Ветер

           Павлик Башмаков мне говорил: Не заходя домой, пофигу на паспорт, это же мечта, двинуть на вокзал, там купить билет на поезд до Москвы. На ночной, тот, что отсюда вечером, а утром в столице. А из Москвы в Санкт-Петербург, а оттуда в Таллинн, из Таллинна во Францию, потом в Италию, потом в Америку. И больше не возвращаться, сгинуть где-нибудь в говенном отеле в Марракеше. Передоз или нож под ребра. А? Что?
           Ага-ага – отвечали ему или я, или кто-нибудь другой из нашей компании.
           Мы всегда были рядом, и идея побега витала вокруг, я знал, мы знали.
           А еще он говорил, что люди, частым повтором фраз – вот мне уже сорок, когда ему только тридцать восемь, вот мне уже пятьдесят, а ему сорок девять, приучают себя к грядущему возрасту. Не всегда им приятному. Хотя, чего тут обижаться.
           Потом все сложилось.
           Возраст и идея. И повод.
           Но накануне мы встретили Серегу.
           Серега шел нам навстречу в сером зимнем камуфляже, раздолбанных ботинках и вязаной красной шапке. Привет, Серега, сказали мы, не видевшие Серегу последние полгода. Привет, ответил радостный Серега, и остановился ровно напротив.
           Как ты? – спросили мы с Павликом.
           Нормально, – доложил Серега – лежу в больнице пятый месяц, готовлюсь на инвалидность. Скоро комиссия.
           А почему в камуфляже? – пытали мы.
           А в чем же еще? – удивился Серега.
           А сейчас ты куда направляешься, Серега? – снова спросили мы.
           А в капельницу – заулыбался Серега.
           И то дело – расстроились мы с Павликом.
           Потому что «капельница», это распивочная в подвале продовольственного магазина в двух шагах от моего дома.
           А то, – подтвердил Серега – получу группу, устроюсь сторожем на стройку, и заживу!
           Дай бог, дай бог – понадеялись мы.
           И разошлись в разные стороны – мы с Павликом дальше по своим делам, а Серега пить водку.
           А помнишь? – спросил меня Павлик.
           Конечно, помню – ответил я.
           Какой он был красавец в своем зеленом офицерском плаще, фуражке с кокардой и коричневым портфелем типа дипломат в руке, правда?
           Правда, – подтвердил я – истинная правда.
           А теперь?
           Я вздохнул.
           А теперь он готовится на инвалидность – подытожил Павлик.
           А никогда, вроде, ничем не болел.
           Точно, – согласился Павлик – чудеса.
           И мы пошли дальше, а навстречу нам Петрович с каяком. Да как-то неловко повернулся, что чуть нас этим самым каяком и не каякнул.
           Але, – сказал Павлик – Петрович, аккуратней с транспортом-то.
           Чего? – удивился Петрович.
           Он как с Кавказа вернулся, сам не свой стал, его там лиса напугала. Он у нее колбасу отнял, которую она у него из палатки украла, и напугался. Даже не в этом дело, а в том, что Петрович эту колбасу доел, отрезал место, где лиса откусила, и доел. А потом у него температура под сорок, врачи «Скорой помощи» перепугались страшно, тут же Петровича отправили на карантин в местный вендиспансер. Вот с тех пор Петрович и сам не свой.
           Может в диспансере что случилось. А может просто расстроился.
           Так-то он спортсмен знаменитый. Наш чемпион. Зимой на лыжах, весной на велосипеде, летом на каяке по горным рекам и в волейбол.
           А еще у Петровича сестра в Тверии живет, Петрович всегда говорит, что в Твери, а Павлик его поправляет – в Тверии, в городе, построенном по приказу или во времена римского императора Тиберия, Павлик точно не помнит. Она, сеструха Клава, Петровичу из Тверии монетку прислала – лепту. Петрович ее просверлил, на цепочку повесил и на шее носит. Говорит, на счастье. 
           В общем, не каякнул, и слава богу.
           А счастье у него есть – Маня Фруктозова из восьмого дома, третьего подъезда.
           Пошли с Павликом дальше, но здесь, собственно, мы добрались до цели – мастерской по ремонту обуви в Доме быта. Где и расстались, я побрел домой, а Павлик Башмаков, как потом выяснилось, в неизвестном направлении. Вместо того чтобы сдать ботинки в ремонт, у него подошва отклеилась, потому что прошивка оказалась имитацией, а на самом деле никто их в Китае не прошивал, Павлик повлекся в неизвестное. Где и пропал. Где и пребывает по сию пору. По крайней мере, никто его уже две с половиной недели в нашем микрорайоне не видел. И не в нашем тоже. Даже у моста в пивнушке.
           Потому что, мечта сбылась.
           И все.
           Других объяснений у меня, все равно, нет.