Глава 5

День пролетел быстро, а вслед за ним промчалась и его сестра-ночь. Уна подолгу неподвижно сидела на кровати, словно каменная статуя. Ее профиль остро выделялся в лучах рассветного солнца, а глаза сияли приятной сосредоточенностью.
Вообще, принцессе это было совсем не свойственно, но сейчас она почти наслаждалась своим положением.
Когда ее тело совсем затекало, девушка поднималась и ходила кругами по камере, иногда прислушивалась: как там Йена? Но подруга спала, Уна слышала ее ровное дыхание.
Внезапно где-то рядом с грохотом открылась дверь, застучали каблуки по каменной плитке, и напротив камеры принцессы остановилась Дагни.
 – Я пришла узнать, – быстро заговорила королева. – Наш договор в силе?
 Уна сделала несколько шагов навстречу мачехе, остановившись почти у самой решетки:
 – Мы ни о чем не договаривались.
 – Зачем ты так, Уннар, – Дагни притворно сочувственно покачала головой, не отрывая глаз от падчерицы. – Это ведь ничего не меняет. Я не собираюсь разрушать Коегар, я собираюсь сохранить его самым процветающим государством. Поэтому подумай о себе. Ты хочешь и дальше летать на самолетах со своими друзьями, или лучше отправить тебя за отцом и братом?
Губы принцессы вздрогнули, но она ничего не сказала.
«Не слушай ее, Хильд еще здесь, под Великим Светом, он всегда рядом, и будет жить, пока ты жива.
 – У тебя есть время до полудня, – королева приняла ее молчание за сомнение. – Ты выйдешь на площадь и скажешь все, что я тебе велю. Иначе там же и умрешь.
Она развернулась, а Уна спешно нащупала рондел.
Один удар, неважно кому, себе или мачехе, и все будет закончено. Но принцессе было не по силам это сделать. Руки повисли безвольными плетями.
Вместо королевы вошли несколько стражников и служанки. Уна непонимающе наблюдала, как один из тюремщиков открывает ее камеру.
 – Уна! – Йена проснулась, поднялась и стояла вплотную к решетке, вытянув одну руку. Принцесса на прощание пожала холодную ладонь подруги и шепнула:
 – Все будет хорошо, Йенни, просто верь мне.
Ее вновь вели в ту самую комнату, где готовили к ужину с королевой. Оно и понятно, перед коегарцами Уна должна выглядеть настоящей принцессой, а не пленницей. Дагни не нужен бунт или, что еще хуже, революция, куда проще подготовиться.
Даже из одежды девушку ждало не пышное платье, а форма летчиков. Уна даже слегка удивилась, откуда они достали ее, но едва примерила, вопросы отпали: не ее. Бежевая рубашка велика и по крою слишком прямая, больше подходящая для парня, а широкие штаны пришлось затягивать на поясе ремнем. Ботинки Уне понравились меньше всего, с виду вроде форменные, но при более подробном осмотре оказалось, что подошва у них слишком хлипкая, пробежишь один раз по Солрике, и отвалится. На один раз, словно дольше девушке их и не требуется носить.
 – Принесите мне нормальную обувь, – обратилась принцесса к одной из служанок. Та замерла и с сомнением посмотрела на Уну. В ее голове приказ королевы боролся с приказом принцессы.
 – Я в своем доме могу отдавать приказы? – грозно продолжила Уна. Она не любила командовать прислугой, но чувствовала, что именно сейчас не время отступаться.
Служанка едва заметно вздохнула, кивнула и выбежала из комнаты. Одна за другой потянулись вон и остальные.
Рондел Уне взять никто не запретил, и она демонстративно повесила его на пояс. Невольно коснулась непокрытой головы и покрутилась в поисках своего шлема. Но потом вспомнила, что оставила талисман в Смивуле.
Шутка ли, но без удачливой вещицы принцессу одна за одной посещали неудачи, но самая сильная ожидала, похоже, впереди.
 – Вы очень смелая, Ваше Высочество, – прошептал некто за спиной.
 – Кристин, это ты? – Уна узнала голос служанки, которая делала ей прическу. Она всегда очень тихо разговаривала, и ее слова походили на шелест листвы.
Принцесса обернулась и увидела перед собой девушку в неприглядном светло-коричневом одеянии. Кристин не обладала красивыми чертами лица или хотя бы просто миловидной внешностью; ее глаза почти бесцветные, а ресницы полупрозрачные, едва заметны на покрытом веснушками бледном лице. Она часто сутулилась, оттого казалась еще меньше ростом, чем была. Но несмотря на все это, Уна не удержалась и радостно обняла девушку, потому что Кристин обладала кое-чем более важным – по-настоящему светлым и благородным характером. А такой днем с огнем не сыщешь и у высшего сословия.
 От такого порыва служанка смутилась и слегка порозовела, но быстро стала вновь серьезной.
 – Я рассказала всем, кому могла, что вы и принц Хильд не виноваты.
 – Почему ты так уверена, Кристин? – Уна устало улыбнулась, присаживаясь и подставляя девушке голову.
 – Мой брат был в Сеагуле. И видел, как вы сражаетесь, как защищали свои войска до последнего и как спасли его.
 – Я спасла твоего брата? – на носу у принцессы появилась морщинка. Она не могла припомнить такого, только если... – Как его зовут?
 – Рабнар Сигюрдссон.
 – Он ходил с нами в разведку, ведь так? – служанка кивнула, а Уна поняла, кого ей так напомнил тот храбрый коегарец, что в одиночку преследовал похитителей из Дикого Цирка. – Твой брат очень смелый, у него все сейчас хорошо?
 – Да, он стал золотогвардейцем, но сейчас его нет в городе, иначе он бы обязательно помог вам, – глаза девушки вдруг наполнились слезами, она в порыве прижала руки к груди и несколько раз нервно подергала плечами. – Ваше Высочество, вы так просто интересуетесь жизнью Рабнара, хотя сейчас совсем не до этого. Неужели вам совсем не страшно идти туда, на казнь?
 – Нет, Кристин, – вздохнула Уна. Ей не приходило в голову бояться мачеху и ее свиту. Для уверенности в себе было достаточно собственной правоты, хотя настаивать на ней и опасно для жизни.
Пусть так. Зато она выиграет время для Хильда.
 – Но почему? – прежде молчаливая девушка неожиданно разговорилась, это приятно, хотя немного странно. Принцесса видела перемены во всей прислуге, прежде все доброжелательно улыбались, мужчины чуть кивали, а девушки едва приседали, словно на них были надеты пружинящие туфли. Но теперь каждый (за исключением разве что Исара, Ормюра и Кристин) прятали глаза, точно в чем-то перед ней провинились.
 – Просто я такая, – Уна заметила, что собеседница слишком уж долго ждет ее ответа.
В дверь заскреблись, и девушка встала, не дожидаясь, когда в комнату зайдут золотогвардейцы. В два шага она преодолела расстояние до выхода, но, прежде чем коснуться ручки, обернулась к верной служанке.
 – Передавай привет брату, Кристин. Пусть обязательно не побоится и обратится ко мне или Хильду. Я бы взяла его к себе в команду.

***
Первый удар колокола спугнул стаю перелетных птиц с ближайшей крыши. Они взвились вверх и заполонили высоту, словно черные остроконечные звезды на светло-сером облачном небе.
Второй удар глухим эхо отозвался в грудной клетке принцессы. Сердце билось в горле, она стояла ни жива ни мертва на высокой площадке, выстроенной посреди Торговой площади. Если бы налетчики решились вновь навестить коегарскую столицу, то в этот раз живым не ушел бы никто, так много солрийцев здесь собралось.
Уже давно минули времена, когда народ собирался поглазеть на публичную казнь ради развлечения, потому сегодня скорее всего всех согнали сюда силой.
Третий удар, и Уна различила в толпе фигуры в темных церемониальных плащах. Еще одна почти забытая традиция: приговоренный сам выбирает своего палача из нескольких готовых это сделать. Если бы Ормюр не стоял по правую руку королевы, то Уна могла бы поспорить, что он тоже находится среди кандидатов.
"Думает, что убил Хильда, неужели не хочет положить в копилку и голову принцессы?" – принцесса посмотрела на несостоявшегося подчиненного. Тот и впрямь с жадностью смотрел на пробирающиеся через толпу торжественные фигуры палачей, и даже приближенность к королеве его не радовала.
На лице же у Дагни не отражалось ничего. Мачеха была чинной, каменной и лишь самую малость нервной, ровно настолько, чтобы коегарцы подумали: а королева-то и сама не в восторге от необходимости казнить падчерицу.
Но Уна знала, что все это напускное. Упрямство принцессы Дагни даже на руку. Она вполне законно казнит ее, и единственным претендентом на престол останется ее собственный сын Фридьен. Тогда и менять ничего не надо, и дожидаться согласия со стороны Сеагула не требуется. Интересно, она уже пыталась связаться с Лиамом? А что если Дагни знает, что король бродит где-то в Коегаре? Впрочем, она наверняка усилила охрану. Синекожему иноземцу практически невозможно пробраться сюда незамеченным. И не стоит, что один Лиам может сделать против целой золотой гвардии.
Палачи наконец заняли свои места перед постаментом. Принцесса видела, что все они разные, кто-то долговязый и худой, кто-то невысокий и плотно сбитый, был даже некто невысокий и щуплый, а крайний справа подошел к отведенному месту выразительной женской походкой.
"Как много у семьи конунгура ненавистников", – с тоской подумала Уна, еще раз пробегаясь взглядом по шеренге. Признаться, она расчитывала, что никто не осмелится поднять руку на принцессу.
 – Ее Высочество Уннар Дагмардоттир обвиняется в сговоре со своим братом, бывшим первым наследным принцем Его Высочество Хильдиром с целью организации мятежа против конунгура, – объявил церемониймейстер. – По ее приказу первый королевский отряд летчиков совершил налет на Солрику.
 – Кона Уннар, вы признаете свою вину? – Дагни вмешалась. Очень ей хотелось завершить всю эту церемонию, от нетерпения она даже сделала шаг вперед.
 – Вы получили одобрение от короля Сеагула? – Уна избегала смотреть хоть на что-то кроме своих ботинок.
 – Это не имеет... – начала злиться королева, но осеклась. Безрассудство ссориться при таком количестве народа, и она мягко, почти по-матерински, ответила – слово короля Сеагула будет решающим в принятии изменений к Золотой Правде. Но сейчас, пока не соблюдены другие важные условия, рано беспокоить Его Величество Лиама.
Голос королевы, многократно усиленный, забивал гвозди в голову принцессы. Неприятно было все: слышать ее уверенность, ее вранье, ее наслаждение собственной безнаказанностью и безопасностью. Но Уна добилась малого, Дагни забыла о своем первом вопросе и задала следующий:
 – Кона Уннар, вы отказываетесь от своего титула первой наследной принцессы?
Девушка закусила щеки, чтобы рот предательски не растянулся в улыбке. Мачеха сама дала ей лазейку, дала способ сохранить и жизнь, и титул.
Первым наследником был Хильд, Уна лишь второй. Дагни, не ведая, что принц жив, подняла его сестру выше.
 – Я отказываюсь от своего титула первой наследной принцессы, – покорно проговорила Уна, едва сдерживая усмешку. Эти слова значили ровно столько же, как если бы она сказала: "Я отказываюсь от профессии изобретателя". Невозможно лишиться того, чего у тебя и никогда не было.
Это хорошо, – королева скрестила руки и внимательно посмотрела на падчерицу, наслаждаясь моментом. В голове она уже наверняка примеряла корону конунгура. А на Уну навалилась усталость, и теперь она только и ждала, когда ее отпустят.
Но все вдруг пошло не по плану.
 – Но есть одна вещь, которую, к сожалению, мы не можем не принимать во внимание, – вдруг сказала Дагни. Она прошлась по площадке. – Ответь перед лицом своего народа, ты сможешь спокойно жить, зная, что по твоей вине погибло столько коегарцев?
Уна растерялась, потому что поняла, к чему клонит мачеха.
Хотя принцесса и сказала все то, что от нее требовали, королева не собиралась оставлять ее в живых.
 – Выбирай, Уна, – Ормюр обошелся без вежливостей в обращении, думает, что она лишилась титула. Летчик приглашающе обвел рукой девять фигур в плащах. Девушка забегала по ним взглядом, все еще не осознавая, что ищет свою смерть.
В самом центре стоял самый высокий широкоплечий коегарец. В сердце у Уны что-то кольнуло, и она решительно указала на него. Тот поднимался нарочито медленно, испытывал терпение, и у принцессы даже поплыло перед глазами от напряжения.
В какой-то момент палач даже чуть качнулся, по толпе пронесся шепоток: уж не передумал ли?
Вновь удар колокола. Тяжелые ботинки коегарца остановились совсем рядом. Уна упорно смотрела под ноги, но самое время выпрямиться. Ведь через секунду он откинет капюшон, на мгновение, чтобы только девушка смогла разглядеть лицо своей смерти.
 – Выпрями спину, Уннар, – голос был чуть усталый и будто немного пьяный. Но принцесса как загипнотизированная повиновалась.
Нет, не страшно. Потому что именно этого коегарца ей нечего бояться.
Он еще очень бледен, но глаза налились цветом, впитали яркость всех темно-синих гортензий в Смивуле.
Один за другим остальные претенденты тоже скидывали капюшоны. Бенедикта, Ниельс, Хлиннюр, Тоура, Кадль, Тимо, Лиам и даже Роффе. Ее верная команда и самые близкие друзья.
«Вот куда они улетали, в Улмур!»
 – Ну и игру же вы затеяли, Ваше Величество, – насмешливо сказал Хильд, поворачиваясь сначала к солрийцам, а потом к королеве. – Только моя сестра не может отказываться от престола. Уна все еще вторая в очереди. Потому что я пока жив.
Лицо Дагны окаменело. Она в гневе бросила перчатку на пол.
В тот же момент на помосты вскочили Роффе и Лиам. Один арбалетный болт скользнул чуть левее головы Хильда, но у него на лице не дрогнул ни один мускул. А вот второй, который предназначался Уне, едва не угодил прямо ей сердце, но на помощь пришел Лиам.
Девушка, словно в замедлении, видела, как болт вгрызается в правое плечо короля, который загородил ее своей спиной. Он вздрогнул, изо рта вырвался непроизвольный стон. Лицо исказила гримаса, а в зеленых глазах мелькнула черная тень.
 – Лиам! – воскликнула принцесса, готовая поддержать его в случае чего, но друг отстранился и вдруг замахнулся глефой в левой руке. Его оружие со скрежетом прошлось по лезвию палаша Ормюра, который в два прыжка оказался рядом с ними.
 – Это измена, летчик, – прошипел Лиам, почти сталкиваясь лбами с противником. Для Ормура, похоже, оказалось неожиданностью, что противник так хорошо управляется оружием "небоевой" рукой.
 – Стоять на месте! – крикнула королева. Из прекрасной коны она преобразилась в хищную гарпию, но ей все равно хватало ума понять – убей короля Сеагула и не оберешься проблем всю оставшуюся жизнь. Скорее всего, недолгую.
Не сводя глаз с летчика, Лиам чуть подтолкнул Уну раненой рукой:
 – Идем. Быстро.
 – Что? Куда? – недоумевала принцесса, но друг, корчась от боли, схватил ее за руку и потащил за собой.
Девушка обернулась: за ними следовали Роффе, Хильд и остальные.
 Собравшаяся толпа образовала узкий коридор, по которому они бежали. Ряды коегарцев смыкались сразу за спиной своего принца, они готовы жертвовать жизнью ради них. Но у Уны не было времени на слова благодарности. Толпа редела, Лиам замешкался, не зная, куда свернуть дальше. Мимо них тяжело протопал Роффе, летчики и лишь последним Хильд. Выглядел он еще хуже, чем раньше: посерел, того и гляди, упадет на каменную плитку. Но в глазах горел ледяной огонь.
Он на мгновение остановился около них, чтобы перекинуться взглядом с королем Сеагула, даже не замечая сестру, и спешно отправился направо. Уна бездумно смотрела ему в след, пока не поняла, что брат удаляется, и бросилась за ним.
На пути у нее неожиданно встал не кто иной, как Хлиннюр.
 – Мавур, нужно спешить, самолет ждет.
 – Я это и делаю, Хлин, – нахмурилась Уна и попыталась обойти заместителя, но тот шагнул за ней.
 – Уна, идем, – Лиам едва успел коснуться пальцами ее запястья, но она отдернула руку.
 – Что происходит?
 – Нужно разделиться, Уна, – нетерпеливо вмешалась Тоура. Девушка постоянно оглядывалась и неспроста: воины королевы уже пробирались за ними.
 – Пусть так, – принцесса достала рондел, лезвие сверкнуло, свободное от ножен. На самом деле она просто была уверена, что золотогвардейцы ее не тронут, но остальные не дали ей это проверить.
Хильд и Роффе отправились на летное поле рядом с замком, а их маленький отряд держал путь на место стоянки дирижаблей. Наверняка там ждал их самолет близнецов, ведь Кадль оставался рядом с ними, а Карена и вовсе не было.
 – Не стоит испытывать судьбу снова, – тихо сказал принцессе Хлиннюр, и Уна поддалась.
Погоню за ними возглавлял Ормюр, он единственный из преследователей не был одет в золотые латы. Летчик что-то кричал им вслед, но принцесса не поддавалась, лишь смотрела, как рана на плече у Лиама сочится кровью, и багровое пятно на плаще становится все больше.
 – Беги принцесса, – неожиданно отчетливо расслышала Уна среди жужжащего в ушах ветра. – Спасайся, трусиха, как это делал твой отец в последние жалкие минуты своей жизни.
Девушка понимала, что это глупая провокация, но удерживаться от столкновения не могла. Она развернулась, готовясь к нападению. Ормюр как будто нарочно немного замедлился, пропуская впереди себя двух довольно крупных воинов.
 – Что же ты сам не хочешь меня прикончить? – крикнула Уна обидчику, но сделать ничего не успела.
Одним взмахом оружия Лиам вскрыл, как консервы, латы ближнему коегарцу, с силой оттолкнул его и тут же замахнулся на другого, что под шумок нацелился на Уну. Король только поднял руки с глефой вверх для удара, но противник уже осел, а из вскрытого горла толчками выходила кровь.
Принцесса отшатнулась, огромными глазами наблюдая, как на губах коегарца пузырится кровавая пена, и он заваливается на бок в огромную черную лужу.
Она впервые видела такую смерть, настоящую, жестокую, уродливую. К горлу поднялся ком, ее едва не вывернуло.
Ормюр и остальные притормозили и замерли в нескольких метрах от Лиама. Они видели его одержимым, с бешеными глазами и кривым оскалом. Не будь у него глефы, он бы вцепился им в глотки и рвал зубами, пока каждый на его пути не перестал дергаться в предсмертных конвульсиях.
 – Иди сюда, летчик, – даже голос короля переменился, стал горловым и холодным. – Или ты умеешь убивать только безоружных?
Ормюр трусливо попятился, опасаясь, что дикий сеагульский зверь сам накинется на него, а потом и вовсе почти бросился бежать обратно. Но Лиам их не преследовал.
 – Еще встретимся, – он переступил через тело. Грудь короля тяжело вздымалась, а в глазах еще не исчез сумасшедший блеск. Но чем больше Лиам смотрел на Уну, тем быстрее он растворялся, возвращая все на круги своя.
Друг моргнул последний раз, окончательно успокаиваясь, и протянул принцессе руку. По ней проползло несколько красных дорожек, Лиам поздно это заметил, но вытереть кровь не успел. Уна двумя руками сжала его ладонь:
 – Все хорошо? Ты можешь идти?
Он сглотнул тягучую слюну и медленно кивнул. И отряд вновь поспешил прочь от торговой площади.
Прежде чем подняться в самолет Карена и Кадля, Уна машинально взглянула в небо. На холсте из серых облаков самолет виден как на ладони. По неопытности его можно принять за птицу, но принцесса легко узнала «птенца» Фабиана, как тот его называл, большей частью, из-за необычной формы его складных крыльев. Больше самолетов в воздухе не наблюдалось. Хотелось верить, что они застали королеву и второй состав летчиков врасплох, и никому не удастся их догнать.
Все уже было готово к отлету. Только отряд разместился в грузовом отсеке, брюхо затрясло и рвануло вверх.
Лиам со стоном опустился на пол. Арбалетный болт в плече напоминал о себе, но никто, кроме Уны, не спешил ему помогать, еще сильны впечатления от его выходки.
Сначала она осторожно сняла с него плащ, а за ним рубаху и чудом не пострадавший жилет. Кровь его была почти черная, вязкая и покрывала всю руку и часть спины, так просто и рану не разглядеть.
Принцесса вымыла руки, протерла бледно-синее плечо Лиама и осторожно потянула за оперение, но друг только сильнее взвыл.
 – Это не обычный болт, – подал голос Хлин, приближаясь. – Я видел такие у нас, в Метлихане, он раскрывается в ране на четыре части, еще сильнее цепляясь за плоть.
 – Очень мило, – пропыхтел Лиам. – Он хотя бы не ядовитый?
 – В этом случае ты был бы уже мертв, – покачала головой Уна, наблюдая, как Хлиннюр ковыряется в ране маленькой отверткой.
Король Сеагула то темнел, то бледнел, но сдерживал стоны и крики, хотя это совсем непросто. Но его мучения были вознаграждены, когда Хлин выложил на ткань злополучный болт. Уна самостоятельно быстро и ловко справилась с бинтами, а Тоура тихо подала влажную рубаху, очищенную от крови. После всех манипуляций Лиам смог спокойно вздохнуть и прилечь прямо на пол, не заботясь подложить что-то. Уна хотела отойти в кабину близнецам, но друг удержал ее:
 – Останься. Нам нужно поговорить.