пакетик

Где-то на набережной маленький мальчик лет шести клянчил у своей мамы вареную кукурузу. Мать очень сильно злилась на мальчика, ведь он капризничал и кричал так, что было слышно даже у реки. Она долго перепиралась с ним, потом наклонилась и что-то сказала на ухо, после чего он успокоился и за руку с мамой двинулся покупать кукурузу. Мимо пролетел порванный пакетик.
Наш пакетик лежал в плотно упакованной стопке своих собратьев и наблюдал за всей этой картиной. Ему нравилось все: природа, солнце, деревья, зеленая листва, и этот холодный металлический стол, на котором он лежал со своей родней. Холод напоминал ему рождение. Первое, что помнил пакетик, было то, как он осознал себя уже в пачке таких же, как он, пакетов. Потом он помнил, как ему рассказывали о том, что каждый пакет создан для своей цели и сейчас он готовится к своему предназначению, что все пакеты когда-нибудь умирают. Вот об этом-то он и думал. Но как он мог думать о том, чего никогда не видел, не чувствовал, не мог представить?
Мальчик уже подошел к продавцу. Минута, и пакетик вдруг ощутил прикосновение пальцев, потом отцепился от собратьев, и его захлестнула буря эмоций, ощущений. Первый летний ветерок, первые запахи, первые пылинки. Он понял, что наконец-то вырос. Он почувствовал, что готов. Пакетик не знал к чему. Он был способен, как ему казалось, свернуть горы.
Пакетик наслаждался миром, а в это время продавец аккуратно засовывал в него горячую кукурузу. Боль, дикую боль почувствовал пакетик, он обжегся, и в нем появились первые дырки, его растянуло и изуродовало, как ранения уродуют тела солдат.
А потом он все-таки справился и держал свою непосильную ношу. Ну или она его держала. Так было пару минут, а потом его сняли с кукурузы и выбросили в грязь. А еще через пару минут в грязь упала и кукуруза.
Пакетик лежал и думал, что его просто использовали, что он, дурак, поверил, он решил выполнить долг перед заводом, то есть своей родиной, что взялся за столь тяжелую ношу. Он лежал, и в душе было черно. Он больше не мог служить никому и ничему, понял, что будет плутать по миру и наслаждаться остатками своей никчемной жизни, а не укорачивать ее под чьим-то гнетом.
Как-то раз он видел, как молодой человек записывался в добровольцы. Тогда была какая-то война, выли сирены и часто кто-то говорил в колонки по всему городу.
-Цыбулькин Виктор Андреич, 19 лет, на заседание призывной комиссии прибыл – сказал он, подписался, показал документы, и делал еще что-то, что пакетика не особо интересовало, а через несколько дней его уже увезли с остальными за город.
Пакетику надоело летать, и он уселся на ветку дерева у вокзала, чтобы закончить свой путь и просто доживать свой век.
Через несколько лет пребывания на дереве он увидел этого некогда здорового человека, но теперь без глаза и правой руки. Да, нелегко ему пришлось, думал пакетик, прямо как мне когда-то, и продолжил висеть, задумавшись о своем.
Время текло быстро, пакетик уже почти истлел. Вой сирены. Пакетик вспомнил этот звук. Помнил его и старик без глаза и правой руки, провожавший внука на бойню.
А пакетик все думал. Ему было обидно, что он не мог ничего сделать со своей жизнью, не мог избавить от «предназначения» молодого себя и теперь других пакетиков. А старик мог,у старика был голос, были ноги, была рука, он мог повлиять на что угодно, мог не допустить бойни, не отпускать своего внука на смерть. Да, смерти-то Виктор Андреич повидал достаточно и знал, что у его внука мало шансов вернуться целым. А еще он знал, что война от него не зависит,или думал, что знал.
-пропади оно все это пропадом – тихо сказал сквозь слезы старик, и все думал о том, что один он ни черта не может. Простояв так несколько часов на оживленной площади, он медленно побрел прочь, не надеясь больше увидеть того, кем дорожил.
А пакетик не хотел на это смотреть. Он не хотел смотреть на слезы одинокого и старого калеки, на почти свои слезы и  полетел дальше.