21. Замок Дожей

Фике, опозоренная и брошенная Джиакомо, приезжает в Венецию, лелея замысел отомстить всем Гизам. Руби, Жермон, Алонзо, молодые Рауль и Джон-Миль де Гизы, и красавец Мишель оказываются в плену у Дожа. Он собирается пытать жениха Луизы в своих казематах. Луиза принимает опиум по просьбе Арами. Гизы бегут из Венеции.



EN NUANCES DE GRIS

Арами сочинил утром после той странной ночи:
"En nuances de gris приходят сны: рука поражает клинком плоть, это женщина, посмотри, два удара, не побороть. Толстый француз, лицо убийцы, но нужно пройти, извините. Момент сожаления, женщина красива и зла, мужчина не ждал удара, но как мне выжить, никто не сказал, жаль, не мертвая пара. Дальше вдоль комнаты, парадного мимо, картины, роскошь, жду удар в спину. Нет. Они не в силах, adieu, до встречи, у меня сегодня долгий вечер...
Бальная зала полна охраны, сильно саднит - их открытые раны. Друг - бледен и пьян навстречу, у нас сегодня долгий вечер..."

Они прибыли вовремя, когда дама уже была там. Карета подъехала к кованым воротам в арочном проеме. Арами с трудом различил выходившую из экипажа женщину, это была Фике в темном плаще. Луиза согласно кивнула Арами. Женщина постучала в сводчатую дверь под фонарем на кованом крюке, Арами обнажил шпагу. Тяжелые петли скрипнули, звякнул колокольчик, и дубовая дверь отворилась, дворянин не мешкал. Он, навалившись всем телом, толкнул женщину в прихожую. И трое ворвались вслед за ней. Луиджи, Юрген и Франсуа остались снаружи, чтобы в случае провала вошедшие могли надеяться на помощь.
Под аркой за воротами был резной свет от кованой решетки, а за его полукругом на площади между зданиями полная темнота. Арами, Д'Эбре и Джиако увидели полутемную просторную прихожую, убранную венецианским стеклом, бронзой и цветами. Далеко в кухне горел свет и суетилась горничная. Пришедшая женщина, настолько красивая, что Луиза ощутила минутный укол совести, раня её, пока Д'Эбре прикрывал Луизу, словно все ещё с ненавистью смотрела на неё из темноты. Она дважды пронзил своим клинком её в бок, подреберье, чувствуя с нарастающей жаждой убийства, как клинок рвет плоть, и страшно сожалея, что нет времени заставить её замолчать навеки, ту самую Фике, которую Джиакомо однажды дефло в присутствии своей Луизы. Судьба неожиданно снова свела их один на один.
Друг Фике, полноватый француз с гладким полным лицом и глубокими залысинами над открытым лбом, так не к стати вышел женщине навстречу при звоне дверного колокольчика. Он чуть замешкался, и Арами успел на него напасть. Почувствовав его присутствие, Арами  ринулся на него, зафиксировав лишь, как довольство и похоть на его лице сменилось при виде них на профессионально жесткое выражение убийцы. Но толстяк оказался безоружен. Арами ударил его в бок двумя, потом ещё раз. Времени не было, скоро, возможно, забьют тревогу. Внизу в подвале дежурила стража.
"Быстрее, быстрее, найти их!.." - торопила Луиза. Луиджи, Франсуа и Юрген очень волновались за неё и не отпустили бы в дом Дожей, пугавших всех до озноба своими пыточными казематами, но Луиза одна хорошо знала расположение комнат во Дворце.
Арами летел по дворцу дожей, как призрак, сквозь темные комнаты в ярко освещенную желтым свечным светом залу-ротонду без окон, по периметру увешанную дорогими венецианскими светильниками, создававшими мертвый желтый свет. На паркетном полу в окружении белых мраморных колонн шумело и кружилось общество - десять-двенадцать роскошно одетых пар. Семь-восемь вооруженных мужчин стояли вдоль стен. На вошедшего Арами не обратили внимания. А он, ожидая, что вот-вот поднимут тревогу, кажется, чувствовал, как саднили нанесенные им в спешке раны тех, кто остался за спиной.  Не зная точно, выживут ли мужчина с женщиной, Арами боялся нападения, ведь если они не мертвы, то приходят в себя, и сейчас уже могут поднимать тревогу.
Джиакомо, притормозив при входе в ротонду, взял Луизу под руку и они втроем с Д'Эбре с отстраненным видом незаметно направились вслед за Арами.
Спешно дворянин прикидывал, как они будут прорываться к братьям, которых сюда привезли похитители. Вдруг навстречу им из двери в смежную с залой комнату выбежал хрупкий, как итальянец,  Анри, растерянный, с виноватым лицом, и Луиза замерла. "Жив, свободен, пьян?! А где же остальные Калиостро, Андре, Мишель, Вильгельм и Жермон?! Они здесь гости, я убивала зря?!" Анри был ужасно бледен не от алкоголя, выпитого сегодня, а от ужаса. Он обрадовался при виде их, как человек, попавший в беду. "Нет, я все же была права, убивая всех, кто попался здесь, - братьев надо спасать. Где же остальные - Руби, Джон-Миль, Рауль и Луиджи? Пока не подозревают об убитых и не обратили на меня внимание, надо найти их и быстро убираться отсюда".
...Они обнаружили оставшихся рядом с ротондой. Братья, обезоруженные, делали вид, что беседуют с гостями. Вид у них был невеселый, темные сырые казематы Дворца были слишком близко. Завидев своих спасителей, они немедля поспешили к выходу из зала, но охрана преградила им дорогу. Гизам оставалось просто нагло проломиться через главный вход на набережную, минуя несколько пар патрульных, так как спасти их всех мог только внезапный натиск. Завязалась потасовка.  Арами, а с ним Руби и Жермон, выхватившие у охраны мечи, прокладывали всем путь вперед, Джиакомо и Д'Эбре отбивались от нападавших, держа поочередно Луизу за руку. Мишель, Андре и Луиджи также чужими мечами прикрывали их следом. Выбрались они из этого логова, кажется, только благодаря своему искусству фехтования, убив при этом еще человек восемь охраны. Больше всего досталось нападавшим от прекрасно владевшего шпагой Жермона, он был опытнее, мощнее всех, но его чуть не взяли в плен патрульные, если бы не Франсуа, Луиджи и Юрген, подоспевшие вовремя с улицы. Последний самый мощный натиск и пленные оказались на свободе. Беглецов уже ждала лодка, которая тут же затерялась в темноте. Через полчаса Гизы погрузились на фрегат, где их уже устал дожидаться Пион, и отплыли из акватории. Анри и Вильгельм завели в Венеции плохую дружбу. Наутро голова у Луизы была легкой, ночное приключение представлялось почти сновидением.  Арами пришел утром к Луизе, узнать, как она себя чувствует. Это был её первый опиум - капля в чаше будущих удовольствий. Лаунадуум имел такой галлюциногенный флеш, уже знакомый братьям - при приеме этих снадобий человек чувствовал сверхъестественную силу и способности. Луиза этого не поняла, - раньше все было не так, как в этот раз, когда она впервые нападала на безоружных...