд, и ты его съешь. А потом пойдешь и снова встанешь у автостанции. Но у тебя в кармане будут деньги, Павлик. Целый рубль, который я тебе дал. Он у тебя не так ли?
Не дожидаясь прямого приказа Павлик вытащил купюру и показал обществу.
 - Смотри, не потеряй рубль, Павлик. А то ведь жалко будет. У меня на сегодня другой работы для тебя нету,  и если потеряешь деньги, никто тебе их не даст. Ты, Павлик, хорошо поработал, и я, может быть, налью тебе не одну стопку, а две. Но бутербродов больше не дам. Я ведь не обедать тебя зову.
       Все это время братья, обалдев, слушали ахинею, которую нес фельдшер. Слава Богу, наконец-то компания дошла до дома, и теща споро накрыла на стол. Тесть первым делом налил Павлику сто грамм, которые были сразу же приняты добрым молодцом на грудь, без каких-либо тостов и чоканий. Далее Георгий Георгиевич налил остальным, а великану по второй.
 - Ну, счастливого пути, Слава. И тебе, Дима. Приезжайте, всегда вам рады.
 - Спасибо, Георгий Георгиевич.
Попрощавшись с тещей, компания направилась на станцию, где их ждала невестка, охранявшая мешки.
Когда автобус тронулся, братья заметили Павлика, дымящего папиросой у сельсовета. Завидев Славу, Павлик широко ухмыльнулся и похлопал рукой по карману. Впереди было несколько часов тряски.


К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/03/1483