Белая волчица, или новогодняя сказка

Восьмилетний Лешка прилип носом к окну поезда, уносившего его все дальше и дальше от родного дома. Чудесный розовый закат над раскинувшимся бескрайним заснеженным полем пробуждал в его душе первые, еще неосознанные ростки чувства прекрасного и легкое, почти неощутимое ощущение прикосновения еще неизведанной, но уже живущей в душе печали.
-Мама, мы скоро приедем?
-Уже скоро, малыш. Еще пару часов. Ты ведь уже был здесь.
-Но это же летом. Зимой все иначе.
-Все, кроме дороги. Дорога ведь та же самая.
Мать ласково потрепала Лешку по щеке.
-Мам, а мы увидим волков?
-Каких волков?
-Ты же говорила, что в лесу водятся волки. И что зимой они приходят к деревне.
-Конечно, нет. Не бойся.
-Я и не боюсь. Я просто хочу их увидеть.
-Зачем?
-Я видел на картинке. Они красивые.
-Волки злые. Но ты не бойся. В деревню они не придут, а если придут, дяди-охотники их застрелят.
-Не надо охотников, мама…
Лешка умолк, и отвернулся к окну. Мать не понимает. Совсем маленьким, он, как и все, слушал сказки про злых волков, и боялся. Но потом он увидел картинку в какой-то книжке, не такую, какие обычно рисуют в детских сказках, а красивую натуралистическую картинку, изображавшую волка с горящими глазами на вершине холма, на фоне заходящего солнца и далекого леса, поразившую его своей красотой. С тех пор в нем поселилась мечта увидеть живого волка.
-Мама, а елка у нас будет?
-Конечно, дурачок. Мы же затем и едем.
-А игрушки у бабушки есть?
-Обязательно. Она ведь каждый Новый год здесь встречает. Ей же надо чем-то елку украшать? – мать улыбнулась сыну.
-А бабушка круглый год здесь живет?
-Да.
Мать улыбнулась своим мыслям. Встретить Новый год в деревне – и как ей раньше не пришла в голову такая мысль? Она представила утопающий в снегу домик, горящие ровным теплым светом окна, наряженную елку внутри, представила глухой темный лес, обступающий маленькую деревушку, таинственный, и полный загадочных звуков и запахов, холодный свет луны, просвечивающий сквозь кроны деревьев и рисующий на снегу загадочные узоры. Представила – и словно сама вернулась в детство, в одну из самых красивых сказок. Правда, сказки со временем превращаются в дым. Превратится и эта. Пройдет всего несколько дней, и ей снова придется вернуться в город, к обыденности серых будней. Но стоит ли об этом думать сейчас…
-Мам, а папа к нам приедет?
-Приедет, сынок. Вот управится с работой, и приедет. Завтра, или послезавтра. Вот и приехали.
За окном стемнело совсем, и пошел снег. Выходя из поезда, Лешка увидел бабушку, и бросился к ней, раскинув руки. Она сжала внука в объятиях, и поцеловала, затем выпустила:
-Беги, внучек…
-Как ты тут, мама?
Да все как всегда, дочка… Только вот постарела совсем… Едва добралась до станции, все боялась, что не дойду…
-Зачем же ты пришла встречать нас, мама? Мы бы и сами доехали, дорогу помним…
-Ничего, дочка, ничего… Все будет хорошо, добралась ведь… Нам сюда… а говоришь, дорогу помнишь!
Лешка удивленно озирался вокруг. Он каждое лето отдыхал в этой деревне, правда, не так уж много времени прошло с тех пор, как начал осознавать себя. Но всегда уезжал и приезжал, когда было лето. Так и осталось, запечатлелось в памяти – что в деревне лето всегда… А оказывается, и сюда добралась зима, сковав землю холодом, изменив неузнаваемо знакомые до боли пейзажи.
Вот и знакомый дом… впрочем, и он стал совсем незнакомым. Густые сиреневые кусты, в которых так хорошо игралось в прятки, стояли голые, подняв вверх и подставив ветви снегу и холодному ветру. Повсюду лежал белый и безмолвный, покрывавший землю, деревья и крыши домов, снег.
-Заходите, заходите, и дверь закрывайте поплотнее, холод не напустите… - бабушка привычно хлопотала вокруг гостей.
А внутри дом совсем не изменился. Так и осталось все таким, как запомнил с лета – бревенчатые стены, маленький телевизор в углу, широкие кровати, маленькие окошки, на которых и сейчас стояли его летние поделки – человечки из желудей и шишек. И ему почему-то стало хорошо оттого, что хоть что-то в мире осталось таким же, как и летом, словно сохранило в себе память о лете, и хранило сокровенную тайну его неизбежного возвращения.
Утомленный дорогой, Лешка после ужина быстро уснул. А на следующее утро уже озирал окрестности с прежним удивлением, но без грусти, навеянной темнотой. И вскоре уже играл в снежки с деревенскими мальчишками.
А ближе к вечеру мать собралась в соседнюю деревню. Идти нужно было недалеко, но через лес. Там жили две подруги, точнее не жили, а вот также приезжали на лето да на новогодние праздники. Собственно, это была их идея, и не в последнюю очередь их уговоры повлияли на ее решение приехать сюда. Думала, взять с собой Лешку, но решила – мал еще. Возвращаться будет поздно, он к тому времени должен уже спать. В последний момент с матерью отправилась и бабушка. Лешке оставили ужин, и строго-настрого велели смотреть на часы и ложиться спать, не дожидаясь их. Хлопнула дверь, и он остался один в наступающей темноте.
Он мог бы зажечь свет, - но зачем? Догорел закат, и темнота постепенно вступала в свои права – сначала отвоевав у света самые темные углы избы, заросли кустарников, тень под деревьями, все сильнее и сильнее сгущаясь над миром. За окном пошел снег, а Лешка все смотрел и смотрел в окно. По огороду промелькнула какая-то тень – соседский кот. Где-то залаяла собака, где-то хлопнула дверь. В избе было темно и тихо, и Лешка все сильнее и сильнее чувствовал на себе чей-то взгляд… Не выдержав, он обернулся, и замер. На него смотрели горящие глаза. Он онемел от ужаса, не в силах даже закричать. Молчание нарушил зверь. В безмолвии отчетливо прозвучало «мяу!»
Кошка! На Лешку нахлынуло облегчение, но вместе с тем стало стыдно своего страха. Все еще дрожа от пережитого страха, он нащупал выключатель. Избу залил свет, и тощая серая кошка недовольно махая хвостом, ушла под кровать.
Почувствовав, что хочет есть, он съел оставленный для него ужин. Затем нашел карандаши, бумагу, и стал рисовать. Сначала он изобразил деда Мороза возле новогодней елки – неумелой детской рукой, неровными линиями, но тем не менее, в рисунке чувствовалась гармония. В нем, вместе с ним самим, рос и развивался дар художника, человека, способного остро понимать и чувствовать красоту и гармонию, слышать и ощущать поэзию окружающей природы.
Он слегка задумался – что бы еще нарисовать? И тут вспомнились горящие глаза кошки в темноте, и идея рисунка пришла сама собой. Он рисовал долго, сосредоточенно, и критически оглядел результат. С рисунка на него смотрела изящная, белая зеленоглазая волчица.
Он взглянул на часы. Ему давно пора было спать, но спать не хотелось. Подойдя к окну, он снова прильнул к стеклу и стал смотреть вдаль. Снег падал все сильнее и сильнее, и к тому же поднялся ветер. Слабый-слабый звук донесся до его ушей. Неужели? Нет, скорее всего это воет ветер… Между прочим, мать и бабушка уже должны были вернуться домой… Он смотрел и смотрел на дорогу, но так и не видел никого. Время шло, и тиканье часов невыносимо громко раздавалось в звенящей тишине. Ему стало страшно. Он представил, как мама и бабушка бредут в одни в заснеженном лесу, потеряв дорогу, а вокруг завывает вьюга. Нет, так невозможно. Он отошел от окна, ища, чем бы отвлечься, но чувство тревоги не покидало его. Наконец, оно стало невыносимым. Он должен их найти. Эта мысль стала всепоглощающей, и он уже не в силах был ей противиться. Надел зимние ботинки, шубу, шапку, и вышел на улицу, в безмолвную ночь. Не забыл прикрыть дверь поплотнее – а то бабушка станет ругаться…
Прямая дорога вела от огородов в лес, и он постоял немного, боясь обступившей со всех сторон темноты. Но страх за родных пересилил остальные страхи, и он решительно пошел по заметенной дороге. А вокруг все падал и падал снег.
Вот и лес. Здесь на него новой волной нахлынул страх, и он уже готов был повернуть назад. И вдруг снова услышал тот самый звук, показавшийся ему в избе. Далеко-далеко, почти неразличимо, но все же вполне реально завыл волк. Звук оборвался, но вокруг все сильнее завывал ветер. Он вспомнил о маме и бабушке, и тут же воображение услужливо нарисовало кошмарные картины. Он вздохнул, и решительно вступил в лес.
…Лешка брел и брел по лесу, потеряв направление, сбившись с дороги, а вокруг кружила метель, и в глаза бил снег. Теплая шуба хорошо согревала вначале, но теперь, после нескольких часов в лесу, на морозе, она уже не помогала от холода. К тому же, ему казалось, мороз усилился, хотя он и не знал этого наверняка. Теперь пропал даже страх, он смутно помнил, как в приступах почти животного ужаса он садился в снег и звал маму, как отчаянно бежал, спотыкался, и падал в снег. Теперь осталось только безысходное отчаяние, и только сидевшая глубоко внутри жажда жизни все еще гнала его вперед. А метель разыгралась не на шутку, и впереди он не видел ничего, кроме кружащих перед глазами снежинок. Но сил не осталось, и зацепившись ногой за какую-то ветку, он упал лицом в снег. Падая, крикнул в отчаянии – Мама! Мама, я люблю тебя… - прошептал замерзшими губами, и прижался к стволу дерева. Дальше идти не осталось сил.
Он чувствовал, как холод все сильнее сковывает его, но страха уже не было. Перед глазами появлялись странные сказочные картины, ему казалось, что лес вокруг меняется, но он знал, что это только видения. Что ж, это наверное, даже лучше – будет совсем не страшно…
Но видения стали меняться, стали четче и определеннее. Легкая тень скользнула по снегу, и на него взглянули светящиеся глаза. Но совсем не так, как в избе – страха не было, было только понимание. Он увидел и обладателя этих глаз – им была красивая белая волчица. Совсем такая, как он нарисовал, точнее, какой он хотел ее нарисовать, но не хватило умения. «Какая красивая сказка. Вот и конец всему» - подумалось отрешенно. Но волчица все смотрела и смотрела на него, и он смотрел в горящие глаза, не в силах отвести взгляд. «Иди за мной» - прозвучала мысль в его мозгу. Он не удивлялся уже ничему, он знал, что все это только грезится. Но мысль прозвучала снова и снова, и он рывком выдернул из снега непослушное тело. Сделал шаг, другой, и почувствовал, что все еще способен стоять на ногах. Затем посмотрел вперед – волчица не исчезла. Она стояла и смотрела на него, и увидев, что он нетвердыми шагами приближается к ней, сделала несколько шагов вперед. Затем села в снег и снова стала смотреть на него.
Он не помнил, сколько шел за белой волчицей. Он вообще почти ничего потом не помнил, кроме того, что каким-то чудом на рассвете дошел до опушки леса и дороги, ведущей в деревню. Здесь он упал без сил, здесь его и нашли возвращавшиеся из соседней деревни бабушка и мать.
Едва придя в сознание, он рассказал о белой волчице. Ни мать, ни бабушка, конечно, ему не поверили. Придя в соседнюю деревню, они увидели, что поднялась метель, и решили остаться заночевать. А возвращаясь утром домой, увидели Лешку, лежащего на дороге без сознания. Они расспрашивали его обо всем снова и снова, но он упрямо твердил одно – что его вывела из леса белая волчица. Его рассказы принимали за горячечный бред, да он и сам, выздоравливая, решил, что все это только пригрезилось. Но едва начав вставать, он, несмотря на все протесты родителей, отправился к лесной опушке. Он без труда нашел свой неровный след. А рядом с ним, четко отпечатавшись в глубоком снегу, тянулась цепочка волчьих следов…