Снять шапку перед Ельциным? никогда!

Снять шапку перед Ельциным? НИКОГДА!
    Второго февраля 2011 года в Екатеринбурге открыли памятник Борису Ельцину. Казалось бы: а мне, родившемуся в Киеве и всю жизнь проживающему в Украине, какое дело? Есть дело. Дело моей чести, чести человека, которому в 16 лет в паспорте в графе «национальность» записали «русский». Тогда понятие «русский» было куда весомее, чем нынешнее «россиянин». Ибо «Русские» во всем мире отождествлялись с СССР, а он был по карте, как говорили американские завистники высоких рангов, «похож на беременную медведицу». А вот после исчезновения Великой Державы довольные американцы стали говорить, что Россия «напоминает голодную волчицу» - казахстанско – среднеазиатское «брюхо»-то её усохло!
    Большая, здоровая и плодовитая медведица куда привлекательнее голодной, больной и бесплодной волчицы. И таковой стала Россия «благодаря» Ельцину, «Боре», как называла его моя мать, сама из рода Рассказовых – Матвеевых, истоки которого начинаются в срединной России, в городке Петровске Саратовской губернии.
                Я горд, что русским называюсь!
    По отцу я вроде украинец, хотя незадолго до его смерти узнал, что девичья фамилия его матери, бабки моей, Елены Михайловны…БОРИСОВА! Откуда в славном польско-еврейско-украинско-русском местечке Белополье, Казатинского района Винницкой области, в имении пана Змигродского появилась такая фамилия – тайна, которую отец унес с собой навсегда…
    Когда в 16 лет пришла пора получать паспорт, я долго думал: кто я? Юноcти свойственна жажда героики, а мне в одинаково выгодном свете рисовались и бунтари Степана Разина, выплывающие « из-за острова, на стрежень, на простор речной волны», и запорожцы гетьмана Сагайдачного, удущие на бой с врагами «попід горою, яром, долиною”. В конце концов решил записать себя «русским». Не потому, что это было чем-то выгодно, а потому, что я считал себя прежде всего «советским», а это значило быть своим на великом пространстве – «от края и до края, от моря и до моря», где и Стеньке Разину, и Сагайдачному не было бы тесно.
    Первый раз в Москву, со своим другом Борькой Трефиловым, я попал 7 ноября 1966 года. Тогда киевское «Динамо» на стадионе в Лужниках, как писали после матча газеты, «сделало дубль по футболу, положив чемпионские медали в Кубок СССР». Москву я и мой друг приняли с восхищением. «Да-а, столи-и-ца, ничего не скажешь! Даже милиционеры, в отличие от киевских, если их о чем-то спросишь, руку к козырьку сначала кидают! Им – пе – ри - я!»,- говорили мы с гордостью, ибо имели честь быть в той Империи полноправными гражданами.
    В 1969-м, работая в Институте автоматике, был месяц с лишним в командировке на опытном заводе института «ВНИИКАНЕФТЕГАЗ» в Грозном. Со многими замечательными людьми работать пришлось. Были среди них и русские – нефтяники Борис Вихрев с «Куйбышев нефти», Саша Зонтов с Мангышлака, «институтцы» Володя Енин и Елена Дзюба, украинка, их начальник отдела армянин Арутюнов (имени уже не помню). Не забуду Наташу Говорову из станицы Червленная – она нам с Шуриком Зонтовым одолжила по 15 рублей, которые мы ей отослали, уже вернувшись из командировки. Просто так одолжила, под честное слово! Мы все были русскими, людьми одной, советской, крови!
    В 1971 году я, лейтенант Советской Армии, съездил во Владивосток. «Куда ж несет тебя, сынок, за восемь тыщ верст?», - смеясь, провожала меня мама…
    Поезд «Харьков – Владивосток» шел восемь суток, покрыв расстояние в семь часовых поясов. И как же я, стоя над Амурским заливом, был горд тем, что живу в такой огромной стране! В бухте стояли суда огромных, невиданных мною ранее размеров, на плавбазе «Сибирцева», куда меня очень настойчиво приглашали «русалки» - рыборазделочницы, я насчитал 9 палуб!
    А на Морском вокзале возле кассы встретил таких же, как я, лейтенантов – «двухгодичников». Они были еще «салаги», только ехали служить, куда–то под Москву. Познакомили меня с родителями. Боже, с какой же теплотой меня принимали! «Ну, ты ж расскажи, как там у вас живут? Ведь между нами такое расстояние! И у нас войны не было, а у вас ведь все было разрушено! Господи, да как же вы выжили-то?» В той Великой Державе и великое горе было общим.
    Назад летел самолетом Ту-104Б с пятью посадками. Над Сибирью он забирался выше, чем над Европой, чуть не на 11километров: расход топлива менше. С той высоты еще явственней представлялось, сколь огромна моя страна: один поселок видишь на горизонте по левому борту, а другой, в лучшем случае – на горизонте по правому. Между ними – тайга и тайга…
   А «салаг» из Владивостока я через неделю устроил в киевский кемпинг „Пролисок” в Святошино. Несколько дней гостили они в Киеве, восторгаясь столицей Советской Украины...
   В 1972м, «по дембелю», решил съездить на Соловецкие острова. Не повезло: как раз к моему приезду с Арктики подул холодный ветер, теплоход из-за волны не ходил, и остров Валаам я увидел только на горизонте. Поехал в Мурманск. Как же меня удивил полярный день! Солнце – во всю, а на улицах – никого! Мертво! Гляжу на часы – пять утра. Ясно: город еще спит, хотя не садится светило всю ночь!
   Из–за этого с капитан-лейтенантом, замполитом атомной подлодки Северного флота, соседом по купе, ехавшим в отпуск после дальнего похода, о котором «кап-лейт» интересно рассказывал, в ресторане поезда «Мурманск-Киев», «за единство Советских Армии, Авиации и ВМФ» выпили пять бутылок «Иршавского». Нашего, закарпатского, советского!
    С 1981-го по 84-й год в Москве бывал часто, проездом в городок Выксу, что в 60-ти километрах от «славного города Мурома»…границы Киевской Руси! Тогда Институт Электросварки им. Е.О. Патона на Выксунском метзаводе установил и вводил в строй электросварочное оборудование для производства многослойных труб диаметром полтора метра, и много киевлян, сотрудников ИЭС, жило по графику «месяц в Киеве – месяц в Выксе».
    В те годы передо мной предстала другая Россия, страна, в которой в холодильниках граждан было все, а на прилавках магазинов – ничего. Москва стала какая – то суетливая. Сами собой родились строки: «Дремучее величие России, дремучая России нищета». Но то стихотворение я все равно закончил словами: «О, Русь родная! Русь святая! Я все равно люблю тебя! За что? Пока еще не знаю. Но верю в лучшее, любя». Я любил тебя, моя Родина, моя Советская Россия, мой Советский Союз!
                Не жалею, что я - не «россиянин»!
    Первые годы перестройки воспринял, как и многие, с интересом. Но нутро «Руха», только прочитав его программу, сразу распознал, и ни в него, ни в другие националистические организации не входил. С 1989 года стал членом «марксистской платформы в КПСС», участвовал в работе ее единственной (кажется, 3-й) конференции в Киеве. В первый день работы собственноручно зарегистрировал делегатку из Харькова, симпатичную женщину с улыбкой Джоконды – Аллу Александровскую, бывшую позже депутатом Верховной рады от Компартии Украины. Принимал участие в работе военной секции МП, и вместе с полковником, представившимся зам.командующего 40-й армией в Афганистане по ПВО, добился принятия такого пункта Программы Марксистской платформы: «Средства от сокращения армии и военно-промышленного комплекса должны направляться на развитие армейской инфраструктуры и быта армии». В отличие от идиотского тезиса,пущенного "НаверхУ" что, мол, армия сама должна решеть свои проблемы. До сих пор с гордостью вспоминаю, как полковник (забыл фамилию) пожал мне руку и сказал: «Наш человек!».
    Потом было ГКЧП. Откровенно говоря, радовался, думал, что националистический бардак закончится, и опять буду я по пятницам спокойно ездить на своем любимом «Прогрессе-4» к острову Ольгину, что напротив Конча-Заспы. Ан нет…
    Числа 20-го августа 1991 года в Большом актовом зале ИЭС руховцы устроили «общий сбор». Пришел Юрий Костенко, будущий руховский и «Украинской Народной партии» шеф. И началось…
    Зал был полон. «Из Белой Церкви в Киев движется танковый батальон, чтобы гусеницами раздавить демократию! Мы все должны  идти к Верховному Совету", – вещал нардеп Костенко с трибуны актового зала ИЭС. За мной, как в рот воды набрав,  сидели члены бюро парткома КПУ в ОКТБ Института Электросварки. Ни единого вопроса «пану» Костенко не задал никто! Только я, беспартийный, так это, ехидненько: «А ваш Голова Верховной рады, Леонид Кравчук, призывает всех оставаться на своих местах. Вы что, не подчиняетесь дисциплине?» «У нас нет партийной дисциплины!» - гордо бабахнул  недавний научный сотрудник 20-го отдела ИЭС Костенко. - «Все на защиту демократии!" "Кто «за?». Народ почувствовал, что есть возможность слинять с работы, и рванул руки вверх. Было только двое воздержавшихся: я и начальник Первого отдела полковник КГБ в отставке Бакушин…
   На следующий день на первых этажах всех корпусов ИЭС висели «постеры» с благодарностью «защитникам демократии». «И только двое воздержались! Позор им!». Но что интересно: тогда к Верховной Раде сходил, (из любопытства), наверное, один я, «воздержавшийся». А вот никого из «голосовавших» там не видел. Понятно: в магазины лучше было ходить в рабочее время…
    А я и сегодня горд тем, что тогда воздержался. Ибо я видел, что рушится моя страна, которую я любил, страна, будучи гражданином которой я с гордостью говорил: я - русский! И злым гением того разрушения, Валькирией из той дьявольской оперы был Борис Ельцин.
                Вы кому памятник поставили, ребята?
     Помню, как сразу после ГКЧП в Москве бесновался Собчак: «Надо добить гидру коммунизма на местах!» Послушав хитрого «проФфесора», я, который перед референдумом 18 марта в ИЭС вывесил «постер» «Україно, мамо рідна/За Союзом-татом!/ Ой, хто ж буде з розведеною чемно розмовляти? І хто буде боронити ліси, гори і води/ Як наїдуть забирать їх різнії заброди? Та й на дурнів саморобних/ Хто тобі дасть раду? Ой, мамуню, не спішіть же /Робить батьку зраду!” - твердо решил: с собчаками жить не хочу! С Борей, который вечно «под кайфом»? С замороченными своими догмами Бурбулисом, Егором Гайдаром и Галиной Старовойтовой? Да куда лучше казался наш Леонид Кравчук! И на следующем референдуме я сознательно проголосовал за независимость Украины.
     Сейчас, когда уже нет «Бори», «Гали» и «Егория», глядя на то, как националисты подняли голову, сколько крови пролили и ещё прольют, порою каюсь за то решение. Но, как только вспомню обстановку 1991-го, скрепя сердце говорю себе: «А что было делать? Идти «за Борей»? К погибели России?»
   Я уверен, что бОльшая часть тех, кто жил тогда в Украине, именно из-за Ельцина и его камарильи проголосовала за «незалежність»! Голову на отсечение даю!
    Ну, а потом начались чеченские войны. С ужасом я видел в телевизоре во время первой чеченской войны полукруглый угловой балкон на третьем этаже разрушенной гостиницы «Грознефти». Там мы с ребятами, приехавшими на курсы повышения квалификации, любили перекуривать. Видел озеро на Черноречье, в котором я купался в 69-м. Где вы теперь, Вовка Енин, Леночка Дзюба, русские и украинцы? Какую судьбу уготовили вам национальные межусобицы, которые разожгли «Боря» сотоварищи? Сколько трупов уложено в сырую землю бывших советских республик? Таджикистан, Армения, Молдова, Чечня, Украина – все и не упомнишь! Да и в самой Москве гремели взрывы, следствие  «национальной политики» компании Ельцина…
    А до чего довели промышленность? Взялись за какое-то Сколково. А что в Зеленограде? В Красногорске? В Лыткарино? Во Фрязино? В Великом Новгороде, откуда ИЭС им. Е.О. Патона получал комплекты промышленных телевизионных установок? Почему Россия клянчит у Израиля беспилотные летательные аппараты? Как говаривала моя русская бабка, Анна Матвеевна Матвеева, «одни синие штаны с лампасами» от могучей Советской России остались. Да и те лампасы, похоже, все чаще за кордоном покупать стали: история с вертолетоносцами «Мистраль» тому свидетель.
    Не приди Путин, не осталось бы в России ни специалистов, ни верфей. Ведь, «благодаря» Ельцину, в декабре 1991-го был подписан «Беловежский пакт». И вскоре начали разваливаться мощные черноморские судостроительные заводы, на которых строили и авианосцы, от «Киева» до «Тбилиси», и супертанкеры класса «Крым». Когда те заводы работали, советский кап-два Владимир Богдашин на своем сторожевике «Беззаветный» крепким его бортом не побоялся просто «дать в морду» американскому крейсеру «Йорк» водоизмещением в два раза больше!
     Как русский человек, хотел бы напомнить всем президентам и премьерам России, что, как только в начале 1900-х «царь-батюшка» стал закупать корабли у Франции да у Америки, он получил Цусиму. «Благодаря Ельцину», Россия не «удержалась на плаву», как говорил на открытии памятника Ельцину тогдашний Президент Медведев, а почти утонула. Вместе с большинством бывших Советских Социалистических республик. Лишь капитанские мостики над водой торчали…
     Бывал я в нынешнем Екатеринбурге, тогда Свердловске, на заводе «Уралхиммаш». Как раз Ельцин тогда Свердловском правил. Пил я «Исетское» пиво в ресторане «Уктусские горы», ел жирнющих (кажется, из Аргентины, уже не помню) кур, которыми были наводнены свердловские магазины. Видел место, где стоял Ипатьевский дом. В раздумье постоял на том месте. Жаль царских детишек, особенно девушек, искренне жаль. Мог бы я и шляпу снять в их память…
     Но пришлось бы мне сегодня побывать в бывшем Свердловске и пройти мимо памятника Борису Ельцину – такого желания у меня бы не возникло. Как у русского человека. Ибо Русь перед своими предателями шапок никогда не снимала.
      Виктор НОВИЦКИЙ 3 октября 2015 года