Ведьмины дети. Гл. 12. Чего боялась Женька

=======================Вкус яблок
«Осторожно, двери закрываются!» - прозвучало из динамиков. Вагонные двери с громким хлопком закрылись, отделяя и словно бы – ограждая Риту от всего случившегося с ней за этот бесконечно длинный день: от бетонного больничного забора, от Женькиного чужого лица, от равнодушия Николая и Гали, которые не захотели даже увидеться с Ритой. От Олькиного – ещё более страшного безразличия к судьбе матери. От страшной беды, от которой Женьку, похоже, никто не собирался спасать: ни дочь, ни родня, ни врачи… Никто. И она, Рита, тоже. Чему быть, того не миновать.

Между тем электричка набрала скорость и ходко шла без остановок, со свистом проносясь мимо полустанков и платформ. В открытые окна вагона врывался воздух, пахнущий луговыми цветами и травами. И яблоневым цветом. Рита улыбнулась – цветам, траве и яблоням. Всё позади. Кошмар наконец кончился. То есть кончился для Риты, а для Женьки – продолжался, и кто знает, чем всё кончится…

А ведь она, Рита, хотела, чтобы так случилось! В тот последний Женькин приезд, когда она так сильно и незаслуженно обидела Риту, она страстно желала своей двоюродной тётке – нет, не смерти! Это было бы слишком легко, а Женька даже не узнала бы, что умерла. Рита пожелала, чтобы с Женькой случилось то, что хуже смерти (Рита не представляла, что именно), и после тёткиного отъезда старалась о ней не думать.

Не думать – не получалось. Думалось. Брошенные ей в лицо жестокие слова не забывались, и Ритины мысли о тётке были такими же жестокими. Это было словно наваждение! Рита заставила себя всё забыть, и у неё это получилось, но когда ей позвонила жена Майрбека и со слезами кричала в трубку, называя бесчестной женщиной и позором своей семьи (как выяснилось, Майрбек от неё ушел, сказал, что она виновата сама – воспользовалась, так сказать, моментом и женила его на себе, зная, что он любит Риту) – Рита вспомнила выражение тёткиного лица и её слова, которые били как камни.

И рассмеялась: «Тамаш яа! (чеченск.: «Ну и чудеса!») Что ты говоришь, девочка? А ты, когда за моего жениха замуж выходила, кем ты была? О чём думала? Это и весь твой ум? – На том конце провода молчали, и Рита добила «противника» горской поговоркой, испытав при этом горькое удовлетворение. – Знаешь поговорку твоих предков? Дэт тэхха дэ дэз, делаемое делай сразу! – и первой повесила трубку. Телефон больше не звонил.

Рита старалась забыть, но ничего не выходило – словно кто-то незримый заставлял её помнить, всё время помнить причинённое ей зло. Это было  тяжело. Очень тяжело. А потом она привыкла и забыла – об этой тяжести (о словах – не забывала, о тётке вспоминала с ненавистью, которая – вот чудеса-то! – доставляла ей радость).

И вот – сбылось. То, что стряслось с Женькой, страшнее смерти. А Рита здесь вовсе не при чём, она и не знала… Рита улыбнулась своим мыслям – всё, что случилось, уже случилось, а Рита через три часа будет в Москве – и сидела улыбаясь и бездумно глядя в окно, за которым в золотом сиянии уходящего дня бежали поля, перелески, овраги… Мелькали станционные домики с нарядными палисадниками и огородами, проносились утопающие в садах деревеньки…

Сколько яблок вырастет в этих садах! Рита словно наяву ощутила кисло-сладкий упоительный вкус снятого с ветки яблока. Такие яблоки – мелкие, но на диво ароматные и вкусные – росли в бабушки Тонином саду. Рита лакомилась ими прошлым летом, когда гостила у Антониды, как выяснилось, в последний раз: в марте бабушки Тони не стало.

=========================Письмо
Тем летом из Деулина  пришло письмо, прочитав которое, Рита с мамой не на шутку встревожились. Письмо было странным, словно в нём недоговаривалось о чём-то главном, о чём хотела и не могла сказать Антонида. Так и не сказала, о чём…

«Здравствуйте, хорошие мои, племяшка моя Верочка и внучка  Рита. Как вы живёте, всё ли в порядке, Верочка здорова ли,  у Риточки как дела? У меня всё как всегда, ни хорошо ни плохо, живу как все живут. Скотина присмотрена, куры несутся, огород кормит, вроде и хорошо всё, а – маюсь-мучаюсь, места себе не нахожу.
Со здоровьем тож беда, с самой весны неможется. Чтой-то спина стала ломить, ровно зуб больной, токо не выдернешь. Тяжело мне теперь – воду с колодца таскать, навоз убирать… Сил не стало. Видать, помирать пора. Ране со всем сама справлялась, ворочала как мужик и ничего мне не делалось, а таперича невмоготу. Одна-то не справляюсь, а помощников не допросисси.

 Женюра ко мне не ездит почти, редко кады заглянет. А и приедет – за работу ухватится, с матерью не посидит, не поговорит. И не спрашивает,как я одна-то здеся… Олька ейная, та и вовсе баушку не вспоминает. Вырастила я её, теперь – зачем я ей нужна? Она уж считай два года у меня не была, всё собирается. Всё ей нековды.
Галя моя девочку родила весной, Леночкой назвали, как маму мою. В память, значит. Через год, говорит, привезу, а я боюся – не доживу, не увижу внучечку мою.
Колька весной цельных две недели жил. Сарайку новую поставил, крыльцо поправил, забор починил. Свалился у меня забор-то. Дак он его поднял, стоит таперь. И с огородом помог, лошадь совхозную привёл, лошадью вспахали да с назьмом (прим.: с перемешанным с соломой навозом) перепахали. Земелька будто пуховая стала! Чай, богато картовь уродится (прим.: картошка), едоков-то многонько.

А как уехал Колька-то, я одна осталася, и вроде ладно всё, а сердце давит. Камень будто – лежит и давит. Давит и давит, не отпущает. И боязно мне, а чего – не знаю.
Вы бы хоть приехали, меня попроведали, тошно одной-то. Можа обидела вас чем, так простите, не держите зла. Оно тяжёлое, зло, нехорошее. Зло коли долго держишь, оно в тебя проходит, зло-то. Тяжело с им жить-то.
Остаюсь – баушка Тоня. Целую крепко Риточку и тебя, Верочка. Жду в гости».

- Надо ехать, - сказала матери Рита. – Я заявление напишу на  работе. За свой счет.
И оформив три недели отпуска, поехала в Антониде в Деулино.

========================Посиди со мной…
- Посиди со мной, внучечка, - ласково попросила баба Тоня Риту после жарких объятий, пецелуев и слёз, хлынувших от радости у обеих. – Сядем рядком да поговорим ладком…
Рита вспомнила Женькины «страшилки» про мать, как она садилась с ней рядом и пила из неё жизнь, - и прыснула. Вот же дурная Женька! Напридумывала – Лавкрафт со Стокером отдыхают, куда им до Женьки! Вот это сюжет…

Рита уселась рядом с бабушкой на старом диване с матерчатыми валиками и с наслаждением вытянула уставшие за день ноги. Диван жалобно скрипнул. Давно бы  надо новый купить. В Рязани, в мебельном, есть, наверное. Рита выберет самый красивый, раскладной, с высокой спинкой. Найдёт машину и привезёт бабушке Тоне новый диван. Если уж её дети ей до сих пор не купили. Вот она обрадуется! Всех соседей позовёт посмотреть, посидеть – на новом диване…

- И не думай даже! Диван хороший, крепкий, на мой век хватит, - вдруг сказала Антонида и улыбнулась. – Чего глаза таращишь? Я все твои думки знаю, всю тебя вижу… Вот ты села на диван-то – и легко тебе сразу, хорошо. И думается о хорошем. Хорошо ведь? Скажи, хорошо тебе со мной? – заглядывая Рите в глаза, спросила Антонида.

- Хорошо… Очень! – призналась Рита. Ей и вправду было уютно и тепло сидеть бок о бок с бабой Тоней, и удивительно легко на душе….
- То-то, что хорошо-то! А ты его выкинуть хочешь! Да не смотри, не смотри, сказано тебе – наскрозь вижу, что в голове у тебя. Ты эти думки брось. К вещам как к людям привыкаешь, и расставаться с ними жалко. Других таких уж не будет. Диван этот тебя ещё махонькой помнит, как же можно его выбросить? Вот умру, тады хоть всё выносите, всю избу! – Антонида смахнула со щеки слезу.
- Ну что ты, ба, не надо! Ты лучше живи, - всхлипнула Рита, и почувствовав на плечах тёплую бабушкину руку, приникла к ней, повторяя сквозь хлынувшие слёзы: «Ты живи, ба! Ты  одна у меня осталась, бабушка Полина умерла, и ты тоже хочешь, как же я без тебя? Не умирай! Поживи ещё, ладно? – вцепившись в бабушкин фартук, повторяла Рита.
- Поживу пока, не реви, - вздохнула Антонида. – До зимы доживу, а там видно будет…

============================Панский сад
- А зимой  я тебя к себе заберу. У нас жить будешь, а летом опять сюда приедешь, хочешь? – предложила Рита. Затаив дыхание, ждала, что ответит Антонида. Вот было  бы здорово, если бы согласилась! Они с мамой давно решили взять её к себе. Раз детям родным не нужна…

Всю долгую зиму они жили бы втроём, и баба Тоня рассказывала бы Рите о своём детстве и о своей сестре Поле – родной Ритиной бабушке, которой давно не было в живых. О том, как они жили в деревне до революции 1917 года, как ходили собирать яблоки в панский сад… Большой был сад, богатый. За работу пан платил щедро, и весь день можно было есть яблоки, да с собой пан разрешал набрать.

Деревенская детвора очень любила собирать для пана яблоки в его саду. Пан не неволил детей работой, кто уставал – того пан отпускал домой (с яблоками за пазухой и в карманах). А тех, кто оставался, кормил обедом. В сад приезжала подвода, и дети, похватав ложки и миски, с аппетитом хлебали наваристые «шти» с мясом, а после пили молоко от панских коров – пенистое, жирное, ещё тёплое, полуденного удоя, - заедая его ржаным душистым хлебом…

Рита знала о панском саду от своей родной бабушки, но Полина была тогда совсем маленькой девочкой и мало что помнила. А про сад помнила. Сада давно нет, вырубили, на его месте теперь совхозный выгон. Там до сих пор растут старые, с узловатыми ветвями, яблоньки-дички, потомки панских роскошных, раскидистых красавиц- яблонь, кормивших всю детвору сладкими сочными яблоками…

- Ишь, замерла! Ждёшь, что соглашуся? – перебила её мысли баба Тоня. – И не ждите, не поеду! Скотину как бросить? Корову, кур, овец тож… Пропадут одне-то, их кормить-поить надыть, - вздохнула Антонида. – У Женьки можно было бы. Близко. Соседка Милку подоила бы, а я бы через день ездила… Ездила бы черед день, а Милку Валюха доила бы, - мечтательно повторила Антонида.

И тут же сжала губы в ниточку и сразу стала чужой. – Да как с ней жить, с Женькой-то? – расходясь, повысила голос Антонида. – Она свою Ольку поедом ест – не так живёшь, не то делаешь, не то купила, да не так сварила. И меня бы всю зиму грызла! Она, Женька-то, злая. Всё Гальку с Колькой ругает.  Колька пьяница у неё выходит, а Галька белоручка да лентяйка. Все у неё плохие, она одна хорошая. Тьфу! – в сердцах плюнула Тоня. – Нет не поеду ни к кому, перезимую как-нибудь. Николай приедет, дров наколет, перезимую...

=========================Бабушкины страхи
- Знаешь, чего боюся? – Антонида придвинулась к Рите, и Рита увидела её глаза – совсем близко: правый карий, левый серый. Рита обняла бабушку за плечи, прижала к себе. – Умереть боюсь одна, - выдохнула Антонида в Ритино ухо.

И зашептала жарким шёпотом: «Крыша-то плохая стала совсем, Колька подпорки поставил, укрепил… А зимой снегу навалит на крышу-то, не выдержит крыша-то – и придавит меня тута. Так и помру одна, света не увижу. – Антонида вздохнула длинно, по-деревенски: «Ох-хо-хонюшки! Вспоминать  меня будешь ли? Олька-то, внучка родная, баушку забыла, а я ить её в коляске катала, свеженьким кормила, молочком парным поила. Вот как бывает-то! Выросла – и не нужна бабушка стала.

А с Полькой, баушкой твоей, мы девчонками ой как дружили,  водой не разольёшь. Жизнь развела-разделила… А ты на Польку-то похожа, и лицом, и характером. И улыбка Полькина у тебя. В нашу, значица, родню пошла, не то что моя Женька».

==================То, о чём «напридумывала» Женька

Рита зарделась от бабы Тониных слов, от того, что похожа на свою бабушку, от того, что Тоня её любит. Ей стало необыкновенно хорошо. Сидеть бы так долго-долго – в обнимку с бабушкой Тоней на старом диване! Что там напридумывала глупая Женька про то, как мать забирала у неё силы. У Риты всё  наоборот, посидела вдвоём с бабушкой – и будто бы сила прибавилась! Рита радостно ощущала в себе эту молодую, упругую, звенящую как тугой мяч, переполняющую её – силу.

Могучую и одновременно – спокойную. Сила была послушна, подчинялась своей хозяйке, окрыляла неведомым, не испытанным доселе восторгом и радостью обладания. Рита засмеялась – так ей стало хорошо, так сладко было чувствовать в себе это – новое, неведомое, принадлежащее ей одной, покорное ей одной.

- Ба, а Женька говорила, что ты колдунья, - ляпнула Рита и испугалась: вот сейчас Антонида на неё обидится, и ощущение  неведомой силы исчезнет, как не было. Но – сила не ичезла. А Тоня не обиделась.
- Да как ж тако колдовство, болтают люди, языки-то без костей, вот и мелют…
- Так ведь вся деревня «мелет» - осмелев, сказала Рита.
- А ты не верь. Знаешь ведь, сказки это. А людям рты не заткнешь. Пусть себе говорят… глядишь,  договорятся до чего! Доболтаются оне, помяни моё слово…

- А ты… меня научишь?  Научи, а? – с замирающим сердцем попросила Рита, и Антонида рассмеялась.
-Дак чему ж тебя учить-то?Захоти – оно и будет. Вот и всё учение.
 
Рите вдруг вспомнилось, как в детстве она мечтала о велосипеде – двухколёсном, со сверкающими спицами и кожаным чёрным седлом. Рита тогда очень хотела,чтобы ей подарили такой. Очень-очень! Но велосипед так и не был куплен – не на что было. А он а так ждала, так хотела.. Ложилась в постель и – хотела! Засыпала – и видела во сне!
Рита усмехнулась. Одного хотения мало. А бабушка с ней как с маленькой разговаривает.

- Как это – захотеть? Просто захотеть и всё? – усомнилась Рита.
- Ну, не просто… Надо, чтоб внутри тебя хотелось, а не в голове. – Бабушка постучала согнутым пальцем по Ритиному лбу. – Чтоб хотеть – сила нужна, а сила, она не в каждом есть. Иной  тужится-старается, а сделать ничего не может, себя только исказнит, истревожит злобой.
А зло в себе держать нельзя – иссосёт оно, иссушит, обессилит... Такое оно, зло-то. Обиду если отомстить не можешь – простить надо, забыть. Вот говорят «не держи зла»… Не зря ведь говорят-то!

Ну конечно! И как она сразу не догадалась? Нет никакого колдовства, надо просто сильно-сильно захотеть, если сама не сможешь – силу попроси, призови… Рите не надо «звать» – силы ей хватить, у неё есть, ей бабушка дала. Подарок подарила.

Рита не станет больше обижаться на Женьку. Женька просто ненормальная. Сумасшедшая. Выдумать такое про свою мать может только сумасшедшая, которой место в лечебнице для душевнобольных. Там ей и место! Рите вдруг захотелось, чтобы было так. Не в голове, - где-то внутри неё захотелось. Ей стало легко и спокойно, словно она после долгих раздумий приняла единственно верное решение.

Продолжение      http://www.proza.ru/2015/11/04/2091