Глава 4

 – Ваше Высочество, – красноглазый летчик поклонился, но принцесса чувствовала в любом его малейшем движении издевку. Словно Ормюр знал то, чего не знает она. А еще потому, что каждую секунду ждала мести за то, что не взяла когда-то его в свою команду.
 – Почему же не на самолете? – решила Уна ответить ему взаимной неприязнью.
 – Ее Величество Дагни запретила, – с нехорошей улыбкой летчик подал ей руку.
К несчастью, помещений в дирижабле было всего два, техническое и общее. Значит, никуда не скрыться от неприятного липкого взгляда, придется терпеть такое соседство несколько часов.
Уна, подняв подбородок, прошлась по кругу и остановила свой выбор на кресле у окна. Она сразу развернула его так, чтобы Ормюр ни при каких обстоятельствах не попадался на глаза.
Дирижабль чуть завибрировал и начал подниматься. Уна смотрела, Гейр и Биргир превращаются в две движущиеся точки, а сам Смивул – в игрушечный городок на горизонте, что мог бы поместиться в снежный шар.
 – Позвольте спросить, кона Уна, – голос раздался над самым ухом, и девушка едва сдержалась, чтобы не скривиться. – Где остальные летчики?
 – Должны быть при дворе, поэтому тебе лучше знать.
 – Да, некоторые еще там, – голос переместился с одной стороны на другую и резко приблизился. – Мазур Исар даже получил повышение до мавура королевских летчиков. Вы знали об этом?
Девушка была к этому готова, но в глубине души все равно почувствовала раздражение. Да, пока прежний король не похоронен, а на престол не взошел новый, делами управляет супруг или супруга. Но не слишком ли много мачеха на себя берет? Тем более она, Уна, пребывает в добром здравии, значит, нет нужды назначать летчикам нового командира.
Исар вроде бы продемонстрировал свою преданность истинной наследнице, но неприятный осадок все еще оставался. И чего добивается Ормюр, раскрывая карты своей покровительницы?
 – Нет, откуда мне знать, я уже давно не была в столице, – осторожно ответила Уна. Она держалась спокойно, но ноги похолодели, а сердце билось где-то в горле. Принцесса не боялась несостоявшегося подчиненного, но необходимость контролировать каждое свое слово угнетала.
«Словно собака на цепи», – мрачно подумала она про себя.
Уна пыталась думать о Хильде. Стало ли ему лучше? О Лиаме и остальных, о том, куда они направились. Но Ормюр намеренно шумно вздыхал и вообще всячески привлекал внимание. Но был в его навязчивости и плюс: когда дирижабль прибыл в Солрику, Уне уже не приходилось изображать нервозность и растерянность.
С тех пор, как летчики побывали здесь последний раз, столица лишь едва изменилась: улицы стали чище, тела погибших исчезли, а на месте разрушенных домов уже появились каркасы новых. Но с подоконников и балконов убрали нежные весенние цветы, окна завесили черной тканью, а редкие прохожие кутались в темные одежды и перемещались чуть сгорбившись.
Траур. И не только по убитому конунгуру.
 – Шутка ли, – ворвался в размышления Уны голос Ормюра. – При налете погибла четверть населения столицы. Беспечным солрийцам и в голову не могло придти, что ранним утром, когда все спешат по своим делам, им на голову посыплется огонь.
Тогда-то принцесса не выдержала, резко поднялась и вплотную подошла к летчику:
 – Если ты знаешь что-то – лучше говори сейчас.
Но тот лишь смотрел ей в глаза с таким вызовом, что Уне впервые в жизни захотелось достать рондел из ножен и воткнуть его в горло Ормюру.
Она и сама испугалась такого желания и отшатнулась, а несостоявшийся подчиненный принял это за проявление слабости, и его губы искривились в победной улыбке.
Неизвестно, чем бы закончилось их почти молчаливое противоборство, если бы дирижабль не приземлился.
Уже на летном поле Уну встречала целая делегация – несколько золотогвардейцев и служанок – но все какие-то странные: воины мялись и топтались на месте, словно латы им жали, а девушки стояли, опустив головы и взгляды в пол, и никто из них не проронил ни слова, точно… они ее боялись?
Принцесса невольно сделала шаг назад. Делегация ее быстро окружила, и проворно подтолкнула к замку.
Уна смотрела по сторонам: на летном поле все будто бы благополучно, но очень уж спокойно и пусто. Не так, совсем не так все было раньше. Ни механиков, ни летчиков, даже ни одного самолета.
В замке странности продолжились, вокруг было слишком безлюдно и тихо, лишь где-то неподалеку слышался стук молотков: возвращали прежний вид.
Принцесса обернулась, ища взглядом Ормюра, но тот уже испарился. Исчезновение летчика нагнало на девушку еще большую тоску. Внезапно родной дом без отца стал ей совсем не мил, хотелось бежать, бежать без оглядки до самого Смивула, чтобы сесть в Хранителя, отыскать Хильда или хоть кого-нибудь дорогого и близкого.
Ее привели в незнакомые безликие покои. Там было темно и немного пыльно, видно, что прежде комнату не использовали долгое время. Но Уну в тот момент больше волновала излишняя опека, которой ее одаривали многочисленные служанки. Холодные руки помогли ей раздеться и принять ванну, несмотря на протесты принцессы, ее почти силой впихнули в чересчур украшенное длинное платье, из черного блестящего бархата, а в волосы вплели черные ленты. Уна крутилась, стараясь выбрать момент и незаметно спрятать в складках юбок рондел, но ей это не удавалось. В итоге ее рассердило такое излишнее внимание, и она в сердцах топнула ногой:
 – Хватит! Всем стоять!
Девушки моментально замерли, одна даже хлопнулась на пол перед ней и, кажется, даже задрожала от страха.
Тут-то Уна заметила, что среди них не было тех, кто всегда убирал в ее комнате и укладывал ей волосы.
Слишком странно, но чтобы в этом разобраться, нужно встретиться с королевой. И Уна поспешила сделать это.
В зале стол был накрыт с таким шиком, который просто непозволителен в дни скорби и траура. Старинные золотые тарелки и кубки отец не позволял ставить на стол даже тогда, когда принимал важных гостей и послов из других государств, а тут сего лишь какой-то обед! Уна вспыхнула и, видимо, это отразилось у нее на лице. Королева встала.
Дагни Сольвейг Гримсдоттир выглядела прекрасно: правильные черты лица, тонкий прямой нос и аккуратный небольшой рот. Волосы ее несколько темнее распространенного среди коегарцев пшеничного цвета, оттого лишь сильнее блестели и оттеняли ее черные, как уголь, глаза. Даже траурный цвет был ей к лицу.
Королева подошла к девушке:
 – Рада тебя видеть в здравии, Уннар, – ее прикосновение оказалось обжигающе горячим принцессу передернуло. Дагни это заметила и намеренно провела рукой по плечу Уны еще раз.
 – Прошу вас к столу, Ваше Величество, – Ормюр хлопнул в ладоши, и слуги начали выставлять яства.
Дагни величественно проследовала во главу пиршества. Уна уже была готова, наплевав на всякую осторожность, указать место мачехе, сказать, что она не имеет право занимать место конунгура, но королева предусмотрительно села на обычное, рядом со стулом, предназначенным для короля. Все-таки она не Ормюр, ей незачем так открыто выводить падчерицу из себя.
Летчик любезно подал Уне руку, чтобы проводить ее до нужного места, но принцесса проигнорировала его предложение и вслед за королевой последовала к столу, и уже там она заметила еще трех участников званого обеда.
Место Хильда рядом с девушкой, естественно, пустовало, а вот напротив Уны расположились Фридьен, Исар и Йена.
При виде живой и невредимой подруги сердце принцессы радостно подпрыгнуло. Хотя выглядела Йенни неважно: никакая косметика не могла скрыть нездоровой бледности, ее волосы будто выцвели и потускнели, да и сама она словно похудела и уменьшилась в росте.
Почувствовав на себе взгляд, Йена посмотрела в глаза Уне, и облегчение сменилось тревогой. Что такое могло произойти? Девушка знала, что отец и вся остальная семья подруги живы, ведь он ярл Солрики, и о его смерти быстро стало бы известно даже в Смивуле. Но такую невыразимую тоску могла вызвать лишь смерть, Уна понимала это на собственном примере.
Исар выглядел как прежде: все те же короткие, почти под ноль подстриженные волосы, та же форма, а на столе летный шлем с крыльями. Уна была почти уверена, что Дагни (или скорее Ормюр) велел демонстративно, наперекор этикету, положить его на стол, как символ перешедшей власти над летчиками. Это должно было разозлить принцессу, но девушка сохраняла хладнокровие, ведь о назначении Исара ей стало известно еще в пути. Осталось только выяснить, на чьей он стороне.
Самые значительные изменения во внешности претерпел Фридьен. Последний раз Уна видела его еще до того, как армия отправилась в Сеагул, а значит, еще полгода назад. За это время сводный брат очень вырос, и в нем поразительно сочетались широкие плечи отца и утонченность матери. Светлые волосы чуть прикрывали торчащие в разные стороны уши, а глаза казались еще чернее, чем у Дагни.
«Коегарцы растут медленно, но вырастают в одночасье», – вспомнила девушка слова отца. Этому легко поверить, глядя на Фридьена.
 – Уннар, расскажи нам, где ты была все это время? – заговорила королева, а принцесса усмехнулась про себя. Дагни знает все и без ее историй, точнее, то, что ей дали знать.
 – Я была в Смивуле, – Уна ответила и тут же поняла, что попалась на крючок. Мачехе не нужна старая информация, лишь повод выудить что-нибудь новенькое.
Так и оказалось.
 – Но почему именно там? И где летчики, что сопровождали тебя? Я слышала, что вы уточняли рельеф гор для карты.
 – Так и было, – принцесса немного нервничала из-за того, что не придумала легенду, и ей приходилось импровизировать на ходу, – мы узнали о трагедии, и летчики сразу отправились в Солрику, а мне пришлось задержаться. Были проблемы с самолетом, – хорошо еще, что мачеха в технике не разбирается, значит, о поломке расспрашивать не будет.
 – В столице их нет, Ваше Величество, – Ормюр чуть наклонился, словно ябедничал. – По моим данным, в Солрику первая группа крылатых котов так и не вернулась. По крайней мере те, кто был в отъезде с принцессой.
«Хвала твоим осведомителям», – злорадно подумала Уна. То, что их не видели во время визита в столицу, было настоящей удачей.
Тут она посмотрела на Исара, и ей показалось, что на его лице промелькнула тень улыбки. Принцессу поразила догадка: а что если именно ее подчиненный и следил в тот момент за небом? Что ж, тогда это плюс в его пользу, но пока это слишком мало, чтобы начать ему полностью доверять.
 – Так где же летчики, Уннар? – продолжила допытываться королева.
 – Я уже сказала, что они отправились в Солрику.
 – Тогда почему вы, Ваше Высочество, после не отправились за ними, а полетели в Смивул? – немного привстал Ормюр. Кажется, ему нравится засыпать принцессу вопросами.
 – Мазур Ормюр, – Уна не удержалась от язвительного тона. – Кажется, я уже говорила, что у меня проблемы с самолетом, я просто не смогла бы долететь до Солрики.
 – Я слышала, что твой самолет самый живучий, – Дагна требовательно посмотрела на Исара и Йенни. – Кона Йена, подтвердите свои слова?
Подруга вздохнула и почти уткнулась носом в тарелку, а за нее ответил Исар:
 – Ее Высочество участвовала в двух боях в Сеагуле, и с тех пор ей заменили только один двигатель и поправили обшивку, в то время как остальным требовался капитальный ремонт. У нас не было ни времени, ни возможности проводить Хранителю детальную диагностику, так что проблема вполне могла бы проявить себя позже.
Ответ был предельно ясным и логичным, даже Ормюр с досадой хлопнул ладонью по столу. На лице королевы появилось странное выражение и, немного помолчав, она решила высказаться:
 – Предположим. Только у меня остался один вопрос. Прошу прощения, Уннар, за мою неосведомленность, но кто может командовать летчиками?
 – Спросите у своего помощника, – презрительно ответила принцесса, пытаясь сообразить, куда же мачеха клонит.
 – Конунгур, гранд-мавур и мавур, Ваше Величество, – с готовностью доложил Ормюр, словно всю жизнь ждал этого вопроса.
 – А у кого еще есть самолеты или хотя бы дирижабли? Может, у улмурианцев?
 – В Сеагуле имеются, Ваше Величество, – это не было ни для кого тайной, но то, с какой скоростью летчик отвечал на вопросы, озадачивало. Перед Уной словно разыгрывали спектакль. – У них есть старые версии самолетов, на войне их прозвали мушками, а еще несколько видов дирижаблей, я сам видел.
 – Они большие, эти мушки? Смогут нести, скажем, огненные столпы?
 Тут девушка по-настоящему напряглась. Дагни что, собирается обвинить Лиама в разрушении Солрики?
 – Смогут, Ваше Величество, но им не под силу перелететь залив с таким грузом. Слишком далеко.
 – Дай-ка подумать. Фридьен, – она обратилась к сыну, и тот вздрогнул. – Но ведь жители не видели дирижабли, а видели…
 – Самолеты, – неохотно закончил за нее Фриди.
Дагни неестественно удивилась, приоткрыв рот, выдержала томительную паузу и развернулась к Уне:
 – Уннар, как ты думаешь, кто отдал приказ крылатым котам? Ведь не мог же Дагмар велеть убить самого себя?
Принцесса поднялась, глаза гневно засверкали:
 – На что вы намекаете?
Но дожидаться ответа она не собиралась. Хватит этого фарса. Приподняв юбки (а на самом деле нащупывая под одной из них рондел), она поспешила к выходу, но двери ей загородили два золотогвардейца.
 – Прочь с дороги! – скомандовала Уна, но ни один даже не пошевелился.
 – Никто не уйдет, Уннар, – голос королевы переменился, – пока мы не решим наболевший вопрос.
Девушка уже хотела выхватить кинжал, но золотогвардейцы проворно схватили ее за локти, потащили обратно к столу и силком усадили на место.
 – Прежде чем ты откроешь рот, я хочу сказать, – Дагни было не узнать: красивое лицо окаменело и стало похоже на маску, губы вытянулись в нить. – В этой ситуации у тебя есть два варианта. Первый – выйти сейчас из зала и быть убитой. Народу сообщат, что, убив отца, ты нацелилась и на мачеху, но покушение не удалось. Твои друзья подтвердят, не сомневайся, – она кивнула в сторону Йены и Исара.
Уна замерла и лишь мрачно взглянула на сгорбившуюся подругу.
 – А второй?
 – Ты сейчас пообещаешь мне одну вещь. Выступишь перед солрийцами, покаешься, скажешь, что убийство отца было идеей твоего покойного брата, что это он отправил летчиков уничтожать столицу…
Кровь моментально прилила к голове, сердце застучало в горле, Уна сжалась изо всех сил, чтобы не выказать свою дрожь.
«Неужели Хильд погиб? Ему же становилось лучше, когда я уезжала! Или это Ормюр прознал все?»
 – Где мой брат? – холодно перебила Уна королеву.
 – Найдем мы его, не волнуйся, я даже разрешу тебе присутствовать на его похоронах. Но не думаю, что коегарцы позволят упокоить предателя на Королевской аллее. Уж извини, но такова воля моего народа.
Медленный-медленный вдох, потом еще и еще.
«Спокойно, значит, она ничего не знает о Хиле, остальные тоже. Он в Смивуле и все еще жив».
 – Что дальше? – принцесса заметила, что королева замолчала и выжидательно на нее смотрит.
 – Перед всеми ты скажешь, что признаешь мою поправку к Золотой правде. Я хочу, чтобы супруг короля или королевы стал равноправным наследником престола, наравне с детьми.
 – Невозможно ее изменить, – возразила Уна.
Золотая правда – свод законов, по которым жил Коегар вот уже несколько тысяч лет. Его написал прадед Уны, и Правда не теряла актуальности. Помимо общих правил, вроде «нельзя присваивать себе чужое имущество» или «не причинять вред другому, кроме случаев, когда он угрожает твоей жизни» там был прописан и порядок престолонаследования: старший ребенок в семье, а за неимением детей – брат или сестра бывшего конунгура.
 – Возможно, – ответила Дагни. – Для этого нужно согласие всех потенциальных наследников. Ты – первая в очереди, а за тобой Фридьен. Ваш дядя отказался от титула уже очень давно и прав на престол не имеет.
Но принцесса покачала головой.
 – Сеагул? – задумчиво пробормотал Ормюр.
 – Сеагул, – подтвердила Уна. – В договоре о союзе написано, что он продолжает действовать после смерти конунгура или короля, только если на престол взойдет прямой наследник. Кровный наследник.
 – А так уж он нужен, этот мирный договор? – почти прошептал Ормюр Дагни на ухо, но королева отмахнулась от него, как от назойливой мухи:
 – Король Лиам согласится.
 – Да неужели? – засмеялась Уна ей в лицо. Даже на лице Йены промелькнула тень улыбки.
Молниеносный бросок, и вот уже ногти королевы впиваются в руку принцессы. Но девушка лишь едва поморщилась.
 – Согласится, если захочет видеть тебя живой.
Дагни вернулась на место, а Уна уперлась взглядом в борозды у себя на руке, наблюдая, как они наполняются кровью.
 – В тюрьму ее, – скомандовала королева, указывая на принцессу. – И эту тоже, в соседнюю клетку, – о Йене.
Четверо золотогвардейцев шагнули к столу. Йенни покорно протянула им руки, а Уна несколько секунд отбивалась, пока ее не скрутили трое.
***
В тюрьме было холодно. Уна уже в какой раз невольно поежилась, проклиная переметнувшихся на сторону королевы.
«Догадались бы хоть закрыть меня в комнате, а не здесь», – подумала принцесса.
Обрывки теплого ветра залетали в серую клетушку, но стены обжигали холодом, так что спать приходилось осторожно, чтобы не прикоснуться случайно к камням.
Короля Дагмара похоронили вчера на рассвете. Конечно, Уна не присутствовала, но она чувствовала, что теперь это уже не так важно. Тело отца будет упокоено на Королевской аллее, среди предков и огромных старых деревьев, но часть души навсегда останется рядом, в ней самой.
Принцесса слышала молитвы и песни, и даже пыталась несколько раз хотя бы частично вылезти в окно, но у нее ничего не вышло.
А потом она смирилась. Девушка решила для себя, что у нее есть верный рондел, следовательно, она в любой момент может воткнуть его себе в грудь. Не сказать, конечно, что такой исход ей нравился, но это был какой-никакой план.
Время тянулось медленно и тихо, в его молчании можно сойти с ума. Даже стражники не шаркали туда и обратно за дверью. Оно и понятно, кроме Уны и Йены в тюрьме больше никого не было.
Подруга молчала все эти дни, сама принцесса тоже не спешила заводить разговор. Даже в мыслях она старалась не думать о Йенни, и это пока получалось.
До сегодняшнего полудня, когда подруга наконец решила нарушить молчание:
 – Уна? – неуверенно позвала она.
 – Да, Йена, – с готовностью отозвалась девушка, и на сердце уже стало немного легче. Уна искренне любила Йенни как сестру, не меньше. А еще хорошо помнила, как в детстве часто приходилось защищать ее от мачехи, когда посчитала ее недостойной быть фрейлиной принцессы.
 – Хочу, чтобы ты знала. Я ничего не говорила Дагни. Ни про самолет, ни про тебя, ничего.
 – Я знаю это, – по правде, принцесса об этом даже не задумывалась, потому что самовольное предательство подруги не представлялось у нее в голове. После всех издевательств Йена просто не могла переметнуться на сторону королевы.
 – Они угрожали мне, – тихо продолжала говорить Йена. – Моей семье. Но я молчала или говорила, что ничего не знаю. Пожалуйста, Уна, прости меня!
 – Что? О чем ты? – принцесса нахмурилась и подошла ближе к двери.
 – Тебе сейчас нелегко, понимаю. Но и мне немногим лучше…
 – Йена! – Уна вцепилась в решетку руками. Голос подруги начал дрожать, похоже, она плакала.
Но в ответ девушка слышала лишь тихие всхлипы. Это продолжалось какое-то время, но Уна не торопила подругу, времени у них много. И та все же продолжила:
 – Ты знала, что я была влюблена?
 – Нет, в кого? – за многие годы дружбы они не особенно-то касались темы любви. Сама Уна не особенно этим интересовалась, да и Йена помалкивала. Поэтому такое откровение оказалось неожиданностью.
 – В Хильда. С самого первого дня, как появилась в замке в качестве твоей фрейлины. Мы столкнулись у входа в главный зал, его ноты разлетелись по всему коридору. Ты кружилась среди них, как в осеннем вихре из листьев, а мы пытались их снова собрать.
 – Я об этом и забыла, – медленно ответила Уна.
 – А я всегда вспоминаю это перед сном. Жаль только, что Хиль меня так никогда не любил. Хорошо еще, что вообще замечал.
Принцесса не ответила, но Йена приняла это молчание за согласие. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и добавила шепотом:
 – Уна, это Ормюр. Это он убил Хильда.
 – Откуда ты знаешь? – принцесса попыталась выглянуть сквозь прутья решетки, но потерпела неудачу.
 – Я видела это своими глазами. Как они сражались, как Хильд упал. Только я не знаю, куда они дели его тело. Меня заметили и схватили.
Уна отошла к окну, лихорадочно соображая.
Вот так Ормюр, мерзавец! А главное, за что он так ненавидит ее и Хиля? Неужели за то, что она не приняла в свою команду. Неужели для удовлетворения собственных амбиций он готов погубить всех, кто встанет на его пути?
Принцесса очень хотела рассказать Йене, что Хильд жив, но не решалась, не хотела спугнуть удачу. Это оказалось даже сложнее, чем придумать план, но уже настоящий.
Что делать? Отказаться от титула и престола и попытаться зажить обычной жизнью?
 – Уна, что теперь будет? – спросила Йена, словно чувствуя сомнения подруги.