Театр-жизнь

Утюг медленно скользил по ткани. Мятая материя, с трудом поддавалась ему. Основную, сложность в этом деле, доставляют рукава. Их практически невозможно идеально выгладить. Еще пара движений и наконец,  рубашка готова.  Довольный выполненной работой, вынимаю вилку из розетки, и ставлю утюг на подставку. Времени осталось мало, а еще нужно ботинки начистить. Бегаю по дому, собираюсь, не хочу опоздать. Считаю это некрасиво. Друзья будут ждать у театра, сам  им сказал не опаздывать, а приду не вовремя. Наконец собравшись, вылетаю на улицу. Со всех ног бегу, не обращая внимания на прохожих. Погода как это стало традиционно в такой день, дождливая. Видно природа никак не может принять тот факт, что я променял зал кинотеатра, на театральный. Сердце бьется, дыхание немного сбито. Нагрузка не весь, какая конечно, для бывшего легкоатлета, но и одежда не самая удобная, а обувь тем более. И  вот долгожданные ступеньки театра. У кассы несколько человек. Друзья как выяснилось, пунктуальностью пренебрегли. Занимаю очередь. Вроде успеваем, есть еще пятнадцать минут. Приезд друзей совпал с моим подходом к кассе. Завладев билетами, и проникшись духом театра, не спеша, пропуская друг друга проходим в фойе. А там большое количество людей. Все стоят парочками и небольшими компаниями по четыре-пять человек. Жужжат как пчелы в улье, разговоры ведут. Заглянув в буфет, понимаем, что побывать в нем можно, но купить что-то вряд-ли. Оказывается основной рой там. Возьмут кофе с бутербродом и вылетают жужжать дальше. Озираю вокруг и вижу кофе-автомат. И самое главное всего пару человек мучают его. Пытаются всунуть деньги и получить свой кофе. А он им не отвечает взаимностью, «выплевывает» их двадцатки, заставляет несчастных наклоняться  и поднимать наличку с пола. Недолго думая, подхожу к автомату и вежливо становлюсь за горе-покупателями. Парни, понимая, что они задерживают образовавшуюся очередь и что шансов уговорить автомат угостить их кофеем ничтожно мало, уступают место, попытать удачу мне. Времени катастрофически мало. Смотрю на предлагаемый ассортимент и обращаю внимание на цены. Они колеблются от тридцати пяти  до пятидесяти сом. С двадцатками дело плохо, ребята продемонстрировали это несколько минут назад. Будем брать за пятьдесят, без сдачи одной купюрой. Подношу полтинник к купюроприемнику и он его заглатывает. Нажимаю на кнопку «капучино» и процесс запущен. Машина начала готовить. Позади меня раздались охи, это те два парня остались посмотреть получится ли у меня. Триумфально одолев автомат и ловя восторженные взгляды людей, стою, в компании друзей наслаждаюсь кофе. Испив стаканчик  блаженного напитка  до дна, направляемся в зал. Уже прозвучал последний звонок, когда вежливая женщина, проверив билеты, впустила нас внутрь. У нас - третий ряд. Первым вошли друг с подругой, я был чуть позади. Ступеньки в театре достаточно крутые, сейчас мой друг может сказать это точно. Оступившись в самом начале спуска к ряду, он кубарем покатился вниз. Грохот стоял безумный. Тормозил, чем мог, слава богу, не носом, а руками и коленками.  Так как у нас был третий ряд, его эпическое падение видели все. Ахи и Охи, стояли на весь зал. Даже артисты, которые были на сцене, устремили свои взоры в район «крушения». Если честно, у меня было двоякое чувство, особенно в начале падения. Испуг сменился растерянностью, а после и вовсе захотелось заржать как конь. Еле сдержал себя. Тем временем друг поднимается с колен. Глаза растерянные, больно и неудобно, что  лажа такая вышла.  На наши вопросы о его самочувствии, он, потирая коленку, ответил, что все нормально. Наконец заняв свои места, ждем начала спектакля. Вдруг, слышу ужасный запах: смесь чеснока, алкоголя, маринадов и бог еще знает чего.  Спустя пару секунд появился старый дед, лет семидесяти пяти. С седой неаккуратной бородой, в потрепанном военном мундире, одетом поверх свитера, и фуражке. Я не являюсь специалистом по головным уборам, но, на мой взгляд, это была казачья фуражка. На мундире виднелась пара медалей. Он сел впереди нас, во втором ряду. Снял фуражку, положил на первый ряд. Запах стоял едкий, окружающие люди, это мы и еще пару «счастливчиков» сидящих через два места от него, переглядывались друг с другом. Нам было жалко дедушку, старый человек, кто знает какая у него жизнь. А запах, приятного мало конечно, но ничего мы сильные, выдержим. Думаю, у каждого в голове были примерно такие мысли. Проходит пару минут и появляется она - его женщина. По крайней мере, мы поняли это так. На вид лет шестидесяти пяти, длинная юбка, черная потертая замшевая куртка, под ней виднелся высокий ворот свитера. Пришла она не одна, а с пятью кошелками. Причем все ее появление, сопровождалось шумом и большим количеством разговоров. Она села рядом с дедом, а сумки положила себе под ноги. Тем временем, по театру прозвучало объявление «Просим Вас, выключите мобильные телефоны! Фото, и видео съемка во время спектакля запрещена». В один момент, дед, начинает усердно хлопать в ладоши. В считаные секунды он буквально поднял волну аплодисментов, призывая артистов начинать. И они его услышали!

 «Чума на оба Ваших дома»,по мотивам трагедии Шекспира - «Ромео и Джульетта». История двух семей: Монтекки и Капулетти. Два непримиримых клана, еще не успевших оплакать трагическую кончину Ромео и Джульетты. На сцене оба семейства, с каждой стороны по десять человек, отцы и дети, матери и сестры, кузены и кузины. Между ними, герцог Веронский и святой отец  Лоренцо.  Диалоги пылкие, экспрессивные. Взаимные обвинения, которые  усиливают и без того огромную ненависть по отношению друг к другу. Герцог решает положить конец их распрям и приказывает объединиться семьям, чтобы остановить вендетту. Назначает день свадьбы и велит готовить жениха и невесту. К тому времени, на весь зал зашуршал пакет. Это «наш» дед полез в сумку и достал какую-то банку. Емкость около полулитра, закручивающаяся крышка, напоминала стеклянную банку от горошка.  Чесночный запах вырвался как джин, после того как он откупорил крышку. Пара, сидевшая справа от нашего главного героя, ни на что другое кроме как на зловещий сосуд смотреть не могла. Их лица искривились так, будто они съели лимон целиком. Дед же, принялся кушать и предлагать эти яства своей избраннице. Тут он остановился, вытер усы и бороду платочком, который преждевременно приготовил. Вытащил откуда-то фотоаппарат, включил его и принялся фотографировать. Темный зал, спектакль, и вспышки фотокамеры. Но этого ему стало мало, ракурс не тот. Он отчаянно, начал выбираться со своего места. Шуму это создало много, так как под ногами были их сумки. Наконец оказавшись на свободе, он взял свой путь на первый ряд. Сев напротив сцены, как искусный фотограф принялся щелкать происходящее на сцене. Актеры стараются не подавать виду, хотя вспышка напрягает точно. Ладно, пару щелчков, ан нет же, тут целый шквал фото-огня. Серия, проверка отснятого материала. Видно результат его не устроил. То, что происходило в следующие несколько секунды, заставило весь зал просто «выпасть в осадок». Наш «фотограф», встает со своего места, подходит прямо к сцене, облокачивается на нее локтями и в таком положение, полулежа, начинает фотографировать. В этот момент, даже сами актеры  просто афигели. Около минуту он пытался поймать удачный кадр, пока работница зала не подошла к нему и не попросила пройти на свое место. Нехотя, ворча, он вернулся к своей избраннице. «Фотографировать не дают», пожаловался он единственной женщине, которая понимает его. И все равно на протяжении всего спектакля, вспышка еще не раз озаряла сцену. Спектакль удался. Артисты блестяще, сумели донести в комической форме всю трагедию этой истории. Зал рукоплескал. А наш дедушка,  который  львиную долю времени играл «главную роль», одел свою фуражку, поправил  бороду с усами, громко рявкнул «Люба домой» и потихоньку направился к выходу. Свою роль он сегодня сыграл прекрасно. Театр одного актера, пусть и не нарочно.
«Плюющий» автомат, «Крушение» друга, вспышка фотокамеры. Театр происходит вокруг нас, жизнь режиссирует и ставит свои постановки, которые сложно вообразить. Их не всегда можно понять с первого раза. Драма, сменяется комедией, боль - радостью. Нужно ценить каждый момент, даже незначительный. Жизнь – это и есть театр. Так давайте просто жить. Занавес еще не скоро.

Arik Z