Мой темный гений. Как все начиналось

Знамение

Начало московской зимы в 1996 году было далеко не радостным для людей, в особенности для детей. Ведь несмотря на то, что уже пришли холода, снег никак не желал выпадать. Повсюду была лишь голая затвердевшая земля и асфальт. И такие же голые деревья, чьи ветки раскачивались на ветру, делаясь похожими на чьи-то уродливые и костлявые руки - руки самой Смерти.
На них уже не осталось ни листика, даже засохшего, и казалось, что декабрь наступит далеко не скоро, что сейчас стоит по-прежнему мрачный и унылый ноябрь - самый худший и долгий месяц в году. В первые две недели декабря так, должно быть, думали все жители Москвы...

Утро 15 декабря на юге города также не стало исключением. Было еще очень темно, до рассвета оставалось целых два часа, поэтому в окнах многочисленных домов и учреждений горел свет. В том числе и в одной самой обычной больнице, где с минуты на минуту ждали появления на свет нового ребенка. Очередного конечно, одного из сотен таких же, кто уже здесь родился. Появление малыша не должно было стать чем-то особенным или грандиозным, оно не могло сопровождаться каким-либо ярким событием. Однако в действительности такое событие все же случилось, хотя его никто и не планировал. Да, никто не планировал - люди лишь тайно об этом мечтали.
Очередной порыв ветра всколыхнул тонкие ветки деревьев за окном. Теперь они уже не просто раскачивались, а словно исполняли некий особый танец, похожий на ритуальный, как делали древние народы, моля высшие силы о ниспослании урожая и счастья. Настенные часы показали время: 6:45. Спустя несколько секунд после этого родильную палату больницы огласил крик. Очередной ребенок появился на свет.
- Это девочка, уже крепенькая, больше трех килограммов весит... - слова врачей прорезали возникшую ненадолго тишину. Мать взяла ребенка на руки и приложила к себе со словами: "Ну привет, Катенька, моя дочка..." После этого женщина машинально посмотрела в окно и... Не поверила своим глазам.
- Не может быть, снег наконец пошел! Все две недели его не было вовсе, а теперь...

Снег действительно шел, причем какой: хлопья были очень крупными и пушистыми, они засыпали дорожки и землю за считанные минуты. К тому же снегопад очень долго не прекращался, он шел почти весь новый день - день, когда на свет появилась маленькая девочка с большой головкой, уже усыпанной каштановыми волосиками, и с круглыми глазками, которые подмечали все, что только видели. Ее рождение сопровождалось особым и приятным знамением, предвещающим долгожданное начало снежной и морозной зимы, времени праздников, надежд и мечтаний. И той девочкой была я.

Небольшое отступление

Почему меня назвали Катей? Что ж, на самом деле ответ довольно прост. Мне дали имя в честь одной моей дальней родственницы, уже давно умершей. Я почти ничего о ней не знаю, кроме того, что она была по словам моей бабушки, очень хорошей. Также я видела несколько ее фотографий, и все. Внешне мы кстати совсем не похожи, да и по характеру, вероятно, тоже не были бы. Впрочем, это уже не столь важно: главное не то, в честь кого мне дали имя, а то, какое это имя.
Значение имени Екатерина я узнала лишь в девять лет, причем из-за того, что нам на уроке истории дали такое задание. Разумеется, тогда я не придала особой важности тому, что это имя переводится как "Чистая и непорочная." Уже много позже я как следует задумаюсь об этом и начну думать, что мое имя действительно появилось у меня не случайно, не только из-за какой-то родственницы, которую я никогда и не видела. Ведь я непросто так около года назад написала такие стихи:

Быть может, я умру, вовеки не познав
Любви земной - дано ей быть небесной.
И только лишь, женой не в этом мире став,
Не ощутила всякой радости телесной.

Недаром говорят: кто ангела во сне
Не раз видал - уже любить не может
Земнорожденного, и здесь судить не мне, -
Буду чиста, покуда в ящик белый не положат.

Помимо этого, из-за моего имени меня многие почему-то сравнивают с одной русской императрицей, причем именно с Екатериной Второй, а не с Первой. Этим летом например подобное случилось в последний раз: один мой сосед по улице, встретив меня, спросил как меня зовут и, услышав ответ, сказал:
- Вот это да, прямо как у нашей великой императрицы!
- Какая же я императрица, я всего лишь...
- Ну, может быть, еще ей станешь.
- (скептически) Вряд ли.

Да, мне бы, возможно, и хотелось бы подобного, но точно не в наше время и к тому же... Я не та своя тезка, я не "Северная Мессалина" и самодержица всероссийская. Уж лучше быть такой, как та, другая Екатерина, та что была Первой. Ведь она, будучи родом из нищенской семьи, смогла добиться расположения самого грозного и великого правителя России 18 столетия. И лишь она одна могла оказывать на него благотворное влияние - никому больше не удавалось такого. Никому и никогда. До того самого утра, пока не появилась я...

* * *

К сожалению, очень скоро радость от моего рождения сменилась тревогой и волнением, поскольку я, будучи еще совсем маленькой, очень сильно простудилась и заболела. В дни своей болезни я кричала так громко и долго, что впоследствии это мне еще не раз откликнется. Из больницы меня забрали лишь в начале весны - свой первый Новый год я не смогла встретить дома. Хотя я бы все равно его не запомнила, я помню себя только лишь с двух лет. Именно с этого возраста я и начала проявлять некоторые странности, разве что до поры до времени они реализовывались только в моих любимых детских игрушках и забавах...

Первые "опыты"

Вторая половина 1999 года.

Тусклый свет осеннего неба немного проникает в скромную, но уютную комнатку, расположенную на пятом этаже простого жилого дома. Возле левой стены стоит старый диван-кровать, которому уже больше двадцати лет. На этом диване, как всегда в центре, сидит, поджав ножки, маленькая девочка, двух-трех лет, с большой круглой головой и синими глазами. Трудно поверить, что эта малышка в кофточке и колготках, с хвостиком на макушке, которая не так давно тайком отрывала от страниц журнала края и с любопытством жевала их (потом, конечно, выплевывала, так как они невкусные) - я.
Да, это я в два с половиной годика как обычно сижу на своем любимом диванчике в окружении четырех игрушек из "Спокойной ночи, малыши" и слушаю сидящего рядом на табурете дедушку. Он снова что-то мне рассказывает, дедушка так любит это делать, особенно когда видит, что мне нравится слушать его истории. Ведь кроме него со мной никто днем так не общается и не будет общаться еще очень долгие годы...
Я слушаю его с интересом, но только поначалу, потом мне уже хочется поиграть. С мамой я всегда играю иначе - только в основном двумя игрушками - медвежонком Мишей и Чебурашкой. А ведь у меня в комнате есть целых две полки с резиновыми игрушками, доставшимися от мамы, и еще очень хорошими. Не говоря уж о сидящих совсем рядом со мной Филей, Степашкой и двумя Хрюшами.
Но я почему-то не хочу играть в них с мамой, я... Стесняюсь. Ведь все дело в том, что если Миша и Чебураша - это просто шалун и его лучший друг-паинька, ничего больше, то мои другие игрушки... Они совсем не такие, по крайней мере, я в них играю иначе. Тогда я, конечно, не задумываюсь еще об этом, просто при дедушке я более смелая, потому что знаю, что он никогда не станет меня сильно ругать, в отличие от мамы и тем более бабушки.
Я уже не слушаю дедушку, я полностью погружаюсь в какие-то свои еще неясные мысли. Внезапно я начинаю видеть, что один из двух поросят, самый озорной, как-то очень нахально на меня начинает смотреть. Я коварно улыбаюсь, не сводя с наглеца глаз.
- Ах, вот ты какой... Шалить вздумал снова, да? Ну вот я тебя сейчас...

С этими словами я хватаю нахального Хрюшу и сталкиваю его с дивана на пол. А так как у этого поросенка резиновые только голова и копытца, а тело мягкое, он падает, разбросав свои конечности в разные стороны, словно в кино убитый наповал солдат. Увидев это, дедушка говорит: "Да, поросенок, кажись, помер..."
От услышанного мои глаза раскрываются еще шире, теперь мне уже не смешно, а тревожно. Я слезаю с дивана и повторяю почему-то дрожащим голосом: "Нет, это... это он не умер, он живой, он просто... Нет, нет, он не умер..." Я осторожно поднимаю Хрюшу, глажу его по голове, затем кладу на диван, тщательно расправляю его красную курточку и штанишки, положив под него подушечку. Через какое-то время я сажаю его на место, радуясь тому, что мне удалось оживить этого озорного, но такого очаровательного забияку. Сказав дедушке "Видишь, он живой, теперь все хорошо.", я вновь сижу спокойно... Первые три минуты. А затем снова сажаю Хрюшу рядом с собой и... Вновь сталкиваю его на пол! Потом тоже поднимаю, отряхиваю и сажаю на место. А через минуту все повторяется еще раз. Затем еще. И еще. Я могла бы заниматься своей новой игрой до самого вечера, однако мне уже пора обедать. Поэтому я оставляю обоих Хрюш на диване и на время покидаю свою комнату, когда я вернусь, то уже найду себе новую забаву. Однако момент со "Смертью и воскрешением" поросенка надолго останется в моей памяти, ведь именно с него, пожалуй, все и началось...

Пояснение

Из предыдущей главы сделалось очевидно, что я очень рано узнала понятия "Умер", "Смерть" и пр. Когда это точно произошло, я не знаю, однако я сразу поняла, что когда кто-то умирает, это очень плохо и даже порой неправильно. Я вообще была очень жалостливая, я не могла даже смотреть мультфильм, в котором в конце тают снеговики - меня от такого всегда пробивало на слезы. Я так и говорила: "Они тают, значит, умирают, это неправильно, мне их жалко..." Или когда мои игрушки ломались, как две старые куклы Марина и Марьяна, доставшиеся мне от мамы. Я тоже считали их погибшими и не хотела даже говорить о них. А когда мне читали вечером всевозможные русские народные сказки, в которых по сути на каждой странице происходит какое-нибудь кровавое преступление, порой и со смертельным исходом... Со мной после этого действительно начинало твориться нечто невообразимое.
Нет, плакала я не всегда в таких случаях, но порой творила после очередной сказки такое... Например, когда однажды мой папа вернулся с работы и вошел ко мне в комнату, то увидел, что я лежу на своем диванчике, спрятав голову под подушкой. Он, естественно, попытался меня вытащить оттуда, даже щекотал немного. Однако я категорически отказывалась вылезать из своего укрытия и наконец заявила ему: "Не тревожь меня, я мертвая лисичка, которую охотники застрелили на болоте... Меня нужно живой водой облить, и тогда я оживу снова."
Не помню точно, как именно меня все же вытащили из под подушки, знаю только что до воды тогда дело не дошло. Ничего, вода будет позднее, тогда я просто знала, что в сказках она порой бывает волшебной. Главное ее значение я узнаю чуть позже, уже года в четыре. А пока нужно вновь вернуться к сказкам...

* * *

Я до сих пор помню свою самую первую книгу сказок, большую, в блестящем розовом переплете, на котором были изображены Иван-царевич и Василиса Прекрасная. Боже, как мне всегда нравилось слушать те сказки по вечерам, когда их мне читала мама! Зачастую мне даже было не нужно смотреть на картинки оттуда, во время чтения я мысленно видела их и так, причем намного точнее и ярче, словно все это не было лишь фантазией, а происходило на самом деле. Я тогда даже не осознавала того, что действие сказок происходит много веков назад на Руси, я была уверена, что все это было только что, ведь я это видела. Впоследствии, уже сочиняя свои собственные истории, я так же буду использовать свой "Домашний кинотеатр" в голове - многие сцены моих произведений я по-прежнему вижу отчетливее, нежели окружающую меня обстановку, та реальность была для меня не только настоящей, но и лучшей, более интересной и красочной, чем обыденная жизнь. Разве что теперь, несмотря ни на что, я прекрасно могу их различать...

Вообще, в детстве мне казалось живым практически все. Помимо всех моих игрушек, каждая из которых имела свое имя, характер и историю жизни, я считала живыми даже соседние дома, которые видела из окна. Мне казалось, что окна - это их глаза, окошки подъездов - носы... У домиков с детских картинок я видела даже рты, подбородки и волосы - то есть, двери, ступеньки и крышу. А все те же глаза я могла найти даже у дверных ручек...
Более того, я верила в то, что все они тоже считают себя живыми, только не рассказывают об этом людям, а тщательно скрывают свою тайну. Лишь со мной они решились ею поделиться, так как поняли, что мне можно доверять. Как же приятно мне становилось в те годы от таких мыслей, ведь я уже тогда начала понемногу отдаляться от обычных земных людей...

Первое предсказание и знак

Итак, как уже было сказано ранее, в детстве я очень любила сказки. Не только русские, но и зарубежные, я ведь в три-четыре года еще не знала понятий "Другая страна", "иностранец" и пр. Для меня все эти сказки происходили в действительности, но не здесь, а в ином мире, где возможно все - по крайней мере, так я начала считать лет с пяти, когда уже узнала выражение "Чудес на свете, к сожалению, не бывает." Как же оно меня тогда расстроило, я не хотела в это верить. Да и сейчас, в принципе, не верю, просто иногда сомневаюсь.

Так или иначе, в 2001 году я по-прежнему очень любила всевозможные волшебные истории, начиная уже самостоятельно понемногу их читать из своих больших и ярких книжек, всегда стоявших на той самой полке рядом с резиновыми игрушками. Впрочем, слово "понемногу" сюда не подходит, скорее наоборот, помногу. Я очень любила читать книги. Начиная с трех-четырех лет, еще учась, я каждый день прорабатывала хоть одну небольшую или несколько глав большой истории. Да, я правда любила все те рассказы, стишки и сказки. Вот только любила я их как-то тоже по-своему, несколько странно...
Если например к рассказам и стихам, описывающим обыденность, таким как у Маршака и Носова я относилась так же, как и все мои сверстники (любила, но не более того), то вот к сказкам у меня было особое отношение. Я уже писала, что при чтении я часто мысленно представляла каждую сцену оттуда, но самое удивительное заключалось не в этом - подобное тоже есть и других. Нет, самым чудным было мое отношение к некоторым персонажам из тех историй - вот оно-то точно никак не вписывалось в общепринятые рамки.
Как известно, во всех сказках в финале добро неизменно одерживает победу над злом, и практически всегда все заканчивается словами "И жили они долго и счастливо". Исключение составляют разве что сказки Андерсена или Уайлда, однако я их не считала сказками, поскольку они были для меня "неправильными", я их называла "странными историями". Однако это не значит, что я любила исключительно традиционные сюжеты...
Ведь кто такие "Они", которые в конце живут долго и счастливо? Ну конечно же, принц и принцесса, царевич и царевна, дурачок (а на самом деле мудрец) и красавица... А другие герои, проще говоря, злодеи, либо погибают, либо доживают свои дни далеко не счастливо, в забвении и одиночестве. И в конце концов я начала задавать самой себе вопрос: а справедливо ли это? Да, многие из них заслужили такую участь, но... А если бы худшего можно было избежать, если бы их успели направить на истинный путь, предотвратить те злодейства, что они совершили, все им объяснить и постараться их понять... Что было бы тогда?

* * *

Да, да, уже в раннем детстве у меня появилась весьма своеобразная склонность: сочувствовать большинству плохих персонажей и мечтать им как-то помочь. Более того, абсолютно положительные Иваны-царевичи и Прекрасные Принцы мне никогда особо не нравились, они навевали лишь скуку, я с трудом даже их запоминала по картинкам. Да, собственно, чего там и запоминать: очередной красавчик на белом коне с луком или мечом в руке, готовящийся сразиться с ужасным драконом или злым чародеем. Конечно, все конфликты нужно ведь решать только посредством кулаков, по-другому мы не можем... И делается это вовсе не ради спасения прекрасной принцессы или царевны, а лишь для самоутверждения, чтобы всем показать "Вот какой я молодец!". Выпендрежничество и игра на публику, только и всего. А любовь... Кто знает, есть ли у царевичей она вообще... Ведь их невесты все как одна идеальные красотки, даже Царевна-Лягушка в итоге такой становится. А любить за красоту куда как проще, нежели за душу, вот только то не любовь, а всего лишь... Минутное желание, проще говоря, похоть. И не больше. Кроме того, практически все сказки заканчиваются свадьбой, никто не пишет про первый медовый месяц молодых супругов и т.д. Почему? Да просто писать уже не о чем: после ухода злодея наступает сплошное тоскливое затишье...
Конечно, четырнадцать лет назад у меня не было подобных мыслей и размышлений о настоящей любви и ложной, однако уже в те годы я открыла в себе симпатию к некоторым отрицательным героям. И началось это так:
В моей самой первой книге сказок было много красивых картинок, однако в других, более новых, они были еще больше и красочнее. Сейчас я уже почти забыла их, помню только страшную Бабу-Ягу с ее фиолетовым крючковатым носом и еще одну картинку из сказки "Кащей Бессмертный". Именно с нее все и началось.
Должна сказать, самого Кащея я никогда слишком сильно не любила: скупой старик, любящий лишь свое богатство и избравший для себя вечную жизнь, хранящуюся в своеобразном подобии матрешки или киндера-сюрприза... Однако на одной картинке из моей более новой книжки он произвел на меня несколько иное впечатление. Ту иллюстрацию я помню досканально, словно смотрела на нее только вчера, а не больше десяти лет назад. И здесь все дело даже не в Кащее, а в том, как он там получился.
На целых двух страницах той книги находилась иллюстрация похищения Кащеем Марьи Моревны: он несет ее бесчувственную, летя по небу, а полы его черного плаща развеваются на ветру. Увидев впервые ту картинку, я очень долго не могла от нее оторваться, она меня нисколько не напугала, а напротив - обворожила.
До сих пор помню ту худую фигуру Кащея в черном плаще и доспехах, с такой же черной короной на голове. Он держит в костлявых, но крепких руках хрупкую фигурку царевны с безвольно запрокинутой головой и плотно сомкнутыми ресницами. Казалось, она не в беспамятстве, а просто спит, спит на руках того воплощения зла, уносящего ее с собой далеко-далеко...

Позже я еще не раз буду смотреть на ту картинку, но уже тайно, сразу же закрывая книгу, если в комнату кто-то еще войдет. Теперь это уже было мое личное, мой секрет, я не хотела, чтобы кто-то еще это заметил и... Догадался о моих чувствах. Хотя спустя недели две я сама себя выдала, когда, обидевшись на бабушку, маму и дедушку, заявила им:
- Вы меня не любите, вы меня только всегда обижаете, и поэтому ко мне сегодня ночью придет Кащей Бессмертный, заберет меня в свое царство, и я буду там жить и забуду про всех вас. Вот так!
Они все втроем дружно ахнули.
- Кать, но он ведь плохой и злой, ты же знаешь...
- И что? Я его перевоспитаю, он со мной станет хорошим! Я научу его творить добро.
- (смеясь) Ну хорошо, а как он к тебе придет, а? Через окно балкона?
- Нет. Он... (думаю) Он придет через шкаф в моей комнате, тот, что с зеркалом!

После этого наступила тишина. А я, еще совсем маленькая и глупенькая девчушка, еще даже не представляла, что каким-то странным образом только что предсказала свою судьбу, то, что произойдет спустя примерно десять лет, когда я наконец пойму, почему мне так понравилась сцена похищения Марьи-царевны и тот длинные черный плащ одновременно демонического и неоднозначного литературного героя...

Примечание к части: К сожалению, сейчас ту книгу едва ли найдешь.

Возможности встреч с Ними

Один лишь Кащей не был в те годы моим единственным "любимым" злодеем, свой неподдельный интерес я проявляла и к другим, уже сошедшим со страниц сказок Европы. В мой тогдашний "Особый список" входила и злая Королева из "Белоснежки и семь гномов", причем не столько книжная, сколько из бессмертного диснеевского мультфильма.
Откровенно говоря, сам персонаж Королевы мне не слишком нравился (сейчас кое-что изменилось, но тоже не намного): патологически самовлюбленная женщина, готовая не задумываясь отдать душу Дьяволу ради сохранения вечной молодости и красоты. Да, Оскару Уайлду надо было писать не "Портрет Дориана Грея", а "Дориану Грей" - если бы владыка Тьмы действительно мог превращать всех уродливых старух в красавиц, то его бы уже давно просто затоптали желающие омолодиться - очереди в Ад сравнились бы с очередями времен Гражданской войны и дефицита... И плевать на душу, лицо-то ведь важнее, оно у всех на виду!..

Тем не менее, Королева диснеевской версии "Белоснежки" почему-то тоже заворожила меня, как и та картинка с Кащеем и царевной. Причем с самой первой секунды - момента, когда Королева подходит к зеркалу. А ведь тогда еще даже не было показано ее лица... Зато я смогла увидеть во всей красе ее наряд - длинную черную мантию, которая с внутренней стороны была ярко-красной... И те слова, что он говорила зеркалу: "Ликов чужих господин, видишь все ты лишь один! Из-за зеркальных глубин приди, образ свой яви!" Вновь просматривается все то же причудливое сходство, которое на первый взгляд совсем незаметно. Но если присмотреться внимательнее... Помню, я еще тогда очень хотела сам вот так же идти к волшебному стеклу в той самой мантии, я мечтала потрогать ее, провести по ней рукой... Позже я на некоторое время забыла о том своем увлечении, пока в 2011 году не пересмотрела "Белоснежку" вновь. Тогда-то я и поняла причину своего детского влечения - все снова возвращалось на круги своя.

* * *

Также исходя из предыдущих глав моей биографии, можно с уверенностью сказать, что меня неумолимо влекло ко всему мрачному и таинственному, я совсем не боялась того, чем обычно пугали маленьких детей. Слова "Не ложись на краю, а то придет серенький волчок и укусит за бочок" внушали мне не страх, а любопытство и предвкушение, я не один вечер лежала в кровати и ждала, действительно ли ко мне придет волк, если лечь с краю, или нет? Что интересно: среди множества моих игрушек волка никогда не было, у меня им был... Мой родной дедушка, тот самый, кто решил, что Хрюша умер, упав с дивана. Он очень часто играл со мной в нечто вроде "Ну, погоди!", когда, изображая злобного волка, хватал меня на руки и нес в соседнюю комнату со словами "И вот я в темный лес зайчонка поволок..." А я лишь смеялась и кричала: "Правильно, унеси меня в лес, в темную чащу, и подальше!" После этого меня снова охватывало чувство приятного волнения и любопытства, предвкушения чего-то очень интересного. Страха уже не было совсем.
Таким образом, моя фраза о том, что меня заберет к себе Кащей получилась вполне объяснимой. Если меня всегда так манили и притягивали к себе все не слишком положительные герои, а фраза "Я приду за тобой в ночи и заберу с собой!" заставляла с наслаждением предвкушать будущую "встречу", то... Что может быть удивительного в моих привычках всегда зажигать лишь одну-две лампы вечером вместо шести и мою нынешнюю одержимость и амплуа? Если все еще раз сверить, то вопросов больше не возникнет. Тьма всегда жила в каком-то дальнем уголке моей души, дожидаясь того момента, когда сможет наконец вырваться наружу и заявить о себе в полной мере. В дальнейшем все так и случилось, однако я стараюсь контролировать эту сторону своей души и не позволять ей пускаться в крайности. Пока что мне это более-менее удается, однако никто не может знать что произойдет в дальнейшем...

* * *

Многие мои знакомые упрекают меня в том, что я выдумываю реальность, живу лишь своими иллюзиями и общаюсь с теми, кого на самом деле не существует, с давно умершими людьми и с собственными персонажами, которых считаю живыми. Нет смысла объяснять сильную неточность (или же совсем неверность) данных слов, однако то, что я всегда верила во встречи с теми, кого не видят обычные люди, правда.

Как-то раз, когда мне было лет пять, я играла в буквами-алфавитом, и рассыпала их все на полу. В этот момент в комнату вошла бабушка, строго на меня посмотрела и сказала: "Вот, опять все разбросала по всему дому, говорила ведь я тебе: клади на место все, что взяла! Или ты уже забыла? Вот, ну что это такое в самом деле? Убирать-то кто теперь будет? Пушкин?"
Я уже знала, что это крылатое выражение, как и то, что мне сейчас придется собирать все 33 фигурки из алфавита и класть их в коробочку, однако все же попыталась представить, как к нам домой вдруг входит великий поэт, снимает с себя плащ, пальто и цилиндр (таким я видела его на картине) и начинает подбирать с пола пластиковые буквы... Позже я еще несколько раз воображала его приход и втайне улыбалась: он ведь действительно мог прийти, разве что его бы все равно никто не увидел, кроме... Конечно же, меня самой. Это я знала точно.

Примерно в это же время, даже чуть пораньше, я узнала кое-что и о жизни Пушкина. Опять же, от своего дедушки. Он мне рассказал, что Александр Сергеевич был очень известным человеком, и что его убили на дуэли, когда тот защищал честь своей жены. Помню свою реакцию.
- То есть, его из-за жены убили?
- Да, она была так красива, что многие мечтали всячески ее оклеветать и заполучить себе. Вот Дантес таким и оказался. Лермонтова тоже на дуэли убили, ты его знаешь, у нас в шкафу стоят два тома его сочинений, как подрастешь, прочтешь их.
- И неужели тем людям было не жалко поэтов?
- Нет, ничуть. Ни Дантес, ни Мартынов не промахнулись, когда стреляли.
- (возмущенно) Гады!
- Кать, нехорошо ругаться.

Я тогда промолчала. Несмотря на то, что я в пять лет еще не в полной мере понимала те ситуации, о которых мне говорил дедушка, меня вновь охватило любопытство и влечение, захотелось узнать побольше о жизни того, кто должен был убирать за меня игрушки, и кто писал такие интересные сказки в стихах. Спустя годы это мое увлечение тоже не пройдет бесследно, хотя сейчас я уже с Сашей, скажем так, поссорилась. И тоже не без причины.

Несостоявшаяся лекарка

Некоторые мои нынешние читатели при первом знакомстве с моими работами начинают думать, что я обладаю какими-то весьма обширными познаниями в биологии и химии. Однако в действительности это не так, я никакой не биолог-анатом, я знаю лишь то, что изучаю в школе и то, что мне нужно для сюжета моих произведений. Причем большинство таких знаний я получала даже не из специальной литературы, а из все тех же любимых мной романов, таких как "Под маской любви", который на полгода стал моей медицинской энциклопедией XVIII столетия. Да, что бы я без него делала. Или без "Лорны Дун" Блэкмора, хотя о последнем я напишу чуть позже.
Однако несмотря на это, в детстве я действительно думала о том, чтобы стать врачом, так как этого очень хотела моя бабушка. Поэтому я с четырех лет начала "лечить" большую часть своих игрушек, причем я бралась за дело всегда очень серьезно, с чувством настоящей ответственности. Ведь все они по-прежнему были для меня живыми, и мне не хотелось им навредить.
Казалось бы, чего в этом такого удивительного: да все дети ведь играют в больницу, это совершенно естественно. Да, для других детей естественно, но вот для таких как я...

Возможно, мой самый большой недостаток заключается в том, что я всегда все воспринимаю слишком серьезно и буквально. Из-за этого каждый раз начинаю переживать и еще больше портить свои и без того расшатанные нервы. Причем эта моя особенность проявилась во мне еще тогда, я каждый раз мысленно ощущала всю боль своих пациентов, в результате чего начинала чувствовать себя плохо. Поэтому мои игры в лечение постепенно начали сходить на нет, то для меня оказалось слишком тяжелым испытанием.
Более того, я очень быстро заметила, что если я, например, обиделась на Хрюшу, Яшку (плюшевую обезьянку) или еще на кого, то таких "пациентов" я точно лечить не стану. Я просто не смогу этого сделать. Как-то раз я даже говорила об этом с дедушкой.
- Почему ты не хочешь лечить Утенка? К тебе ведь вон, целая очередь сегодня пришла...
- Потому что он плохо себя вел, он меня клюнул. Вот я и не стану с ним возиться.
- Катя, но ведь настоящий врач должен всех лечить, помнишь доктора Айболита...
- Значит, я не такой врач! И вообще, я не хочу больше им быть, не хочу в это все играть, надоело!
- (вздохнув) Ну как хочешь.

Дедушка никогда не настаивал на том, чем я должна заниматься, он всегда меня поддерживал и разрешал играть именно в то, во что я захочу. Только лишь с ним одним я могла всегда давать волю всем своим фантазиям и задумкам, собственно, днем я в основном лишь с ним и играла в те годы, начиная с 2001-го... Из всех живых людей он был мне единственным настоящим и преданным другом, моим первым учителем, слушателем и советчиком, таким добрым, веселым и интересным... Пускай, как теперь считает мама, он и избаловал меня, но только с ним мне было по-настоящему хорошо, пока он был рядом, я не знала такого понятия, как одиночество и тоска. Иными словами, в детстве он очень много для меня значил. А позже, в 2008 году мой прежний мир оказался окончательно разрушен, потому что его там больше не стало. И так продолжается и по сей день.

* * *

Таким образом, в 2003 году я окончательно поняла, что докторши из меня не выйдет, учитывая еще то, что я сама довольно часто заболевала и простужалась, была вынуждена неделями лежать в кровати. К тому же я уже тогда поняла, что мне гораздо больше нравится сочинять разные истории, нежели перевязывать игрушкам лапки. В дальнейшем дела продолжат идти по такому же пути. Однако это не значит, что я совсем забросила свое временное детское увлечение, и, как уже было сказано, мои нынешние работы являются прямым доказательством того, что кое-что от "благороднейшей" профессии во мне все-таки сохранилось. Но наиболее подробно из своих детских забав я запомнила другие, гораздо более необычные и нетипичные для пятилетней девочки. Именно они и оказали наибольшее влияние на формирование моей загадочной и противоречивой личности...

Первая сказка и герои

Итак, вот и настало время рассказать о наиболее значительном увлечении из моего детства, которое сохранилось в моей памяти уже не отрывками, а детально, во многих подробностях, так, словно случилось года два назад. И вот такого "хобби" уж точно не было ни у кого другого...

В предыдущих главах я уже писала о том, что в детстве у меня было достаточно много игрушек. Однако в 1999-2002 годы большая их часть была резиновыми, мягких было значительно меньше, а кукол и вовсе около пяти штук. И с каждыми из этих игрушек я играла совершенно по-разному.
Как известно, маленькие дети очень часто неосознанно портят и ломают своих неживых друзей, пачкают их, отрывают головы, руки-ноги... У меня же такого не было никогда: ко всем своим куклам я относилась очень бережно, благодаря чему многие из них оставались в хорошем состоянии вплоть до того, когда мы их отдали другим, более маленьким детям - мне самой в двенадцать лет уже было неинтересно в них играть.
Практически то же самое было и с мягкими игрушками - плюшевая Мама-миша, которая моложе меня меньше чем на год, по-прежнему сидит в моей комнате на полке и абсолютно не кажется старой и потрепанной игрушкой. Другие игрушки из детства тоже дожили бы до наших дней, если бы мы их не отдавали нашей собачке... В 2007 году в список жертв Зайки попали и мои любимые Мишутка с Чебурашкой, они "умерли" почти в один день в ее маленьких, но острых зубах...

Однако в 2001 году никакой собачки еще не было на свете. В то время моими питомцами были другие звери - резиновые игрушки фабрики "Огонек", доставшиеся мне от мамы.
Я не могу точно сказать сколько их у меня было, знаю лишь, что все они занимали ровно две полки, висевшие на стене возле двери в моей комнате. Боже, кого среди них только не было! Одних зайцев было штук двадцать, всех видов и размеров, разве что по цвету они все были не серыми, а сине-голубоватыми. Но меня тогда это никак не смущало. Также в мою коллекцию входили львы, тигры (целая семья причем), пудели, овцы, поросята, болонки, утята, курица, петух, золотые рыбки, пингвин... В общем, всех и не перечислить.
И вот именно к этим игрушкам я относилась совсем иначе, нежели к мягким. Ведь резиновых сложнее испачкать или испортить, с ними можно делать гораздо больше, чем с куклами, у которых все вечно отваливается... Уже к четырем годам я это поняла прекрасно и... Как раз таки начала свои особые игры, где уже могла полностью себя проявить. Себя и свои странные фантазии.

* * *

Из всех тех своих резиновых друзей я очень быстро выделила нескольких, которые и стали первыми персонажами моих историй. Примерно в 1999-2000 годах все действующие лица одной из моих любимейших сказок-самоделок были на своих местах. Имена их: лиса Алиса, кот Базилио, злой Заяц с рогаткой, кошка Мурка, кот Леопольд и два противных мышонка, песик-художник и несколько прочих. Позже к ним еще присоединится тигренок Пересмешник, вначале как актер-пародист, затем уже как врач. Заметьте: я тогда еще не отвыкла от своей докторской тематики, пускай она и проявлялась чрезвычайно странно.
Моя самая первая сказка с их участием заключалась в том, что богатую аристократку (графиню) Мурку преследует банда разбойников, состоящая из Лисы, Кота и Зайца. Причем все трое были, мягко говоря, со своими особенностями: Алиса - большой модницей, я ей каждый день повязывала юбки, сделанные из носовых платков. Да, я в детстве просто обожала их собирать, причем не какие-нибудь в клеточку, а с рисунками роз и бабочек, с кружевами по краям... Сейчас таких и не найти, теперь все только бумажными пользуются, а вот лет пятнадцать назад... О, я очень гордилась той своей коллекцией, от которой теперь у меня сохранился лишь один платок, и я его использую уже в других случаях, когда падает давление... Этому меня кстати научила бабушка еще в те годы.
Кот Базилио был у меня также со странностями. Несмотря на то, что в виде игрушки он ничем не выделялся, в моих историях он не мог самостоятельно ходить и был вынужден ездить на специальных санках, к которым летом прикручивались колесики... И возил его чаще всего Заяц, который не расставался с рогаткой и очень любил есть испорченные фрукты, особенно бананы... Да-да, вот такие вот причуды имелись у трех моих персонажей-разбойников! А так как характеры им придумывала я сама, то... Это говорит уже о многом.
По сюжету Базилио мечтал во что бы то ни стало заполучить себе прекрасную Мурку и... Даже не просто убить ее, а съесть . Именно съесть, а шкуру потом повесить на гвоздь в своем жилище, где уже висели другие "экспонаты" из его зловещей коллекции.
Если подумать, то это практически фильм ужасов или какая-то хроника про маньяка. Но тогда в моей семье никто на это не обратил внимания, разве что папа слегка удивился моим фантазиям. Еще бы: кот-каннибал, разбойник и убийца, как и его двое друзей! А ведь на одном фото они с кошкой Муркой стоят рядом, словно старые друзья... Дальше, как известно, будет больше.
Итак, та банда очень долго охотилась за Муркой, до тех пор пока им не удалось ее заманить в руины дворцового ансамбля и там уже похитить. Так как я все это обыгрывала с помощью игрушек, то ее тюрьмой стал ящик одного из моих шкафов. В это время появившийся Леопольд пытается спасти свою возлюбленную, ему в этом помогают песик-художник и олимпийский Мишка... Наконец он вызволяет ее из заточения, Мурка соглашается стать его женой, а разбойники получают свое наказание, заключающееся в том, что они будут вынуждены находится под арестом в доме Мурки и стать ее слугами. Причем в дальнейшем она их всех простит и поможет им исправиться, даже Базилио. Вот и сказочке конец, а кто слушал - молодец!

* * *

Как уже видно, кое-что в той своей первой истории я заимствовала из "Приключений Буратино", находящегося недалеко от моего дома парка "Царицыно" и пр. Но эта кража чужих идей заключалась лишь в именах и названиях, основной сюжет и даже характеры я придумывала всегда сама. Можно решить, что моя Мурка - это интерпретированная Лорна Дун, однако я посмотрела тот фильм только спустя три года (!) после создания своих сказок. Так что большая часть моих задумок являлась уникальной, хранившейся лишь в одном месте - моей голове. И, как оказалось, то место стало наиболее надежным. Впрочем, на этом моя история не заканчивается, она лишь начинается...

Спектакли в играх и их особенности

Как уже ранее говорилось, я не просто придумывала в детстве сказки, но и устраивала из них настоящие представления при помощи своих любимых игрушек. И если в самом начале я только брала нужных мне персонажей в руки и изображала их действия, то впоследствии... Я стала куда более изощреннее.
К примеру, платья для Алисы я с каждым разом делала все более совершенней, теперь они состояли из ткани более десятка платков, причем я точно знала, какой должен быть в качестве нижней юбки, а какой в качестве верхней. Внизу всегда было два самых стареньких с бабочками, а вверху самые красивые с розами и кружевами. Более того, как-то раз мне захотелось добавить к такому платью шлейф и... Я его быстро нашла - им сделалась новая тряпка для пыли, находившаяся в комнате бабушки... Боже, как все потом надо мной смеялись, когда я носилась по комнате, гордо размахивая лисой, закутанной в темно-желтую тряпку с красной бахромой... Меня едва убедили положить ее на место, так как она уже тогда была пыльной. И тот случай еще не был самым-самым необычным.

Примерно в 2001 году мне подарили игрушечный набор посуды, состоявший из плиты, кастрюли, сковородки, нескольких тарелок и двух желтых пластмассовых чашечек. Я им воспользовалась уже в тот же день: в моей новой сказке злой Волк украл курицу и двух утят и собирался их зажарить. Погрузившись полностью в новую игру, я с завидным упорством минут пятнадцать засовывала резиновую курицу то в свою новую кастрюлю, то в сковородку, пытаясь накрепко закрыть ее сверху крышкой. Наконец, мне это удалось, хотя курица была больше самой сковородки, пришлось ее как-то согнуть. Затем я повернула выключатель игрушечной плиты и начала воображать, как курица начинает понемногу там заживо жариться... Моя новая сказка вновь оказалась достаточно жестокой, если подумать.

* * *

Не стоит однако считать, что я в самых детских лет имела некие склонности к садизму: я никогда не мучила живых животных, убивала лишь надоедливых насекомых вроде мух и комаров, и то порой их жалела. В пять лет я как-то раз случайно раздавила стрекозу, сильно сжав ее руке, после чего весь день ходила грустной, а ночью тихо плакала. Даже в моих первых сказках в итоге всегда наступал счастливый конец, все плохие герои исправлялись, а хорошие обретали свое счастье, я никогда ничего не придумывала про кровь, открытое насилие: мой кот-каннибал Базилио был скорее абстракцией, я никогда не представляла, как он освежевывает труп своей очередной жертвы и затем поедает ее мясо. Напротив, мне хотелось заботиться обо всех своих персонажах и любить их.

Возможно именно поэтому я и добавила в банду Алисы, Базилио и Зайца тигренка Пересмешника, изначально бывшего мягкой игрушкой и не принимавшего участия в моих спектаклях. Ведь из всех разбойников он был самым умным, добрым и миролюбивым, никогда не принимал участия в ограблениях или нападениях на кошек, только помогал Базилио с его больными лапами и лисе Алисе с ее вечными мигренями. А вот что именно он для этого делал...
Вот тут-то я и нашла совершенно причудливое применение для своих двух желтых чашек: я наполняла их водой (иногда по-настоящему, чаще понарошку) и, изображая, что это он держит в своей лапке ручку чашки, выливала ее содержимое на голову Лисы, причем делала это всегда довольно осторожно, могла потратить на такое лечение несколько минут и более. Ведь именно в то время я уже узнала о главном свойстве холодной воды, все благодаря бабушке. Несмотря на всю ее чрезмерную строгость в отношении ко мне, она все же как-то раз ответила на мой вопрос "А почему ты так часто ходишь с мокрой косынкой на лбу?" Наверное, она предвидела, что подобные проблемы с давлением в будущем станут тревожить и меня саму. Сейчас я каждый раз в периоды резкого понижения или повышения давления молюсь, чтобы не отключали холодную воду - боль в висках бывает такая, что кажется, будто голову вот-вот раздавит. А вода в таких случаях мне всегда значительно помогает. Именно по этой же причине я до сих пор храню в своем шкафу тканевый носовой платок, как и в те далекие годы.

* * *

Больше четырех лет я устраивала у себя в комнате те спектакли с участием своих резиновых игрушек, до тех самых пор, когда почти все они пришли в полную негодность и были вынуждены отойти к своим "праотцам". Однако я до сих пор достаточно хорошо помню многие моменты из своей жизни с их участием, они сохранились в моей памяти поскольку именно в те минуты игры я испытывали особые выплески эмоций, которые не могла получить, играя например с Мишей и Чебурашкой или гуляя на детской площадке на улице. Тем не менее начиная с 2002 года то мое увлечение начало понемногу вытеснять другое - я пристрастилась уже к другим игрушкам: мягким, более большим и красивым. А если точнее - конкретно к игрушечным обезьянкам.

Обезьянки

Самым первым из моих игрушек-обезьян был старый Яшка, так же доставшийся мне от мамы. Я до сих пор помню его черную шерсть и милую кукольно-разукрашенную мордочку – в то время игрушек еще не пытались сделать как можно более реалистичными. Он, как и Хрюша с Мишуткой, был очень веселым шалуном, причем в своих шалостях отличался сильнее, нежели все остальные мои игрушки. Именно во время игр с ним я поняла, что веселее всего играть именно с обезьянками, ведь я тогда уже знала какие они проказники (вспомните советский мультик «Обезьянки» например). И хотя во время Яшки Первого я еще отдавала предпочтение моим резиновым персонажам сказок, спустя два-три года все изменилось.
Примерно в 2001-2002 годах в моей жизни начался новый период – старые резиновые игрушки постепенно становились окончательно непригодными, и в конце концов их начали постепенно вытеснять уже новые мягкие, которых я тоже быстро начала коллекционировать. К концу 2002 года больше всего в моей коллекции было именно обезьянок: каких-то из них мне покупали родители, каких-то дарили их знакомые и друзья. И я очень быстро начала придумывать новые истории и игры с их участием.
Поскольку мягких игрушек уже нельзя было обливать водой и долго валять по полу, я придумала для них иное занятие. Раз все мои обезьянки шумные и озорные, то и развлечения для них должны быть соответствующими. Таковые быстро нашлись. Теперь я каждый вечер собирала всех своих проказников (почти два десятка игрушек), относила в комнату дедушки, клала на диван и… В течение двух часов подряд (!) я непрерывно подбрасывала их над собой! Да, именно так: брала охапками по нескольку штук и подбрасывала к потолку! В воздухе они зачастую перекувыркивались и делали всевозможные «фигуры» высшего пилотажа, что мне также очень веселило. Я не могла так играть с ними в своей комнате, поскольку там диван стоял прямо под люстрой – не хотелось бы ее задеть и разбить.
А у дедушки люстра находится совсем в другом месте – можно поразвлечься сколько угодно! Помимо бесконечного швыряния обезьян в потолок, я также очень часто устраивала в его комнате «снегопад» - рвала старые газеты на множество кусочков и разбрасывала их по ковру. Собирали мы с дедушкой все это вдвоем, стараясь успеть до того, как мои шалости увидит бабушка…

* * *

К сожалению, до «Золотого века» моих обезьянок Яшка Первый не дожил. В 2002 году ему на смену пришел Яшка Второй, уже действительно похожий на живую обезьяну в коротенькой полосатой тельняшке. Прям как в фильме «Полосатый рейс», разве что хвост у моего Яшки был длинным, что мне очень нравилось – за него проще схватить и повыше бросить.
В скором времени я захотела найти своему Яшке жену – сперва ей оказалась «вдова» Мария Францевна, одна из моих любимых игрушек, крупная желтая обезьянка с маленьким детенышем. Позже Яшка с ней развелся и женился повторно – на молоденькой Мартышке из мультика «38 попугаев». Даже сейчас еще можно найти такую игрушку – я видела ее однажды в магазине год назад – в ту минуту на меня вновь нахлынули воспоминания…
Яшка и Мартышка оказались весьма любящей парой, и около двух лет были моими любимыми игрушками. Вскоре я научилась с ними играть и в своей комнате: сидя на диване, я старалась закинуть обезьян на стоящий рядом шкаф – в такие моменты с него всего летела пыль. И падала она главным образом на моего дедушку, а так как я почти никогда не промахивалась, швыряя туда своих «молодоженов», то… Это говорит о многом.

* * *

В конце 2002 года не стало и Яшки Второго, в течение двух лет ему на смену приходили Яшка Третий и Яшка Четвертый – оба маленькие и совершенно не харизматичные – с такими обезьянками играть стало уже не так интересно. Поэтому я переключилась и на других своих игрушек, в том числе и кукол. Однако рассказ про них состоится чуть позже.
Когда я шла на улицу гулять, то тоже часто брала с собой каких-нибудь небольших игрушек, например маленького лисенка, Бумика (странное существо, похожее на совенка) и наконец… Рыжего Апа. В те годы те игрушки стали очень популярны, как и соки с его же изображениями, а поскольку Ап чем-то напоминал обезьянку и был таким же озорником, мне он очень нравился.

И лишь в 2004 году, когда я уже пошла в школу, в моей обширной коллекции появился непревзойденный Яшка Пятый – последний из своей славной династии, самый запомнившийся мне, строгий на вид, но совершенно взбалмошный в душе. В то время Мартышки также уже не было – больше года последний Яшка оставался одиноким холостяком. Пока в его жизни не появилась Она, прекрасная Чича, моя самая любимая обезьянка позднего периода.
Внешне она очень походила на Яшку Второго , поэтому я сделала его ее покойным дядей. Ни до, ни после Чичи я не видела подобных ей игрушек – никогда не забуду ее белое кружевное платье в цветочек и такую же соломенную шляпку, окаймленную кружевом. Она была – сама Элегантность.

Яшка Пятый и Чича, как и их предшественники стали любящей и верной парой. И тоже дружно летали на шкаф и в потолок, как и все остальные мои обезьянки: я продолжала их подбрасывать даже после того, как детеныш Францевны однажды угодил в цветочный горшок (не разбил его к счастью). Однако увы, время начинало лететь все стремительнее. Постепенно и эти мои забавы остались в прошлом, хотя истории про обезьян в виде людей я продолжала сочинять аж до 2012 года, я помню до сих пор многие из них, а мои нынешние рассказы часто являются переделанными историями о тех моих героях. И мне не забыть их уже никогда.

Прогулки и друзья

Скорее всего, на основе предыдущих глав можно с легкостью сделать вывод, что вплоть до поступления в школу я практически не выходила на улицу, проводя все время дома. На самом деле это не так. Я в детстве довольно часто гуляла, если позволяли погода и мое здоровье, ведь практически все малыши болеют по десять раз в год, если не чаще. Я не была здесь исключением.
Все дело заключается в том, что я всегда гуляла с кем-нибудь, а не одна, со мной непременно были либо папа с мамой, либо дедушка, а иногда и бабушка. И на улице... Не знаю почему, но там я уже стеснялась воплощать в жизнь все свои фантазии, мои тогдашние игры вне дома мало чем отличались от забав других детей: на детских площадках я либо играла в песочнице, либо качалась на качелях. Вот лазать, прыгать и бегать я не слишком любила, а позже и вовсе не выносила подобные игры - мне с семи лет все такие активные ребята стали казаться каким-то дикарями, в сотни раз хуже моих обезьянок. Я никогда не понимала, как можно сломя голову нестись не разбирая дороги с палкой в руках, крича при этом "А-а-а-а!" или с разбега залезать на совсем не для этого предназначенную горку. "Там ведь есть лестница специальная - что ж вы с другой стороны лезете?" - вот так я мысленно обращалась ко всяким чересчур активным детям. А ведь в то время горки еще были обычными, это сейчас их превратили в мини-парки аттракционов с лесенками, веревочками и пр. "И как только детям может нравиться два часа подряд по ним лазать и скакать?" - думала я, сидя в отдалении на качелях. И продолжаю так думать по сей день.

Нет, это не значит, что я во время каждой прогулки только и делала, что сидела и за всем наблюдала со стороны, просто мне очень не хотелось портить свою одежду или разбивать в кровь локти с коленками. А так я тоже могла залезть на горку, особенно когда пускала оттуда мыльные пузыри, но залезала я всегда правильно, по лестнице. Еще вплоть до семи лет я очень любила кататься на велосипеде, особенно на своем самом первом, которого называла "Малышка" Да, в конце 1990-х годов детские велосипеды еще не делали слишком красочными и в виде зверушек: мой "Малышка" походил больше на сильно уменьшенный обычный велек, разве что с тремя колесиками. Потом у меня были еще два других, но как-то уже с 2003 года мне надоело на них кататься, именно тогда я действительно начала больше сидеть во время прогулок. Исключениями были походы на Борисовские пруды, которые находятся не слишком далеко от моего дома: я на всю жизнь привязалась к тому их облику, облику из моего детства, поэтому сейчас я хожу туда не часто, мне не нравится их новый вид, хотя он и значительно улучшен. То же самое можно сказать и про Царицынский парк - если я к чему-то привязалась в детстве, мне очень сложно привыкнуть к каким-либо изменениям того места, я перестаю его посещать. Может, именно поэтому я так переживала, когда в районе где я живу убрали все старые и так любимые мной качели...

* * *

Так же исходя из моих записей, кое-кто может решить, что в детстве у меня не было друзей-сверстников, и я ни с кем не общалась, кроме своих близких. Это тоже неверно: первые друзья у меня появились еще в конце 1998 года, причем тогда большую их часть составляли мальчики. Ваня, Сережа, Славик - да я в два с половиной года была просто нарасхват, если подумать! Вот только помню я их теперь лишь по фотографиям в альбоме, я с трудом вспоминаю где именно мы гуляли и во что играли, хотя с Ваней, моим тогдашним лучшим другом, мы очень часто обнимаемся на фото и держимся за руки. Но в памяти моей этого не осталось, помню лишь как однажды хотела подарить ему "красивый листик", оказавшийся листком жгучей крапивы (Да, я тогда об нее острекоталась и долго плакала). Больше практически ничего: только по рассказам моей мамы пыталась вспомнить как мы с ним били лопаткой весенних мушек, но это, по-видимому, тоже не стало для меня значительным событиям. Ведь тогда, в играх со своими первыми друзьями я действительно была как все. Дома же все было совершенно иначе.

Зимние забавы

Несмотря на то, что я не так уж много помню из своих детских игр на улице, кое-что все-таки в моей памяти сохранилось. И это в особенности касалось забав зимней поры.
Дело в том, что зимой я вплоть до двенадцати лет почти каждый день гуляла на своей "Зимней полянке" - небольшом участке земли, находящимся рядом с детской площадкой. Он сохранился и сейчас, там до сих пор в основном выгуливают собак и играют маленькие дети.

А уж в прошлое время, как только выпадал снег, на той полянке было где разгуляться моей фантазии. Сперва мы с мамой возводили там специальный снежный забор, затем строили дворец Снежной Королевы. Забор я всегда украшала сама всевозможными палками - тогда на полянке было несколько деревьев, и их ветки валялись на земле в таком количестве, что я просто порой не знала что с ними делать. Когда забор уже был полностью готов, я старалась найти оставшимся палкам другое применение. Например я представляла вместо них всяких сказочных существ, немного причудливых и жутковатых, но очень интересных. Одна большая ветка со множеством тонких прутиков стала Царем Пауком, другая, более изящная - его дочкой, третья - ее женихом и т.д. И опять же, я играла в том своем "зимнем саду" практически самостоятельно, только мама или дедушка были рядом. И этого мне вполне хватало, я не могла и подумать о том, что кто-то еще придет в мой замок и нарушит царивший там порядок.

Нет, уже позже, примерно в 2004 году к нам на полянку порой приходил живущий неподалеку мальчик (не помню его имени, то ли Дима, то ли еще какое-то), мы вместе катались на снегокате с горки, играли, смеялись, однако опять же: через полтора года и этой дружбе пришел конец. Он стал обычным шалопаем, лазающим по гаражам и мечтающим ограбить банк, поэтому я, тихоня, перестала уже его интересовать, он нашел себе более подходящих дружков. И так было всегда, это вечный мой романс: "Мы разошлись по интересам и не сойдемся больше вновь..." Никогда.

* * *

Но тогда я еще из-за этого не переживала: мне нравилось играть в свои игры лишь с членами своей семьи, пока все они были живы, я не грустила в одиночестве. Однако даже мои зимние забавы на полянке время от времени становились странными.
Чаще всего в них не было ничего особенного, кроме моих воображаемых существ из палок, я ведь туда брала и двух своих резиновых мышат, причем тоже очень долго, больше семи лет, пока не пришла пора их выбрасывать. Однако мне порой мышей и палок было мало...

Возможно, это покажется смешным, но я до сих пор не умею толком лепить даже обычные снежки, не то что снежных баб. А двенадцать лет назад у меня вообще это не получалось, моих Снеговуш мне лепили мама и дедушка. Я им только делала глаза, носики и волосики из найденных семян и прошлогодних листиков. Сама же я как-то раз сделала из снега нечто другое.
Как-то раз мне попалась довольно странная ветка, у которой было лишь два прутика, расположенных почти симметрично слева и справа. И я очень быстро поняла куда ее можно пристроить. Через минуту я уже начала делать из снега небольшую возвышенность, напоминающую холмик. Удостоверившись, что все получилось как надо, я воткнула сверху него ту палку, отошла чуть подальше и начала любоваться своим творением. Вскоре это заметила мать.
- Это ты сама сделала? - в ее голосе было удивление.
- Да, только что.
- А это что такое? На остров с пальмой не похоже... Постой, постой, это что - могила чья-то?
- Н-нет, это... Это...
- Деревце что ли какое-то одинокое?
- (тихо) Да, пускай деревом это будет.

На самом деле это действительно была могила, украшенная крестом. Но я не решилась тогда сказать об этом маме из опасения, что моя затея ей не понравится. Ведь не рановато ли в шесть лет могилы из снега строить, а?.. Однако для такой как я это, видимо, было в порядке вещей.

* * *

Спустя примерно два года, уже гуляя на том месте с дедушкой, я сделаю еще кое-что, тоже довольно специфическое. Тогда был уже март, и мы с дедушкой пытались прогнать надоевшую холодную зиму, разломали сами ее замок, затем придумали новую игру: дедушка мне лепил снеговиков, а в них кидала снежки. Ой, как же это было весело: одному снеговику я в голову воткнула "носик" ясеня и сделала узкие глазки, отчего он получил у меня прозвище "Японец". Его я подбила снежком с первого же раза: вначале сбила ту его "косичку", а затем он сам опрокинулся на снег. Вслед за ним последовали и другие, однако мне было все мало и мало, я слишком раззадорилась, мне уже хотелось чего-то большего.
Именно поэтому дедушка решил сделать для меня снеговика побольше, установить его прямо посреди полянки, чтобы мне было удобнее с ним расправляться. И кидать в него снежки мне уже было неинтересно, я придумала новый способ как от него избавиться.

Взяв в руку свою очередную палку, уже без веточек и немного острую с одного конца, я подошла к снеговику и спросила: "Признаешь ли ты свое поражение?" Он молчал, что означало "Нет, не признаю, я буду сражаться до конца." Приняв его вызов, я поклонилась, сказала вслух "Хорошо же, но в таком случае... Берегись!" и... Да, я сделала выпад той палкой и проткнула ей снеговика. Насквозь. В следующий момент он рассыпался, а дедушка мне захлопал со словами: "Молодец, Саш, ой, Кать!" Он порой оговаривался и называл меня как главную героиню "Гусарской баллады", не знаю только почему. Но в любом случае ему чрезвычайно нравились мои подобные поступки, и он всячески их поощрял. Как и в тот раз.
- Вот молодец ты у меня, честное слово! Как Д'Артаньян прямо! Не испугалась... Смелой будешь...

Пока он все это говорил и улыбался, глядя на меня своими добрыми синими глазами, я стояла, опустив палку вниз и немного на нее опираясь. Сложно описать, что тогда творилось у меня в душе. Быть может, это неправильно, но все же... Черт возьми, как же приятно чувствовать свою победу над злым врагом! Когда ты видишь свое превосходство, то это порой окрыляет. И так у меня происходит и теперь, разве что я иногда смущаюсь этой черты своего характера, и мне начинает казаться, что прежде со мной уже происходило нечто подобное, разве что не в детской игре, а всерьез... Вот только что же это могло быть? Кажется, я знаю ответ, но надеюсь, что ошибаюсь.

Неприятности

К сожалению, мое детство нельзя в полной мере назвать счастливым, поскольку многие события из него очень сильно повлияли на мои нервы и психику в целом. Я не смогу здесь рассказать о них, это слишком тяжело, напишу лишь о менее значительных неприятностях той поры.

Помимо моего детского сочинительства историй про собственных игрушек, я порой занималась еще и тем, что находила для некоторых из них совершенное другое, нетрадиционное применение. Зачастую это были незначительные события, однако одно из них могло закончиться для меня весьма печально. Я, конечно, знаю, что многие малыши по своей глупости могут себе же навредить, однако не встречала еще случаев, когда какой-нибудь четырехлетний ребенок едва не удавился... Плюшевыми свинками на резинке! А я же в свое время совершила и такое. Нет, это вышло случайно, я лишь собиралась из них сделать что-то вроде воротника, а они все спадали с моей шеи, вот я и решила их там завязать... А узел потом никак не могла сама развязать, повезло, что не сильно затянула.
Тот мой поступок очень испугал бабушку, в результате чего с ней случилась истерика. И после мне до семи лет ничего не давали завязывать... Несмотря на то, что в тот раз я не пострадала, некоторые другие случаи моей жизни заканчивались не столь благополучно.

* * *

Если на улице я никогда не любила бегать с криками и воплями, то дома иногда могла себе это позволить. Если только сильно разыграюсь. И как-то раз, когда мне было около пяти лет, я целых полчаса бегала по квартире из комнаты в комнату, но вдруг поскользнулась на полу, упала и... Очень сильно ударилась правой частью лба о дверной косяк. У нас и сейчас двери не слишком легкие, а четырнадцать лет назад и вовсе были...
Я плохо помню тот случай, только то, что мне было очень больно, что я лежала потом на диване, а рядом сидела мама и стояла тарелочка с холодной водой... Что было потом - не знаю. Только картина следующего дня сохранилась в моей памяти, когда я лежала в комнате бабушки, старательно пряча в одеяле ушибленную часть лица. Я не видела себя в зеркало, но так как лоб все еще болел, я понимала, что у меня там большой синяк или что-то еще. В это время в комнату вошел дедушка - я еще больше спрятала лицо в одеяле.
- Ну что ты там спряталась от меня, а? Боишься что ли? - дедушка не знал о случившемся, поэтому не понимал моей реакции. А я, думая, что он просто хочет на меня "полюбоваться", увидеть какая я теперь страшная, едва не расплакалась.
- Катя, не прячься от меня, слышишь? (цитируя героя "Белого солнца пустыни") Ну, открой личико, не стесняйся. Покажись мне, красавица!

С трудом сдерживая слезы, я опустила наконец одеяло и повернулась к нему своим лицом. От неожиданности дедушка аж отшатнулся. Дальнейшее я вновь почти не помню, только его разговор с бабушкой: "Это где это она так? Обо что ударилась или поранилась?" К счастью, то безобразие быстро прошло, разве что теперь у меня правый глаз становится уже левого, когда я улыбаюсь. Просматривая некоторые свои подобные фотографии, я порой смеюсь и говорю: "На них видны две стороны моей души, раз две половинки лица разные..." Также случившееся вызывает у меня улыбку и по другой причине, связанной с тем, чем я занимаюсь сейчас. Вот только улыбка это не веселая, а какая-то горькая, болезненная...

* * *

И еще как-то зимой, примерно в 2001 году, во время катания с горки на санках, со мной тоже приключилось кое-что неприятное. Не удержав равновесие, я упала со своих санок и достаточно больно ударилась о твердый снег, смешанный со льдом. К тому же я очень испугалась, поэтому начала плакать. Помню, мама меня пыталась успокоить и зачем-то протирала мне ушибленные места снегом. Только потом дедушка мне объяснил, что в этих случаях снег всегда помогает, он также может приостановить кровотечение, как и холодная вода... Потом еще дедушка спросил:
- Ты это не забудь, может потом пригодиться. Запомнишь, Кать?
- Да, обязательно.

Я действительно это очень хорошо запомнила. И дедушка не ошибся: эти знания, основанные на личном опыте, в будущем мне очень помогут, ведь добиться реалистичности в художественном произведении часто очень непросто. Так что те неприятные случаи в определенной мере мне лишь помогли.

Главный импринтинг

Итак, как стало уже известно из предыдущих глав, мое детство действительно было достаточно насыщенным и своеобразным, чего стоят хотя бы мои первые игры и сказки... Однако вполне возможно, что все это навсегда бы осталось в далеком прошлом и со временем кануло в забвение, как глупые и незначительные эпизоды из детских лет. Такой исход вполне мог бы быть. Ведь я постаралась более-менее запомнить все те эпизоды после того, как пережила то, что и повлияло на мою нынешнюю жизнь существеннее всего. Если бы не тот случай, этих записей просто могло и не быть.

Уже очевидно, что у людей, подобных мне, весьма своеобразная психика, мы склонны застревать на каком-либо событии, запечатлевшемся в нашей памяти, ставшем для нас неким потрясением. Причем такое событие должно быть непременно приятным и в то же время тревожным, волнительным, вызывающим огромное количество эмоций, причем самых разных. Со мной подобное случилось примерно в 2002-2003 годах, но точно еще до того, как я пошла в первый класс.
В тот день поначалу ничего особенного не происходило. Дедушка ушел по делам, бабушка смотрела в своей комнате телевизор, а я играла у себя. Кажется, тогда я уже начала проявлять интересах не только к мягким игрушкам, но и к куклам, однако все равно слишком сильно ими не увлекалась. Вообще, моей самой первой куклой был большой Ваня, резиновый ребенок, размером с годовалую меня. Недавно, перебирая старые фотографии, я очень удивилась, увидев одну, датированную 1998 годом. На ней я как обычно играю с Ваней, вот только та игра была еще страннее, чем спектакли с Муркой и Базилио. Все дело в том, что там мы с Ваней... Лежим на полу, причем он лежит на спине, а я на нем, повернув свою голову еще и набок. Когда я теперь смотрю на то фото, то порой начинаю смеяться, может мне действительно не стоило бросать идею стать врачом... Мама еще говорила, что в тот день, я, кажется, просто так на него упала, однако... ТАК вот нарочно не упадешь, не то что случайно. Впрочем, я уже давно не верю в случайности...

* * *

А в тот роковой день мне, видимо, надоело играть одной, и я решила пойти к бабушке, посмотреть с ней телевизор за компанию. Странно, но она мне разрешила это сделать, ведь фильм, который тогда шел был не каким-нибудь кровавым боевиком или ужастиком, наоборот, он был высококультурным и классическим, одноименной экранизацией романа Ричарда Блэкмора. И назывался он "Лорна Дун", теперь эти слова стали для меня поистине священными.
Не стану здесь подробно пересказывать сюжет, кому надо, тот может прочесть в интернете или в моей статье на ту самую тему. К тому же в тот день я начала смотреть фильм с середины и толком сюжета и не знала, мне просто было интересно. Поначалу я не испытывала каких либо особых эмоций от просмотра. Ну подумаешь, в одну прекрасную и милую девушку влюблены сразу двое: добрый, честный фермер и злобный разбойник. Все равно ведь понятно, кто из них в итоге победит. И поэтому я особо не волновалась, смотря фильм, а уж когда настала сцена свадьбы Джона и Лорны, я и вовсе расслабилась, будучи уверенна в том, что дальше они будут жить долго и счастливо, и в их жизни больше ничего плохого не произойдет.
Но Боже, как же я тогда ошибалась... Когда уже наконец наступила кульминация, самая волнительная часть фильма - момент, когда Карвер Дун врывается в церковь и стреляет в Лорну... Вот тогда-то со мной что-то и случилось, меня словно током ударило в ту секунду, я не понимала, что все происходящее на экране - выдумка, игра, мне казалось, что все это совершенно реально. И я никогда не забуду тот эпизод, даже на смертном одре его вспомню. Никогда уже из моей памяти не исчезнет картина, когда Лорна вздрагивает, пошатывается, с удивлением и болью глядя на своего жениха, а затем резко бледнеет и падает на алтарь, запрокинув голову. Не забыть мне и того, как ее белоснежное свадебное платье обагрилось хлынувшей кровью - до сих пор при воспоминании об этом у меня внутри все сжимается.
А уж в тот день со мной вообще начало происходить что-то невообразимое. Бабушка, тоже не знавшая сюжета, тогда еще сказала: "Ну все, готова красавица..." Меня же затрясло после таких слов еще сильнее, и я лишь мысленно твердила, как заводная: "Нет, нет, это неправильно, она не должна умереть, так нельзя..." И повторяла я это, затаив дыхание и не отрывая глаз от экрана, еще очень долго, словно веря, что мои слова как-то повлияют на судьбу Лорны. И они действительно повлияли, спустя два других эпизода выяснилось, что Лорна не умерла, она еще может оправиться. Что впоследствии и происходит, разумеется. И уже в тот момент, когда счастливый Джон в слезах целует ее руки, меня снова переполнили эмоции, но уже не негативные, а напротив. Я была совершенно одуревшей от счастья, улыбалась сквозь слезы... А когда фильм закончился, я побежала к себе в комнату, упала на ковер и сказала: "Господи, если я только смогу, непременно сочиню нечто подобное!" Иными словами, я уже тогда начала обдумывать идею, которая впоследствии станет характерной особенностью большинства моих работ, и прозаических, и стихотворных.

Дальнейшее развитие фантазий

"Лорна Дун" действительно кардинально изменила мою жизнь. Если до знакомства с тем фильмом я все-таки не была склонна к мучению своих персонажей - даже спектакли про Мурку порой стеснялась показывать кому-то еще, помимо дедушки - то потом... Я начала медленно развивать идею того, как придумать историю, в котором один из главных героев едва не погибает, но в итоге с ним все обходится. И поначалу те мои раздумья принимали также весьма странные формы.
Например, примерно в том же 2003 году моей уличной игрушкой стал Рыжий Ап, которого я часто брала с собой когда ездила с мамой с парк или просто ходила на прогулку. Как-то раз я как обычно качалась на своих любимых качелях и решила положить Апа рядом с собой, то сидение было достаточно широким и позволяло это. Поначалу Ап никуда не соскальзывал и я, видя это, начала просить дедушку, раскачать меня еще сильнее, чтобы можно было едва ли в небо не улететь, если запрокинуть голову. И когда качели действительно дошли практически до такой скорости, я вдруг увидела, что мой Ап... В общем, он за долю секунды сполз с сидения качелей и пулей отлетел к забору площадки, упав в траву вниз мордочкой. Вот в тот момент у меня снова все началось...
Я начала воображать, как сильно несчастный зверек ударился, представляла что он лежит без чувств и искалеченный... Когда же дедушка мне его принес и положил обратно, я принялась осторожно гладить Апа, прижимать к себе и шептать ему на ушко слова утешения... Больше я его на качели уже не сажала. Никогда.

* * *

А через год я уже перешла с уровня игрушек на более высокий. Тогда, гуляя на той же площадке, я познакомилась с одним мальчиком. Не помню как его звали, помню лишь, что он тоже гулял с дедушкой, который в молодости служил во флоте. И вот как раз с тем мальчишкой я и решила сыграть в свою новую игру-задумку. В этот раз нам уже пришлось забраться на горку, иначе бы ничего не получилось.
Конечно, я сама забралась туда по лесенке, а вот тот мальчик как обычно полез иным путем. И вот уже почти добравшись до площадки горки, он начал делать вид, что вот-вот не удержится и упадет, что скатится вниз и весь поцарапается... В отчаянии он хватался за края горки, корча удивительно забавные гримасы и взывал ко мне о помощи. Я же сразу бросилась к нему, начала пытаться схватить его за руки и изо всех сил затащить на горку. В какой-то момент я вновь позабыла, что это всего лишь игра - мне начало казаться, что от меня действительно зависит судьба того мальчишки. И я окончательно вжилась в свою роль, прилагая еще больше сил, чтобы ему помочь. Через пять минут все уже было закончено, мальчик, целый и невредимый, стоял рядом со мной. Я чувствовала себя его спасительницей, хотя и засмущалась, когда он меня по-детски обнял. К сожалению, больше мы с ним не виделись и, наверное, уже не увидимся, ведь я толком его и не помню. Только лишь ту нашу игру я навсегда сохраню в своей памяти...

* * *

Тем не менее, все те мои забавы были еще чересчур детскими и наивными, очень далекими от того, что бы мне хотелось испытать в действительности. Пока мои идеи реализовывались лишь через "детский лепет", ничего серьезного придумать так и не удавалось. Вплоть до 2006 года.
Удивительно, но в тот раз для меня стало серьезным как раз таки несерьезное. А именно - одна старая серия "Ералаша", выпуска 1990 года. Прежде я уже видела немало серий из той передачи, однако ни одна другая не производила на меня такого впечатления, как та. Ведь там показывалась в некотором роде пародия на сцену из пушкинского "Евгения Онегина", даже музыка была из оперы по тому же произведению.
Конечно, в девять лет я про Онегина ничего не знала, слышала лишь название. Но когда начала смотреть ту серию... Меня снова пробила дрожь, да какая! Не знаю, может, так случилось потому что прежде я дуэлей по телевизору не видела, только слышала из рассказов дедушки. Но я снова забыла, что смотрю кино, к тому же такую вот пародию, на меня снова нахлынули эмоции, так, что я не могла оторваться от экрана: сижу на диване перед телеком, безмолвная и неподвижная, и пялюсь через очки (я носила очки с первого по четвертый класс) на то, как два противника начинают медленно сходиться на заснеженной лужайке. А через стекла моих очков блестят мои широко раскрытые и ошалевшие глаза... У меня в конце аж дыхание перехватило, хотя в этот раз никакой крови не было, никто даже не выстрелил. Впрочем, поверженный злодей и без этого опрокинулся на снег очень живописно - даже в оригинальном фильме "Евгений Онегин" 1958 года это выглядело похуже, не так эффектно. А там, в той серии "Ералаша" все было иначе...

Честно, я до сих пор не могу точно сказать, почему подобные моменты из книг, фильмов и пр. так на меня действуют. Опять же, у меня есть на этот счет некоторые подозрения, однако они тоже не вполне объяснимы и вообще не для скептиков-реалистов. Как и весь мой рассказ в принципе...
Так или иначе, начиная с лета 2006 года я начала примерно понимать что именно вызывает у меня столь сильные впечатления и эмоции и потому пыталась придумать нечто свое в таком же духе. Однако как позже оказалось, мне и одной такой сцены мало. Чего-то там не хватало, чего-то мне не доставало. Но чего же? Только через полгода я наконец пойму что именно мне нужно, чтобы получить настоящую эйфорию во время работы над своими произведениями. Но пойму я это, лишь заплатив очень высокую цену, когда уже не просто буду сторонним наблюдателем, а испытаю все на себе...

Испытание и последующее

Как известно из истории (пусть даже те события не всегда правдивы), некоторым людям перед каким-либо великим открытием нужно было через что-то пройти, с ними должно было случиться то, что поспособствовало будущему событию. Например, Архимед обнаружил выталкивающую силу, когда принимал ванну, Ньютон открыл закон всемирного тяготения после того, как ему на голову упало яблоко... Мне же, в свою очередь, для того, чтобы начать писать свои наиболее эмоциональные произведения, пришлось... Понять на собственном опыте каково это: валяться на снегу, будучи не в силах встать из-за слабости и головокружения. Да, это действительно произошло со мной 30 декабря 2006 года.

Несмотря на то, что в реальности я в принципе особо не пострадала в тот вечер, я никогда уже не смогу вычеркнуть случившееся из своей памяти. Мне многие советовали забыть о нем, поскольку сами на моем месте поступили бы так. Но я - не они. И поэтому каждый раз когда меня спрашивают: "Почему ты никак не можешь выбросить из головы эту ерунду, случившуюся бог знает сколько лет назад?" я отвечаю: "Просто я не могу. Это было неправильно, несправедливо. Вот я и решила все исправить."
Я не стану здесь подробно писать о том, что именно тогда произошло, у меня написана про это отдельная сценка. Если еще учесть, что некоторые моменты того вечера я помню очень смутно, в моей памяти тоже существуют пробелы. Но так или иначе, я бы не хотела снова подобным образом валяться возле забора на снегу, в то время как моя мать, которая сама же меня туда и толкнула, вместо того чтобы помочь мне, только лишь злится и кричит. И не хочу повторения того, как она меня потом бросила одну в комнате, а сама пошла заниматься своими делами. Именно поэтому я в своих работах, когда пишу очень сильно искаженную подобную сцену, поступаю по-другому.

* * *

Первоначально я не планировала переделывать случившееся со мной в то, что теперь присутствует в каждом втором моем произведении. Мне просто было очень обидно, что со мной поступили так жестоко и, главное, что все случилось настолько бестолково. Вот если бы можно было добавить больше драмы и романтики... Но как именно это нужно сделать? И стоит ли делать вообще?..

Первый раз моя подобная задумка пришла ко мне совершенно спонтанно. Когда в конце 2007 года, то есть спустя почти год после того дня, ко мне в гости как обычно пришла Даша, моя подруга детства, я решила сыграть с ней в новую игру. Стоя посреди пустой комнаты тогда уже покойной моей бабушки, я внезапно предложила Даше:
- А давай посмотрим, у кого лучше получится театрально упасть на пол? - именно после 30 декабря у меня вновь появилась склонность так делать.

Несмотря на всю странность моей идеи, Даша с радостью согласилась попробовать себя в той роли, роли умирающей и падающей. Я тоже не отступала от нее в игре, причем даже порой подсказывала подружке, как именно нужно делать руки при падении и какую позу лучше всего после этого принять. Так мы играли примерно полчаса, однако затем мне захотелось большего. Я снова слишком разошлась, и меня уже было невозможно остановить. Вот тогда-то я и придумала следующую часть игры, когда одна из нас должна лежать на полу пластом, а вторая сидеть возле нее на корточках или стоять на коленях. Чтобы это были не просто позы, я предложила Даше (в первый раз на коленях стояла она) наносить мне макияж. На вопрос "Какой именно?" я без колебания ответила: "Как у мертвой. Чтобы лицо было очень бледным, под глазами были видны синеватые тени, а губы приобрели фиолетовый оттенок."
К несчастью (а может и наоборот) в моей косметичке как раз были все нужные средства для такого макияжа. Самой Даше тоже очень понравилась придуманная мной новая игра, и когда со мной было закончено, мы поменялись местами. С того дня мы по крайней мере два-три раза в неделю так играли, причем с каждым разом заходили все дальше, и дальше, делая например на лице и шее "кровавые порезы" губной помадой и т.д. Однажды я попросила Дашу не просто меня красить, стоя на коленях, но еще и изображать при этом сильную печаль и скорбь. Она попыталась это сделать, правда вышло у нее не очень правдоподобно. Однако в тот день мне было очень приятно это видеть и слышать. Мне нравилось, как она плачет, склонившись надо мной в отчаянии - даже пришлось скрывать то и дело готовую появиться на лице улыбку. Я торжествовала. Ведь в реальности никто бы так надо мной не плакал, а здесь... Именно это впоследствии и станет моей самой любимой сценой в работах: когда один персонаж лежит в беспамятстве или уже будучи мертвым, а второй над ним плачет, стоя на коленях.

Но тогда я еще не планировала это устраивать своим будущим героям, в течение всего 2007-2008 года это была только наша с Дашей игра. Как прежде у меня было с игрушками, разве что уже в живую, по-настоящему практически. И только спустя три года, в январе 2011 я вынесу двоим своим персонажам, теперь уже горячо любимым, приговор: один - в снег с пулей в груди, вторая - на карачки рядом. Причем одной той сцены мне станет тоже уже мало, я ее растяну на трое суток - почти все это время моя героиня так и будет стоять на коленях, разве что уже в помещении. Причем в том моем рассказе никто в итоге не умрет, все обойдется, и рана заживет. Однако по своей эмоциональной насыщенности и красочности описаний он станет самым лучшим из всего, что мне удалось написать за все годы творчества. Я до сих пор горжусь тем, что все-таки решилась выложить все те свои чувства на бумагу - очень надеюсь, что моя "Новая жизнь Ангела Музыки" сохранится. И как бы странно это ни звучало, если бы в 2006 году я не упала в снег, вполне возможно, ни того моего произведения, ни многих других просто бы сейчас не было. Ведь они все так или иначе описаны на основе моего собственного горького опыта...

Подведение итогов

Итак, на протяжении всех глав моих воспоминаний я постаралась рассказать и показать те события из моего детства, с которых все и началось. Ведь то, чем я ныне занимаюсь, берет свое начало именно оттуда, начиная еще с конца 1990-х годов. Очень хотелось бы верить в то, что после ознакомления с моей жизнью мои читатели не сочтут меня сумасшедшей, эгоисткой, садисткой и прочими не слишком хорошими личностями.
Во-первых, да, я действительно странный и чрезвычайно своеобразный человек, однако я прекрасно отдаю себе отчет в собственных действиях. То есть, я на самом деле не безумна, я лишь не от мира сего.
Во-вторых, я не полная эгоистка, зацикленная исключительно на самой себе и своих проблемах. Мне просто неинтересно писать о войне например, о народе, о природе. Создавая эти мемуары, я пыталась лучше разобраться в себе, понять, когда именно началось мое творчество и особенности моего характера и мировоззрения. И я нисколько не идеализировала себя, прекрасно зная свои как светлые, так и темные стороны. Ведь помимо того, что я нежная, ранимая и сострадательная, я еще и крайне злопамятная, ревнивая и очень целеустремленная, готовая отстаивать свое мнение и честь до конца. И я не терплю, когда кто-либо оскорбляет то, что мне дорого, без последствий такое никогда не проходит. Что поделать: Бог дал мне женскую чувствительность вместе с мужским благородством, к которым позже добавилась еще и одержимость, наиболее четко проявляющаяся в творчестве. Тяжело, когда у тебя разум заточен под девятнадцатое столетие, причем заточен он как-то не совсем по-женски...
В-третьих, я иногда могу быть очень жестокой, однако моя жестокость всегда имеет причины. В детстве я готова была всех любить, но меня не понимали, и к двенадцати годам я научилась ненавидеть. Когда меня в школе обижали, я не только плакала в укромном уголке, я еще и мечтала отмстить своим обидчикам. Не физически, мне хотелось им причинить лишь душевные страдания, но такие, чтобы они потом помнили их до конца жизни. Я очень часто представляла себя в такие минуты мертвой, лежащей в гробу, словно Белоснежка. А все мои недруги в это время стояли у гроба и плакали навзрыд. Когда в моей голове возникали эти картины, мне всегда становилось легче. Ведь я мысленно видела все очень точно, до мельчайших деталей. Однако в прозе никогда об этом прямо не писала, лишь в паре своих стихотворений. Да, я действительно уже давно в некотором роде одержима смертью, я часто описываю кладбища, надгробия, отчаяния своих персонажей, их мечты о самоубийстве, сочиняю сама для себя эпитафии и завещания. Но это уже мой стиль, моя особенность, с которой уже ничего нельзя поделать. Ибо заставить меня полюбить жизнь в этом мире то же самое, что заставить Дьявола раскаяться и вернуться к Богу. Обвинять меня в том, что я живу в собственном ирреальном мире тоже бесполезно, поскольку книги мне за всю жизнь дали больше, чем люди, а мертвые обучили лучше, нежели живые...

Все-таки недаром момент моего рождения совпал с неожиданно сильным снегопадом, как многие другие события из моей жизни, которые точно были заранее предрешены. И, наверное, моя первая учительница не просто так сказала мне, когда я только оканчивала второй класс: "Запомни, Катя, ты моя самая лучшая ученица за все годы... Не только по успеваемости, но и благодаря своей душе." До сих пор, вспоминая ее слова, я не могу сдержать слез.

На этом мое повествование подходит к концу, закончилось жизнеописание девушки, похожей в душе на юношу прошлых эпох, которой суждено творить и любить лишь тех, кто в этом мире - только тени. Впрочем, недаром говорят, что смерть - это лишь начало бессмертия и Вечности...

Осень 2014