Узник Фороса

«Узник» Фороса.

Не задавай себе и окружающим вопроса о смысле жизни.
Бесполезное занятие- никто, кроме творца вселенной
Не способен на него ответить.
Лучше вспомни- как жил и продолжаешь жить-
И ты ответишь на вопрос: для чего на земле появился
И какой след оставишь после себя…



Глава первая.


Крымский полуостров на протяжении многих лет при разных политических режимах считался главной здравницей великой России, а позднее СССР. Цари, их родственники, Генеральные секретари партии коммунистов, чиновники разного калибра, служители богемы, маститые артисты, певцы и дельцы криминального пошиба считали обязательной процедурой пребывание в здравницах этого целебного края хоть один раз в год. И если комфорт и бытовые условия для каждого социального сословия очень сильно отличались, то сама вода в море была одинаковой для всех. Ласка, с которой она омывала разгорячённые тела, расслабляла, умиляла и настраивала на благодушие. Все невзгоды, тревоги и поражения забывались, а чувства сладострастия и душевного покоя усиливались. Если даже у кого-то из отдыхающих совсем недавно в жизни происходили бурные события, тихий шёпот вечернего прибоя незаметно вымывал их из памяти. Лёгкие утренние касания лучей солнца и притихшая за ночь синева морских просторов зачаровывали, заколдовывали и превращали окружающий мир в единую и прекрасную сказку. Эту идиллию слегка портила знойная дневная жара, но уходящее за невысокие горы раскалённое солнце вновь возвращало отдыхающим энергию и жажду получения удовольствий. Нарастал гул разноязычных голосов, по набережным и улочкам начинали по одиночке и стайками бродить нарядные люди, а парки и скверы наполняться влюблёнными парочками. Ночная жизнь вбирала в себя все тайны мимолётного счастья, человеческих трагедий и пороков. Ароматы благоухающей южной природы и пьянящие запахи морской воды, словно сильнодействующий наркотик, крепко держали размякший разум в объятиях.
Конец лета 1991 года на Крымском побережье Чёрного моря ничем не отличался от всех предыдущих. Заканчивались летние каникулы у студентов и школьников, чьи звонкие голоса три месяца разносились по всей округе, подходили к концу ежегодные отпуска у счастливчиков, сумевших попасть на отдых в чудные места земного рая; в предчувствии близкого расставания с героем курортного романа у влюблённых женщин всё чаще на ресницы выкатывались крупные слезинки: частные домовладельцы и государственные здравницы начинали подбивать доходы от уходящего курортного сезона и планировать действия на следующий год. Хотя впереди ещё было больше месяца бархатного периода, кульминация очередного курортного спектакля наступала именно в конце августа. Даже в пансионатах и санаториях, принадлежащих управлениям делами ЦК КПСС и Совету Министров СССР, начинали постепенно освобождаться шикарные номера, и пустеть хорошо оборудованные и обустроенные ведомственные пляжи. Праздник души и тела заканчивался, а впереди чиновников высшего звена управления страной ждали нудные бумажные будни.
Вроде всё происходило так, как и в прежние годы. По крайней мере, для простых обывателей, пионеров и пенсионеров. Но в лёгком ветерке, нагоняющем на прибрежную гальку небольшие язычки морской пены, стали появляться необъяснимые запахи тревоги, дискомфорта и опасности, заставляющие людей и природу переходить в режим ожидания большой беды.

Глава вторая.

Резиденция, в которой периодически отдыхали первые лица государства, находилась в самом живописном уголке крымского побережья, недалеко от небольшого посёлка под названием Форос. В тот год, в конце августа, именно оттуда исходили микроволны беспокойства и напряжённости и заполняли всё окружающее пространство. Злой, неумолимый рок для судьбы огромного государства затаился в шелесте дубрав и мирном шёпоте морского прибоя. На голубом небе, нависшем над синевой морских просторов, ещё не было ни единой тучки, а в воздухе пахло грозой. Даже не грозой, а штормом, какого почти столетие не ведала российская земля.
Огромные уличные часы, висевшие над парадной дверью, ведущей в красивое и помпезное здание, показывали чуть больше семи вечера. Но на обширную территорию, которая примыкала к нему, уже наступали сумерки. Они снизу вверх медленно скользили по зданиям, хозяйственным постройкам и деревьям, и чудными силуэтами отражались на открытых площадках буйного сада. Чем глубже уставшее за день солнце тонуло в излучине гор, тем длиннее становились тени силуэтов. Наконец, верхний лучик раскаленного круга ласково попрощался с морем и скрылся за горизонт. На некоторое время воцарилась полная тишина. Но уже через мгновение всё вокруг адаптировалось в новых условиях земных суток. Затрещали цикады, зачирикали маленькие птички, заухали филины и вдалеке залаяли собаки. Неожиданно на аллеях сада и вокруг помпезного здания вспыхнули яркие электрические шары и залили пространство искусственным светом. Освещённая территория была пустынна, на ней отсутствовало привычное для курортных мест хаотичное движение и человеческое ликование. Впечатление неестественности предавали огоньки сторожевого корабля, стоявшего на якоре недалеко от гранитной набережной и плавно опускающегося и поднимающегося в перекатах волн. Декорацию искусственности дополняла просторная беседка, примостившаяся посреди крон огромных, разлапистых деревьев и плотно обвитая ветками виноградника, с которых свисали тяжёлые грозди спелых плодов. Внутри беседки царили полумрак и какое-то непонятное напряжение. Две человеческие фигуры, сидящие рядом в креслах- качалках, были неподвижны и походили на восковые. К ним можно было так и отнестись, если бы одна из них вдруг не заговорила.
«Алексей, ты уверен, что поступил правильно, когда принял решение ехать сюда?»- спросил приятный женский голос. «У меня не было другого выхода. Перед предстоящими политическими баталиями нужна небольшая передышка. Пусть эти умники немного мозгами поработают. Привыкли за моей спиной скрываться от всех неприятностей»,-ответил мужской голос. «Ты же сам подбирал этих людей. Нет, мне не нравится твоё настроение. Может, ты что-то не договариваешь? Или у тебя от меня появились секреты? Зря, если так. Вместе нам всегда удавалось легче преодолевать трудности и невзгоды. Я прошу тебя, Алексей, не закрывайся в своей скорлупе. Ты же знаешь, как я люблю тебя и как болезненно переношу твои неудачи. Не трать здоровье понапрасну. Неужели политическая и экономическая ситуация в стране такая тяжёлая, что исправить её по-другому уже невозможно?»-с нотками мольбы в голосе произнесла женщина. «Рита, ты неправильно понимаешь моё настроение. В стране всё в порядке. Есть небольшие трудности, но они не смертельны, и после короткого отдыха я с ними разберусь. На меня накатила обыкновенная хандра. Могу я позволить себе хоть иногда побыть просто человеком?»- спросил мужчина и положил ладонь на плечо женщины. «Можешь, товарищ Президент. Ты всё можешь, ели дело только в этом. Но меня не обманешь. Я тебя знаю лучше, чем ты сам. Гложет тебя какая-то страшная болячка. А сказать о ней ты мне не хочешь. Ну да ладно. Не буду больше пытать. Захочешь –сам расскажешь. Главное, чтобы не с опозданием это произошло, и можно было ещё что-то исправить»,-с обидой в голосе произнесла женщина и через некоторое время спросила: «Посидишь ещё здесь или со мной в дом пойдёшь?». «Иди, Рита. Наверняка там уже Наташка заждалась. Очень любит она, когда ты ей перед сном сказки читаешь. Зря внучку балуешь. Ей давно пора самой читать книжки»,-ответил мужчина и поднялся с кресла. «Придёт время, будет сама читать, и не только себе»,-возразила женщина и добавила: «Береги себя, Алексей, не терзай понапрасну душу. Ты ведь не только мне нужен, но дети и внучка любят тебя очень сильно. Покинув беседку, женщина грациозно подняла голову и, глухо постукивая по булыжной мостовой каблучками, удалилась в сторону особняка. Проводив её взглядом до поворота, Президент СССР –Губанов Алексей Петрович, тяжело вздохнул и, слегка ссутулившись, медленно побрёл к морю.   


Глава третья.

Оказавшись на пирсе, Президент остановился на краю и, навалившись грудью на металлические перила, стал вслушиваться в шёпот воды и всматриваться в чёрную бездну опустившейся на море ночи. «Какая благодать! С гор прохладцей веет, а от воды тепло исходит. А какой чистый и ароматный воздух лёгкие заполняет! Рай земной живёт в этом краю. Только здесь человек может себя чувствовать физически здоровым и счастливым. Зачем судьба мне иную жизнь подарила? Рита и на самом деле очень умная женщина. Сколько лет с ней живу и постоянно удивляюсь её способности чувствовать меня. Может, впрямь открыться и подготовить её к возможным последствиям грядущих событий в стране? Нет, пока не стоит этого делать. Она человек прямой и открытый, не поймёт хитросплетений моей стратегии. Рита устала от экспериментов, интриг и уступок, которые я совершал ради вхождения во власть и её сохранения. Пусть лучше порадуется, вновь увидев меня на «белом коне»- победителем. Мой план на сей раз, не должен дать осечку. Осталось недолго ждать развития событий. Наверняка, в ближайшее время будет сформирован состав «чрезвычайного правительства», которое возьмёт правление страной в свои руки. Насколько эффективными и решительными эти руки окажутся, покажут результаты. Но если эти недоумки не смогут обуздать ситуацию в стране и не наведут большевистский порядок, я от них отрекусь и сдам жадным до расправы новым политическим силам. Естественно, оговорив перед этим с Казистовым личные интересы»,- почти шёпотом высказал мысли вслух Алексей Петрович. Он ненадолго притих, вслушался в слабый шум прибоя, словно ожидая подтверждения праведности сказанных слов, а затем так же тихо продолжил: «Геннадий должен выполнить моё поручение. Не зря же мы с ним в юности из одной тарелки щи хлебали и кашу ели. Да, и за высокий пост он обязан мне. По лицу видно было, что не по нраву ему пришлось моё предложение. Но он далеко не дурак, и понимает, чем для него может закончиться окончательная потеря мной власти. Мы же вместе несём ответственность за промахи в руководстве страной, которые совершили в последние годы. Нет, друг старинный, у тебя прямая обязанность исполнять свою роль в моей пьесе добросовестно и до конца. Не бойся перегнуть палку, критикуя меня и мои действия. Все оскорбления стерплю ради того, чтобы скрыть общие ошибки и вернуть абсолютную власть. Тем более, что о нашей договорённости никто из членов Политбюро и Правительства не знает. Это значит, что предназначенные им роли- будут исполнять вслепую и вполне естественно. Пусть думают, что у них не только появился шанс утихомирить страну, но и стать реальными её руководителями. Клизму они в одно место получат, если даже выполнят миссию успешно. Уберу их с глаз долой в первый же день после возвращения в Москву. Пьют, наверное, сейчас в каком – нибудь из кабинетов Кремля? К завтрашнему дню готовятся, храбрости набираются. Да, дорогие товарищи, сильно я вас распустил. Но ничего, придёт время, и всё встанет на свои места». Президент замолк, с опаской повернул голову в сторону особняка, словно боясь, что кто-то подслушивает его мысли и, успокоившись, громко произнёс: «Побалую, пожалуй, я тело морской водичкой. Когда ещё появится возможность без посторонних глаз поплавать и понырять в спокойном и ласковом море. Возможно, что уже завтра охрана не позволит мне это сделать». Он в очередной раз повернул голову в сторону особняка и, словно в подтверждение своих слов, в тени разлапистых деревьев заметил силуэт человека. «На посту? Молодец! В таком же духе продолжай и дальше оберегать мой покой»,-пробурчал Алексей Петрович и по ступенькам широкой мраморной лестницы стал спускаться на песчаный берег.
В воде Президент провёл не меньше часа. Он дважды заплывал далеко за буй и дважды возвращался на берег, чтобы немного перевести дыхание. Хотя в этом году ему исполнилось шестьдесят лет, физическому состоянию и параметрическим данным его фигуры могли позавидовать сорокалетние мужчины. Закончив водные процедуры, Алексей Петрович зашёл в небольшой домик, служивший раздевалкой для него и членов его семьи, насухо протёрся махровым полотенцем и стал одеваться. Душа и тело находились в полной гармонии с окружающим миром, а голова на время освободилась от тяжёлого груза мыслей.
В особняке Президент появился около двадцати двух часов и сразу прошёл в свой кабинет. Включив телевизор, он сел в кресло, стоящее рядом с рабочим столом, и стал напряжённо ждать телефонный звонок из Москвы. Вначале действия, происходящие на голубом экране, не привлекали его внимания. За последние месяцы он привык к оскорбительным выпадам оппозиции в свой адрес и к серой, возбуждённой толпе сограждан, ежедневно марширующей по Садовому кольцу и выкрикивающей заученные лозунги. Президент умел держать эмоции в руках и внешне почти не реагировал на антиправительственные выступления. Но затаившаяся обида на некоторых неблагодарных соратников по партии и желание раздавить их как тараканов жили в нём постоянно. Вот и сейчас, рассматривая картинки на экране, краем глаза он невольно зацепился за знакомую фигуру очередного оратора. Алексей Петрович сконцентрировал внимание на нём и невольно поёжился. «Где сейчас находится Президент страны и Генеральный секретарь нашей партии? Почему он в самый разгар экономической разрухи и политических разборок бросил нас и уехал отдыхать на юг? Неужели он так устал от партийных и государственных дел, что не мог перенести отпуск на более поздние сроки? Дезертир наш партийный вожак! Судьба государства и будущее наций его не волнуют! Ему дороже личный покой и здоровье. Нет его поступку оправдания! Долой Губанова и его свору! Да здравствует настоящий патриот страны и русского народа –Дмитрий Сергеевич Казистов!». Как высеченные кнутом гремели в пространстве гневные слова бывшего партийного функционера ЦК КПСС. «Эх ты, сволочь недобитая! Жаль, что только от должности тебя освободил, а не свободы лишил. Ничего, придёт время, и я лично прослежу твою изоляцию от общества»,- со злостью произнёс Президент и выключил телевизор.
Гудки телефона прозвучали так громко и так неожиданно, что Алексей Петрович на мгновение даже растерялся. Быстро справившись с волнением, он поднял с аппарата трубку и произнёс: «Слушаю тебя, Геннадий». «Здравствуй, Алексей. Извини, что немного задержался со звонком, но на то была серьёзная причина»,- ответил голос на другом конце провода. «Не извиняйся. Не до этого сейчас. Давай, докладывай по существу»,-успокоил Президент и плотнее прижал трубку к уху. «В целом, к началу проведения  мероприятия всё готово. Создан Государственный комитет по чрезвычайному положению. Распределены роли и обязанности между её членами, достигнута договорённость с силовиками по наведению конституционного порядка в стране. Обращение к народу  и указ об освобождения тебя от должности Президента в связи с неспособностью исполнять обязанности по состоянию здоровья и временном назначении на эту должность вице –президента, подготовлены. Так что если всё пойдёт нормально, то дней через пять ты сможешь вернуться в Москву»,- доложил Президенту товарищ со студенческой поры. «Как восприняли предложение отрешить меня от должности Президента страны члены ГКЧП? Не появились у них сомнения в искренности твоих слов? Ведь для всех мы с тобой давние друзья»,-поинтересовался Губанов. «Если честно, то очень положительно, но с определённой долей настороженности. Особенно долго переваривали мои слова председатель КГБ Зацепин и Министр обороны Сомов. Их волновало то, что в твоих руках находится «ядерный чемоданчик». В настоящий момент вроде успокоились и энергично занимаются вопросами в соответствии со своими обязанностями»,- ответил Полуянов Геннадий Семенович, Председатель Верховного Совета СССР. «Хорошо! Действуй в таком же ключе и дальше. Следующий раз на связь выйдешь в девять часов утра по московскому времени»,-выдал установку Президент и положил трубку.

Глава четвёртая.

Откинув голову на высокую спинку кресла и прикрыв глаза, Алексей Петрович стал мысленно переваривать события последних дней и информацию из Москвы. Нарыв на теле огромной страны зрел с середины семидесятых годов прошлого столетия. С того момента, когда безнадёжно больной Глава партии и государства практически выпустил из рук штурвал управления, а его престарелые ближайшие помощники панически боялись даже приближаться к нему. Ну, а последовавшая поочерёдная смерть его двух приемников окончательно выбила страну из седла. Получив должность Генерального секретаря ЦК КПСС не по заслугам, а по стечению обстоятельств и в результате подковёрной борьбы, Алексей Петрович с комсомольской энергией приступил к проведению революционных экспериментов в Народном хозяйстве и во внешней политике. Он давно рвался к высшей власти, мечтал о ней и безумно любил её. Восторг от своего величия порой доводил его до нервного экстаза и безудержной эйфории. До определённого времени всё шло нормально и предсказуемо. Но неожиданно в государственном механизме стали регулярно происходить сбои и пробуксовки. Чем больше он говорил о новом мышлении, перестройке, плюрализме и братстве между народами, тем меньше этого становилось в реальной жизни. Вначале произошла чудовищная авария на одной из атомных станций, затем стали возникать сепаратистские движения, начались столкновения на национальной почве и появились политические оппоненты существующему строю. Используя накопленный опыт подковёрной борьбы, врожденную хитрость и веру в свою исключительную миссию, Алексей Петрович бросился на борьбу с ними и мёртвой хваткой держался за власть. Но наступил такой момент, когда он кожей почувствовал дыхание политической смерти. На некоторое время испуг и паническое настроение парализовали его волю. Когда, наконец, справился с ними, стал лихорадочно думать над тем, как избежать полного краха. После напряжённых размышлений и поисков путей выхода из кризиса у Алексея Петровича созрел план действий, к реализации которого он намеревался приступить при первом же удобном случае. И однажды он наступил. Произошло это во время проведения объединенного совещания членов Политбюро ЦК КПСС, Верховного совета СССР и руководителей Правительства. По сложившейся традиции, в свойственной ему грубоватой манере Алексей Петрович производил накачку всем, кто попадался в поле зрения. Дошла очередь и до Председателя КГБ –Зацепина. Вначале тот терпеливо выслушивал оскорбляющие обвинения. Но когда Президент назвал его слабым руководителем и недалёким человеком, не выдержал, перебил его и, глядя прямо в глаза обидчика, твёрдым голосом произнёс: «В том, в чём вы обвиняете меня и присутствующих здесь товарищей, больше вашей вины, чем нашей! Это вы своим заигрыванием с либеральными демократами и международными авантюристами довели политическую и экономическую ситуацию в стране до точки кипения, а теперь, оказавшись в тупике, пытаетесь перевалить всю вину на нас. Ничего из этого у вас не выйдет, уважаемый Генеральный секретарь ЦК КПСС!  У членов Политбюро окончательно созрело  мнение о необходимости смещения вас с должности! Вы её не достойны! Мы требуем собрать внеочередной пленум ЦК КПСС, на котором будет рассмотрено ваше персональное дело». На какое-то время Губанов даже лишился дара речи. Такую наглую выходку со стороны подчиненного, даже если он является Председателем КГБ, Алексей Петрович явно не ожидал. Но, быстро оправившись, он вновь взял бразды правления совещанием в свои руки. «Все согласны с заявлением товарища Зацепина?»-спокойно спросил он и внимательно посмотрел на присутствующих. Почувствовав на себе его взгляд, некоторые отводили глаза в сторону или опускали голову вниз, но большинство сидящих в зале заседаний смотрели на него с нескрываемой ненавистью и презрением. «Понятно. Значит, такой благодарностью вы мне отвечаете за то, что я сделал для каждого из вас!? И на том спасибо, дорогие товарищи! Вы не хотите работать под моим началом, а я не хочу иметь таких бездарных подчинённых. Если даже вы меня освободите от должности Генсека, отстранить от должности Президента страны вам не удастся. Народ не позволит! Так что пленум ЦК КПСС можете назначать на любое время, а я пока возьму краткосрочный отпуск и отдохну от вас»,- в ультимативной форме заявил Губанов, встал и демонстративно покинул зал заседаний. Оказавшись в своём просторном кабинете один, Губанов грузно опустился в кресло и тихим голосом произнёс: «Ну, вот и началось первое действие моего сценария».



Глава пятая.

Встряхнувшись от воспоминаний о событиях прошедших дней, Президент поднялся с кресла, подошёл к окну и, с шумом отодвинув тяжёлую портьеру в сторону, стал всматриваться во мглу крымской ночи. «Без крови эта политическая акция не обойдётся. Главное, чтобы нервы у «заговорщиков» не сдали раньше времени. Если они дрогнут и струсят, то и кровь прольётся, и наведение конституционного порядка не произойдёт. Тогда-полное поражение не только их, но и моё. Нет, такого развития сценария допустить я не могу, не имею права. Поэтому необходимо начинать действовать уже сейчас, а не тогда, когда станет, ясен результат»,- сделал вывод Президент, вернулся к столу и поднял трубку внутреннего телефона. «Добрый вечер, Алексей Петрович!»-почти мгновенно прозвучал голос начальника службы охраны Президента, генерала Рытова. «Не спишь ещё? Зайди ко мне»,-попросил Президент и опустился в кресло.
Через три минуты тихо, словно тень, в кабинете появился высокий худощавый мужчина неопределённого возраста и с готовностью в голосе произнёс: «Слушаю вас, Алексей Петрович». «Есть к тебе, Юра, разговор серьёзный. Настолько серьёзный, что я не до конца уверен в правильности своего решения, довести до тебя его суть»,- произнёс Президент и внимательно посмотрел на Рытова. Тот стоял на вытяжку, словно получил команду: «Смирно!», и ни единым движением не выдавал своего душевного и физического состояния. «То, что тебе предстоит услышать, является не моей, а государственной тайной. Поэтому я должен получить от тебя твёрдое заверение о готовности сохранять эту тайну до конца жизни. Если у тебя есть сомнения, дальнейший разговор теряет всякий смысл»,- начал издалека Губанов. «Алексей Петрович, я служу вам много лет. С той поры, когда вы ещё работали секретарём райкома КПСС. Неужели за это время я дал вам повод сомневаться в надёжности и преданности? Любое ваше поручение или приказ я выполню не за страх или личную выгоду, а за совесть и честь советского офицера»,- чётко ответил генерал. «Спасибо, Юра, за ответ- другого я от тебя и не ожидал. Давай перейдём к сути вопроса, который решать нам придётся вместе. Я думаю, что ты не хуже меня понимаешь, что происходит в политической и экономической жизни нашей страны. Объявленные мной лозунги –перестройка, гласность, плюрализм и демократия не сыграли ту положительную роль в укреплении государства, на которую я рассчитывал. В стране проснулись дремавшие ранее сепаратистские движения, буйным цветом вспыхнули националистические настроения и реваншистские поползновения. Мои потуги по наведению надлежащего порядка мирным путём встречались в штыки и оборачивались против меня и партии в целом. Метастазы этих негативных явлений так глубоко проникли в государственную жизнь, что без хирургического вмешательства ситуацию уже не исправить. Взвесив всё «за» и «против», я принял решение по созданию условий для проведения мероприятий силового характера. Первый этап их уже начался. Как они пройдут, и удастся ли решить главные вопросы малой кровью, ответить не берусь. Но точно знаю, что после их осуществления все станем другими людьми. Хотя мы с тобой не будем находиться в самой гуще событий, от нашего поведения будет завесить их окончательный исход»,- закончил вводную часть Президент. «Что я должен делать, Алексей Петрович?»- поинтересовался Рытов. «Думаю, что уже завтра ты получишь полную установку от своего непосредственного начальника –Председателя КГБ»,- ответил Президент и улыбнулся. «Не понял вас»,- признался Рытов. «Вначале тебе будет сообщено об отрешении меня от власти по состоянию здоровья. Затем дано указание обесточить резиденцию, изъять телефонную и спутниковую связь, запретить свободное передвижение по территории, прекратить подход к пирсу судов, катеров и лодок, обезоружить тех, кто не задействован в охране, убрать из всех помещений и жилых номеров телевизоры и радиоприёмники. В общем, тебе предстоит обеспечить мою полную изоляцию от внешнего мира и посадить под домашний арест»,-пояснил Алексей Петрович. «Но ведь при вас находится «ядерный чемоданчик» и четыре офицера, охраняющих его?»-удивлённо спросил генерал. «Им и членам моей семьи также придётся побывать в качестве «узников»»,- не задумываясь, ответил Президент. «Почему вы уверены в том, что Председатель именно мне даст такое указание, а не пришлёт новую группу чекистов?»- не до конца понимая Президента, высказал предположение Рытов. «Может и такое произойти. Твоя задача- не допустить замены»,-озадачил генерала Губанов. «Вы отвели мне роль предателя, а это влечёт за собой тяжёлые последствия»,-насторожился Рытов. «В реальной жизни- да, но в моей постановке –нет. Более того, после успешного завершения политического спектакля за храбрость и проявленную находчивость я назначу тебя Председателем КГБ СССР. Если, конечно, ты не будешь возражать»,- успокоил Президент и улыбнулся. «Но ведь не только наша страна, весь мир будет находиться в напряжении догадок и подозрений. В современной истории ещё не было такого прецедента, чтобы брали в плен главу государства, при котором находился чемодан с ядерными кодами. Не перестараемся ли мы в этой игре во вред себе и нашей стране?»- спросил генерал. «По этому случаю не волнуйся. Я не думаю, что мой домашний «арест» долго продлится. От силы два –три дня. Не успеет моё временное заточение в курортном местечке вызвать какие-либо международные осложнения. Действуй смело и без оглядки на возможные последствия для себя. Эта игра стоит свеч. И последнее… Лишив обитателей пансионата связи с внешним миром, не забудь её оставить себе. Ты, а, значит, и я, должны быть в курсе происходящих событиях в стране и мире и вовремя принимать необходимые меры. И обязательно держи связь с капитаном сторожевика. Он должен считать, что у нас всё в порядке»,- подвёл итог разговору Президент.
После того, как генерал покинул кабинет, Алексей Петрович перебрался в комнату отдыха и включил электрический чайник. Несмотря на поздний час, спать ему не хотелось. В голову лезли всё новые и новые мысли, и мозг с напряжением перерабатывал их. «Может, зря я затеял эту игру? Уж больно грубыми нитками она сшита. Слишком много невероятного содержится в ней. Наверняка, Казистов и его окружение поймут мой замысел так, как он выглядит на самом деле. Для них быть комедиантами –обычное состояние. Это политические соратники приняли мой демарш за чистую монету и, пока остаюсь на посту Генсека компартии, я для них являюсь непререкаемым авторитетом и неподсудной личностью. Но в случае моего окончательного падения сегодняшние соратники так жестоко обойдутся со мной, как не позволят себе сделать даже политические противники. Так было всегда, так произойдёт и сейчас»,- размышлял Губанов, медленно помешивая чайной ложкой в кружке. Невольно он вспомнил презрительную улыбку Председателя КГБ и злобно пробормотал: «Ты ещё пожалеешь о словах, произнесенных на совещании в Кремле! Думаешь, что я уже не жилец? Глубоко ошибаешься на этот счёт. Я пока ещё живее всех живых! И скоро вернётся то время, когда ты и все остальные будете снова с подобострастием заглядывать мне в рот!». Однако, не успел улечься гнев на Зацепина, как на смену ему пришёл холодок ненависти к лидеру либеральных демократов Казистову. «Тварь не благодарная! Сколько раз я тебя спасал от разного рода авантюр! Мог бы и в небытиё отправить. Пожалел алкаша, а теперь ты мне жизнь портишь. Более того, на власть покушаешься! Неужели придётся обращаться к тебе за помощью, чтобы вернуть вершину государственной пирамиды? Ничего, если потребуется, обращусь. Когда закончится вся эта буча, разберусь и с тобой. Тебе ум наглость заменяет, а на моей стороне хитрость и везучесть. Посмотрим, кто возьмёт верх, и кто будет смеяться последним!».
Глубокие раздумья Президента нарушил приглушённый бой напольных часов, стоящих в углу кабинета. Алексей Петрович посмотрел на циферблат и удивлённо произнёс: «Уже три часа ночи! Пора ложиться спать. Необходимо успеть отдохнуть до начала предстоящих событий». Словно подслушав его мысли, в кабинет вошла жена и почти с порога спросила: «Ты собираешься отдыхать, или на этот счёт у тебя другие планы?». «Других планов не существует, я готов последовать за тобой в спальную комнату немедленно»,-ответил Алексей Петрович и улыбнулся.

Глава шестая.

Сон продолжался не более четырёх часов. Заметно раздражённый и разбитый, Алексей Петрович поднялся с кровати и пошёл заниматься утренними процедурами. Проводив его тревожным взглядом до двери, Маргарита Михайловна тяжело вздохнула и натянула на голову лёгкое одеяло. Она до боли в сердце переживала за мужа и нервничала, что не могла ничем помочь. Впервые за много лет Алексей не открывал ей причину своих душевных метаний и мучительных раздумий. Это её настораживало и пугало. Она очень хорошо знала мужа и от этого ещё сильнее страдала. «Почему он так крепко держится за власть? Неужели она ему не надоела и дороже, чем я и наша семья? Сколько уже лет Алексей находится во властных структурах и никак не пресытится этой жизнью. Неужели ощущение того, что ты стоишь выше кого-то, управляешь кем-то, решаешь что-то и владеешь чем-то, для человека важнее, чем сама жизнь? По –настоящему мы ведь с ним ещё почти не жили. Постоянные встречи с необходимыми людьми, переезды, совещания, пленумы и партийные съезды забирали всё свободное время и превращали нас в бездуховных роботов. По- видимому, боязнь выпасть из обоймы партийной элиты и оказаться в обществе миллионов простых граждан страны железными клещами держит его за горло. Но если вовремя не освободиться от них, то можно запросто задохнуться от удушья. Как плохо, что Алексей не хочет этого понять. Необходимо сегодня же поговорить с ним на эту тему»,- бродили в голове Маргариты Михайловны тревожные мысли. Для этой умной и привлекательной женщины Алексей Петрович был не Генеральным секретарём ЦК КПСС и Президентом огромной страны, а просто мужем, которого она с их первой встречи любила и на протяжении десятилетий была его соратницей и самым надёжным и преданным другом.  Он это осознавал и открыто проявлял уважение к ней. В связи с этим у многих его соратников стали появляться симптомы раздражения, ревности и завести. Алексея это не смущало, а только радовало. Порой он позволял Рите участвовать в обсуждении некоторых государственных вопросов и решать проблемы социального характера. В основном это приносило положительные плоды.
Закончив утренние процедуры и позавтракав, Президент направился в рабочий кабинет. Почти следом за ним вошёл и помощник Силин. «Доброе утро, Алексей Петрович! Как спалось вам этой ночью?»- любезно поинтересовался помощник. «Хорошо спалось. У тебя ко мне есть вопросы, или ты зашёл, чтобы поздравить меня с наступлением очередного утра?»- сухо спросил Губанов. Не ожидавший такой реакции шефа, Силин напрягся и почти скороговоркой доложил: «Из Москвы пришла информация, что сегодня необычно рано в Кремль стали съезжаться члены политбюро ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Правительства». «И что  из этого следует?»-спросил Губанов, не глядя на помощника. «Не знаю. Может, совещание совместное собираются проводить»,- неопределённо ответил помощник. «Вот и хорошо! Пусть работают, а мы отдыхать будем»,- ответил Президент и, взглянув на помощника, спросил: «Других важных известий нет?». «Пока вроде нет». «Тогда иди на пляж и загорай. Если потребуешься, я тебя позову», -подвёл итог разговору Губанов и сел в кресло. Когда за помощником закрылась массивная дубовая дверь, он напряжённо стал вслушиваться в тишину большого кабинета, периодически поглядывая на телефонный аппарат, стоящий на краю тумбочки.
Но шло время, а телефон молчал. Президент посмотрел на стрелки напольных часов и недовольным голосом пробурчал: «Что он там так долго «телится»? В Москве уже десятый час, а звонка до сих пор нет». Прошло ещё минут пятнадцать томительного ожидания. Наконец, трубка на телефонном аппарате ожила и из неё полилась прерывистая трель. «Ну, наконец, «отелился». Я уж подумал, что ты позабыл о моём существовании»,- недовольным голосом высказался Президент. «Извини, Алексей, за задержку. Только что из моего кабинета вышел Министр внутренних дел Черкашин. Он сильнее всех сомневается в успехе задуманного мероприятия. Министр считает, что до тех пор, пока тебя Пленум ЦК КПСС не освободит от обязанностей Генерального секретаря, а съезд народных депутатов Верховного Совета СССР –от должности Президента, ты будешь являться легитимным руководителем партии и страны и в любой момент можешь во весь голос заявить об этом». «Правильно считает, но его принципиальность на сегодня может только помешать решению главной задачи»,- озабоченно произнёс Президент. «Чтобы погасить его сомнения, я сказал, что в моём сейфе лежат твои заявления с просьбой об освобождении со всех постов. Не знаю, поверил Черкашин мне или нет, но уже сегодня будет ясно, на чьей он стороне»,- сообщил Геннадий Семенович и замолк. «Это всё, что ты хотел мне сообщить? Или и у тебя в одном месте заныло от плохого предчувствия?»- со злостью в голосе спросил Президент. «Не горячись, Алексей. Пока всё идёт по плану. В десять часов утра начинается первое заседание ГКЧП, на котором будет обнародовано постановление об отрешении тебя от власти и о мерах, направленных на наведение конституционного порядка в стране. Председательствовать на заседании поручено вице –президенту Клюеву. И ещё одна новость. Мне доложили, что Зацепин принимает меры по твоей изоляции на территории крымской резиденции. Поэтому не исключено, что в дальнейшем нам сложно будет контактировать даже в закрытом режиме»,- предупредил Геннадий Семенович. «Я знаю, но трагедии не вижу. Главное, чтобы у вас в Москве всё пошло по плану, а изоляцию в Крыму я как –нибудь переживу. Солнце греет, вода тёплая: купайся –не хочу»,-мрачно пошутил Президент и спросил: «Сам-то ты как себя чувствуешь? Может найти причину и выйти тебе из состава ГКЧП?». «Уже поздно. Я одним из первых внёс предложение о создании этого комитета и по отрешению тебя от должностей, поэтому любое моё сомнительное движение в сторону будет квалифицироваться как предательство. А государственная машина подавления уже запущена, и оставлять её без присмотра нельзя». «Ну, тогда наберись терпения и по мере возможности помогай соратникам по партии. Будем рассчитывать на положительный исход этого мероприятия. Если что-то пойдёт не так, по ходу действий будем искать пути исправления», - высказал напутственные слова Президент и попрощался.
«Пока всё складывается в соответствии со сценарием. Посмотрим, как дела пойдут дальше у бывших «соратников»»,- подумал Губанов, а вслух произнёс: «Не спешит что-то Рытов исполнять приказ своего прямого начальника. Наверняка уже получил его из Москвы». Едва он закончил монолог, как в дверь настойчиво постучали. «Входи, генерал»,- разрешил Алексей Петрович и удобней устроился в кресле. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли сразу три человека в штатском, среди которых был и Рытов.



Глава седьмая.

«Алексей Петрович, в соответствии с приказом Председателя КГБ я прибыл для помещения вас под домашний арест и усиления охраны территории резиденции. Поэтому во избежание недоразумений, нежелательных эксцессов и прочих действий с вашей стороны прошу передать нам всё имеющееся холодное и огнестрельное оружие, а также пригласить в кабинет офицеров специального назначения. Предупреждаю, что любые ваши попытки противостоять выполнению приказа будут пресекаться жёстко и незамедлительно. С данного момента и до особого распоряжения из Москвы ответственность за вашу безопасность несу я. Генерал Рытов будет исполнять обязанности моего заместителя»,- чётко, по-военному, сообщил неприятную новость стоявший ближе всех к Президенту коренастый, с наглым взглядом, молодой мужчина. Не ожидавший такого начала своей изоляции в резиденции, Губанов на время потерял дар речи, а мозг отказывался работать. Продолжалось такое состояние минуты три. Стоящий за спиной нового начальника охраны Рытов не выдержал и спросил: «Алексей Петрович, вам плохо? Может, врача пригласить?». «Не надо. Моё здоровье в порядке», -отказался Алексей Петрович и поднялся с кресла. «Ну, если в порядке, то я жду от вас выполнения моих требований»,-напомнил о себе новый начальник охраны. Чтобы не сорваться в гневе и не наговорить наглецу массу неприятных слов, Президент собрал силу воли в «кулак» и твёрдым голосом произнёс: «Во-первых, перед тобой Верховный главнокомандующий СССР, и будь любезен, представься по форме, как положено по уставу. Во-вторых, предъяви документ, который даёт право изолировать Президента великой ядерной державы от управления страной и общения с внешним миром, и в третьих- я не слышал, чтобы в моей стране произошёл государственный переворот и власть перешла в руки Председателя КГБ». Взглянув на растерявшегося чекиста, спросил: «Ты понял, что я сказал? Или хочешь закончить жизнь в застенках тюрьмы, как заговорщик и предатель?». От этих вопросов былая уверенность бравого офицера стала исчезать. И, чтобы сгладить своё положение, он уже не таким твёрдым голосом представился: «Я полковник КГБ СССР –Литвинов. Письменного приказа у меня на руках пока нет, но скоро поступит. Однако, несмотря на это, вам придётся выполнить требования, озвученные мной». «Вот что, полковник, пока ты не покажешь мне такой документ, разговаривать с тобой не буду. Поэтому закрой дверь кабинета с той стороны и не мешай работать. А ты, генерал, задержись»,-грубо одёрнул прибывшего чекиста пришедший в себя Губанов и снова опустился в кресло. Какое-то время полковник Литвинов ещё раздумывал, как повести себя в сложившейся ситуации. Но, поняв, что выполнить устный приказ Председателя без насилия ему не удастся, он резко повернулся и вышел из кабинета. Следом за ним выбежал и второй офицер.
«Что случилось, Юра? Почему позволил Зацепину заменить себя на этого полковника?». «Что я мог сделать? Меня даже не предупредили о том, что сюда направили новую группу чекистов. Только тогда, когда рано утром Литвинов прибыл в резиденцию и связался по телефону с Комитетом, я был поставлен в известность об этой рокировке. Но сообщить вам о произошедших изменениях уже не мог, так как был обязан выполнять только распоряжения Литвинова. Он мне категорически запретил встречаться с вами»,-пояснил ситуацию генерал. «Плохо! Очень плохо! Ты хоть успел оставить канал для связи с внешним миром?». «Да. При острой необходимости я смогу два-три раза связать вас с абонентом. Но и то на короткий разговор. Больше нам не позволит это сделать специальная служба моей «конторы»». «Ладно, иди, выполняй свои новые обязанности, а я пока подумаю о складывающейся ситуации»,- произнёс Президент и с надеждой посмотрел в сторону столика, на котором стояло несколько телефонных аппаратов, но те упорно молчали, чем усиливали нервное напряжение и душевную тоску.
Однако тосковать ему долго не пришлось. Буквально минут через пять в кабинет без стука вошёл полковник Литвинов, взял с полочки пульт и включил телевизор. «Прошу полюбоваться. Вот мой мандат на ваш арест! Так что смотрите внимательно и думайте, как оперативно выполнить мои требования. Сразу предупреждаю, что с этого момента вы лишаетесь любой связи с внешним миром»,- с ехидной улыбкой на губах произнёс полковник и быстро удалился из кабинета.

Не успев среагировать на хамское поведение полковника,  Президент повернул голову в сторону экрана и стал вникать в суть происходящих действий. «Ну, здравствуйте, бывшие друзья и соратники. Как же вы неважно выглядите. Губы трясутся, руки дрожат. Неужели так боитесь последствий своего предательства? А может, просто перепили вчера?»-вслух произнёс Алексей Петрович. «В стране царят хаос и неразбериха! Ярые сепаратисты всех мастей разжигают межнациональную ненависть и призывают к гражданской войне! Они не хотят слышать мирные призывы коммунистической партии и советского правительства, направленные на укрепление дисциплины, на прекращение междоусобицы и созидательный труд. Появились так называемые народные лидеры, которые открыто ведут страну к расколу и катастрофе. В связи с этим в целях сохранения целости государства и политического строя Политбюро ЦК КПСС, Верховный совет СССР и Союзное правительство постановили: «Создать Государственный Комитет по чрезвычайному положению и наделить его высшими полномочиями государственной власти. В состав членов комитета включить: Клюева Григория Михайловича –вице –президента СССР; Полуянова Геннадия Семеновича- председателя Верховного Совета народных депутатов СССР; Толстых Аркадия Геннадьевича –Председателя Совета Министров СССР; Зацепина Фрола Ивановича –Председателя КГБ СССР; Сомова Николая Федоровича –Министра обороны СССР; Черкашина Виктора Николаевича –Министра внутренних дел СССР; Дубова Сергея Васильевича –Министра сельского хозяйства СССР; Ястребова Ивана Алексеевича –члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС. В связи с тем, что Губанов Алексей Петрович –тяжело болен и в настоящее время находится на лечении в оздоровительном учреждении, обязанности Президента члены чрезвычайного Комитета возложили на вице –президента- Клюева Григория Михайловича, то есть на меня»,- закончил вводную часть председательствующий на пресс –конференции. «А что за болезнь у товарища Губанова? Очень опасная для жизни?» -выкрикнул кто-то из журналистов, присутствующих в зале. «Болезнь не опасная, но очень запущенная. Поэтому желаем товарищу Губанову быстрейшего выздоровления и надеемся, что мы с ним ещё поработаем»,- ответил Клюев и ехидно улыбнулся. «Сволочь! Пьяница! Да я тебя в порошок сотру! Как был профсоюзной проституткой, так и остался ей!» -в беспомощной злобе воскликнул Президент. Он бы мог и дальше выдавать нелестные характеристики своим бывшим соратникам, но в это время в кабинете появилась Рита. «Алексей, что происходит в резиденции? Почему нам с Наташкой запретили выходить на пляж? Мы что, арестованы? Кто дал право охране так бесцеремонно обращаться с членами твоей семьи? Ты можешь ответить мне на эти вопросы?»- возмущённым голосом выкрикнула жена. Но, упёршись взглядом в экран телевизора, Рита вдруг словно остолбенела. Минут через пять, переведя взгляд на мужа, она, и почти шёпотом спросила: «Алексей, это что, государственный переворот?! Почему в центре Москвы находятся танки?». Алексей Петрович поднялся с кресла, подошёл к жене, обнял за плечи и тихим голосом ответил: «Происходит худшее из того, что я ожидал. Эти престарелые политические уроды воспользовались моим отъездом и решили взять власть в свои руки». «А с нами что будет, если они победят? В тюрьму посадят? Или расстреляют? Алексей, ты же знал, что замышляли твои соратники за твоей спиной? Почему не принял упредительные меры и сбежал из Москвы? Неужели струсил?»- трагическим голосом спросила Рита. Немного помолчав, добавила: «Я всегда говорила, что Клюев подонок, а ты его вице- президентом сделал. Теперь он тебя с лихвой отблагодарит». Губанов первый раз за сорок лет совместной жизни видел жену в таком разгневанном и одновременно растерянном состоянии. Ему до боли в сердце стало жаль любимую женщину. А на экране телевизора появлялись всё новые и новые картинки происходящих в Москве событий. «Не волнуйся так сильно, Рита. Всё нормализуется и успокоится. Вон видишь, какое огромное количество людей пришло к зданию Правительства, чтобы высказать недоверие самозванцам. Они не позволят этим мерзавцам отстранить меня от должности Президента СССР»,- ласково произнёс Губанов. Рита повернулась, испуганно взглянула на него и произнесла: «Не будь наивным, Алексей. Неужели ты слепой и не видишь, кого они пришли защищать? Теперь товарищ Казистов для них отец родной! Вон как ловко он устроился на танке. Словно Ленин в семнадцатом году. Ты сейчас находишься между молотом и наковальней. Там же находится и вся наша семья». «Не преувеличивай нависшую надо мной грозу. Я не позволю ей разразиться. Потерпи немного, дорогая»,- спокойным голосом произнёс Губанов, хотя весь его организм клокотал от негодования. Теперь уже не его бывшие соратники вызывали в нём прилив ярости, а фигура Казистова, стоящая на броне танка в окружении своих приспешников и зачитывающая воззвание к народу. «Сегодня он герой! И хотя боится и не очень уверенно выглядит, но победит. Народ поможет ему стать победителем. Я бы на такой отчаянный поступок не решился. В этом мы с Казистовым разные люди»,- невольно пронеслось в голове Алексея Петровича. Словно прочитав его мысли, Рита произнесла: «Теперь кто и сможет нас спасти, то только этот мужлан. Придётся тебе к нему на поклон идти». «Ты сильно драматизируешь создавшуюся политическую ситуацию в стране. Я –действующий Президент ядерной державы, и просить помощи для сохранения должности мне ни у кого не надо. Пока я официально не освобождён от неё, конституция гарантирует мне и моей семье полную неприкосновенность и неподсудность»,- попробовал успокоить жену Губанов. «Альенде в Чили тоже был избранным народом Президентом, и что с ним стало? Где он сейчас? Нет, милый, в случае победы твои бывшие соратники не оставят тебя на свободе. Ты для них политический враг», -со скорбью в голосе, произнесла жена. Алексей Петрович хотел произнести ещё какие-то успокоительные слова, но в это время в кабинет вошёл новый начальник охраны и, нагло скривив в улыбке губы, спросил: «Теперь вам понятно, на каком основании я здесь? И почему мои требования необходимо беспрекословно выполнять?».  Продолжая улыбаться, добавил: «Ваша власть закончилась, и с этим необходимо смириться. Передайте мне личное оружие, если оно у вас есть, заберите всё необходимое для написания мемуаров и покиньте кабинет. Я должен его опечатать». «Да как вы смеете разговаривать в таком тоне с Президентом страны?!» -не выдержала хамства Рита. «Бывшего Президента. Сейчас он «узник» замка «Форос», а с узниками, как вы, надеюсь, знаете, обращаются как с обыкновенными людьми. Так что, Алексей Петрович, приступайте к выполнению моих указаний, не тяните время»,- издевательским тоном произнёс полковник Литвинов.   
От увиденного на экране и услышанного из уст наглого офицера Губанов вновь потерял дар речи. Впервые за много лет он не мог достойно ответить обидчику, унижающему не только его достоинство, но и его жены. От психологического перенапряжения мозг рвало на части, тело дрожало, а ладони сжимались в кулаки. Заметив состояние мужа, и опасаясь неконтролируемого выплеска гнева, Рита взяла его руку и ровным голосом произнесла: «Алексей, успокойся. Этот человек не достоин твоего внимания. Он простой хам, каких вокруг тебя собралось немало. Не он главный виновник в том, что сейчас происходит в стране. Поэтому встряхнись, соберись с мыслями и начинай принимать меры по достойному выходу из создавшегося положения. А этого невоспитанного человека сама система накажет». Словно освободившись от картинок кошмарного сна, Губанов с удивлением посмотрел на стоящую рядом жену и, не говоря ни слова в ответ,  направился к тумбочке, на которой стояли телефонные аппараты. Нервным движением руки сорвал трубку с одного из них и поднёс к уху. Прошло больше минуты, а необходимого зуммера не появлялось. «Вы бесполезно тратите моё и своё время. На всей территории резиденции связь не работает. Да и вряд ли кто с вами захочет разговаривать»,- предупредил полковник Литвинов. «Я требую соединить меня с Зацепиным!»- командным голосом произнёс первые слова Президент. «Мне категорически запрещено с кем-то вас соединять. Поэтому без консультации с Москвой я ничем вам помочь не смогу»,-ответил отказом полковник. На непродолжительное время в кабинете наступила тишина. Губанов снова перевёл взгляд на экран телевизора. Толпы людей с разъярёнными лицами и серьёзными намерениями заполняли все уголки площадей и улиц. На их фоне танки и машины смотрелись декоративными игрушками, а фигуры военных- оловянными солдатиками. Выкрики, призывы и откровенные угрозы сыпались из уст политиков, прохиндеев разных мастей, и простого народа. «Нет, не хватит духа и решимости у моих соратников подавить порыв взбунтовавшейся массы. Для решения этой задачи требуется Сталин, а такового среди них нет. Они все сотканы из такого же материала, как и я»,- невольно подумал Алексей Петрович и, повернувшись к жене, спокойным голосом произнёс: «Иди, Рита, к внучке. Минут через двадцать и я к вам присоединюсь. Продолжим отдых в новых социальных условиях».


Глава восьмая.


«Ну что, приступим к исполнению твоих требований? С чего начнём?» -обратился к полковнику Президент. «Со сдачи личного оружия». «Хорошо. Что будем делать с «ядерным чемоданчиком»? Тебе-то я не могу его передать. Законным путём он переходит только к вновь избранному главе государства. А в случае силового захвата дежурный офицер обязан его уничтожить, несмотря на то, что погибнет при этом сам. Какое у тебя на этот счёт указание?»- спросил Губанов. «На «ядерный чемодан» никто  не покушается, так же, как и на вашу жизнь. Но офицеры, как и вы, должны быть обезоружены и помещены под усиленную охрану. Чтобы не произошло никаких конфликтов в период этой операции, в ваших интересах оказать содействие в осуществлении её»,-пояснил полковник и добавил: «Если вам понятны мои требования, то начнём их выполнение».
Прекратив полемику с комитетчиком, Алексей Петрович достал из кармана пиджака ключи и открыл бронированный напольный сейф. Вначале он извлёк из него и передал полковнику именной пистолет и три полные обоймы к нему, затем вытащил и положил на стол две толстые папки с секретными документами и небольшую резную шкатулку. Закончив, он повернулся к Литвинову и протянул связку ключей. «В кабинете мне делать больше нечего. Можешь командовать здесь. Сейчас я приглашу командира группы особого назначения и постараюсь решить вторую проблему»,- произнёс Президент и, подойдя к рабочему столу, нажал вмонтированную в него кнопку экстренного вызова. Буквально через минуту в дверях появился бравый капитан первого ранга и ровным голосом доложил: «Товарищ Главнокомандующий, старший офицер службы специального назначения прибыл». «Я пригласил тебя, чтобы разъяснить политическую ситуацию в стране, сложившуюся в период моего отсутствия в Москве, и в связи с этим решить некоторые вопросы, касающиеся вашей службы»,-неуверенным голосом произнёс Губанов и замолчал. Пауза продолжалась не менее пяти минут. Даже полковник Литвинов стал с настороженностью поглядывать в сторону Президента. «В настоящее время некоторые политические авантюристы решили неконституционным путём захватить в стране государственную власть. Они объявили меня безнадёжно больным и не способным далее исполнять должность Президента. Их недальновидное решение –это путь в никуда. Понимая свою не легитимность, эти люди не решились на изъятие у меня –Президента и Верховного главнокомандующего - «ядерного чемоданчика». Но на мою, а это значит, и вашу временную изоляцию они пошли. Поэтому прошу без лишних эмоций собрать имеющееся у вас табельное оружие и передать полковнику КГБ Литвинову, которому поручено обеспечить мою изоляцию и усилить вашу охрану. В данный момент в Москве идёт необъявленная гражданская война, и закончится она для этих мерзавцев полным крахом. Я надеюсь, что произойдёт это очень скоро»,-закончил монолог Президент. «Задачу понял, товарищ Главнокомандующий. Разрешите выполнять»,- отчеканил капитан первого ранга, резко повернулся и вышел из кабинета. «Вот это нервы! Ни один мускул не дрогнул на его лице и не выдал душевного и физического состояния во время моей речи. Мне бы такое хладнокровие и выдержку!»- пронеслось в голове Президента, но вслух он сказал: «На этом пока моя миссия закончилась, и я удаляюсь в свои апартаменты». «Хочу ещё раз напомнить о том, что вы, члены вашей семьи, помощник и прочий обслуживающий персонал находитесь под домашним арестом. Поэтому всем запрещается появляться на причале, купаться в море, выходить за пределы резиденции и пытаться искать пути освобождения или контакта с посторонними лицами. До особого распоряжения вы лишены телевизоров, радиоприёмников и средства связи. В вашем распоряжении остаются кинозал, бильярдная, библиотека, бассейн и прилегающая к резиденции территория парка»,- предупредил полковник и следом за Алексеем Петровичем вышел из кабинета. 
События наступившего дня выбили Губанова из колеи. Хот ничего сверхъестественного не произошло, что было бы для него неожиданным, и развивались они согласно разработанному им самим сценарию, чувство гнева, тревоги, раздражительности и недовольства собой всё сильнее и сильнее наполняло его сознание. Он старался их заглушить, но сделать это ему не удавалось. Мешала заноза, которую Алексей Петрович не мог никак обнаружить, чтобы вытащить. Уже подходя к двери своих апартаментов, он резко остановился и тихо произнёс: «Причина угнетённого состояния –обречённые лица моих бывших соратников, ликующая толпа и Казистов на танке. Это явный знак скорой развязки, но только не в пользу этих бездарей и меня лично». Однако, вывод, который сделал Президент, не облегчил его внутреннее состояние, а только дал короткую передышку мозгам.
Напряжение начало вновь нарастать, когда Алексей Петрович оказался внутри апартаментов. В одной из комнат он ещё издали заметил заплаканные глаза жены и скорбное лицо притихшей внучки. «Что за траурное настроение у членов семьи Президента СССР? Вам не нравится климат Черноморского побережье Крыма, или другая причина?»-пошутил Губанов. «Нам не нравится поведение Президента»,-коротко -ответила жена, и количество слезинок на её ресницах увеличилось. «Понятен ответ. Буду по ходу действий исправляться. Думаю, что у вас ещё появится повод для того, чтобы гордиться мужем и дедом»,- уже серьёзно произнёс Алексей Петрович. «Поживём –увидим. Пока только терпим оскорбления, унижения и бытовые неудобства. Может, объяснишь, почему из наших апартаментов вынесли телевизоры, радиоприёмники, отключили связь, запретили выходить на берег и купаться в море? Мы что, арестанты?»- спросила Рита. «Это временные ограничения. Скоро всё встанет на привычные места. Необходимо набраться немного терпения и подождать»,- попробовал успокоить Алексей Петрович жену. «Когда это твоё «скоро» наступит? День, два, месяц или год нам придётся находиться в изоляции от мира? Как же так могло случиться, что Президента страны, Верховного главнокомандующего, Генерального секретаря правящей партии кучка негодяев смогла отрешить от власти и посадить под домашний арест? Где же твои зарубежные друзья, которые клялись в вечной любви за уступки, которые ты для них совершал? Почему они молчат? Или ты для них уже отработанный материал и как политик больше не нужен?»- раздражённым голосом задавала вопросы Рита. Губанов попытался, было ответить, но жена прервала его на полуслове и продолжила: «Ты во всём виноват. Давно мог навести в стране порядок, если бы занимался этим вопросом сам, а не хитрил и не переваливал решение проблем на других. Думаю, что и сейчас ты ведёшь двойную игру. Боюсь только, выйдешь из неё далеко не победителем». «Рита, давай прекратим обсуждать эту тему и успокойся. У тебя есть основание обидеться на меня, но это не даёт тебе право в таком оскорбительном тоне разговаривать со мной. То, что сейчас происходит в стране, является не только результатом моих ошибок, но и общества в целом. Поэтому меры, какие я предпринял в последнее время, направлены на урегулирование политической ситуации и укрепление межнациональных отношений. Другого пути я не вижу», -остановил поток нелестных слов жены Губанов. Рита посмотрела вначале на внучку, затем на мужа, и уже спокойным голосом спросила: «О каких мерах ты говоришь? Ты же полностью изолирован от управления страной». «Потерпи немного, и всё сама увидишь и поймёшь»,-коротко ответил Алексей Петрович и сел на диван рядом с внучкой.


Глава девятая.

За все прожитые годы Губанов впервые оказался в столь подвешенном состоянии и в режиме полной информационной блокады. В обед он с большим трудом заставил себя проглотить несколько ложек любимого борща и вилкой поковыряться в овощном гарнире паровой котлеты. Потом залпом выпил кружку виноградного сока, поднялся из-за стола и вышел на территорию парка. «Какой сегодня тёплый и солнечный день! Словно нет в мире туч, которые способны закрыть это голубое небо. Как долго в неизвестности тянется время! Можно сойти с ума от ожидания развязки. Что сейчас происходит в Москве? Вдруг члены ГКЧП  решатся на жёсткий вариант наведения конституционного порядка?! Они ведь, наверняка, боятся за свою дальнейшую судьбу. Для них лишь победа может стать гарантом личной безопасности. Только при таком раскладе политической борьбы они смогут сохранить себя и вернуть страну на социалистические рельсы развития. А это большая кровь!» -размышлял Президент, медленно прохаживаясь по аллее тенистого парка. От разговора с Ритой на душе остался тяжёлый осадок. Алексей Петрович не любил ссориться с женой и при любом конфликте старался первым находить слова примирения.  Но сегодня он их не нашёл. Вернее, даже не пытался искать, так как твёрдо знал, что их не существует в природе. Рассказать всю правду о происходящих событиях в Москве он не мог, а врать не хотел. «Потерпи немного, Рита. Скоро всё образумится и успокоится. Я понимаю, что ты очень сильно болеешь за меня, и благодарен за это, но мои откровения только усилят боль. Они не для женского сердца, тем более такого открытого, как у тебя. Мужские игры в политику всегда грязные и жестокие. Наивности и мягкости в них нет места», -мысленно успокаивал и оправдывал себя Губанов. Поравнявшись с беседкой, в которой сидел вечером с женой, он заметил там своего помощника. Вспомнив, что утром разговаривал с ним резко, окликнул: «Николай Иванович, ты мне нужен». «Слушаю, Алексей Петрович»,- натянутым голосом отозвался помощник. «Ты никак обиделся на меня? Извини, Николай, если что не так. Сам должен понимать, какие проблемы сейчас меня угнетают. Вон что творится в Москве, а я не могу повлиять на события»,- произнёс Президент. «Если бы сильно хотел влиять на ситуацию в стране, то не стал бы скрываться в этой резиденции. Да и сейчас можно найти возможность вырваться отсюда. Нет, Алексей Петрович, ты сам себя здесь изолировал. Видно это входит в план, который ты разработал, но никого в него не посвящаешь. Разве только Полуянов о нём знает. Уж кто-кто, а я тебя изучил за эти годы. Ради сохранения своего величия ты пойдёшь на любую авантюру, вплоть до прямого предательства страны и народа»,- пронеслось в голове у Силина, а вслух он сказал: «Необходимо обратиться за помощью к руководству Украины. Оно наверняка найдёт решение по освобождению вас из –под домашнего ареста. Вы –глава государства, гарант исполнения конституционных норм, и каждый гражданин нашей страны обязан думать о вашей безопасности. Тем более руководители республики, на территории которой находитесь в настоящее время».  Предложение помощника насторожило Президента. «Неужели он догадывается о моей игре? Может, подслушивал разговоры с Геннадием? Его предложение провокационное и несёт в себе какой-то смысл. Да нет, навряд ли Силин решился на какую-то двойную игру со мной. Скорее всего это от нервного напряжения и неизвестности. Ведь в случае чего и его сладкая жизнь закончится»,-подумал он и, пристально посмотрев на помощника, ответил: «Поздно. До руководства Украины нам сейчас не достучаться, так как и оно в условиях всеобщей чрезвычайности не принадлежит само себе. Да и оперативной связи я лишён. Так что приходится надеяться только на здравый ум  советского народа и моральное поражение бывших соратников. И я верю в то, что скоро это произойдёт».  «Не искал ты помощи у руководителей Украины. Боялся оказаться должником и зависимым от них. Но тогда, как Верховный главнокомандующий, мог бы обратиться к армии. Не хотел и не хочешь ты, Алексей Петрович, это делать. Тебе не нужны мир и спокойствие в стране. Что же ты надумал получить в результате разыгранного спектакля? Неужели твоей целью является изменение государственного строя?» -чуть не вскрикнул от страшной догадки Силин. «Ты что такой бледный? Случайно не заболел? Может, тебе к врачу обратиться?» -заботливо  спросил Президент, заметив неестественный цвет лица у своего верного помощника. «Да вроде не ощущаю особого недомогания. Присутствует в организме небольшая слабость, но скорее это связано с адаптацией к крымскому климату»,-кисло улыбнулся Силин. «Смотри не захворай. Ты мне в скором времени ох как нужен будешь», -назидательно высказался Президент и тихо побрёл дальше. «Подозреваю, что скоро рядом с тобой кроме жены уже никого не останется»,- подумал помощник и направился в сторону помпезного здания. Неожиданные подозрения в отношении поведения Президента заставили Силина вспомнить все важные решения, действия и поступки Губанова, которые тот совершал в течение последних пяти лет. «Не может быть! Это же авантюра и предательство, в которое он втянул своих соратников по партии! Страшно даже подумать, к чему это может привести. Советский союз –ядерная держава, а не банановая республика. Так может полыхнуть, что всему миру мало не покажется»,- бурлили мысли в голове Николая Ивановича.



Глава десятая.

День подходил к завершению. Солнце медленно покидало горизонт, а на смену ему с востока спешили прохлада, тишина и сумерки. Нарезав, десятка два кругов по аллеям парка, Президент сел на скамейку под пальмой и вытянул ноги. Впервые за много лет он не хотел ни с кем видеться, разговаривать и обмениваться любезностями. Мозг был до придела загружен размышлениями, сомнениями и ожиданиями. Отсутствие информации из Москвы терзало, пугало и заставляло его вздрагивать при любом постороннем звуке. «Почувствовав провал, эти деятели могут пойти на моё физическое устранение. Может, действительно попросить защиты у украинского руководства? Найти предлог для встречи с Рытовым и воспользоваться его связью. Или Силину поручить организацию встречи с начальством Крымской области. Наверняка он сможет ночью покинуть территорию резиденции и добраться до Симферополя. Нет, не годится такой план. Сейчас не только руководство Крымской области не пойдёт на контакт, а и украинское откажется мне помогать. Они сами находятся в ожидании развязки, и рисковать собой не будут. Наоборот, сделают всё, чтобы усугубить моё положение. Им только на руку политический кризис в стране. Они давно мечтают выйти из состава СССР и создать собственное государство. Поэтому спасать Президента СССР торопиться не будут. Значит остаётся только один выход –ждать результатов исполнения задуманного мной спектакля. Интересно, по какому сценарию сейчас в Москве развиваются события? Скорее всего, по второму. А может, и по первому. Если мои бывшие соратники решатся на пролитие большой крови, то толпа не выдержит и разбежится. Это может стать первым этапом победы ГКЧП. Что последует дальше, предсказать трудно»,- перебивая друг друга, путались мысли в голове Губанова.
Под пальмой он просидел часа два. Темнота уже давно поглотила в себя вершины деревьев, залезла в самые отдалённые уголки парка и заглушила весёлый гомон беззаботной дневной жизни. Почувствовав, как вечерняя прохлада обволакивает тело, Алексей Петрович посмотрел в сторону жилого корпуса резиденции, глубоко вздохнул и тихо произнёс: «Тяжёлые испытания ждут Риту. Выдержит ли она их? Не разорвут они её хрупкое сердце? Обострённое чувство справедливости и искренность переживаний могут сильно подорвать её здоровье. Но чем я сейчас могу ей помочь? Рассказать всё честно и до конца о том, что запланировал осуществить? С этим я уже опоздал, и навряд ли она меня правильно поймёт. Нет, пусть всё останется так, как есть, а что дальше делать –время подскажет. Настанет новый день, появится и новая пища для размышлений». После этих слов Президент поднялся с лавочки и не спеша, направился в сторону жилого комплекса. Не доходя до здания метров сорок, он заметил спешащего к нему навстречу генерала Рытова. «Что это так торопится Юра? Неужели в стране произошло что-то экстраординарное? И почему один, без Литвинова?»- подумал Губанов, но скорость не увеличил.
«Алексей Петрович, прибыли Председатель Верховного Совета Украины и глава Правительства Крыма и хотят с вами поговорить»,-сообщил генерал, поравнявшись с Президентом. «О чём они хотят со мной говорить?». «Не знаю. С ними Литвинов беседовал». «Где они сейчас находятся?». «В вашем кабинете». Президент некоторое время молчал, обдумывая ситуацию, затем спросил: «Почему ты, а не полковник Литвинов эту новость мне принёс?». «Я и сам удивлён. Весь день он не давал никаких поручений, по-видимому, опасаясь моего контакта с вами. но вот приехали они, и я ему потребовался». Алексей Петрович вновь ненадолго задумался. «Не случайно руководители Украины прибыли поздно вечером ко мне. Видно, имеют какое-то поручение от членов ГКЧП. Скорее всего, у тех не очень успешно дела пошли, и они хотят вытянуть меня в Москву. Поэтому полковник и Рытова направил ко мне, а не сам пришёл»,-сделал вывод Губанов и, спустя минуту, сказал: «Ты, Юра, возвращайся к непрошенным гостям один и сообщи, что в связи с болезнью я не готов вести с ними разговоры». «А если они будут настаивать на встрече?». «Это их право, но в любом случае я их не приму»,-твёрдым голосом заявил Президент и поинтересовался: «Не знаешь, что в Москве творится?». «Если кратко, то полный хаос и анархия. На набережной реки перед домом Правительства РСФСР до сих пор идёт противостояние между военными и демонстрантами. Сотни тысяч людей вышли на улицы. Наблюдаются выступления народных масс и в других городах страны»,-сдавленным голосом ответил генерал. «Плохо! Очень плохо обстоят дела у моих бывших соратников. Недолго они продержатся в таком режиме. Могут пойти и на крайние меры»,- подумал в очередной раз Президент, а вслух сказал: «Не стой, генерал. Иди, докладывай о моём ответе полковнику».
«Ты где так долго бродил? Минут десять назад тебя Юрий Николаевич и Силин искали»,- сообщила Рита. «В парке гулял. Наслаждался райской жизнью. С Рытовым только что виделся», -улыбаясь, доложил Губанов жене. «У тебя, я вижу, хорошее настроение появилось. Наверное, Юрий Николаевич приятной новостью порадовал?». «Сообщил, что прибыло руководство Украины и жаждет со мной встретиться». «И ты отказал им в этом?». «Ты угадала. Не могу же я вести серьёзные разговоры, будучи тяжело больным. Вот поправлюсь немного, тогда и поговорим». «Не перегнул ли ты палку, отказав руководителям Украины во встрече? Может, они прибыли сюда, чтобы сообщить важную новость?»-осторожно задала вопрос Рита. «Я примерно знаю, с какой миссией они приехали. Они получили задание от ГКЧП вытащить меня отсюда и доставить в Москву». Жена собралась, было задать ещё вопрос, но в это время в прихожей раздался звонок. «За тобой пришли. Что будешь делать?»-взволновано спросила Рита. «Иди, сообщи им, что я уже отдыхаю и встречаться с кем-либо отказываюсь»,-попросил Губанов и направился в спальную комнату. В это время раздалась повторная трель звонка.
Рита подошла к двери и приоткрыла её. «Добрый вечер, Маргарита Михайловна! Извините за беспокойство в поздний час, но нам необходимо срочно встретиться с Алексеем Петровичем. Думаю, что и его интересы совпадают с нашими. Поэтому хотелось бы, чтобы он принял нас»,- произнёс стоящий по ту сторону дверей Председатель Верховного Совета Украины. «Не обижайся, Андрей Васильевич, но Алексей Петрович плохо себя чувствует и категорически отказывается встречаться с кем бы то ни было. Очень сожалею, но помочь вам ничем не могу»,- ответила Рита и закрыла перед самым носом хозяина Украины дверь.

«Дрянь! Стерва! Взбалмошная бабёнка! Ведёт себя не как жена назначенного Президента, а как царица российской империи!»- зло высказался, глава украинской делегации и пошёл на выход. Вернувшись в президентский кабинет, он грузно опустился в кресло и раздражённым голосом произнёс: «Категорически отказывается встречаться. Даже разговаривать со мной не стал, а подослал жену. Не ломать же дверь в спальню и не арестовывать, чтобы донести до его сведения требования ГКЧП? Какой- никакой, а легитимный Президент страны. Нет, я не пойду на нарушение Конституции, и не буду применять силовые меры к её гаранту. Пусть москали сами эту проблему решают. Они бучу народную затеяли, им и разгребать её». После этих слов Андрей Васильевич поднялся с кресла и быстро пошёл на выход из кабинета. Следом за ним удалился и руководитель Крымской области. «Да, видно жарко становится членам ГКЧП, раз метаться во все стороны стали. А что меня ожидает в скором будущем, только сам бог знает»,-подумал полковник Литвинов и посмотрел на Рытова. Уловив душевное смятение начальника, тот предложил: «Может, смягчить Президенту условия домашнего ареста и вернуть ему правительственную связь?». Литвинов прореагировал почти мгновенно: «Ты, генерал, лучше меня знаешь, что приказ может отменить только тот, кто имеет право его выдавать. Поступит такое указание из Москвы- я незамедлительно верну Президенту отнятые у него привилегии. Сейчас пусть остаётся всё так, как есть». Рытов испытующим взглядом посмотрел на полковника и понял, что продолжать начатый разговор бессмысленно и не безопасно для себя.   


Глава одиннадцатая.

Эту ночь, как и предыдущую, Губанов почти не спал. Он испробовал все средства и методы для успокоения нервной системы, но забитая до отказа разными мыслями голова заставляла вновь и вновь возвращаться к событиям последних дней. Только под утро в недрах клеток уставшего мозга появились робкие симптомы дремоты. Однако до крепкого и спокойного сна дело так и не дошло. В девять часов утра в спальную комнату заглянула жена и громко предупредила: «Алексей, пора вставать и готовиться к завтраку». «Через тридцать минут буду готов»,-ответил Губанов и, не открывая глаз, перевернулся на спину. «Что преподнесёт мне день грядущий? Неужели только тревожные ожидания и разочарования? А может, окажется благоприятным и даст надежду на нормальный исход задуманного мероприятия? Однако, как бы он не сложился, развязка ситуации уже не за горами»,- невольно подумал Президент и стал нехотя вставать с постели.
Во время завтрака Алексей Петрович внимательно посмотрел на жену и ужаснулся произошедшим в ней изменением. Ему показалось, что за эту ночь она постарела лет на десять. Потускневшие глаза, морщинистый лоб, бледная кожа и синие губы, словно немым укором ему демонстративно господствовали на некогда красивом и здоровом лице Риты. Всегда приветливо улыбающаяся, позитивно настроенная, она сидела за столом вялая, хмурая и задумчивая. «Ты как себя чувствуешь? Не заболела? Может, врача пригласить после завтрака, пусть посмотрит тебя?»- с беспокойством в голосе спросил Губанов. «Не надо никого приглашать. Со мной всё в порядке. Просто немного устала, поэтому не обращай на меня внимания». «Как же я могу не обращать внимания на такую обаятельную женщину? По –твоему, я уже и не мужчина?»-попробовал пошутить Алексей Петрович. «Не знаю. Я ничего не знаю о тебе нынешнем и не понимаю тебя»,-словно во сне тихо произнесла Рита. Губанов испуганно покосился на жену, затем на внучку Наташу и, заметно нервничая, сказал: «Я всегда считал тебя сильным человеком, способным перенести любые трудности и невзгоды. Что случилось с тобой? Где рациональность, рассудительность и оптимизм? Да, в настоящее время мы испытываем душевный дискомфорт и моральную униженность, но это ещё не катастрофа. Придёт время, и мы снова окажемся на отведённом судьбою месте. Ты вновь будешь себя чувствовать первой женщиной государства. Нельзя нам сейчас раскисать, Рита. Выкинь дурные мысли из головы, не рви свои и мои нервы понапрасну. Они ещё пригодятся нам».
Второй день в изоляции тянулся намного медленнее, чем предыдущий. Чтобы сохранить выдержку и терпение и не потерять контроль над собой, Губанов почти через силу заставил себя делать то, что хоть ненадолго отвлекало от дурных мыслей и предчувствий. Он почти два часа вместе с внучкой купался в бассейне, загорал на крыше резиденции, отгадывал кроссворды и ребусы в глянцевых журналах, читал, и даже умудрился уснуть. Но как только открыл глаза, туча предгрозового ожидания с головой накрыла его. «Только бы одним глазом посмотреть на происходящее в Москве, и я бы понял, чем всё закончатся. Сомневаюсь, что там уже затихло. Если бы это было так, то Литвинов незамедлительно оповестил. По-видимому, не всё так однозначно происходит в стране, если до сих пор меня держат в неведении. Ночной визит руководителей Украины только подтверждает это. Да, Алексей, заварил ты кашу! Как бы не пришлось самому её и расхлёбывать. Ты ведь сознательно своих соратников под удар подставил. Поэтому при любом исходе событий тебе с ними больше не по пути. Конечно, они не дураки и поймут твою роль в их судьбе. Только вот апеллировать не к кому будет, так как сами свою шею в петлю подставили»,- мысленно разговаривал Президент сам с собой.
Обедал на этот раз Губанов вдвоём с внучкой. Рита, сославшись на лёгкое недомогание, выпила стакан компота и ушла в спальную комнату. Алексей Петрович хотел, было остановить её, но, осознавая степень моральной усталости жены, передумал: «Пусть немного отдохнёт и успокоится. Кто знает, что ждёт нас в ближайшее время, и какие ещё испытания нам уготовила судьба?».
После обеденного отдыха Президент решил навестить своего помощника и офицеров специального назначения. Ему хотелось прочувствовать их настроение и моральное состояние, которым он придавал большое значение. Первыми на его пути были апартаменты офицеров. Оказавшись внутри, Алексей Петрович поздоровался с хранителями самого главного пульта ядерной державы, провёл с ними короткую беседу на злободневную тему и, оценив их душевное равновесие, пошёл дальше. Силина в номере он не застал. «Наверное, в бильярдной шары с кем –нибудь гоняет. Любит Николай это занятие»,-решил Президент и направился на выход из резиденции. 
Оказавшись на улице, Алексей Петрович тихо побрёл в сторону набережной. Ему захотелось постоять на пирсе и насладиться мирным шёпотом морского прибоя. Однако, желанию не суждено было сбыться. Метров за двадцать до спуска на пляж на его пути неожиданно возник крепкий молодой человек в гражданской одежде. «Извините, но дальше проходить нельзя»,- вежливым голосом предупредил он. «Почему?»- непроизвольно вырвалось у Президента. «Потому, что на территории резиденции действует особый режим перемещения», -спокойно ответил молодой человек. «Для всех?»-спросил ради любопытства Губанов. «Для всех. В том числе и для вас, товарищ Президент»,-не задумываясь, проинформировал охранник. Поняв, что дальнейшая полемика бесполезна, Алексей Петрович повернулся в сторону моря и стал вглядываться в его просторы. «Какая красота! Какая духовная сила заложена в природе! Только здесь человек может до конца себя чувствовать счастливым и безмятежным!»-в очередной раз восхитился окружающим ландшафтом Президент. Немного погодя у него появилось ощущение, что в окружающей декорации чего-то не хватает. «А где сторожевик? Почему он покинул своё привычное место? Неужели меня уже списали со счёта и поэтому охрану со стороны моря сняли? Не может быть такого! А наличие у меня «ядерного чемодана» их тоже не волнует? Видно нешуточные страсти разыгрались в Москве, если о государственной безопасности забыли. Нет, здесь что-то не то. Необходимо срочно принимать меры. Но, что я могу сделать в данный момент? Информации из Москвы и связи с ней нет, от контактов с руководством Украины я отказался, территорию резиденции мне покинуть не позволят, да и за её пределами меня никто не ждёт. Я добровольно себя замуровал в этом крымском уголке. Может, воспользоваться связью, которой располагает Рытов? Но кому звонить и с кем разговаривать? Да, ситуация… Хуже некуда!»- метались в голове  Президента мысли в поиске выхода из создавшегося очень опасного положения. Постояв ещё минут десять в раздумьях, Алексей Петрович вдруг резко повернулся и быстро зашагал в сторону резиденции.
Литвинова и Рытова он нашёл в своём рабочем кабинете. Те сидели за столом напротив друг друга и оживлённо о чём-то разговаривали. При появлении Президента они мгновенно прекратили дискуссию, вскочили со стульев и вопросительно уставились на него. «Вы в курсе, что водную акваторию, прилегающую к резиденции, покинул военный корабль, нёсший службу по охране моей безопасности, как Президента?»- в упор, глядя на полковника, спросил Губанов. «Да. меня заранее предупредили об этом»,-ответил Литвинов. «Таким действием они не только мою, но и безопасность страны поставили под угрозу! Неужели эти вояки настолько отупели, что не дают отчёта своим поступкам? Главную кнопку кода, позволяющую запускать баллистические ракеты с ядерными боеголовками, оставили в полной незащищённости!. Это же оборонный щит СССР, который десятки лет сдерживал некоторые страны от нападения на нас! Немедленно свяжись с Зацепиным и проинформируй его о моём возмущении. Действуй полковник! Промедление смерти подобно! И ни только для страны, но и лично для нас!» -в резкой форме приказал Президент и, не дожидаясь реакции Литвинова, вышел из кабинета.
Оказавшись вновь в тенистом  парке, Алексей Петрович направился к летней беседке, где уже находились жена и внучка. «У тебя, почему такое бледное лицо? Что-то страшное произошло в Москве?»- взволнованным голосом спросила Рита. «Я не знаю, что там творится, но если судить по поступкам моих бывших соратников, дела у них идут не очень хорошо». «О каких поступках ты говоришь? Ты же сам сказал, что ничего не знаешь о происходящих в Москве событиях»,-не отставала Рита. «О том, что происходит в столице, не знаю, а что происходит рядом с нами –вижу»,-уклончиво ответил Алексей Петрович. «Что же ты видишь? Новые лица охранников? Так это и не удивительно. Новый начальник привёз их с собой. Других изменений я что-то не замечаю»,-с иронией в голосе произнесла Рита. «Военный сторожевой корабль снялся с якоря и ушёл в неизвестном направлении». «Что из этого следует? Тебе, какое дело до этого корабля? С его уходом наша изоляция не закончилась, а это значит, что у твоих бывших коллег дела идут нормально. Так что, товарищ Президент в изгнании, надеяться на окончание кошмара нам ещё рано. Думаю, что самые страшные испытания нас ждут впереди»,- пророчески заявила жена. Губанов с удивлением посмотрел на Риту, сел на лавку рядом с внучкой и обнял её за плечи. «Дед, скоро мне разрешат купаться в море? В бассейне уже неинтересно стало барахтаться»,- капризно надув губки, спросила Наташа. «Скоро. Думаю, что через два-три дня вы с бабушкой вновь будете загорать на морском берегу и плавать до буя», - пообещал Алексей Петрович.
До ужина они пробыли вместе. Сидели в тенистой беседке, бродили по аллеям парка, кормили с рук белок и вели разговоры на разные темы, кроме той, которая непременно могла испортить всем настроение. Даже Рита вначале настороженно, затем уверенней увлеклась этим мероприятием. Но, подходя к жилому комплексу резиденции и заметив сотрудника охраны, она напряглась, глаза потускнели, а на шее набухли вены. «Как тяжело Рита переносит сложившуюся ситуацию! Главное, чтобы у неё не произошёл психологический надлом и не появилось нервное заболевание»,-подумал Алексей Петрович, почувствовав изменения в настроении жены.
Чем дольше Губанов находился без информации о политических событиях, происходящих в стране, тем сильнее на его мозг давили тяжёлые мысли и мрачные предчувствия. Он с трудом подавлял желание немедленно приступить к поиску путей возвращения в Москву. Но понимание того, что его «политическое представление» зашло очень далеко и точка возврата пройдена, сдерживало эти порывы. «При любом раскладе развития ситуации в стране все члены ГКЧП окажутся моральными трупами. Они это хорошо ощущают. Поэтому выходить с ними на контакт бессмысленно и опасно. Но так же опасно находиться долго и в изоляции. Если оппозиция во главе с Казистовым победит, то стране придётся испытать необратимые потрясения. У этой публики полностью отсутствуют тормоза и понимание грани дозволенного. Даже страшно представить, чем для СССР может закончиться этот политический хаос, если я вовремя не окажусь в Москве и не возьму ситуацию под свой контроль. Однако это время можно и не уловить. Вот тогда и наступят для меня самые главные испытания, о которых говорила Рита. Поэтому необходимо приступить к реальным действиям и возвращаться к прямым обязанностям Президента страны. И начну я завтрашний день со звонка к Казистову»,-принял окончательное решение Алексей Петрович во время вечерней прогулки по парку. Занятый тяжёлыми размышлениями о критической ситуации в стране и о негативной роли тех, кто довёл её до такого состояния, Губанов даже мысли не допускал, что главным виновником всего происходящего является он сам. Поднявшись на самый верх пирамиды политической и государственной власти не в результате открытой борьбы с соперниками или особым дарованиям ума, интеллекта и работоспособности, а благодаря стечению обстоятельств, особому чутью и виртуозному владению правилами подковёрных интриг, Алексей Петрович считал себя исключительной личностью, стратегом, обладающим даром предвидения и лицом, стоящим вне критики. Он категорически не мог терпеть рядом с собой людей старой, большевистской закваски и панически боялся окружать себя умными и грамотными заместителями. Лозунг –«Чем подчинённый серее, тем ярче горит моя звезда», был главным постулатом в его кадровой работе. Поэтому неудивительно, что эти люди, получив возможность взять власть в свои руки, не стали утруждать себя юридическими процедурами и активно включились в борьбу с собственным народом, тем самым невольно исполняя роль злодеев в его политической «постановке».


Глава двенадцатая.

В этот вечер Алексей Петрович удалился в комнату отдыха раньше обычного и попробовал задремать. Уставший мозг, натянутые, как струны, нервы, опасения за состояние здоровья жены не способствовали физическому расслаблению и появлению сна. Больше двух часов Президент ворочался в кровати, иногда тяжело вздыхал, шёпотом произносил какие-то слова, но успокоение так и не приходило. Не выдержав атак нахлынувших воспоминаний, размышлений и мрачных предчувствий, он тихо поднялся, прошёл в столовую, достал из комода графин, наполненный водкой, и вернулся в свою комнату. «Надо было рюмку и закуску захватить из столовой. Ладно, обойдусь тем, что есть под рукой»,-машинально подумал Алексей Петрович, взял с прикроватной тумбочки стакан из тонкого стекла, вылил  в цветочный горшок остатки минеральной воды и, сняв крышку с графина, налил в него водку. Раздумывать о дальнейших действиях Президент долго не стал. И, будучи не любителем «зелёного змия», без всяких осложнений выпил содержимое в стакане до дна. Оказавшись внутри, водка вызвала судорожный озноб и заставила тело вздрогнуть, но затем, плавно перемещаясь по пищеводу, стала вызывать в организме теплоту и желанное успокоение. Минут через десять Президент повторил процедуру. Подождав, когда и эта доза осуществит действие, Алексей Петрович улыбнулся и произнёс: «В одиночку! Ночью! Без закуски! Да это же почти подвиг для меня!». Немного помолчав, добавил: «Бог любит троицу и меня. Не буду я ему настроение портить своими проблемами». Третья доза шла уже как по маслу. Минут через двадцать нервы у Президента обмякли, мозг стал обволакиваться туманом благодушия, в глазах появились искры хорошего настроения и уверенности. «Ну вот, сейчас другое дело! Теперь я обязательно усну»,-произнёс Алексей Петрович и лёг на кровать.
Но сбыться его мечтам, было не суждено. Не прошло и трёх часов, как сквозь пелену спокойного сна стал пробиваться рокот двигателя вертолёта, совершавшего посадку на площадке, оборудованную в прибрежной зоне парка. А ещё минут через двадцать вначале робко, а затем настойчивей задребезжал входной звонок. С трудом проснувшись, Президент в недоумении открыл глаза и, чтобы повторная трель не подняла на ноги Риту и внучку, надел быстро халат и подошёл к двери. Не заглядывая в дверной глазок, он глухим голосом спросил: «Кто там?». «Алексей Петрович, это я вас беспокою. Из Москвы прибыли Полуянов и Толстых, хотят с вами встретиться»,- послышался на другой стороне голос Рытова. «Где они сейчас?»- уточнил Президент. «В вашем кабинете ждут». «Хорошо. Минут через двадцать я приду к ним».
«Примчались, голубчики! Видно очень плохи ваши дела, раз ночью пожаловали ко мне. Ну что же, продолжу исполнять роль обиженного царя. Пойду, послушаю этих стратегов государственных переворотов. Может, что и новое услышу», -размышлял Алексей Петрович, переодеваясь. «Ты куда в такой ранний час направляешься? Кто за тобой приходил? Что-то случилось?» -услышал Президент встревоженный голос жены. «Разбудил всё –таки», -произнёс с досадой он и, посмотрев на Риту, стоящую в дверном проёме, ответил: «Полуянов с Толстых прибыли. Просят встретиться с ними». «Зачем?». «Не знаю, но думаю, что будут уговаривать вернуться в Москву»,-хитро улыбнулся Губанов. «А если они приехали для того, чтобы забрать «ядерный чемодан»?». «Всё может быть. Поэтому, чтобы не гадать, я должен получить информацию из уст бывших соратников. А что с ней дальше делать и как поступать, буду решать по ходу разговора»,- ответил Президент и, поцеловав жену, вышел в коридор. «Алексей, умоляю тебя, прими правильное решение. Я устала находиться в изоляции и непредсказуемости. Не забывай этого»,- как заклинание, тихо произнесла слова напутствия жена. Губанов остановился, повернулся к Рите и уверенно ответил: «Скоро всё закончится. Верь мне».
В кабинете Губанов появился со спокойным, словно каменным лицом, и, не произнося слов приветствия, уверенно прошёл мимо прибывших из Москвы к рабочему столу. На некоторое время в помещении наступила гробовая тишина. Наконец, насмешливо посмотрев в сторону бывших соратников, он спросил: «Ну и какие государственные дела заставили вас ночью добираться сюда? Неужели только для того, чтобы сообщить мне новость о моей тяжёлой болезни? Или у вас есть другие важные инициативы, которые необходимо согласовать с законным Президентом СССР?». Выслушав ядовитые вопросы Губанова, Толстых выразительно посмотрел на бывшего и настоящего начальников охраны Президента и, как только те покинули кабинет, произнёс: «Алексей Петрович, мы хорошо осознаём, что у вас есть весомый повод обижаться на нас и считать нас предателями. Но политическая ситуация в стране такова, что уже в ближайшее время может выйти из-под контроля. Мы даже не исключаем начало гражданской войны. А это- море пролитой крови. Поэтому убедительно просим откинуть на время  все обиды и вместе с нами вылететь в Москву. Свою вину и ответственность перед страной мы полностью осознаём и готовы понести любое наказание. Только не сейчас, когда необходимо срочно спасать государство». «С каких это пор в вас стало просыпаться чувство ответственности перед страной? В последнее время ваша энергия была направлена только на то, чтобы ослабить мою власть, скомпрометировать партию и развалить государство. Вместо сплочённости перед надвигающейся угрозой вы сеяли страх, смуту и раздор. Но и это вам показалось мало. Вам захотелось освободиться от меня и любым, даже обманным способом взять штурвал страны в свои руки. Ну, раз взяли его, так рулите. Что вам ещё надо? Нет, дорогие соратники, вы первыми отказались от меня и объявили вне закона. Поэтому с вами я никуда не полечу. Сами заварили кашу, сами её и ешьте, а мне с вами не по пути»,-категорическим тоном заявил Президент. «Алексей, ты не можешь, не имеешь  права оставлять страну и народ в столь критический момент. Толпы людей накалены до предела, местами бунтуют и требуют радикальных политических перемен. Наведение конституционного порядка ограниченными силами армейских подразделений пока не увенчалось успехом. А усиливать их внутренними войсками Министр внутренних дел категорически отказался. Не выполняют приказ Председателя и специальные подразделения КГБ, объясняя это, что созданы не для борьбы со своим народом. Поэтому только ты, как легитимный руководитель государства и коммунистической партии сможешь остановить скатывание страны в пропасть»,-попробовал убедить Губанова Полуянов. «Ты к чему меня призываешь? Чтобы я вернулся в Москву и возглавил государственный переворот? Вы чем и о чём думали, когда решались на отстранение меня от должности и объявление в стране чрезвычайного положения? Надеялись, что народ танков испугается и разбежится по домам? А когда поняли, что советские люди готовы умереть за правду, испугались и за мной помчались? Так что, дорогие «путчисты», продолжать с вами разговор я не хочу, да и не о чём нам говорить!» -закончил отповедь Президент, встал и, не прощаясь, пошёл на выход. «Опомнись, Алексей! Ты не имеешь морального права поступать так!»- воскликнул Геннадий Семенович. Но было поздно. За товарищем студенческой поры с шумом закрылась тяжёлая дверь кабинета. «Предатель!»- прошептал Председатель Верховного Совета СССР и посмотрел на Председателя Советского Правительства. «Ну и что дальше будем делать? Не в наручниках же его доставлять в Москву? Для этого, как минимум, должна быть санкция Генерального прокурора. Да, Геннадий Семенович, по самые уши мы вляпались в дерьмо! Не отмыться теперь до конца жизни. Да и после смерти нашим костям не будет покоя»,- с грустью в голосе произнёс Толстых. «Скоро утро настанет. Ждать положительного решения от Губанова бесполезно. Надо возвращаться в Москву»,-высказал  своё мнение Полуянов и, не дожидаясь Толстых, направился на выход из кабинета. 
На протяжении всего обратного пути до Москвы в вертолёте и самолёте Полуянов в основном молчал. Мозг этого уже немолодого человека был загружен до предела. Мрачные мысли пчелиным роем будоражили сознание. «Какой я дурак, что повёлся на предложение Алексея участвовать в его спектакле. Я же его знаю более сорока лет! Сколько товарищей он за это время оттолкнул от себя или перешагнул через них ради личной карьеры. Для него только власть над людьми имеет цену! Сами люди никогда не интересовали. Как же он меня подставил! А я по своей интеллигентной наивности поверил ему и других товарищей втянул в политическую авантюру. Как мне теперь объяснить им свою роль в этом ужасном спектакле? Чем он вообще может закончиться для нас? Лёгким испугом или тюремным заключением? Скорее всего, последним вариантом. Алексей снова выйдет сухим из воды. По лицу было видно, что он ищет пути, которые позволят ему преподнести себя народу в качестве жертвы заговора и вновь стать национальным героем. С каким же подонком я на протяжении десятилетий дружил! Он не только меня, страну и народ отдаст на поругание врагу, и не моргнёт. Страшный человек! Да я и сам хорош! Знал, что партию возглавляет не настоящий большевик, а политический оборотень, и не бил тревогу! Боялся потерять важный пост и материальное благополучие. А это значит, что и сам я уже не убеждённый коммунист, а партийный хлюпик и обыкновенный карьерист. Единственное, что меня может успокоить- я никогда и никого не придавал», -размышлял Полуянов. Немного погодя, зло выдохнул: «Зато сейчас, на склоне лет, оказался в роли предателя! Спасибо, студенческий товарищ, за отведённую мне роль!».


Глава тринадцатая.

Вернувшись после нервной беседы с бывшими соратниками в апартаменты, Алексей Петрович застал жену в своей спальне. Рита скорбными глазами посмотрела на мужа и вновь спросила: «Зачем они прилетали?». «Уговаривали меня вернуться в Москву». «Что ты решил?». «Остаться здесь». «Почему? Ты боишься, что они тебя арестуют там?». «Нет. Другая причина. Ты о ней скоро узнаешь». «Я совсем перестала понимать происходящее в стране. Два дня назад эти люди объявили тебя тяжелобольным человеком, изолировали от всего мира и забрали государственную власть в свои руки, а сегодня ночью они прилетают к тебе в резиденцию и просят вернуться в Москву. Вроде взрослые все, а ведёте себя как дети. Чувствует моё сердце- не доведут до добра эти игры. Кончится всё плохо не только для вас, но и для государства в целом. Тебе сейчас необходимо быть в Москве, а не обиженным прикидываться и в крымской резиденции ждать, когда кто-то потушит политический пожар. Ты же Президент, и в том, что сейчас происходит в стране, твоя вина есть»,- ровным голосом высказалась Рита и добавила: «Алексей, лети с ними. За нас не беспокойся. Мы с Наташкой одни не пропадём». Слова жены острым лезвием прошлись по самолюбию Губанова. Он с удивлением взглянул на Риту и, с трудом сдерживая себя, ответил: «Тебе и не обязательно понимать всё, что происходит в стране, а я не обязан обсуждать с тобой дела государственной важности. Если в настоящее время не до конца откровенен с тобой- значит, на это есть веская причина. Ты –моя жена, а не Политбюро ЦК КПСС или Съезд народных депутатов, перед которыми я подотчётен по Конституции. Поэтому я сам приму решение, когда возвращаться в Москву и приступать к исполнению служебных обязанностей главы государства». Резкий ответ мужа неприятно зацепил Риту, которая всю свою жизнь посвятила успешному развитию его карьеры. Она считала, и не без основания, что во всём, чего достиг муж, есть и её доля. Чтобы не увязать глубже в неприятный разговор и не усложнять взаимоотношения, Рита тихим, примирительным голосом предложила: «Давай, Алексей, прекратим выяснять отношения. Ни к чему хорошему это не приведёт. Лучше время, которое осталось до завтрака, используем для отдыха. Нервы у обоих до предела напряжены, и их необходимо успокоить». Не ожидавший от жены такой скорой капитуляции, Губанов с тревогой посмотрел на неё, но, не заметив в глазах привычных для последнего времени слёз, согласно кивнул головой и пошёл спальню.
Уснул он почти сразу, как только голова оказалась на большой пуховой подушке. Президент даже не слышал рокота взлетающего вертолёта, поднимающего в своём брюхе разочарованных невыполненной миссией ночных визитёров. Видно мозг его настолько устал за последние дни, что уже не мог или не хотел заниматься переработкой новой информации.
Проснулся Алексей Петрович в двенадцатом часу дня в хорошем расположении духа. Он попытался понять, что ему предало прилив бодрости и восстановило душевное равновесие, но как не напрягал сознание, явной причины не вспомнил. «Наверное, просто выспался хорошо»,- подумал Губанов и с удовольствием потянулся всем телом. В спальню вошла Рита и с порога заявила: «Все рекорды продолжительности сна побил. Пора вставать, дорогой. К тебе уже дважды Силин пробовал прорваться, но я его не пускала. Не знаю, какие у него срочные дела, но его возбуждённый вид наводит меня на мрачные мысли». «А вот мои мысли подсказывают обратное. Навряд ли помощник стал сильно спешить сообщать мне плохие новости. Думаю, что у него для меня есть хорошая информация. Ладно, гадать не будем, скоро от него всё узнаю»,- произнёс Губанов и поднялся с кровати.
В личных апартаментах Президента Силин появился минут через двадцать после того, как Губанов завершил лёгкий обед. Поздоровавшись, он сделал загадочный вид и сообщил: «Алексей Петрович, резиденция полностью осталась без охраны. Сегодня, в шесть утра, Литвинов посадил в автобус всех своих подчиненных и вместе с ними выехал с территории резиденции в неизвестном направлении». «А Рытов где?»- машинально спросил Президент. «Он тоже с ними уехал». Неожиданная информация, полученная от помощника, вновь включила мозги Президента в интенсивную работу. «А сторожевой корабль не вернулся на прежнее место?»- поинтересовался Губанов. «Пока не видно. Может, позже подойдёт». «Странно. Очень странно. Что задумали эти кретины? Неужели решили взять меня на испуг? А может, создали условия для моего физического устранения? В такой агонии, в какой сейчас находятся, они могут пойти на любое преступление. Дурные предчувствия вновь Риту не подвели. Что делать? Не сидеть же, сложа руки и ждать гибели? Да, задали вы мне задачку со многими неизвестными, товарищи дорогие! Придётся очень сильно поломать голову над её решением»,-подумал Президент, а вслух спросил: «Связь не заработала?». «В жилых апартаментах и в дежурной комнате охраны телефоны молчат. В вашем кабинете я не проверял»,-ответил Силин. «Понятно. Значит, условия изоляции остаются, а свобода передвижения возвращается. Подозрительно всё это, Николай. Но панике поддаваться нельзя. Необходимо думать, как из этой ситуации выйти достойно. Ты пока иди к себе и особенно не откровенничай ни с кем. Я постараюсь принять решение по урегулированию этой проблемы». «Алексей Петрович, обслуживающий персонал просит разрешить на некоторое время покинуть резиденцию, чтобы навестить близких. Эти люди тоже, как и мы, трое суток находятся на осадном положении. Некоторые родственники не на шутку испуганы их изоляцией и готовы пойти на самые радикальные меры,- сообщил Силин. «Я думаю, что люди правы в своём требовании. Поэтому возражать не буду, если они на некоторое время покинут резиденцию. Но смотри, чтобы это негативно не отразилось на условиях нашего пребывания здесь. Надеюсь, что ты понял, о чём я говорю?»-спросил Губанов. «Конечно, понял»,-подтвердил помощник и вышел из апартаментов.
«С какими проблемами приходил Силин? Наверное, жаловался на свою незавидную долю?» -съехидничала Рита, когда Алексей Петрович зашёл в её комнату. «Силин сообщил об отбытии с территории резиденции начальников службы охраны и их подчинённых. А также передал просьбу обслуживающего персонала по поводу посещения ими своих близких и родных»,-спокойно ответил Губанов. «О том, что вся охрана вместе со своими командирами рано утром покинула резиденцию, я и без твоего помощника знала. Своими глазами видела, как они в спешном порядке сели в автобус и выехали с территории. Но вот почему  и зачем это сделали, понять пока не могу. И, естественно, меня такая неизвестность очень пугает. Может, ты знаешь причину столь неожиданного отъезда своих телохранителей?»- спросила Рита. «Пока нет. Однако надеюсь, что уже скоро всё разъяснится. Поэтому прошу вас с Натальей сегодня в парк не выходить», -предупредил Губанов жену и направился к выходу.
Оказавшись на улице, Президент некоторое время раздумывал, в какую сторону податься. «Может, в кабинет заглянуть? Вдруг там прямая связь с Москвой включена? Должны же они мне какие-то варианты предложить, чтобы заставить вступить с ними в переговоры. Нет, с этим я торопиться не буду. Вначале обследую обстановку в парке и на набережной, а уж потом решу, что дальше делать»,- определился он и медленно зашагал по аллее к морю.
Непривычная обстановка, которая заключалась в отсутствии наружного наблюдения, и мягкий тёплый ветерок, заставляющий слабо трепетать листья на деревьях, успокаивающе действовали на нервы Алексея Петровича и помогали голове эффективней работать. Углубившись в раздумья, он незаметно для себя оказался на набережной, прошёлся по пирсу, спустился на пляж и остановился у самого уреза воды. Невысокие волны, похожие на рёбра стиральной доски, лениво наплывали на песок и также лениво возвращались в море. Неожиданно одна из очередных волн оказалась повыше своих сестёр и накрыла ноги Президента пенистой прохладой. Он встрепенулся, быстро отступил вглубь пляжа и тихо произнёс: « Море не только ласковым бывает, но иногда и зло от него исходит. Что мне на сей раз от него ждать? Триумф победы, или горе и разочарование? Поживём- увидим».
Пробыв на пляже почти час, Президент поднялся на пирс и направился в сторону резиденции. Изредка поглядывая по сторонам, он не нашёл ни единого предмета, который вызывал бы подозрение. «Непонятно, зачем им этот демарш потребовался? Может, их ночной визит был последней попыткой не страну спасти, а себя? А когда это не получилось, решили взять меня на испуг? Скорее всего именно так и есть»,-мелькнуло в голове Губанова догадка. Чтобы подтвердить её, он решил заглянуть в свой рабочий кабинет в надежде обнаружить там восстановленную связь. Но случилась непредвиденная осечка. Мощные дубовые двери были закрыты на внутренний замок, ключи от которого он три дня назад отдал Литвинову. «У коменданта обязательно должен быть запасной ключ. Поручу Силину заняться этой проблемой»,-решил Президент и пошёл икать своего помощника. И здесь Алексея Петровича поджидало разочарование. Как только Силин услышал от Президента поручение, слабым голосом произнёс: «Алексей Петрович, а комендант вместе со всем обслуживающим персоналом покинул резиденцию». «Он-то куда направился? У него же все родственники в Москве проживают»,- раздражённым голосом пробурчал Президент. «Наверное, к сыну в Севастополь уехал. Он у него в высшем военно-морском училище учится»,-ответил Силин. «Как только вернётся, сразу направь его ко мне», -выдал установку Губанов и с укором посмотрел на помощника.
 Возвращаясь по коридору в свои апартаменты, Президент остановился напротив номера, где находилась группа офицеров особого назначения, и нажал кнопку звонка. После минутной задержки дверь распахнулась, и в её проёме появился капитан первого ранга. «Здравия желаю, товарищ главнокомандующий!»- поприветствовал он и принял выжидательную стойку. «Решил узнать, как вы себя чувствуете в связи с непривычными условиями несения службы?». «Настроение офицеров нормальное. Внештатной ситуации не ощущаем»,- коротко доложил капитан первого ранга. «Ну вот и хорошо. Я думаю, что скоро неопределённость в вашем положении закончится»,-пообещал Президент и, не прощаясь, пошёл дальше. «Мне бы такие стальные нервы, как у этого офицера! Словно робот, а не человек. Неужели он не испытывает хоть чуточку страха перед неизвестностью? А, собственно, какая ему разница, кто в стране придёт к власти и в чьи руки передавать «ядерный чемодан». Для него главное, чтобы происходило это на законном основании и согласно конституционным нормам. Этот служака точно знает, что покуситься на их жизнь может только безумец, не ведающий того, что при любых обстоятельствах он никогда своей рукой не притронется к ядерной кнопке»,- не то с восхищением, не то с сожалением размышлял Президент, продвигаясь по широкому коридору жилых апартаментов.

Глава четырнадцатая.

После того, как Губанов поручил Силину разыскать коменданта, прошло больше трёх часов. Но к удивлению Президента, ни помощник, ни сам комендант до сих пор не появились. Сидя за обеденным столом, Алексей Петрович нервно постукивал пальцем о его край и невольно размышлял: «Что с ними могло произойти? Неужели комендант решил заночевать в Севастополе? Совсем дисциплина расшаталась. Не нравится мне всё это. Не сбежали же они вдвоём от меня. Нет, здесь что-то не то. Придётся ещё немного подождать, а потом принимать меры. Но что я могу сделать без связи и информации? Какая на данный момент обстановка в стране? На кого опереться? Кто может меня официально вернуть в Москву? Не добираться же мне, как вору, до столицы на попутном транспорте». «Алексей, ты стал очень плохо кушать. Так дальше продолжаться не может. Я надеюсь, что ты не умирать собираешься, а на борьбу настраиваешься. Какой из тебя боец, если есть перестал. Внучка и та тебя одолеет»,-услышал он насмешливый голос Риты. Губанов непонимающим взглядом посмотрел на жену, поднялся из-за стола и вышел на улицу. Побродив по центральной аллее, зашёл в летнюю беседку и опустился в кресло-качалку.
«Заканчивается третий день моей добровольной изоляции, который принёс больше вопросов, чем ответов. Как мне понимать отъезд службы охраны –поражением ГКЧП или российской оппозиции во главе с Казистовым? Если второй вариант, то почему мои бывшие соратники до сих пор информационную блокаду с резиденции не сняли? Боятся, что я увижу, насколько плохо у них дела складываются? Скорее всего, так оно и есть. Значит, всё –таки российская оппозиция верх одерживает? Но захочет ли она меня вывозить отсюда и в дальнейшем вести со мной дела как с Президентом страны? Казистов спит и видит моё окончательное падение и своё возвеличивание. Он на всё пойдёт ради этого, и даже на развал СССР. Необходимо срочно возвращаться в Москву! Где комендант до сих пор болтается? Неужели ему не понятно, что не самое удачное время выбрал для поездки к сыну? Мне сейчас позарез нужна связь, чтобы взбудоражить мировое сообщество, привлечь к себе внимание СМИ и заставить Казистова направить за мной самолёт. Что дальше делать- я твёрдо знаю. Сдам членов ГКЧП и их пособников правосудию, на их должности назначу преданных людей, подпишу с главами Советских Республик новый договор о дальнейшем совместном сосуществовании и заставлю зарвавшихся деятелей уважать Конституцию страны»,- покачиваясь в кресле, размышлял Президент СССР.
Силина Губанов заметил только тогда, когда тот оказался в беседке. «Алексей Петрович, я извиняюсь за задержку исполнения указания, но комендант на территории резиденции появился только пять минут назад и ждёт у вашего кабинета»,- робко доложил помощник. Президент жёстко посмотрел на него, поднялся с кресла-качалки, вышел из беседки и энергично зашагал в сторону резиденции. Подойдя к своему кабинету, он нехотя поздоровался с комендантом и приказал: «Открывай!». Но к великому разочарованию Губанова, и в кабинете его поджидала неудача. Молчал не только прямой телефон, но и два других не издавали звуки. «Почему до сих пор не работает связь? Ты узнал причину, по какой она отсутствует? Кто её отключил?»- с раздражением в голосе спросил Президент коменданта. Тот испуганно, как затравленный хорёк, смотрел на Алексея Петровича и не мог произнести ни слова. «На восстановление связи даю час. В противном случае я буду вынужден уволить тебя с работы»,- выдал грозную установку коменданту Губанов и вышел из кабинета. 
«Всё, Николай Иванович, я пропал! Прямой телефон отключён военными связистами по приказу Председателя КГБ, а простая связь- по указанию руководства Украины. Что мне делать? Как объяснить Президенту о невозможности исполнения его поручения? Может, вы мне посодействуете в этом?» -заискивающим голосом спросил комендант. «Ты сегодня смотрел телевизор?» -задал вопрос помощник. От неожиданности комендант даже поперхнулся и закашлял. Но, взяв себя в руки, ответил: «Краем глаза удалось посмотреть новости, пока сына в дежурной комнате поджидал». «Что хорошее, увидел? Какие события в нашей стране и мире происходят?». «Непонятные и очень мутные. Москва кипит от гнева возмущённой толпы, милиция попряталась, а военная техника стоит среди бунтующих масс и бездействует. Раза два на экране появлялись члены ГКЧП, но ничего утешительного не сказали. В общем, всё идёт к тому, что народ их сметёт»,- сообщил комендант. «В Севастополе, что по этому поводу горожане говорят? Кого поддерживают?»- допытывался помощник Президента. «Разные разговоры ведутся. Есть сторонники ГКЧП, много людей поддерживают новую российскую власть, а есть и такие, которые во всех бедах винят Президента. Они ставят ему в вину то, что в самый ответственный момент в жизни страны он уехал отдыхать»,- откровенно высказался комендант. «Да! Это уже серьёзная информация»,-произнёс задумчиво Николай Иванович и, встрепенувшись, добавил: «Понимаю, что тебе не решить проблему связи, поэтому постарайся сегодня не попадать на глаза Президенту. Я как –нибудь прикрою тебя». «Спасибо, Николай Иванович, я буду очень тебе признателен»,- ответил комендант и тут же спросил: «Может, телевизор в кабинет Президента поставить? Он хоть и автомобильный, но показывает хорошо». «Неплохая идея. Как он у тебя сохранился?»,- спросил, улыбаясь, Силин. «В багажнике аварийной «Волги» спрятан был». «А телевизоры, которые изъяли, где хранятся?»,- спросил на всякий случай помощник Президента. «Их увезли сотрудники украинского КГБ. Где они сейчас- не знаю». «Ну ладно, тогда устанавливай автомобильный телевизор, а я схожу к Губанову и проинформирую его о нашем разговоре»,- распорядился Силин, и они вместе вышли из кабинета.
Информацию о политическом состоянии в стране Президент выслушал спокойно, даже вяло. Но когда помощник сообщил о наличии у коменданта автомобильного телевизора, Губанов оживился, с любопытством посмотрел на Силина и спросил: «Он может принимать передачи из Москвы?». «Думаю, что сможет, если подключиться к индивидуальной антенне». «Ну, так иди, Николай Иванович, займись решением этой проблемы»,- произнёс взбодрившийся Губанов. А когда помощник вышел из комнаты, взял на книжной полке рабочую тетрадь и, примостившись на краю дивана, стал быстро в неё что-то записывать.


Глава пятнадцатая.

Смастерить индивидуальную антенну, которая позволяла бы получать чёткое изображение с центрального телевидения, оказалось не просто. Промучившись с ней часа два, но, так и не добившись хорошего качества приёма каналов, Силин и комендант отказались от этой идеи и решили довольствоваться тем, что получилось. Но, как оказалось, и этого было достаточно, чтобы сделать вывод о творящемся хаосе по всей стране. «Я пошёл докладывать Президенту, а ты займись своими прямыми обязанностями. Думаю, что сегодня ты уже больше Губанову не потребуешься», улыбнулся Силин и выключил телевизор.
Президента он застал в столовой комнате в окружении членов семьи. Но не успел открыть рот, чтобы сообщить о готовности телевизора, как его перебил Губанов: «Николай, после ужина я собираюсь поработать в кабинете, поэтому хотелось бы, чтобы и ты ко мне присоединился». «Хорошо, Алексей Петрович, я буду ждать вас там»,-ответил помощник и покинул столовую. «Боится, что жена с внучкой увяжутся за ним, если узнают о телевизоре»,-сделал вывод Силин.
В рабочем кабинете Президент появился минут через десять и сразу уставился  на экран. В своей жизни он вряд ли так внимательно и придирчиво всматривался в картинки и вслушивался в голоса людей, мелькающих на экране, как в этот раз. Иногда Президент выкрикивал комментарии по очередному сюжету, иногда произносил короткие фразы, но в основном –молчал. Сдержано вёл себя и Силин. Он боялся неосторожным словом навлечь на себя гнев Губанова. Николай Иванович знал взрывной характер «патрона», поэтому терпеливо ждал момента, когда тот обратится к нему сам. Но прошло два часа просмотра передач, а Губанов так и не оторвал взора от телевизора. В какой-то момент Силину показалось, что Президент уже не видит происходящее на экране, а ушёл глубоко в раздумья, понятные только ему. «Вот что, Николай Иванович, если до утра в нашем положении не произойдут никакие изменения, то тебе придётся добраться до первого попавшегося телефонного узла и выйти на связь с руководством Российской Федерации. Текст разговора я тебе подготовлю. А сейчас –оставь меня одного, хочу проанализировать увиденное и услышанное»,-попросил Президент.
«Всё! Сомнений не осталось. Первый акт моей пьессы закончился неудачно, пора переходить ко второму. Теперь необходимо вести себя очень осторожно и осмотрительно, чтобы не попасть в зависимость от Казистова. Этот мужлан не упустит своей выгоды и не пожалеет яда для моей дискредитации. Ничего, пусть только поможет вернуться в Кремль, я и с ним разберусь, как повар с картошкой. Прямолинейный он больно для подковёрной борьбы и интриг. Учителей у Казистова таких не было, какие меня этим приёмам учили. Так что нам бы только ночь продержаться, да день простоять»,-произнёс вслух Губанов и улыбнулся.
Приподнятое настроение мужа Рита заметила сразу, как он только появился в её спальне. «Такой ты мне больше нравишься, чем угрюмый и растерянный. Наверное, известие хорошее получил с «воли»?» -пошутила жена. «Да нет. Живу всё с тем же багажом известий, который имел три дня назад. Просто предчувствие появилось обнадёживающее. Должен же этой неопределённости наступить конец»,-слукавил Алексей Петрович и, чтобы Рита не задавала больше вопросов, добавил: «Устал я очень за эти дни. Хочу пораньше лечь отдыхать».
Ночь прошла на удивление спокойно. С вечера, ворочаясь в постели и тяжело вздыхая, Президент долго не мог уснуть, но пять часов крепкого сна компенсировали эти испытания. Поэтому, быстро приняв душ и плотно позавтракав, он вышел на улицу и направился в сторону моря. Прогулку Губанов совершал не ради утренней проминки, а чтобы в очередной раз убедиться в отсутствии на территории посторонних лиц. Продефилировав по всем большим и малым дорожкам парка, он зашёл в беседку, сел в кресло-качалку и достал из кармана куртки исписанный лист. «Перед тем, как отправить Силина на связь с командой Казистова, необходимо ещё раз внимательно просмотреть подготовленный текст. Зацепки Казистову ни в коем разе давать нельзя»,- вслух произнёс Алексей Петрович, улыбнулся и сосредоточился на чтении. 
Закончив доработку текста и оставшись им довольным, Губанов с любопытством посмотрел вокруг и бодрым голосом произнёс: «Вот и всё! Пора Силина в дорогу отправлять. Теперь многое от него зависит». Втянув глубоко в себя чистый морской воздух, Президент задержал дыхание, сделал протяжный выдох и поднялся с кресла-качалки. Но в это время над резиденцией появился вертолёт и, сделав небольшой круг, лихо приземлился на площадку. А ещё через минуту из него стали выпрыгивать люди. Выйдя из беседки, Губанов посмотрел в их сторону и с тревогой подумал: «Кто это ко мне опять пожаловал? Неужели мои бывшие соратники решили повторить заход? Зря стараются. И на сей раз ничего у них не получится. Навсегда разошлись наши стёжки- дорожки». «Добрый день, Алексей Петрович! Как отдыхается в этом райском уголке? Не пора вам возвращаться в Москву и приступать к выполнению конституционных обязанностей?» - с усмешкой на усатом лице спросил молодой невысокий симпатичный генерал, когда вплотную приблизился к Президенту. Губанов с интересом посмотрел на него, затем перевёл взгляд на сопровождающих и грозно спросил: «Кто такие? Почему совершили посадку на территории закрытой государственной резиденции?». «Извините, товарищ Президент, что сразу не представился. Меня зовут Разин Сергей Васильевич. В настоящее время являюсь уполномоченным представителем Председателя Верховного Совета народных депутатов РСФСР по особо важным поручениям. Ну а остальные товарищи занимают высокие посты в новом российском Правительстве. По поручению товарища Казистова мы прибыли сюда, чтобы вызволить вас из плена и в целости и сохранности доставить в столицу»,- явно любуясь собой, сообщил генерал. «Документы, подтверждающие ваши полномочия, имеются?» -на всякий случай спросил Президент. «Так точно. С этим у нас всё в порядке. Поэтому не теряйте зря драгоценное время и начинайте собираться в дорогу. На эту процедуру у вас не больше часа»,- грубовато ответил генерал и жёстко посмотрел на Губанова. «Если ты, генерал, забыл, с кем разговариваешь, то напомню, что перед тобой находится не только Президент СССР и Главнокомандующий вооружёнными силами страны, но и Генеральный секретарь Коммунистической Партии, в рядах которой ты, наверняка, состоишь»,- одёрнул Губанов наглеца. «Я знаю, с кем разговариваю. Но это не значит, что должен вас умолять полететь с нами. Если вдруг откажетесь возвращаться, то мы обязаны будем прибегнуть к принудительной доставке вас в Москву. На это у нас полномочия от российского руководства тоже ест»,- с иронией в голосе произнёс генерал и посмотрел на своих товарищей. Те ехидно улыбнулись, но в полемику вступать не стали.
Внутри Алексея Петровича всё клокотало от негодования. Второй раз за последние трое суток он вынужден был терпеть от своего «подданного» неприкрытое хамство и насмешки. «Выскочка! Позёр! Солдафон необтёсанный! Да как он посмел со мной так разговаривать!? Ничего, придёт время, и я всем воздам по заслугам! А чтобы это время пришло быстрее, мне необходимо найти в себе силы и потерпеть»,- пронеслось в голове Президента. Но уже на подходе к резиденции он улыбнулся и тихо произнёс: «Видно, не разлюбила и не отвернулась от меня ещё судьба. Не пришлось мне унижаться перед Казистовым и просить помощи! Хоть он и послал за мной этого наглеца, обязанным за это я ему не буду. Так как спасение Главы государства – конституционный долг советского гражданина, тем более наделённого властью».
«Алексей, кто эти люди, которые появились на территории резиденции? Они прибыли принудить тебя к отречению от власти?»- встретила Рита мужа вопросами. Президент ласково посмотрел на жену, обнял и тихо ответил: «Эти люди прибыли за нами. Поэтому пакуйте с Натальей в чемоданы вещи и готовьтесь к отъезду домой. Я схожу в рабочий кабинет и заберу из сейфа оставшиеся документы». «Ты не ответил на вопрос, что это за люди и от кого они»,- не сразу успокоилась жена. «Это представители российского Правительства, и прилетели сюда по поручению Казистова»- коротко ответил муж и, не дожидаясь очередных вопросов, вышел в коридор. Подойдя к комнате помощника, он услышал раздающиеся из неё громкие голоса. Открыв дверь и войдя внутрь, Губанов остановился. Прямо перед ним стоял бывший начальник охраны- генерал Рытов, а из-за его спины выглядывал Силин. «Добрый день, Алексей Петрович!»- первым поздоровался генерал. «Тебя, каким ветром сюда занесло?»- немного замешался Губанов. «Прилетел с группой российских представителей»,-ответил генерал, слегка конфузясь. «Почему не подошёл с ними ко мне? И как оказался в этой команде?»- с подозрительностью спросил Алексей Петрович. «Со вчерашнего дня я перешёл на работу в российский КГБ, а сегодня мне поручили сопровождать эту делегацию»,-заметно нервничая, ответил Рытов. «Понятно. В общем, переметнулся к победителям. Ну, это дело твоё и осуждать тебя не стану. Но раз уж ты здесь, то верни мне именной пистолет, а офицерам специального назначения –табельные. Надеюсь, что вы не увезли наше оружие с собой в Москву», -потребовал Губанов и пристально посмотрел на своего некогда верного телохранителя. «Нет. Ваш пистолет и табельное оружие находятся в сейфе начальника службы охраны, но, к сожалению, ключей у меня нет»,- ответил Рытов. «Это твоя проблема, но до моего отъезда она должна быть решена»,-резко произнёс Президент и перешёл из комнаты помощника в свой кабинет. Встреча с Рытовым озадачила Алексея Петровича. Нет, его не задело сообщение генерала о переходе на службу в российский КГБ. Хотя, конечно, не очень приятно осознавать, что тебя бросил человек, с которым пройден длинный путь восхождения к олимпу власти. Губанова неприятно зацепила мысль о цене, которую могли потребовать от него новые хозяева, принимая в своё лоно. Не исключено, что из Рытова они могли вытащить и некоторые подробности пребывания Президента в Форосе. Не случайно с ним по-хамски вёл себя усатый генерал. Но Губанов отчётливо понимал и то, что другого пути к возврату былой власти у него больше не осталось, и, скрепя сердцем, начал готовиться к отъезду.


Глава шестнадцатая.

Ровно через час, без видимых усилий, вертолёт оторвался от земли и стал набирать скорость. Губанов сидел молча, изредка поглядывая через стекло иллюминатора на бескрайную синеву моря и корабли разных размеров, снующие недалеко от берега. Так же тихо вела себя Рита и только внучка постоянно вскрикивала, когда видела что-то интересное. Шум двигателя и довольные лица незнакомых людей мешали Президенту сосредоточить внимание на неожиданно возникшей ситуации и оценить перспективы её дальнейшего развития. Но длилось это недолго. Буквально через тридцать минут вертолёт совершил посадку в аэропорту города Симферополя, и Президенту вместе с семьёй, помощником и офицерами особого назначения предложили перейти в салон пассажирского самолёта, поджидавшего их на взлётном поле.
Оказавшись в обычном пассажирском лайнере, Алексей Петрович даже немного растерялся. Но, поняв, что кроме его с семьёй и российской делегации на самолёте никто больше не полетит, успокоился, занял кресло в первом ряду у окна и стал постепенно погружаться в раздумья. «Затея, с помощью ГКЧП силовым путём навести в стране порядок, и политическое спокойствие потерпела полное поражение. Значит, и первый вариант моего сценария почил в бозе. Это факт. Если бы было по-другому, то Казистов не стал бы отправлять за мной своих сподвижников, невольно выполняя главную роль во втором варианте спектакля. Зачем я ему нужен в Москве? он же сам рвётся к высшей власти в стране. Мог бы под шумок организовать моё физическое уничтожение, свалить вину на моих бывших соратников, затем арестовать их за измену родине, собрать внеочередной съезд народных депутатов Верховного Совета СССР и легитимно стать Президентом. При нынешней его популярности в народе провести эту манипуляцию особого труда не составило бы. Нет, здесь что-то не то. На мой счёт у него какие-то другие планы. Может, собирается медленно, но уверенно уничтожать меня морально? Для ненависти ко мне у Казистова достаточно причин. А может, в нём возобладало чувство ответственности за целостность страны, и он старается внести в решение этой проблемы достойный вклад? Чепуха! Казистову наплевать на страну, если он в ней не хозяин. Но, как бы там ни было, и какими мотивами он не руководствовался, вести себя с ним необходимо осторожно и продумано. Правильные выводы мне удастся сделать только в Москве, и то не в первый день пребывания»,- пришёл к неутешительному заключению Президент. Переведя взгляд на притихшую рядом жену, ужаснулся. В её всегда чистых и ухоженных волосах появилась седая прядь, которая немым укором ужалила глаза Губанова. «Дорогая моя женщина, какой высокой ценой тебе дались дни ожиданий и тревог, проведённые в Форосе! Но ничего, любимая, скоро закончатся эти пытки. Я тебе обещаю!»- с нежностью подумал он.
Самолёт ТУ-134 с Президентом на борту приземлился в аэропорту «Внуково» во второй половине дня. Минут через десять к нему подкатили трап, и Разин пригласил Губанова на выход. Слова генерала, словно серпом прошлись по оголённым до предела чувствам страха и тревоги. Посмотрев на жену, он понял, что и Рита находится в подавленном состоянии. «Товарищ Президент, мы прилетели, и пора покидать самолёт»,-ещё раз напомнил с ухмылкой на лице усатый генерал. Губанов пересилил минутное замешательство, ещё раз посмотрел на жену с внучкой и медленно двинулся на выход из салона самолёта. «Как Емельян Пугачев возвращаюсь в Москву. Не хватает только кандалов на ногах»,-невольно пронеслось в голове Президента. Машинально переступая ногами, Алексей Петрович спускался по трапу, а следом за ним, прижавшись, друг к другу, с опаской оглядываясь по сторонам, двигались Рита с внучкой. Впервые за многие годы их не встречали с букетами цветов радостные лица и не щебетали наперебой льстивые голоса подчинённых. Почти рядом с трапом стояли три легковых автомобиля. В первый из них незнакомые люди посадили Президента с семьёй, а во второй- офицеров специального назначения, и кортеж на огромной скорости покинул лётное поле.
Во время движения по загруженной автотрассе Президент обратил внимание на садящего впереди молодого мужчину. Тот короткими фразами подсказывал водителю маршрут передвижения и периодически посматривал в правое боковое зеркало заднего вида. «Ты из девятого управления КГБ СССР?»-спросил Губанов. «С сегодняшнего дня я начальник вашей службы охраны»,- не отвечая на прямой вопрос, произнёс мужчина. «Куда тебе приказано меня везти?»-немного растерялся Президент. «На подмосковную дачу»,- ответил охранник, и на этом их разговор закончился.
Оказавшись в привычных домашних условиях, Рита взяла власть в свои руки. Уже через два часа все члены семьи, приведя свой внешний вид в порядок, сидели в столовой комнате за обеденным столом. «Ну вот мы и дома. По крайней мере, жена прекратит так болезненно переживать и займётся семейными делами. А мне необходимо срочно приступить к своим прямым обязанностям. И начну я их с расчистки кадрового поля. Уж больно захламлённым оно оказалось»,-подумал Алексей Петрович, и сразу после чаепития отправился в свой кабинет. А ещё через десять минут за рабочим столом сидел не растерянный шестидесятилетний пенсионер, а собранный, деловой и немного злой Президент великой державы под названием СССР.
Потратив на разработку плана первоочередных мер около часа, он по внутренней связи вызвал к себе помощника и выдал ему ряд поручений. Как только Силин покинул кабинет, Президент включил телевизор и стал внимательно всматриваться в происходящее на экране. Разгорячённые видом пролившейся крови у здания Правительства РСФСР и наплывом сенсаций, корреспонденты, захлёбываясь в восторге, вели репортажи с митингов и политических посиделок случайных победителей. «Лёгким испугом вы отделались, господа демократы. Вам повезло, что у членов ГКЧП не хватило смелости и решительности раздавить вас, как назойливых мух. К сожалению, они не только с вами не разобрались, но и поставили себя вне закона. В этом их вина, за которую придётся отвечать»,-поставил точку в своих раздумьях Губанов.
Первыми в кабинете Президента появились секретарь ЦК КПСС по идеологии –Грязнов Александр Николаевич, и заведующий отделом, курирующего административные органы- Яшин Алексей Михайлович. Они настороженно поздоровались с шефом и, дождавшись предложения, сели на огромный кожаный диван. «Я не буду рассказывать о политической ситуации в стране. О ней вы лучше меня знаете. Нет времени у нас и на то, чтобы искать причину её возникновения. На данном этапе главные виновники сами себя разоблачили, совершив предательство по отношению к партии и конституции. Они создали ГКЧП и объявили себя верховной властью. Но советский народ вовремя разгадал коварные замыслы путчистов и восстал против них. Мне горько и обидно осознавать, что члены ГКЧП были моими соратниками и занимали высокие посты в нашем государстве. Но как бы ни было на сердце тяжело, я, как легитимный руководитель страны, обязан восстановить конституционную справедливость и наказать этих зарвавшихся деятелей. Поэтому уже сегодня вы должны поручить соответствующим органам произвести арест всех членов так называемого ГКЧП и изолировать их от общества. Так как задерживаться будут не простые люди, то сделать это необходимо с соблюдением всех юридических норм. О ходе исполнения этого распоряжения постоянно докладывайте лично мне»,- закончил вводную часть Губанов. И, посмотрев на присутствующих, спросил: «Вам понятна моя установка?». «Но ведь все участники ГКЧП –члены ЦК КПСС, а некоторые из них даже Политбюро! Без согласия пленума ЦК КПСС мы не имеем права их задерживать! А с Полуяновым ещё сложнее. Он является избранным Председателем Верховного Совета народных депутатов СССР», -осторожно возразил Яшин. «У тебя такое же мнение?» -спросил Губанов Грязнова. «У меня своё мнение, которое совпадает с вашим, Алексей Петрович. Поэтому я готов немедленно приступить к исполнению поручения»,- ответил секретарь ЦК КПСС по идеологии. «Вот и хорошо! А Яшина сам наставишь на путь истинный. Желаю вам успеха»,- произнёс Президент, и первые посетители вышли из кабинета.
Войдя в образ повелителя и душеприказчика, со следующими деятелями партии и государства он разговаривал пространно, снисходительно и назидательно. Уже к десяти часам вечера стали появляться реальные результаты его деятельности. Своим первым  Указом Президент освободил от должности Генерального прокурора страны Клюева, поддержавшего ГКЧП, и назначил на эту должность его заместителя –Смирнова, который в знак благодарности выдал санкции на арест «путчистов». Следующим Указом он освободил от должности Вице – президента, Председателя Совета министров, Председателя КГБ, Министра обороны, Министра внутренних дел и Министра сельского хозяйства, а их обязанности временно возложил на заместителей. Процесс расправы над бывшими соратниками, посягнувшими на власть по его же сценарию, стал набирать обороты.  Шёл он достаточно быстрыми темпами и успешно, но почти в самом конце дал серьёзный сбой. Во время задержания Министра внутренних дел Черкашина со стороны спецслужбы была допущена халатность, которой воспользовался четырёхзвёздный генерал и застрелился. Но общую картину зачистки участников мятежа этот инцидент не испортил. Таким образом, создав путём интриг и шантажа условия для возникновения ГКЧП и надеясь, что он силовыми методами наведёт конституционный порядок в государстве, Президент СССР жестоко разделался с его членами, не оправдавшими его надежды. Губанов считал, что таким образом он очистил политическое поле от сорняка и теперь вправе рассчитывать на возврат народного доверия.
В последующие дни своего возвращения Президент развил бурную деятельность. Он активно участвовал в подготовке нового союзного договора между центром и национальными республиками, укреплял свежими кадрами государственный и партийный аппарат, созванивался и вёл переговоры с руководителями зарубежных стран, часто выступал с различными заявлениями и объяснениями перед народом по телевидению. В общем, работал плодотворно и без устали, словно в него закачали свежую кровь и заменили сердце. Духовно и физически стала постепенно выздоравливать и Рита. Воспоминания о кошмаре, который она пережила в Форосе, медленно уходили на второй план, уступая место новым впечатлениям и эмоциям. Но нет-нет, да пронзит её женское сердце память о том ужасном времени, проведённом в Крыму. 

Глава семнадцатая.

Несмотря на усердие, с которым Губанов работал в последнее время, политическая и  экономическая ситуации в стране оставались сложными. Руководители союзных республик изо всех сил старались раскачать огромный государственный корабль, чтобы развалить его на части. Самое большое усилие прикладывал к этому руководитель РСФСР- Казистов. Алексея Петровича это очень сильно злило и настораживало. Он внутренне побаивался этого человека. Губанову казалось, что Казистов знает о его роли в создании ГКЧП, и терпеливо ждал, когда тот подтвердит или опровергнет эти подозрения. Но шло время, а явных намёков от Казистова так и не поступало. Президент успокоился и стал чаще и жёстче критиковать российское руководство за антигосударственную и антинародную политику. Однако Казистов слабо реагировал на эту критику. Он, как медведь, шёл напролом по политической «тайге» и укреплял свои властные функции на территории России. Параллельно с союзными, Казистов создавал российские силовые, финансовые и информационные органы. В Совете Министров РСФСР, министерствах и ведомствах он поменял прежних руководителей на своих соратников, поднял престиж Министерства Иностранных Дел и Министерства Внешней торговли, т.е. делал всё, чтобы в кратчайший срок объявить Российскую Федерацию независимой и суверенной страной. 
Такое противостояние продолжалось почти два месяца. Первым напряжения не выдержал Губанов и пригласил в Кремль своего оппонента. Он тщательно готовился к встрече. Набор соответствующих претензий, упрёков и нравоучений глубоко засел в голове Президента СССР и ждал своего часа. Он собирался указать зарвавшемуся политику средней руки, где его место, и объяснить, что он должен делать на этом месте. Но одновременно Губанов испытывал некоторую тревогу за исход встречи. В душе он злился на себя за то, что своими руками вылепил проблему под названием Казистов. «Ведь многие предупреждали о его необузданном характере, а я проявил политическую близорукость и приблизил Казистова к высшей власти. Теперь приходится тратить время и нервы на исправление своей ошибки»,- размышлял Президент СССР. Разговор между ними почти сразу не заладился. Поздоровавшись с Казистовым, Губанов не стал долго заниматься дипломатией, а перешёл на конкретную тему, ради которой пригласил того к себе. «Дмитрий Сергеевич, я благодарен тебе за оказанную услугу во время подавления путча и восстановления конституционной справедливости. Но в настоящий момент ты сам сплошь и рядом нарушаешь главный закон страны. По -видимому, считаешь меня в неоплатном долгу перед тобой и поэтому ведёшь себя так вызывающе. Ошибаешься, уважаемый Председатель Верховного Совета народных депутатов РСФСР, Конституция страны выше наших с тобой амбиций, и мы должны её соблюдать. На что ты свои силы тратишь? На развал СССР или на смещение меня с должностей? Я терпеливый человек, но и моё терпение может закончиться. Как Президент СССР, я просто обязан принимать самые суровые меры к тем, кто расшатывает устои целостности государства и политического строя. В противном случае моё бездействие станет предательством по отношению к своему народу и коммунистической партии. Тебе понятно, что я имею ввиду, напоминая об этом?»-спросил Губанов и строго посмотрел на Казистова. Тот спокойно выдержал его взгляд, помолчал, и, нагло улыбнувшись, произнёс: «Ты пригласил меня в Кремль, чтобы запугать? Зря стараешься. Должность мне твоя не нужна, а если бы нужна была, то пока ты грелся на солнышке в Крыму, я бы её спокойно поднял с пола. Лично для меня страны под названием СССР не стало сразу, как только ты её возглавил. Ты не хуже меня знаешь, что скоро её вообще на карте мира не будет. И главную лепту в её уничтожение внёс ты, а не я. Думаешь, что я не знаю, почему ты скрылся в Форосе перед самым путчем ? Знаю. Если потребуется, то об этом узнает и вся страна. Вот тогда и выяснится, кто из нас главный «могильщик» СССР. А пока живи спокойно, береги нервы и наслаждайся властью. И если больше ко мне нет вопросов, то я поеду к себе. Столько важных дел в одночасье навалилось, что некогда даже рюмку водки выпить за твоё здоровье». Ошарашенный поведением Казистова, Губанов не сразу понял, что тот закончил свой монолог. Когда пришёл в себя, то Казистова в кабинете уже не было. «Хорошо ещё, что не пригласил никого из своего окружения на эту встречу!» -пронеслось в голове Алексея Петровича, и Президент почувствовал, как на плечи навалился страшный груз усталости и безразличия. Он перебрался с кресла на диван и, не снимая ботинок, лёг, свернувшись клубочком. А ещё через пять минут мозг отключился от анализа трагического разговора в кремлёвском кабинете и Губанов уснул.
Разбудил Президента глава его администрации- Парфенов. Не подозревая, что «патрон» спит, он с шумом вошёл в кабинет и с порога выкрикнул: «Алексей Петрович, всех членов ГКЧП выпустили на свободу!». К Губанову вмиг вернулось сознание и, открыв глаза, он спросил: «Кто выпустил?». «Президиум Верховного Совета РСФСР их помиловал». «Какое имеет право  республиканское ведомство присваивать себе президентские функции?» -спросил Губанов и, посмотрев на Парфенова, приказал: «Лев Михайлович, подготовь проект постановления о проведении всесоюзного референдума по поводу сохранения СССР и оповести всех членов ЦК и Политбюро о назначении мной на пятнадцатое ноября партийном пленуме. Все вопросы и детали согласовывай с Яшиным» «Но проведение референдума -непростое мероприятие. Придётся в его подготовке задействовать не только огромные административные ресурсы, но и финансовые»- предупредил Парфёнов. «Подключай к решению этой задачи всех, кто потребуется. Такими полномочиями я тебя наделяю»,- ответил Президент и вновь сел за стол.  «Понял. Пойду заниматься выполнением ваших распоряжений».

«Неужели Полуянов с Рытовым предали меня и тем самым купили себе свободу? Но почему тогда Казистов реабилитировал и остальных путчистов? А, собственно, чему здесь удивляться. Люди они известные, авторитетные, с массой заслуг перед народом, страной и партией. Держать их в тюрьме для него лишняя головная боль и ничего больше. Всё, что нужно было ему от них, он, по-видимому, получил. Если бы это было иначе, Казистов  не повёл бы себя так нагло у меня в кабинете. Необходимо, любыми способами и немедленно убрать этого алкоголика с дороги. Вплоть до физического устранения»,- тихо произнёс Президент и зло улыбнулся. 
Подготовка к референдуму шла ускоренными темпами. Старый и испытанный политик Парфенов делал всё, чтобы он состоялся вовремя. Совет Министров СССР, союзные министерства и ведомства день и ночь трудились над решением поставленных перед ними задач. И им с этим удалось успешно справиться. Референдум, на котором подавляющее большинство населения огромной страны проголосовало за сохранение Союза Советских Социалистических Республик, состоялся. Это был последний шанс для принятия радикальных мер по наведению конституционного порядка в стране. Однако из-за свойственной характеру Губанова нерешительности и осторожности, он не воспользовался народным волеизъявлением и не принял мер по тушению разрушительного пожара. Уже в конце ноября сепаратисты всех мастей вновь активизировали свою деятельность.



Глава восемнадцатая.


В первых числах декабря Казистов сам позвонил Губанову и попросил принять его. «Что за вопрос у тебя?» -грубо спросил Президент СССР. «Хочу согласовать свой визит в Белоруссию»,- ответил Казистов. «А что тебе его согласовывать? Ты теперь самостоятельный человек, союзную власть не признаёшь, вот и поступай, как знаешь»,- явно не желая встречаться, произнёс Алексей Петрович. «Здесь есть некоторые нюансы, которые я хотел бы с тобой обговорить», -уклончиво настаивал Казистов. «Ну, хорошо. Приезжай завтра к двум часам дня в Кремль, поговорим», согласился, наконец, Губанов и положил трубку. «Что-то серьёзное задумал совершить, если предупредить меня хочет. Значит, боится чего-то!»- сделал вывод Губанов, но чувства радости от этого не ощутил. Власти, которой разными путями добивался многие годы, с каждым днём у него становилось всё меньше и меньше. Он судорожно, до головной боли, искал пути её возврата, но не находил. И, вместо того, чтобы действовать, совершать достойные мужчине поступки, Алексей Петрович всё сильнее и сильнее погружался в апатию и безразличие. Словно речь шла не о распаде великого государства и не о судьбах миллионов людей, а его личной трагедии. Наблюдая за мужем, Рита старалась встряхнуть его, окрылить, дать надежду на счастливый исход временных трудностей, но эти старания с его стороны не находили поддержки. Поняв, что зря старается, жена взрывалась, высказывала мужу нелицеприятные слова и замыкалась со всеми тревогами наедине. Шло драгоценное время, а моральное и духовное падения мужа так и не прекращалось.
        Встреча политических противников вновь проходила наедине. Началась она спокойно, без обвинений и оскорблений, что в какой-то степени обнадёживало Президента и настраивало на позитивное настроение. Но после того, как Казистов сообщил истинную причину своего визита, всё стало на свои места. «Я пришёл поставить тебя в известность, что на следующей неделе выезжаю в Минск на встречу с Председателями Верховного Совета Украины и Белоруссии. Вопрос, который мы собираемся обсудить, напрямую связан с ликвидацией СССР и правопреемственности его властных и экономических полномочий. Не исключаю, что прямо там по этому поводу мы примем какое-то коллективное решение.  Поэтому хочу предупредить, что если ты решишься на наше задержание или физическое устранение, то документы, свидетельствующие о твоей роли в подавлении выступлений мирного населения в союзных республиках и в создании ГКЧП, будут опубликованы в России и за рубежом. Они очень убедительные, так как получены от твоих бывших друзей, соратников и помощников. Так что думай, товарищ Президент, прежде чем на что-то решиться»,- криво усмехаясь, предупредил Казистов. «Ты что, от жажды власти и злобы ко мне совсем головой тронулся? А мнение населения СССР? Оно ведь против развала страны! Вы хоть думаете о последствиях, которые возникнут в результате исчезновения на карте мира ядерной державы?! Ни хрена вы не думаете. Вам главное быть государями и иметь возможность распоряжаться богатствами, нажитыми многими поколениями!»- растерянно выкрикнул Губанов. «Поздно стал проявлять заботу о стране, Алексей Петрович. Вместо того, чтобы раскатываться со своей женой по миру и рассказывать иностранцам о том, какой ты либеральный Президент, необходимо было, не покладая рук, порядок в своей стране наводить. Так что не надо меня призывать к совести. Ты –главный виновник в том, что страна одной ногой в могиле стоит. В общем, я тебя предупредил, а ты думай, как поступать. Только хорошо думай. Ты же не хочешь, чтобы твоя семья без кормильца на долгие годы осталась»,- издевательским тоном произнёс Казистов и пошёл на выход из президентского кабинета.
«Подлец! Какой же подлец! С таким цинизмом и наглостью заявить мне, Президенту огромной страны, что собираешься эту страну уничтожить! И ещё шантажирует семьёй! Да я тебя в пыль сотру! В тюрьме сгною! И с твоими подельниками также поступлю! Вы на себе почувствуете, как я могу это сделать! Слетайтесь, голубки, на белорусской земле, я подожду этого момента»,- выкрикивал слова ненависти Губанов. Лицо его покрылось багровыми пятнами, а внутри весь организм вибрировал от гнева, ненависти и беспомощности. Чтобы взять себя в руки и успокоиться, Президент достал из буфета бутылку армянского коньяка, налил почти полный стакан и выпил.
Алкоголь подействовал минут через двадцать. Тяжёлые мысли стали постепенно покидать голову, но душевного комфорта не появлялось. «Постой, дорогой товарищ Казистов, не спеши. И на моей улице будет ещё праздник. Тогда я с тобой разделаюсь публично и так, чтобы впредь и другим не повадно было»,- слабо улыбнулся Президент и пригласил к себе Силина. Выдав ему дежурные поручения, он через некоторое время покинул кремлёвский кабинет и в сопровождении нового начальника личной охраны выехал в сторону загородной резиденции.
Угнетённое состояние мужа Рита заметила сразу. «Ты, почему такой вялый? Заболел или нервы сдали?».  «Сегодня встречался с Казистовым. Разговор у нас получился очень тяжёлый»,-честно признался Губанов. «Что ты с ним возишься, как с торбой? Давно бы нашёл предлог и направил его послом в какую –нибудь африканскую страну. Пусть там негров возбуждает свои видом»,-дала совет жена. «Не так всё просто, Рита, как тебе кажется. Он теперь избранник народов России, и моя власть на него не распространяется. «Алексей, что с тобой происходит? Ты сам на себя не похож. С каким-то бездарным и безграмотным мужиком не можешь справиться? Неужели жалко этого хама? Зря. Он тебя не пожалеет, когда возвысится над тобой». «Не возвысится. Я не позволю ему это сделать»,-ответил Президент и загадочно улыбнулся. «Ну, дай бог, дай бог! А то меня предчувствия плохие в последнее время мучают. Мне кажется, что ты руки опустил, борьбу прекратил и скоро сдашься окончательно. Тогда и тебя, и нас вновь ждут времена унижений и насмешек»,- осторожно высказала свои опасения Рита.
Губанов и на самом деле в последнее время стал меньше заниматься государственными делами. Почувствовав апатию Президента, в среде рабочих аппаратов ЦК КПСС, Верховного Совета и Правительства СССР, стали распространяться настроения разброда и шатания. Не только рядовые сотрудники, но и руководители высшего звена прибывали в панике и лёгком шоке. Москва  и вся страна погружались в хаос, анархию и депрессию. Реальность угрозы распада страны нарастала, как снежный ком. Население, целенаправленно доведённое некоторыми силами до нищеты и занятое поиском путей выживания, самоустранилось от проблем государства, и было полностью деморализованным.  Молодые, доморощенные демократы с изуверской жестокостью забивали последние гвозди в крышку гроба СССР. Они не задумывались над вопросом: «Что будет с народом великого государства, после того, как оно распадётся на мелкие княжества и халифаты?». Их волновал другой вопрос: «Что они будут иметь от своих хозяев за выполненную работу по развалу некогда могущественной сверхдержавы?». Почувствовав слабость центральной власти и возможность всплыть на гребне волны выплеснувшихся нечистот на самый верх государственной пирамиды, эти деятели шли на любые гнусные поступки, афёры и преступления. На экранах телевизоров постоянно мелькали нахальные и довольные лица в основном не славянской национальности и объявляли себя заклятыми врагами коммунизма. Хотя ещё недавно многие из них занимали государственные посты, состояли в партии и были рьяными поборниками социалистического пути развития. Шум разноголосицы накрыл огромные просторы умирающей страны.


Глава девятнадцатая.

О дате начала встречи руководителей трёх союзных республик и о повестке, которую они наметили обсудить, Губанов узнал от российского вице- президента, того самого усатого генерала, который прилетал за ним в Форос. Разин напросился к нему на приём по своей инициативе и прямо с порога стал импульсивно излагать причину прихода: «Алексей Петрович, эти три подонка восьмого декабря, то есть уже завтра, собираются подписать договор о выходе из состава СССР и о прекращении существования государства в прежнем виде. Необходимо срочно принимать меры, чтобы не допустить этого страшного предательства! Считаю, что батальона десантников будет достаточно, чтобы захватить всю эту тварь и доставить в Москву! Если это не сделаем, произойдёт страшная катастрофа –государственный корабль расколется на мелкие части. Вы, как гарант конституции, просто обязаны спасти СССР!». «Ты, генерал, преувеличиваешь угрозу целостности страны. Кто может покуситься на волю народа, которую он высказал на референдуме? Только самоубийцы и психически больные люди! А те деятели, о которых ты говоришь, к такой категории людей не относятся. Просто они решили отдохнуть от трудов праведных и на природе попить вдоволь водочки. Ты же не хуже меня знаешь пристрастие к «зелёному змию» своего начальника. Пусть порезвятся мужики, может, мозги у них лучше заработают»,- нарочито демонстративно отмахнулся от предложения Губанов. «Вы совершаете преступную ошибку, отказываясь исполнить долг гаранта Конституции. Очень жаль. Тем более, что судьба дарит вам шанс ни только СССР сохранить, но и себя лично. Другого такого варианта не будет, так как не будет прежней страны, и не будет вас, как её Президента. Плохо, что вы не поверили мне или не захотели поверить. До свидания, первый и последний Президент Союза Советских Социалистических Республик. Честь имею!»,- с явным сарказмом произнёс Разин и вышел из кабинета. «Провокатор! Хочет, чтобы я для него расчистил дорогу к посту Президента России! Не получится генерал. Не на простака напал», -высказался вслух Губанов, но через некоторое время со злорадством подумал: «Вот и пришло то время, когда одним ударом смогу закрыть все проблемы личного и политического характера и на корню уничтожить сепаратизм! Необходимо срочно посоветоваться по этому вопросу с Министром обороны и Председателем КГБ. Не исключено, что во время силового захвата руководителей трёх союзных республик может пролиться кровь! Этого не одобрят лидеры западных стран, и у меня появятся осложнения в отношениях с ними. Поэтому, в первую очередь, я поставлю в известность о своём решении- наказать доморощенных предателей - Президента США и канцлера ФРГ. В настоящей ситуации их мнение и поддержка мне нужны». Не откладывая в долгий ящик исполнение задуманного, он пригласил помощника и поручил связать его с руководителями ведущих стран мира.
Первым на проводе оказался канцлер Коль. «Добрый день, Гельмут! Как здоровье? Как семья себя чувствует? В Белоруссию не хочешь на охоту слетать? В настоящее время там, в Беловежской пуще, главы трёх союзных республик охотятся на бизонов. Мог бы и ты к ним присоединиться. Говорят, белорусы самогонкой фирменной щедро угощают»,- пошутил Губанов и, выслушав ответ, произнесённый в таком же тоне, перешёл на серьёзный разговор: «По моим сведениям, эти три деятеля решили договор подписать о выходе из состава СССР. Я хочу накрыть их на месте преступного сговора, привести в Москву и наказать, как следует, но по закону. Как считаешь, не возмутится Запад моими действиями?». «А информация у тебя о их решении достоверная? Не провокация ли это?» -осторожно спросил Коль. «Есть небольшие сомнения. Но, думаю, что через час всё прояснится»,- согласился Губанов. «Тогда не торопись с выводами. Подумай хорошенько, перепроверь»,-посоветовал канцлер Германии. «Спасибо, Гельмут. До свидания. Передавай привет семье»,-попрощался Губанов и положил трубку на телефонный аппарат.
С американским Президентом разговор шёл дольше, но финал его оказался таким же, как после разговора с немецким главой правительства. «Да, задачку ты мне задал, усатый генерал. Отмахнуться от её решения нельзя, но и шаги делать резкие опасно. Невинной крови может пролиться море. А если Казистов не блефует, и у него на самом деле есть компромат на меня? Тогда страшно даже подумать, что может произойти со мной. Нет, пока не уточню информацию о задуманном этими «партизанами» предательстве, проводить воинскую операцию по их изоляции не буду»,- решил Президент и по «вертушке» пригласил в Кремль на семь вечера Министра обороны и Председателя КГБ.
На встречу высшие офицеры прибыли без опоздания. Ещё не доходя до кабинета Президента, они попробовали узнать у Силина, по какому поводу Губанов пригласил их вместе. Николай Иванович только пожал плечами и на вопрос не ответил. Но как только они появились в кабинете Верховного главнокомандующего, тот без вступительной разминки ввёл их в курс дела: «По поступившей ко мне информации завтра в Беловежской пуще Казистов и руководители Белоруссии и Украины собираются подписывать соглашение о выходе из состава СССР и ликвидации союзного государства в целом. Однако, делать поспешные выводы и принимать решения небезопасно, так как источник информации очень тесно связан с российским руководством. И не исключено, что она может быть провокационной. Поэтому в самое короткое время прошу  изучить этот вопрос и по мере готовности немедленно доложить свои мнения. «Алексей Петрович, но осталось очень мало времени до начала предполагаемого совещания в Беловежской пуще. Может, не рисковать, а прямо сейчас направить туда отряд десантников?- предложил Министр обороны. «Нет. Это может вызвать негативный резонанс во всём мире. На нас и так смотрят на западе, как на дикарей. Особенно после провалившегося путча. Поэтому, чтобы быть уверенным в правильности дальнейших действий, необходимо иметь достоверные данные о замысле этих деятелей», -ответил Губанов, и встреча с руководителями силовых ведомств закончилась.
Первым информацию вице –президента РСФСР подтвердил Министр обороны. Произошло это в пять часов утра по московскому времени. «Алексей Петрович, извините за столь ранний звонок, но вынужден вас побеспокоить. По донесению сотрудника ГРУ в Беловежской пуще со вчерашнего дня и всю ночь идёт подготовка трёхстороннего соглашения. Подписание его намечено на сегодня, но в какое время это произойдёт, неизвестно. Пока клерки готовили текст, руководители республик бражничали. Как скоро придут в форму- сказать трудно. В связи с этим жду от вас команду на отправку батальона десантников, который готов немедленно вылететь в Белоруссию и выполнить задачу по задержанию предателей родины»,- отчеканил генерал армии. «Хорошо. Я приму в ближайшее время необходимое решение и сообщу»,- ответил глухим голосом Президент и на время задумался. От наплывших тяжёлых мыслей его оторвал телефонный звонок Председателя КГБ. Он почти в точности повторил слова Министра обороны. «Держи пока эту информацию в секрете. Через некоторое время я свяжусь с тобой», -предупредил Губанов, положил трубку на аппарат и отвалился на спинку кресла. «Значит, информация вице –президента РСФСР не фальшивка. Но зачем он донёс её до меня? Нет, здесь непременно какая-то собака зарыта. Не мог без одобрения Президента России, вице –президент пойти на такой шаг. Ловушку подготовили для меня? Собственно, чему я удивляюсь? Казистов сам сообщил мне о цели своей поездки. Но почему они решили только втроём подписывать документ? Союзных –то республик пятнадцать. Тем более, что по Конституции –ликвидация СССР, как государства, может произойти только в случае выхода из него всех национальных республик. Да, ситуация! Может, всё –таки направить десантников в Белоруссию? Пусть этим сраным охотникам до интриг нервы пощекочут. Как же я тебя, товарищ Казистов, раньше не раскусил и позволил до власти добраться? Нюх на подонков потерял, стареть, видно, начал»,- бродили в голове сумбурные и противоречивые мысли, мешающие Президенту СССР, принять окончательное решение. Закрыв глаза, Губанов сосредоточился и стал медленно вытаскивать из памяти свои действия и детали событий последнего времени. Но не прошло и двадцати минут, как его натруженный мозг отказался работать, и Алексей Петрович неожиданно для себя заснул. Эти несколько часов отдыха, которые подарил ему сон, станут роковыми не только для СССР, но и для него самого. Но что произошло, то произошло. Проснувшись около девяти часов утра, Губанов быстро позавтракал, сел в машину и направился в Кремль. По дороге и в кабинете он анализировал в сотый раз информацию, делал выводы, строил планы, но к окончательному решению прийти так и не смог. Его мозги словно заклинило. Вроде они работали, но «на гора» выдавали мелкие и эгоистические мысли. Какой бы план в них не созревал, он мгновенно разрушался, когда на своём пути встречался с возможными кровавыми последствиями. Алексей Петрович никак не мог переступить порог понимания того, что в случае развала СССР бед, страданий и крови в тысячу крат будет больше, чем во время банального задержания предателей. Он хотел совершить решительный поступок, но какая-то сила крепко держала его в своих руках. Губанов копался бы и дальше в измученных мозгах, если бы не вошедший без стука в кабинет глава президентской администрации. «Алексей Петрович! Только что по радио и телевидению сообщили о том, что в Белоруссии лидерами трёх союзных республик подписано соглашение о выходе из состава СССР и упразднении СССР как субъекта международного права. О своём решении они оповестили Президента США и канцлера Германии»,- сообщил он, и с возмущением спросил: «Как это могло произойти?! Это же заговор и прямое предательство! Почему КГБ и ГРУ не уничтожили этих негодяев?». В это время ожил телефон, и Губанов поднял трубку. Прижав её к уху, он рассеяно слушал говорившего на другом конце провода и не отвечал. Только в конце разговора он произнёс: «Вы совершили не только юридическую ошибку, но и предательство в отношении страны и её народа, и будете строго наказаны»,- и положил трубку.


Глава двадцатая.

Всё, что творилось после подписания соглашения, исторического значения не имеет. Этот период можно охарактеризовать как время разборок, унижений и страшного обмана. Если описывать его подробно, то получится толстый том детективного романа. Самые оскорблённые и униженные в нём окажутся простые люди всех национальностей. Однако, восхищаясь фантастической терпимостью советских граждан, необходимо отметить их апатию, душевную аморфность и безразличие к своей судьбе. Занятые личными заботами, они не сделали даже робкой попытки, чтобы защитить интересы своей страны. Ну, а о «родной» направляющей и контролирующей коммунистической партии и говорить нечего. Особенно про чиновников центрального аппарата. При первом же запахе дыма они забыли про стерильную честь и совесть и стали лихорадочно устраивать свои судьбы. Чтобы показать лояльность к победителю, некоторые из них перед объективами телевизионных камер рвали на куски свои партийные билеты и с брезгливым выражением лица кидали их на землю. В общем, вели себя так, как подсказывала им их мелкая и пакостная душонка.
Всего две недели оставалось у Президента СССР, чтобы попрощаться с этой должностью навсегда. Не совершив решительного поступка во время подписания лидерами трёх союзных республик соглашения, которое, по сути, было нелегитимным, он стал стремительно терять власть. С ним перестали считаться даже руководители тех союзных республик, которые формально ещё состояли в составе СССР.
Ну, а Казистов и вовсе унижал его, как мог, при любом удобном случае. Он демонстративно, при огромном скоплении народа заставлял Губанова подписывать нужные ему документы, упразднял союзные министерства и ведомства, увольнял с должностей их руководителей и делал всё, чтобы Алексей Петрович покинул Кремль. На первых порах Губанов ещё робко сопротивлялся, но, поняв, что уже никогда больше не сможет вернуть былую власть, он окончательно сник, замкнулся в себе и смирился с постигшим его унижением. Двадцать третьего декабря Алексей Петрович последний раз посетил свой кремлёвский кабинет. Связано было это с позорнейшим актом в его успешной биографии- подписанием документа о своём отрешении от президентской должности. Вокруг стола стояли люди Казистова и с ехидными улыбками на довольных лицах внимательно всматривались в движения руки, которая совершала последние вензеля подписи некогда могущественного человека. Навряд ли Губанов тогда понимал, что подписывает приговор в первую очередь не себе, а стране и простому народу. Патологический эгоизм, отсутствие человеческой совести и властолюбие до конца держали его волю в своих ежовых рукавицах. Губанов был их раб, и они его довели до страшного предательства.


Глава двадцать первая.


Известие о том, что муж отрёкся от высшей власти в разваливающейся стране - Рита перенесла тяжело. Она некоторое время старалась скрывать от Алексея Петровича переживания, помогала ему советами, заботилась о нём. Даже тогда, когда в первый же день после отставки мужа их семью в грубой форме попросили покинуть государственную дачу, она нашла в себе силы вытерпеть это унижение. Нервы стали окончательно сдавать дней через десять после этих событий. Привыкнув за многие годы к вниманию, неприкрытому подхалимству, почтению и беспрекословному подчинению, Рита вдруг напрямую встретилась с презрением, хамством, невежеством и неблагодарностью тех людей, которые ещё недавно готовы были мыть ей ноги и пить из таза эту воду. Новые условия, в которых она оказалась, не укладывались в её сознание и не воспринимались сердцем. Однажды, просматривая по телевизору какую-то политическую передачу, она увидела на экране  криво усмехающегося -Казиства. Он энергично жестикулировал перед корреспондентом руками и, растягивая слова, о чём-то рассказывал. Рита невольно прислушалась и замерла.  «Тогда я возглавлял Московский ГК КПСС. Сижу я, понимаешь, раз в кабинете, спокойно работаю. Вдруг раздаётся звонок. Я взял трубку и услышал визжащий голос Маргариты Михайловны Губановой: «Как ты смеешь вести себя так подло по отношению к людям? Почему до сих пор не выполнил указание Президента и не выделил семье Председателя Госагропрома квартиру? Ты не удельный князёк, а первый секретарь Горкома, и соблюдение партийной дисциплины для тебя является высшим законом!». Не выдержал я её визга, послал на три буквы и положил трубку. Вот после этого разговора её муж и невзлюбил меня», -повествовал триумфатор. «Какая скотина! Сволочь! Он просто упивается своей победой! А ведь ещё недавно голова дёргалась, и руки дрожали от страха во время разговора с Алексеем. В глаза ему, словно верный пёс, заглядывал. Иуда проклятый!»- выкрикивала Рита сквозь слёзы рыдания. В это время рядом оказалась внучка, которая, испугавшись, во всю прыть кинулась искать деда. Заметив мужа в комнате, Рита перестала рыдать и промокнула платочком вспухшие от слёз щёки. «Что случилось? Почему ты в таком состоянии?»- осторожно спросил Алексей Петрович. Но, не дождавшись ответа, посмотрел на экран. «Понятно, это морда Казистова тебя так расстроила. Ты выключи телевизор и не смотри на неё». «Алексей, почему ты оказался таким слабым человеком? Неужели не мог раздавить этого шута горохового, как червя дождевого? Я всегда считала тебя человеком умным, смелым и решительным, но теперь поняла, что таким ты никогда не был. Ты был обыкновенным везунчиком, которого комсомольские лозунги, лесть и выживающие из ума престарелые руководители коммунистической партии подняли на самый верх государственной пирамиды. У этих старцев просто не хватило времени, чтобы раскусить тебя и перекрыть дорогу к власти. И ты не только их доверие не оправдал, а развалил страну и предал весь советский народ»,- тихо, без эмоций на заплаканном лице, произнесла Рита и быстрыми шагами покинула комнату. Не ожидавший от жены столь откровенного обвинения, Губанов минут пять находился в шоке, не зная, что делать и как вести себя дальше. Наконец, он очнулся и тихо произнёс: «Ты не справедлива ко мне, Рита. Это я тебя сделал первой женщиной в государстве и позволял вести себя так, как не вела до тебя ни одна из жён Генеральных секретарей ЦК КПСС. В конечном итоге эта моя слабость обошлась мне так дорого, что сегодня я остался не у дел, в изоляции и одиночестве. Вот и ты решила мне насыпать соль на рану».


Эпилог.

Своё истинное положение в обществе после отставки Губанов ощутил не сразу. Первое время он иногда встречался с друзьями, которых знал ещё по комсомольской работе, созванивался лидерами иностранных государств, которые высказывали слова благодарности за тесное сотрудничество в прошлом, и осваивал новые бытовые условия. Но однажды Алексей Петрович увидел сон, который затем держал его в напряжении длительный период. В то утро он проснулся от бешенного сердцебиения и сдавливающих горло рыданий. Губанову приснился высокий седой старик с небольшой круглой бородкой и как две капли похожий на колхозного конюха деда Ивана. Старик был человеком начитанным, набожным и очень справедливым. За язвительный и острый язык деда Ивана в деревне побаивались многие жители, включая председателей колхоза. Алексей Петрович хорошо знал его и поначалу даже обрадовался встрече. «Разве ты ещё жив, дед Иван? А я слышал, что давно умер. Сколько же теперь тебе лет? Пожалуй, за сотню перевалило?». «Не важно, Алёшка, сколько мне лет. Важно то, что мы с тобой, наконец, увиделись. В детстве ты был славным мальчишкой, работящим и уважительным, а вот человек получился из тебя никудышный. Я внимательно следил за твоей судьбой. Радовался за тебя, когда ты совершал праведные и полезные  поступки и сильно огорчался за твои мелкие делишки. Много ты дров наломал на своём пути, и всё только во вред стране и народу. Видел это я, но помочь ничем не мог, так как тёмные силы тебя опекали. Ты легко их влиянию поддавался и выполнял все установки, направленные на разрушение, а не на созидание. Тяжёлый грех на тебе лежит за то, что предал страну и простой народ. Теперь даже раскаяние тебе не поможет», ответил старик. «Ты несправедлив ко мне, дед Иван. Я всю жизнь работал для страны и во имя народа. На всех постах, которые занимал, я не убегал от общения с людьми, а наоборот, старался разобраться в их трудностях и помочь им. Все силы положил на алтарь отечества, а взамен что получил? Враги меня оклеветали и выгнали из Кремля, а народ даже не заступился. Это народ виноват, что государство развалилось. Если бы он стал на мою защиту, то спас бы и СССР. А сейчас во всём меня винит, будто хозяином страны был я, а не он сам. Видно тяжело ему было оторвать свой зад от дивана и выйти на улицы, чтобы разогнать пьяниц, тунеядцев и авантюристов»,- возразил Алексей Петрович. «Выходит, что все вокруг тебя виноваты, а ты чистый как белый лебедь. Нет, Алешка, ты не прав. Не соглашусь я с тобой. Да, хлопцем ты был гарным, пока не почувствовал прелесть власти. Вспомни, как расчищал себе дорогу, когда поднимался по крутой лестнице наверх. Сколько друзей оклеветал и предал. Помнишь ли ты, как один замечательный парень и комсомольский вожак после твоего обвинительного выступления на пленуме обкома ВЛКСМ руки на себя наложил? А ведь потом должность секретаря его райкома ВЛКСМ ты занял. Неужели ты не понимал тогда, что наговариваешь на товарища? Всё понимал, знал и делал это сознательно. Почти такими же методами ты разделался с заведующим сельскохозяйственного отдела обкома партии. Да и первым секретарём обкома КПСС ты стал не благодаря уму и выдающимся заслугам, а благодаря умению встретить и проводить высоких гостей из Москвы. Если бы не наличие циковских и совминовских санаториев в нашей области, то ты бы и на пенсию ушёл с должности секретаря обкома.  Но тебе же всегда не хватало власти над людьми. В Москву очень сильно рвался. А то, что за плечами ничего выдающегося в твоей биографии не было, тебя не смущало. Вот и втирал пыль в глаза престарелым руководителям страны, чтобы доказать свою исключительность. И Генеральным Секретарём ЦК КПСС ты стал случайно. Происходят в природе разные необъяснимые явления, и одно из явлений –твоё избрание на высший партийный пост в государстве. Конечно, оно только относительно необъяснимое. Мы –то с  тобой знаем, сколько пришлось тебе интриг и провокаций сплести, чтобы занять этот пост. А дальше –больше: Президентом тебе захотелось стать. Вновь ты использовал проверенные способы влияния на ситуацию и людей. Оказавшись на самом пике власти, ты остался один на нём. Вокруг не оказалось старых большевиков, преданных партийцев и верных друзей. Ты посмотрел вниз и испугался высоты, к которой всю жизнь стремился. Но что-то всё –таки необходимо было делать на этом высоком посту. И ты стал совершать одну за другой грубые ошибки. Опасаясь, что рядом могут оказаться умные и талантливые руководители, ты произвёл реорганизацию партийного и государственного аппарата. На все важные посты назначил послушных, льстивых, но ограниченных карьеристов, а часть заслуженных людей старой закваски, и вовсе убрал с глаз долой. Ты тогда надеялся, что фортуна везения не покинет тебя, но как показало время, очень сильно ошибался. Первой тебе напомнила об этом атомная станция. Взрыв, произошедший на ней, вверг тебя в панику и ярость. Затем Армению затрясло. Весь город Спитак оказался в руинах. Только благодаря советским людям в том и другом случае удалось быстро ликвидировать последствия катастроф. Зато как напугались тогда западные страны! Они и до этого не по-доброму смотрели в сторону СССР, а после этих событий и вовсе злобу затаили. Первой ядовитой стрелой в деле распада страны был маленький самолёт, который пролетел над границей и приземлился на Красную площадь. Тебе тогда уже  необходимо было покинуть свой пост и перейти на преподавательскую работу, которая у тебя не плохо получалась. Но вместо этого ты решил стать благодетелем всего человечества и рьяно принялся обучать его демократии по советскому образцу. Слова: «новое мышление», «плюрализм мнений» и «гласность» -стали твоим паролем для запада. Чтобы понравиться руководителям этих стран, ты стал сдавать одну за другой позиции в политическом и военном плане. Ты так разошёлся в необузданном рвении стать человеком мира, что решил даже не советоваться с соратниками по социалистическому лагерю и военными, когда давал согласие от имени  СССР на объединение двух Германий. Это предательство щедро оценили враги страны советов, вручив тебе Нобелевскую премию мира. А ты её принял с благодарностью, даже ни сколько не сожалея о своём поступке. Ну а затем ком предательств стал быстро обрастать, нанося огромный вред стране, Президентом которой ты являлся. В результате твоих заигрываний с западом и принятия непрофессиональных решений резко упал уровень жизни населения. Людям приходилось с боем доставать пропитание, а в это время твои друзья за границей объявили торговую блокаду СССР. И вот ты пришёл к финалу, который заслужил»,- говорил, как вбивал гвозди в тело Губанова, дед Иван. «И что же дальше ждёт меня? Что мне сделать, чтобы искупить свою вину? Может застрелиться, как это сделал Министр внутренних дел Черкашин?» -взмолился Губанов. «Ты слабый человек, и застрелиться сам не сможешь. Тебе придётся ещё долго жить, и это будет твоим главным наказанием. Ты будешь видеть, как простой народ, который ты предал, убивают голодом, наркотиками, алкоголем, как налево и направо раздают заводы и фабрики, которые поколениями строили люди, и как пользуются природными ресурсами чужеземные компании, оставляя коренному населению чёрные дырки пустых скважин. Ты всё это будешь видеть, но помешать и что-то исправить уже не сможешь. Тебе придётся на много  лет пережить жену, которая в результате тревог и переживаний заболеет неизлечимой болезнью и скончается на твоих руках. Ты будешь слышать проклятия народа в свой адрес, но покаяться перед ним у тебя не будет возможности. Даже юбилейные даты своего рождения тебе придётся отмечать за границей, а не в России, рядом с близкими, друзьями и товарищами. Ты не любил свой народ, и он ответил тебе той же монетой. В его памяти ты навечно, навсегда останешься предателем и иудой. Ты даже переживёшь своего главного врага –Казистова и преданных тобой соратников. Но не совесть тебя будет душить за свои деяния, так как ты давно её отдал дьяволу. Твоё тело и душу будет разъедать гордыня, которая многие годы властвует над тобой. Мне не жалко тебя, Алешка. Ты сам выбрал такой путь к вечному покою. Тебе и страдать»,- ответил старик и отвернулся от Губанова.



Москва. 2011г.