Чужие...

"Хорошо мне было в девушках сидеть
Мне у батюшки работушка легка.
Мне у матушки так вольно было петь!
И с дружками мять муравушку лужка"

Мечтательная, чуть-печальная, негромкая песня текла в светлой, летней, северной ночи. Струилась над притихшими озёрными водами. Скользила по серебристой прибрежной осоке и растворялась в таинственном сумраке девственных лесов Беломоро-Балтийского водораздела.  Лежал в машине, слушал, и не верил своим ушам. Потому, что пели её вполне, с виду, современные тинейджеры. Сидели на пристани, неподалёку от меня, с гитарой, и пели.

 "Разлюбезные молодные дружки,
Мне от слов от ваших ласковых тепло.
Без огня-то вы мне душу разожгли.
И по ветру мои думы разнесло"

 Одна из мотиваций, ежегодно влекущих меня непреодолимо на белоночный Русский Север, -то, что жизнь там течёт гораздо медленнее, неспешнее, нежели в мегаполисах "Большого мира". Леса, расстояния, бездорожье заметно сдерживают там субъективное течение времени.(Может, в этом- благословение Русского Севера? Способ -его сберечь? Ведь именно там сохранились исконные традиции и образцы русского деревянного зодчества. А большая часть русского фольклора, к примеру, более 300 былин, были изустно сохранены и записаны этнографами именно в Северо-Русских глухоманях). Порою, там можно почувствовать себя в детстве, в ранней юности, или -вовсе, заброшенным во вневременное, статичное бытиё патриархальной Руси. Город снобистски называет это отсталостью, архаикой. Я-интуитивным, самосохранительным консерватизмом. 
 Там местные пацаны гоняют на "минских" и "ковровцах" (марки советских мотоциклов. В свои 14, я на таком же катал одноклассницу и отрывался от милиции). Там, на каком-нибудь открытом окне, можно увидеть ламповую радиолу, крутящую пластинку Эдиты Пьехи (Мне года четыре было, когда отец принёс на плече домой коробку с таким же музыкальным ящиком. И пластинки Пьехи тогда на нём слушали: "Мне белая вьюга уронит в ладони перо с крыла"). Там  не запирают дома. А лодки с моторами и снастями беспечно оставляют на берегу, не опасаясь воровства.
 И сейчас, белой ночью, было ...невыразимо, до кома в горле, хорошо лежать в машине на берегу притихшего озера и слушать, сливающиеся в песню, чистые, певучие голоса северо-русских девчонок.
 
"Разнесло их, где густые зеленя.
Где-над речкою-тихоней-благодать.
Ах-сердились тогда в доме на меня.
Захотели меня замуж отдавать"

...Из-за острова, между тем, показался паромный буксир. Он тихо тарахтел, толкая впереди себя паромную платформу к пристани. (Паром курсирует по озеру. Обширному, со множеством островов и заливов (лахт) . Является единственным транспортом, соединяющим с внешним миром поморские деревни, что расположены по его берегам).
 И, казалось,  он специально, чтоб не спугнуть ночную песню, деликатно, стараясь не шуметь, крадучись движется к пристани. Но, приблизившись к причалу он ...неожиданно грянул из своих горластых бортовых матюгальников:

 "Чорние глаза-А! В-спАминаю-умираю!
Чорние глаза-А! Я тХолко о тебе меЧ-таю"

 ...Вспомнились тут финальные слова из Горького, "На дне": "Эх... Испортил песню. Дурак..."