Колесо счастья

В День всех влюбленных от меня ушла жена. И сына забрала. Мы, было, собрались уже встречать праздник – накрыли стол, зажгли свечи, но тут моя Анька вдруг как с цепи сорвалась. Спасибо теще! Это она позвонила поздравить нас и спросила у дочери, что я той подарил. А я… я ничего ей не подарил. В школе, где я работал учителем английского, задержали зарплату, поэтому не то что на подарки – даже на продукты денег было в обрез, и на ужин ушел почти весь аванс жены…
Анна, едва повесив трубку, припомнила мне все – и мое неумение жить, и негибкость, которую я проявлял в разговорах с руководством, и то, как проворонил пару хорошо оплачиваемых мест, и мою слишком низкую таксу за репетиторство.
– И нечего тогда было жениться и детей заводить, раз ты не можешь нас прокормить! – крикнула она уже в дверях.
Я молчал, потому что она была права, и мне нечего было ей возразить.
Подсев к столу, я машинально откупорил шампанское и налил себе бокал. «С днем святого Валентина, Виталий», – сказал я себе мысленно и залпом выпил шипучий напиток.
Есть не хотелось, и я сидел за столом, бездумно щелкая пультом телевизора. Мысли мои были далеко. Я вспоминал, как увидел Аню в коридоре университета – веселую, всю какую-то воздушную, – как мы встретились с ней глазами, и – закрутилось наше колесо счастья… Мы поженились уже через три месяца и прожили вместе десять лет.
И вот – больше ничего нет. Мое счастье растаяло, как мороженое. Я как-то сразу понял, то на этот раз Аня не дурила, как это уже было несколько раз, когда она демонстративно, с вещами, прихватив сына, уходила и жила какое-то время у родителей. Ну а те были только рады, наперебой жалея «бедную девочку» и подливая масло в огонь своими сетованиями о том, что, мол, такая красавица и умница досталась такому простаку.
Я, наверное, и вправду простак: все, что у меня было, – это хрущевская «двушка», которая досталась мне после смерти родителей, рано и нелепо погибших в автомобильной катастрофе. А диплом университета и приличное знание английского так и не помогли мне найти хорошо оплачиваемую работу – переводчиков было в избытке, – и я пошел работать в школу. О чем, в общем-то, совершенно не жалел. Мне всегда нравилось возиться с детьми, у меня получалось найти с ними контакт, а главное, мне хотелось научить их тому, что я сам знаю. Да, зарплата была явно маловата для содержания семьи, но я не сидел сложа руки: брал классное руководство, дополнительные часы, подрабатывал репетиторством.
Но… денег много не бывает. Так и Анна в погоне за своими подружками хотела одеваться в самых модных бутиках, отдыхать на престижных курортах, носить бриллианты… И со временем она меня стала даже как-то… стесняться. Муж – учитель, и только. Чем тут гордиться?
Вся десятилетка нашей совместной жизни пронеслась в моей голове за какие-то минуты, я был растерян, раздавлен и совершенно не понимал, что мне делать дальше.
На улице вьюжило, что было необычно, – зимы в последние годы были какие-то теплые и бесснежные, но дома было находиться совсем уж невыносимо. Я оделся, взял початую бутылку шампанского со стола и стакан и вышел во двор. Ноги сами привели меня в парк неподалеку: здесь мы часто гуляли с Аней в самом начале нашего романа, здесь я гулял с маленьким Славкой, сыном. Я знал здесь каждое дерево, каждую травинку, каждую дорожку…
Я огляделся и вдруг увидел на дальней скамейке женский силуэт. Кто-то сидел, согнувшись пополам и уронив голову на колени. Подумав, что женщине плохо, я подошел к ней и слегка тронул за плечо:
– Простите, с вами все в порядке?
Она разогнулась, села прямо и, посмотрев на меня глазами, полными слез, громко всхлипнула и разревелась в голос.
– Простите, у меня только что умерла бабушка, ее увезли на «скорой», а я не могла оставаться дома одна. Бабушка – это все, что у меня было, она меня вырастила, она мне как мать была…
Я, вспомнив о шампанском, плеснул ей в стакан:
– Выпейте.
Она послушно выпила, вытерла слезы и жалобно попросила:
– Погуляйте со мной немного.
Мы побрели по дорожкам парка и Надя (так звали мою новую знакомую) рассказала мне всю свою жизнь. Потом мы говорили о книгах, фильмах и массе самых разных вещей, перебивая друг друга, и никак не могли наговориться. Я был рад, что впопыхах не взял с собой мобильник. Меньше всего мне хотелось бы сейчас отвечать на какой-то дурацкий звонок с поздравлениями от уже изрядно принявших «на грудь» друзей.
Мы расстались уже за полночь – я проводил Надю домой, а на следующий вечер снова стоял у ее дверей. Оставить ее наедине с ее горем я не решался. Предстояли похороны, и я решил по максимуму взять на себя все хлопоты по их организации.
…Через неделю жена в мое отсутствие забрала свои вещи и вещи Славика и оставила записку, что подает на развод. Мне было безумно жалко расставаться с сыном, но против развода я не возражал. Все было правильно: не имело больше никакого смысла жить рядом с женщиной, которую интересовала только цифра напротив моей фамилии в зарплатой ведомости.
Похороны Надиной бабушки сблизили нас с Надей еще больше. Она держалась молодцом, и я пытался, как мог, разделить ее горе. Прошли скромные поминки, потом девять дней, сорок…
Жизнь понемногу входила в свою колею, я по-прежнему работал учителем в школе, Надя – в больнице медсестрой. Я встречал ее каждый день после работы и провожал до дома, иногда оставаясь у нее на ужин. Выходные мы тоже проводили вместе.
Я уже давно понял, что нашел в Наде все то, что мне хотелось видеть в Ане, и это была любовь: зрелая и настоящая.
С женой мы с тех пор почти не виделись: два раза в месяц она отпускала ко мне погостить сына, с шиком подъезжая с ним к моему дому на такси и потом так же забирая его. Наш развод так и не состоялся – то ли Анна передумала, то ли ей было некогда (новый роман, как сплетничали ее подружки, не оставлял ей свободного времени ни на сына, ни на бумажную волокиту, связанную с расторжением брака).
Летом я сделал Наде предложение, но она попросила меня повременить до 14 февраля. Ей казался мистическим это рубеж, и, похоже, она ждала какого-то знака свыше, чтобы принять окончательное решение.
Предстоящий День всех влюбленных мы договорились встретить у Нади вдвоем. Я несколько месяцев копил деньги и купил Надюшке необычное золотое кольцо, которое хотел подарить вместе с предложением руки и сердца.
…Было уже почти восемь вечера, я стоял в коридоре и натягивал куртку, чтобы идти к Наде, как тут раздался звонок в дверь. «Ну кого там еще черт принес», – подумал я с досадой и щелкнул замком двери. На пороге стояла… моя бывшая жена в ослепительной норковой шубке, безупречном макияже и сногсшибательной прическе.
– Привет, – весело произнесла она. – Давай мириться! Я поняла, что могу жить только с таким мужчиной, как ты…
– Нищим и послушным? – перебил я ее.
Она смутилась.
– Ну зачем ты так! Мы прожили десять лет, ты был хорошим мужем и отцом. А деньги… Я прилично зарабатываю, да и родители обещали помочь. Теперь все будет по-другому! А ты куда?
Она вошла в квартиру и захлопнула дверь. Заглянула в комнату и удивленно спросила:
– Ты что, даже стол не накрыл? Ну, не страшно! – и она вложила мне в руку сумку с продуктами, которые принесла с собой. – Давай-ка быстренько на кухню!
Я растерялся и не знал, как поступить. Выставить сразу Анну за дверь у меня не хватило духу. Но меня ведь ждала Надя, и больше всего на свете мне хотелось оказаться рядом с ней.
– Знаешь, Аня, у меня сегодня совершенно другие планы на вечер. – Прости, я спешу.
– Ты никуда не пойдешь, – визгливо закричала моя бывшая жена.
И тут очень некстати зазвонил телефон. Анна, оттеснив меня, схватила трубку.
– Кого? Виталия? А вы кто, девушка? А я? Я – его жена, и мы встречаем День святого Валентина! Прошу сюда больше не звонить! – и, бросив трубку, торжествующе посмотрела на меня. – Можешь расслабиться и выпить со мной шампанского за наше счастливое будущее.
Я, как был в куртке, уселся за стол и откупорил бутылку. Тикали часы, пузырьки в бокале вспыхивали и гасли, стекая по стенкам бокала, и вскоре веселый пенный напиток успокоился и застыл в немом молчании. Я тоже не мог вымолвить ни слова, мне было все безразлично, мне казалось, да так оно и было, что Анна растоптало все то, что мне было так дорого, чем я жил и дышал весь этот год. Это было, черт побери, несправедливо!
– Разрушительница, – бросил я жене, которая пыталась обнять меня, и, оттолкнув ее, бросился к входной двери. Быстро сбежал по ступенькам лестницы и, как и год назад, оказался на заснеженной улице.
Мужчины не плачут, но злые слезы стояли у меня в глазах. В голове стучали тысячи молоточков, вызывая невыносимую боль: «Почему, почему, почему»…
Ноги сами принесли меня в тот самый парк, где я год назад встретил мою Надю. Погода будто злилась и негодовала вместе со мной – ветер становился все сильнее, деревья под его порывами танцевали в каком-то сумасшедшем шаманском танце, снег больно царапал мне лицо, фонари горели через один и мало что освещали, заунывно выли собаки...
Я добрел до той самой полянки, и мне показалось, что у меня дежавю. На скамейке, где я в прошлом году увидел Надю, в той же самой позе сидела женщина. Я подбежал к ней, тронул за плечо:
– Надя?
Она подняла на меня лицо, полное невыносимой муки, ее замерзшие губы тихо прошептали:
– Ты что здесь? Там же жена…
– Нет, ты, ты моя жена, – зашептал я, прижимая ее к себе, – ты. Там все неправда. Она пришла, схватила телефон… Вот… – вдруг вспомнил я о кольце, нащупал коробочку в кармане, открыл, вынул колечко и стал искать в потемках ее безымянный палец. – Я прошу тебя стать моей женой, очень прошу. Я не могу без тебя, правда, не могу. Ты только не уходи, останься. Я только твой, твой…
Надя больше не плакала, она стояла, тесно прижавшись ко мне, и молчала.
– Я так испугалась, – наконец, проговорила она, – когда услышала чужой женский голос в твоей квартире. Подумала, что вот и все, и что День всех влюбленных для меня будет связан только с потерями.
– Ну что ты, – успокаивал я ее, гладя ее по волосам, – что ты. Я тебя никуда от себя не отпущу и буду ждать твоего решения столько, сколько нужно.
– А не надо ждать, – прошептала вдруг Надя. – Я согласна.