Посланец из Эдема. Гл. 4-9. Возвращение в Эдем. Эп

               

       Симон-Адам и его  давний учитель-наставник вышли на перекресток дороги. Рассвет только начинался, к тому же кромешный туман застилал всю окрестность. Теофил  достал из кармана своей одежды  алмаз величиной с голубиное яйцо и положил  на ладонь. На драгоценном камне сверкнула острым ярким лучиком стрелка, показывающая направление в Эдем.
      - Держись, - ангел крепко ухватил Адама, и они  вмиг оказались  у границы,  - плотной, непроницаемой стены, отделяющей мир людей от Эдема, земного райского уголка. Тут же небесный служитель прочертил алмазом по воздуху круг, и в стене образовался  проем, через который они прошли. Обернувшись, Теофил взмахнул алмазом, и проем исчез.

        Оказавшись в родном краю, Адам крепко зажмурился, только теперь от ослепляющего света.  Когда глаза его привыкли, он  огляделся вокруг. Как же здесь всё радовало глаз! Находясь в грешном мире людей, он нигде не видел такой изумрудной зелени листвы деревьев и трав, лазурной синевы неба, прозрачности воды в реке и алмазных  брызг водопадов, такой первозданности природы, непуганых  лесных животных. Только здесь мирно паслись возле друг друга олень и лев, косуля и волк, лисица и заяц.  С дерева на дерево перелетали райские птицы, от прекрасного вида которых трудно было глаз оторвать, и пение которых ласкало слух.

       Они подошли к шатру, который  Адам оставил много лет назад. Все в нем было так, как будто он ушел только вчера.  На камне рядом с шатром уже лежала  приготовленная белая одежда.
        - Прежде, чем  её надеть, тебе следует искупаться, чтобы смыть с себя всю мирскую грязь, - напомнил ангел.

      Адам подошел к  реке и  снял с себя старое облачение. Бросил его на  берег и с изумлением увидел, как  оно вспыхнула огнем  и тут же сгорело.  Затем вошел в реку и окунулся. Вода была тепла, и он не торопился выходить.  Ангел терпеливо его поджидал у  шатра, дав ему вволю  насладиться  купанием. 
       Пока обмывался,  Адам с удивлением заметил, что все ожоги, шрамы, ссадины и царапины исчезли  с его тела. Оно стало чистым и невредимым. Накупавшись, он  направился к  шатру и оделся, сразу ощутив на себе нежное обволакивающее прикосновение тонкой  мягкой ткани.
        - Ну вот, - одобрительно осмотрел его Теофил, - теперь  ты готов к встрече с Отцом.

                ***

       Внезапно шатер озарился светом, и раздался голос Бога-Отца:
         - Здравствуй,  дорогой сын! -  Адам  преклонил перед Ним колени и поцеловал край Его одежды.  - Я доволен тобой, сын Мой. Знаю все, что ты пережил, как простой смертный: горе, утраты и лишения, смерть дорогих тебе людей, и самое тяжелое – разлуку с семьей.   
       Ты правильно сказал при прощании жене своей, чтобы  она уповала на Господа. Да, Я не оставлю их  без  помощи. Любящих Меня и исполняющих Мои заповеди,  Я никогда не оставляю  в нужде и в беде. Но те, через которых ты принял  ужасные страдания, понесут суровое  наказание, лишившись мой защиты и благословения. Они уже осуждены. Никто не сможет уйти от Моего справедливого суда. А тебе, Адам, Я даю  достойную награду:  плод  от дерева жизни. - Господь подал ему  плод, похожий  на персик: съешь его перед сном. И еще  Я приготовил для тебя пир, - Он показал рукой на обеденный столик. И в мгновение ока на нем появились всевозможные яства.
 
       Адам поблагодарил Господа за теплые слова, за  награду и  прекрасное угощение,  и  попросил  Господа разделить с ним  пищу, разделив все угощение на три части: Богу-Отцу, ангелу-наставнику и себе.  Пожелав всем приятного аппетита, Адам принялся есть, и тут свет в шатре померк. Когда глаза привыкли к обычному свету, увидел, что вся еда, оставленная для Бога и ангела, исчезла. Значит, они  разделили с ним трапезу и оставили его.
        Поблагодарив еще раз Господа за угощение, он продолжил есть, а по окончании собрал все остатки пищи и раздал  животным и птицам, заодно  прогулялся немного по Эдему и вернулся в шатер. Почувствовав усталость, ему хотелось спать.  Съев плод с дерева жизни, Божий посланец лег  на  пахнущую душистыми  полевыми цветами и травами постель, закрыл глаза, и через несколько мгновений он уже спал крепким сном.
       Пока Адам спал, тело его  начало изменяться:  оно стало молодеть, как будто время для него побежало вспять. Седина волос  темнела, лицо светлело, а морщины исчезали. За несколько минут он из пятидесятилетнего человека превратился в прежнего, двадцатилетнего юношу. Но он спал и не чувствовал своего превращения.

       Господь смотрел на спящего Адама и тихо, с любовью, говорил  в присутствии Теофила:
       - Спи, дорогой Мой сын, набирайся новых сил.  Ты исполнил свою миссию, как нельзя лучше, и теперь Я спокоен. Ты построил святой храм, создал  новую церковь, которая будет благовествовать так, как ей должно, не искажая Моих истин.   Сначала твои  ученики, потом твои дети продолжат  начатое  тобою дело, а потом внуки. Все больше и больше  людей уверует в Иисуса Христа и в свое спасение. А те, кто поддался искушениям сатаны и не захотят даже слушать обо мне, пусть пеняют на себя. В последний день закрою перед ними двери, и будут там крики, плач и скрежет зубов.

                ***               
                ЭПИЛОГ
   
        Прошло несколько лет после ухода  Божьего посланца из мира. За это время исполнилось то, что Господь обещал Адаму. Все, кто был причастен к его казни, понесли наказание за содеянное, и случилось это довольно быстро.
     Архиепископ еще ничего не успел сделать по присвоению храма, построенного покойным священником, только довольно потирал свои пухлые, жадные до чужого добра, руки в намерении это скоро осуществить.  Уже на второй день ему  приснился сон,  в котором  голос ангела известил его о скорой смерти  из-за казни  посланца Божьего. Иоанн проснулся в липком поту и стал молиться  от страха: прости, мол, Боже, дескать, не знал. Помолившись так, его все равно не покидало чувство скорой смерти.
        Он отменил все поездки и решил отсидеться несколько дней дома, чувствуя недомогание в области сердца. Никакие снадобья и лекарства не помогали, и даже молитвы за него отца Амвросия и других служителей.  Лекарь несколько раз ставил ему пиявки и другие процедуры, но Иоанну с каждым днем становилось все хуже и хуже. Вскоре с ним случился удар, и  тогда он велел позвать к себе отца Амвросия для исповедания.

        Войдя в просторную спальню больного, отец Амвросий почувствовал гнетущую атмосферу  умирающего человека.  Иоанн лежал в мягкой постели, утопая головой в пухлой перовой подушке.  За время болезни он заметно похудел. В неярком  вечернем свете, поступающем из высоких окон спальни, было заметно, как лицо больного посерело и осунулось.
 Иоанн движением головы и глаз поприветствовал его и указал сесть на рядом стоящий стул. Почитав  молитву, отец Амвросий послушно сел и приготовился с печалью внимать словам умирающего; Иоанн, беспокойно теребя похолодевшими пальцами белоснежный пододеяльник, стал говорить. Голос, некогда повергавший в трепет многих, теперь звучал слабо и тоскливо:

        - Брат мой, ты был прав, когда защищал отца Симона.  Прости меня. Чувствую, недолго мне осталось... Скоро ангел смерти  явится взыскать душу мою за невинную душу убиенного, который и в самом деле оказался человеком от Бога...  Коли так, я готов  умереть. Теперь, будучи на волоске от смерти,  я понял, что испытывают узники, приговоренные к смерти. Это жуткое состояние, когда приходится подсчитывать часы, минуты и мгновения до конца жизни...
      Вся жизнь моя прошла перед  глазами, и начиная со второй ее половины, мне стало жутко и   стыдно за себя... Я часто не сознавал, какому богу я служу: Господу или мамоне? Чаще искал лица своего высшего наставника, чем лица Господа. Грешен я, грешен! – вырвалось  у него, и на глазах умирающего навернулись слезы. – Хочу  уйти отсюда со светлой душой, с чистым сердцем и каюсь во всех своих  греховных делах...

         Иоанн еще в течение часа держал у себя Амвросия, исповедуясь и делая ему последние наставления.  Затем он попросил  священника оставить его одного, желая немного поспать. Амвросий вышел из покоев архиепископа удрученный и опечаленный.  Его окружили служители, кто был в храме, и стали расспрашивать о самочувствии больного. Амвросий сказал, что здоровье его ухудшается  и неизвестно, насколько его хватит.

       Ночью  архиепископ  умер. Кончина его тяжело отразилась на душевном состоянии  отца Амвросия. Что ни говори, а их связывало не  только служение, но и многолетняя дружба. Оставшись на ночь в молельном зале, он всю ночь молился за упокой души раба Божьего Иоанна и каялся в своих грехах.  Святой отец слезно просил прощения за грехи, стоя на коленях, сознавая свою причастность в смерти невинно убиенного отца Симона. Он просил Господа очистить свою душу от грехов и принять в свои обители, ибо он так устал от жизни, что его  ничего в этой жизни не удерживает, и он хочет уйти вслед за другом...
       Утром на полу у большого креста с изображением распятого Иисуса Христа служители  нашли бездыханное тело отца Амвросия. После проведения панихиды по усопшим, их похоронили на церковном кладбище рядом друг с другом.   
      
        А иеромонах, который допрашивал Симона в камере, вскоре внезапно ослеп. С вечера спать ложился зрячим, а наутро встал и не мог понять, почему вокруг темно. Когда ему сказали, что он ослеп, то понял, за что свалилось на него такое несчастье. Он очень горевал, пока не вспомнил притчу Иисуса: "Лучше с одним глазом войти в царствие небесное, чем с двумя в геенну огненную". А для себя он принял, что лучше слепым войти в царствие небесное, чем зрячим в геенну.

                ***
   
      А вот какие события произошли в большой семье Байеров. Стефания после той  последней ночи, проведенной  с Симоном, родила дочь, которую назвала  Ева. Больше она  не захотела выходить замуж,  хотя  много было желающих добиться ее руки. Ей дорога была память о любимом муже. Жизнь  её  наполнилась до краев  заботой о детях и о доме, хотя все сыновья  уже выросли и сами проявляли заботу о матери, маленькой сестренке и бабушке. Она попросила  свою свекровь жить вместе с ними, и та с радостью согласилась. Обе вдовы, одна помоложе, а другая постарше, жили душа в душу, и хранили верность своим любимым мужьям после их смерти.

       У Филиппа с Марией родились еще двое детей – сын и дочь.  Сусанна, которой уже было под  восемьдесят лет, радовалась за всех  детей и внуков. Она была еще довольно крепкой старушкой. Ее все любили и оберегали от тяжелых работ по дому, а она за это на них ворчала, что становится барыней, а ей бы надо больше  заниматься  физическим трудом.
       Антип и Анна владели мельницами и  имели пятерых детей, которые помогали своим родителям. Словом, все были при делах, начатых  Симоном, память о котором хранили в своих сердцах и часто о нем говорили, как о живом.
     И не только семья чтила память о своем замечательном родственнике.  Все, кому  посчастливилось  знать его как  священника, целителя и попечителя их душ, долго помнили о нем и слагали  легенды, говоря, что это человек от Бога, хотя Стефания, знавшая, что это именно так,  свято  хранила тайну  мужа, как обещала.   
   
       Часто по воскресеньям, после  служения  в храме, что построил Симон,  их семьи собирались вместе в доме у Стефании за большим  столом. Хозяйка на этот случай всегда готовила много угощения.
     В такие счастливые  дни, когда вся многочисленная семья была в сборе,   Сусанна смотрела на  детей, внуков, и правнуков  и радовалась.  Вспоминая своего давно умершего мужа, она с ним мысленно разговаривала, как будто он присутствовал рядом с ней: «Посмотри, дорогой, какая у нас с тобой  большая семья, и как мы хорошо живем.  Тут только не хватает нашего первенца, да тебя самого».
       Ответом ей было  легкое  веяние  ветерка и едва ощутимое  прикосновение  невидимой  руки к ее голове и плечам. " А это он, мой дорогой и любимый сыночек, пришел меня навестить," - думала она, блаженно улыбаясь.
    
       
        2001-2005г.г.