Новоласпа

  … Из-за горизонта начинает подыматься солнце. Тишина. Для снайпера не лучшее время суток – все более яркие лучи начинают слепить. Наблюдать за сектором сложно, к тому же оптика бликами может легко выдать позицию, как это случилось вчера, на закате, с моим визави, снайпером ополчения ДНР. «Зайчик» от его прицела мелькнул и исчез, хорошо замаскированная «лежка» не позволила рассмотреть противника, запомнил ориентир – сосна на небольшом взгорке.
 
  Довернув СВД к сосне, замер. Несмотря на готовность к стрельбе, понял, что Он успеет выстрелить первым. Интересно, как давно меня рассматривают в перекрестье? Прошло с десяток секунд, после чего ополченец, поняв, что я его тоже вижу, медленно снял палец со спускового крючка, приподнял ладонь, слегка помахал, приветствуя, и положил руку рядом с такой же, как у меня, СВД-шкой. Жест более чем понятный.  Еще секунд десять я соображал, что делать. «Враг», «террорист», «бандит» сейчас представлял собой учебную мишень, в которую почему-то не хотелось стрелять и получать премиальные. Решение лежало на поверхности. Ответив международным «Ок», я сполз в окоп…

  Сто метров перехода в расположение подразделения прошел незаметно. Доложив командиру о прибытии. Степаныч кивнул, и задал неожиданный вопрос:
- Надеюсь, патроны не растратил?
- Все в подсумке…
- Ну и слава Богу!
  На мой вопросительный взгляд пояснил:
- Общался с командиром сепаров по рации, они нашу частоту, оказывается, уже давно «срисовали». Вечером на Хан-Тараме у Новоласпы встречаемся, будем решать, как не мешать друг другу жить. Мы здесь, вроде как и враги, а что нам делить? Неделю «молчим», но так нас не поймут, нужно хоть изредка шумнуть. И отчитаемся, и народ не положим. Как думаешь?
- Думаю, договоритесь, - поддержал я, и вкратце рассказал об утреннем «общении».
- Значит, не обманул сепар, когда говорил, что уже приказал своим не стрелять без особой нужды. Ну, иди, отдыхай-закусывай!

  В блиндаже-столовой меня встретили буднично:

- Привет!
- Где ты ночь шлялся?
- Комары не съели?

  Только один, пришедший сюда не по мобилизации, а по зову «вождей», ляпнул:

- Шо, ни одного «ватника» не завалил? От и назначай таких снайперами, лучше бы меня послали…

  Не развивая темы, я отшутился:

- Тебя и так часто посылают, никак не дойдешь…
 
  Все, кроме набычившегося «грозы ватников», рассмеялись.
 
  Утром следующего дня в штабной блиндаж посыльный собрал всех младших командиров. «Военный совет» длился почти полтора часа...
 
  Наша служба практически не изменилась – дозоры, караулы, секреты, оборудование позиций, - вся рутина осталась прежней. Зато заметно увеличилась плотность обстрелов, как с нашей, так и со стороны ДНРовцев. Стрельба со всех видов оружия теперь велась по очереди, в четко ограниченное время, сначала мы, потом – они, или наоборот, как решали отцы-командиры. По команде «В укрытие!» мы забегали в блиндажи, причем делали это на время, минут пять спустя начинался интенсивный обстрел наших позиций. Мины ложились с явным недолетом или перелетом,  взрывались гранаты (в тех же квадратах, что и мины), над окопами свистели пули; все мероприятие длилось минут пятнадцать. После этого «отрабатывали» в ответ – по тому же сценарию.

  В обстоятельных отчетах «наверх» картина нашего «противостояния» выглядела впечатляюще. За мужество и героизм наградили восьмерых, «особо отличившихся», командира отметили орденом за образцовое выполнение боевых задач и отсутствие потерь среди личного состава.
 
  Так прошло два месяца. Но в семье не без урода. Во время очередной разгрузки боеприпасов встретились земляки из Ивано-Франковска – водитель КрАЗА и несостоявшийся снайпер. О чем они оживленно говорили, дословно неизвестно, доносилось только возмущенное «Та ты шо?! У нэбо?!» водителя, а его выпученные глаза метали искры в сторону командира.
 
  Через три дня, в вечерних сумерках, к нашей позиции подъехало четыре тентованых «КАМАЗа». Из них организованно выгрузились бойцы. Форма, в отличие от нашей, разношерстной, - однообразная, черная, все в «балаклавах», все – без знаков различия. Старший подошел к командиру, после короткого разговора нас, кроме караулов, построили по тревоге. Двухчасовой марш-бросок отвел подразделение на десять километров от позиций. Мрачный командир приказал всем отдыхать. Расположились, что называется, в чистом поле. Предчувствие чего-то страшного не давало заснуть.

  Утреннюю дремоту мгновенно разогнали звуки артиллерийской канонады со стороны наших позиций. Несколько минут, и канонада взорвалась ответными залпами ДНРовцев. Минут через сорок стихло, были слышны только редкие одиночные залпы и выстрелы.

  На позиции, куда мы вернулись, все изменилось – воронки вокруг окопов, несколько прямых попаданий, два разрушенных блиндажа. Старший ночных «гостей», садясь в машину, «попрощался» с нашим командиром:

- А тэпэр повоюйте, мыротворци!

  Черная сотня исчезла, как и появилась, - на «раз-два». Вместе с ними исчез «патриот»-Иуда.

  Две недели мы действительно воевали. Обманутые ополченцы, естественно, потеряли доверие к нам, по мере возможности и сил отрабатывали наши позиции, теперь уже прицельно. Мы отвечали, но без энтузиазма.

  В начале осени подразделение по ротации расформировали и разбросали по разным участкам линии фронта. Большая часть, наверное, уже демобилизовалась.

  Встречаться с ними, как с напоминанием предательства под Новоласпой, не хочется.

01.11.2015 г.