----- . . . -----
Уже который год дела фирмы «Мемориальный комплекс выдающихся лиц современности» шли ни шатко, ни валко. В общем, так себе. Председатель совета директоров, бывший следователь по особо важным делам генеральной прокуратуры, он же – основной учредитель акционерного общества, Семен Семенович Неважнецкий, от руководства компанией практически самоустранился, предоставив тем самым генеральному директору Михаилу Ивановичу Нарывайло, тоже бывшему, но следователю МУРа, и его заместителю Никите, в свое время молодому сыщику, подававшему большие надежды руководству, но в силу определенных обстоятельств их не оправдавшему, полную свободу действий. Изначально ажиотаж вокруг внезапно возникшего комплекса царил невероятный, что и принесло основным акционерам баснословную прибыль за какие-то пару лет без особых усилий. Будучи монополистом в сфере уникальных похоронных услуг, общество в расходной части бюджета не считало целесообразным предусматривать затраты на рекламу. Людская молва сделала свое дело, но как следствие. Очевидным же двигателем прогресса в нелегком похоронном деле стали критические статьи в бумажных средствах массовой информации и ток-шоу на различных телеканалах, обвиняющие руководство комплекса во всех, как бы это ни смешно звучало, смертных грехах. В предсмертных, а также послесмертных – аналогично.
И все бы ничего, но со временем Михаил Иванович стал замечать нехорошую тенденцию в перемене настроения своего заместителя. Имелось в виду, что кривая жизненного тонуса Никиты медленно, но неуклонно поползла вниз. И это притом, что в становлении фирмы Никита принимал самое деятельное участие, проявив уникальные организаторские способности, чем снискал заслуженное уважение руководства.
Нарывайло не был любителем копаться в душах подчиненных ему людей. В случае с Никитой предполагал, что причиной хандры могла быть неустроенная до сих пор личная жизнь. В свое время, насмотревшись на взаимоотношения своего начальника с прежней женой, Никита стал остерегаться продолжительных знакомств с противоположным полом. Как только замечал – а следил он за этой тенденцией очень внимательно, что очередная боевая подруга начинала вить в его доме гнездо, отношения с ней незамедлительно сворачивались. Но однажды Михаил Иванович не выдержал и со свойственной ему прямотой решил выяснить, что же происходит в душе молодого человека.
– Михал Иваныч, раз уж спросили прямо, то и отвечу аналогично! – Никита, однако, на этой фразе закончил речь и насупился, отводя взгляд в сторону.
– Ну, что ж, начало бодрое, многообещающее. Может, продолжишь? – Нарывайло засмеялся.
– Хорошо. Только не обижайтесь. Обрыдло мне все, Михал Иваныч. Разве о такой жизни я мечтал, когда был молодым лейтенантом? Ну, чем мы занимаемся, прости Господи. – Никита торопливо перекрестился. – На что смотрим и что видим на протяжении вот уже нескольких лет? Могилы, гробы, памятники. А жизнь-то ведь проходит. Михал Иваныч! Дорогой!
– А ты, Никита, в следующий раз, как только задумаешься над этим жизненно важным вопросом, подойди к банкомату и взгляни на баланс своего счета. В особенности, подсчитай количество нолей. Глядишь, и изменится сразу настроение в лучшую сторону. Нет?
Никита разочарованно посмотрел прямо в глаза своего шефа.
– Эх, Михал Иваныч! Разве в деньгах счастье?
– Нет, Никита. Счастье в их количестве, мы с тобой все это уже проходили, когда ты был совсем еще зеленым лейтенантом милиции. Много воды утекло с той поры, надо бы уже и повзрослеть. Шутка, конечно. Но не забывай, что мы с тобой всегда имели в виду в прошлой ментовской жизни, когда шутили!
– Да помню, шеф. Конечно, помню. – Никита улыбнулся. – В каждой шутке есть доля шутки, все остальное правда.
– Уже не так безнадежно, раз не забыл. Все проходит в этой жизни. И хандра твоя пройдет. Некоторый спад, конечно, имеет место быть в настоящее время в наших делах. Но это временные трудности. А трудности для того и существуют, чтобы их преодолевать. Несчастье, свалившееся на Семена, разумеется, некоторым образом повлияло на морально-психологическое состояние всего нашего дружного коллектива. Но он скоро оклемается. Семен – сильный мужик.
Никита молча, скептически пожал плечами, и было непонятно, на что направлен его скепсис. То ли на самочувствие Неважнецкого, то ли на временность собственной хандры.
Отправив Никиту заниматься своими делами, Нарывайло задумался, глядя из окна на кладбищенский пейзаж. Он прекрасно понимал состояние Никиты, молодого еще человека. Потому что и сам с некоторых пор стал замечать, что жизнь, в общем-то, несмотря на внешние проявления ее благополучия, проходит более чем бездарно. Толчком послужило известие о гибели супруги Неважнецкого. Смерть близких или просто знакомых людей всегда наводит на размышления отнюдь не мажорных тонов, не стало это исключением и в случае с женой Семена. Точный, хорошо поставленный удар ножом в сердце мгновенно оборвал жизнь далеко немолодой уже женщины, когда теплым весенним вечером она решила прогуляться перед сном, что обыкновенно делала несколько последних лет. Смерть наступила мгновенно, она даже испугаться не успела. Лицо было спокойным и, как показалось оперативникам, прибывшим на место происшествия, с некоторым подобием улыбки. Либо она так и не увидела своего убийцу, либо хорошо знала его. Но следствие зашло в тупик – совершенно не за что было зацепиться. Ни свидетелей, ни орудия преступления, ни подозреваемых со сколько-нибудь внятным мотивом убийства не удалось нарыть, чтобы выстроить хоть какую-то реальную версию. Именно обо всех этих странностях и подумал тогда Михаил Иванович. А еще ему захотелось бросить все похоронные услуги и заняться этим интересным, с точки зрения Нарывайло как профессионала, делом в частном порядке. Даже без учета того, что погибла жена близкого ему человека, давнего друга и коллеги. И вот при всем этом, он, как никто другой, понимающий, какие кошки скребут на душе у Никиты, пытался самым примитивным образом избавить его психику от отрицательных эмоций. Какое лицемерие!
----- . . . -----
Михаил Иванович зашел в кабинет Натали, которая в совете директоров курировала финансовые вопросы компании. Не отрывая взгляда от монитора, она кивнула в сторону кресла, давая понять, что через несколько минут освободится. Сообразительная секретарша принесла кофе.
– И что начальство имеет мне сказать? – иронично проворковала Натали, поскольку Нарывайло заходил в ее кабинет всегда исключительно по делу. Вопросы личного, семейного характера обсуждались только дома. Так у них было принято однажды раз и навсегда.
– Помнишь, ты как-то сказала, что хотела бы порулить фирмой, предложив мне отказаться от этой хлопотной должности и найти более интересное занятие, естественно, в интересах семьи?
– Ну, разумеется, помню, дорогой, – насторожилась Натали. – Именно в интересах семьи имелось в виду. Я также прекрасно помню, как достаточно в грубой форме ты ответил, что не бабское это дело. Что вдруг изменилось?
– Какая же ты у меня проницательная! – Михаил Иванович широко улыбнулся. – Была бы чужой женой, тебе цены не было бы.
– Оставь свой солдатский юмор и колись, что задумал. Я же насквозь тебя вижу – раз уж речь зашла о моей проницательности.
Не обращая внимания на шутливые колкости жены, Михаил Иванович закурил, затем медленно произнес:
– Понимаешь, мне не дает покоя мысль о том, что произошло с женой Семена…
– Все с тобой ясно, – прервала его Натали. – Сыщик остается сыщиком до конца дней своих. Ну, что ж, сомневаюсь, что мы придем к консенсусу. Поступай, как считаешь нужным.
– Я в тебя верил, боевая моя подруга.
Оба рассмеялись, Натали с нежностью посмотрела на мужа:
– И конечно же, Никиту ты тоже не оставишь в покое, – то ли спросила, то ли констатировала факт Натали.
– Непременно! Я без него не справлюсь, ты же знаешь. Да и муторно Никите, вижу, похоронными делами заниматься. Кровь застоялась у парня, надо разогнать. Кстати, скажи секретарше, чтобы разыскала его, а ты заходи дела принимать.
– Как? Прямо сейчас?
– А чего откладывать? И не надо делать удивление на лице. Нарывайло хитро усмехнулся. – А то я не знаю, как тебе не терпится взять бразды правления в свои руки. Да и мне, по правде сказать, очень любопытно будет посмотреть на результат.
– Иди уже, умник! Хотя, нет, задержись на минутку.
– Я весь – внимание!
– Ты что-то про кровь Никиты излагал, которая застоялась. Ну, так вот, предупреждаю тебя: не перепутай его кровь со своей. Надеюсь, у меня еще получается разгонять твою кровушку по вечерам.
– Натали! О, Натали! Как ты могла оскорбить наивернейшего из мужей своими необоснованными подозрениями! – театрально продекламировал Нарывайло, с довольной улыбкой прикрывая за собой дверь. После нескольких совместно прожитых лет ему до сих пор не приходила в голову мысль даже о легком флирте с какой-нибудь красотулей. Как и сейчас, Натали иногда демонстрировала проявление ревности. Но это было всего лишь игрой, обострявшей их влечение друг к другу.
– Знаю я вас, жеребцов. Стоит только выпустить из стойла, как тут же начинаете гарцевать перед первой встреченной лошадью, – промурлыкала вслед мужу Натали так тихо, чтобы эта фраза не коснулась уже его слуха. Врожденная деликатность не позволяла ей переступать некую грань в отношениях с мужем даже в шутливом тоне.
Натали не была знакома с женой Неважнецкого Лидией Александровной, поскольку тот ни разу не представил ее коллективу. Дело в том, что Семен Семенович однажды приобрел в Черноморске небольшой участок земли в некотором отдалении от береговой черты, в живописном районе, подальше от курортной суеты, и построил уютный особнячок. Там, в основном, и жила в последние годы его супруга, периодически навещаемая мужем. Но Натали много слышала о ней от Михаила Ивановича в его воспоминаниях о молодых годах, о совместной работе с Семеном в органах. Поэтому с пониманием отнеслась к желанию мужа заняться поисками убийцы. Она, как, впрочем, и абсолютное большинство людей, твердо была убеждена в том, что возмездие, постигшее преступника, если и не облегчает жизнь родных жертвы, то некоторое удовлетворение дает. Или, во всяком случае, создает его видимость. Правда, если бы можно было заранее предвидеть, чем закончится это расследование, Натали сумела бы найти аргументы, чтобы воспрепятствовать решению Михаила Ивановича. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает.
Никита ушам своим не поверил, когда узнал от шефа, чем им предстоит заняться в ближайшее время. Некоторое время не мог даже понять, какую задачу поставил перед ним Нарывайло прямо сейчас.
– Ну, ты чего? Не догоняешь? – Михаила Ивановича даже позабавила оторопевшая от неожиданности физиономия Никиты. – Я спрашиваю, ты помнишь того молодого следака, который после убийства Лидии Александровны прилетал к нам с вопросами?
– А чего я не должен его помнить, если знаю Лёху по учебе в академии.
– Ну, ты же не говорил мне об этом.
– А что, надо было? Это могло каким-то образом на что-то повлиять?
– Ладно, проехали. Теперь этот факт должен сыграть определяющую роль в нашем с тобой нелегком деле. У меня, как ты понимаешь, в силу возрастного фактора, никого не осталось в органах, как и у Семена. Поэтому вся надежда на твоих друзей. И вот еще, пока не забыл. Семен не должен знать, чем мы с тобой занялись, он этого не одобрит. Кстати, он улетает куда-то в Европу отдохнуть, пусть пока зализывает там психологическую травму. Ты вообще, в каких отношениях с этим Лёхой? Он пойдет на контакт?
– Думаю, да. Мы не были друзьями, но тесные приятельские отношения между нами существовали.
– Ну, хорошо. Я пару дней назад спросил у Семена, как продвигается следствие, но он был в сильном расстройстве и ничего определенного не сказал. Подозреваю, что какого-то видимого результата нет. В общем, постарайся выяснить у своего приятеля, что они нарыли в ходе предварительного расследования. Ну, да ты сам все знаешь, если не забыл, конечно, за всеми похоронными делами.
– Обижаете, Михал Иваныч! И когда отбываю?
– Завтра проводим Семена – у него рейс утром, так что в обед можешь вылетать. Чего засиял? Надеюсь, понял, что летишь работать, а не на пляж девчонок снимать?
– Так точно, шеф!
– Значит, слушай сюда. По результатам встречи со своим следаком звонишь мне и докладываешь, что там к чему. И я принимаю решение о дальнейших действиях, вылетать – не вылетать. Да смотри, чтоб гостиница приличная была и рядом с морем.
– Так я не понял, мы следственные действия будем проводить или загорать, Михал Иваныч? – с издевкой спросил Никита. – Но по выражению на лице, с которым Нарывайло на него посмотрел, понял, что пора на выход. – Я за билетом!
– Ноутбук не забудь подготовить, умник, – с улыбкой проворчал ему вслед Михаил Иванович.
----- . . . -----
Телефонный звонок от Никиты прозвучал уже к концу следующего дня.
– Ну, что ты мне имеешь сказать? – с некоторым беспокойством спросил Нарывайло, как оказалось, не без оснований.
– Ничего хорошего, Михал Иваныч. Уголовное дело практически закрыто.
– Это как так? Что значит – практически? Излагай точнее!
– Мутная история, шеф, и не для телефонного разговора. В общем, вам надо вылетать.
– Уверен?
– Абсолютно. Есть над чем поработать.
– Ну, как скажешь.
Михаил Иванович не сомневался в том, что Никита сделал правильный вывод из информации, предоставленной ему черноморским следаком. Несмотря на то, что в уголовном розыске он проработал в свое время не столь длительный период, позволяющий стать высокопрофессиональным следователем, но интуиция сыщика у парня развивалась достаточно активно, что позволило милицейскому начальству возложить на молодого офицера определенные надежды. Поэтому, не мешкая и получив от Натали очередное напутствие о приличном поведении, Нарывайло ближайшим утренним рейсом вылетел в аэропорт назначения.
Вопреки ожиданию встречи с ярким южным августовским солнцем, Черноморск напугал прилетающих хмурой дождливой погодой. После выхода из аэровокзала Михаил Иванович сразу увидел Никиту, конечно же, оживленно о чем-то беседующего с молоденькой барышней, явно не местного происхождения, о чем красноречиво говорил ее крепкий загар. Заметив Нарывайло, Никита громко пожелал девушке счастливого пути и поспешил навстречу шефу.
– Ничего такого, о чем вы могли подумать, Михал Иваныч, – поспешил оправдаться Никита, забирая у начальника сумку с вещами. – Просто подвез девушку в аэропорт, она уже улетает.
– Об этом нетрудно было догадаться, глядя на ее загар, – проворчал Нарывайло. – А на чем это ты ее подвез?
– В прокате машину взял. Не пешком же нам с вами передвигаться.
Увидев «Ладу», Михаил Иванович с издевкой произнес:
– Крутая тачка! А скромнее нельзя было что-то подобрать?
– Да убогая какая-то контора, выбора не было – иномарки сильно поношенные, единственная новая была только эта. Да и зачем нам светиться? Мало ли что.
– Ладно, не оправдывайся. Поехали, а то дождь, я смотрю, усиливается.
– Да, не повезло с погодой, второй день дождик сыплет.
– И что? Помехи в работе создает, что ли? – ухмыльнулся Михаил Иванович.
Никита рассмеялся:
– Намек понял, шеф! А я и не говорил, что загорать сюда прилетел.
– Вот видишь, на лету уже схватываешь. Трогай. Да повнимательнее, здесь каждый второй – джигит. Только успевай от них шарахаться. Поворотниками вообще не приучены почему-то пользоваться. Правда, давно я здесь ездил за рулем. Но, думаю, вряд ли что-нибудь могло измениться. И можешь пока вкратце обрисовать ситуацию.
– В общем, такая история. Здесь, оказывается, в течение лет трех серийного убийцу искали – женщин убивал. За два года – пять жертв, затем все прекратилось. А через год – Лидия Александровна. Ничего лучшего не придумали, как объединить два уголовных дела. Типа – признаки совпадали. Вскоре следователь вынес постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с тем, что не удалось установить лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого.
– Это твой однокашник сделал?
– Нет. Его начальник, старший следователь убойного отдела майор Стукалов.
– Фамилия прямо полицейская какая-то.
Никита хмыкнул, порываясь провести аналогию с фамилией Михаила Ивановича. Но вовремя вспомнил, что однажды уже пошутил по этому поводу во время работы в МУРе, после чего прослушал краткий курс лекций по культурологии. Повторять пройденный материал почему-то не хотелось.
– Чего притих, Никита?
– Подъезжаем уже, Михал Иваныч. Смотрите, сколько гостиниц частных у береговой черты настроили. Наверняка, самозахватом земли в смутные девяностые. А подъезды сделать нормальные и парковки алчность не позволила. Еле нашел этот отель, где без проблем припарковаться можно клиентам.
– Номер с видом на море?
– Ваш – да. Мой – напротив.
– Два номера взял? Баб приводить собираешься?
– Как вы могли подумать такое, шеф?
– Ну, хорошо, дыши глубже! Поступим следующим образом. Я приведу себя в порядок с дороги, как говорится. Затем перекусим. Ты, наверное, уже знаешь, где. Так? А потом обсудим криминогенную, так сказать, обстановку в здешних местах.
Но после обеда, выйдя на балкон своего номера и увидев взволнованное море, Михаил Иванович уже не мог оторвать глаз от умиротворяющей картины. Он готов был часами смотреть на это чудо природы, слушать шум набегающих на берег волн и многократно перекатывающейся гальки. «На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн…». – Мысленно процитировав Пушкина, Нарывайло все-таки решил, что пора возвращаться к своим баранам.
----- . . . -----
Вызвав Никиту, Михаил Иванович спросил:
– Ты только со слов следака рассказал мне эту детективную историю, или есть какие-то материалы?
– Конечно, есть. В электронном виде только. Леха мне все дело отсканировал.
– И как ты его уговорил пойти на должностное преступление?
– Ну, во-первых, в кабаке хорошо посидели. Кстати, обращаю ваше внимание на непредвиденные расходы, шеф!
– Можешь не обращать, это твои личные проблемы. Докладывай, что там у тебя во-вторых?
– Кто бы сомневался, – нарочито проворчал Никита. – А во-вторых, в случае поимки преступника, честно пообещал ему лавры победителя.
– А я наделил тебя такими полномочиями? В смысле, обещать? – нахмурился Нарывайло.
– А как иначе? Кто мы есть такие? Неофициально ведь копать будем.
– Не совсем. В Москве уже начался процесс создания частного сыскного бюро.
– Какого бюро? – не понял Никита.
– Нашего с тобой. Так что про похоронные дела можешь забыть. Или не можешь?
– Ну, вы даете, Михал Иваныч! Круто! – В глазах Никиты блеснул озорной огонек. – А что значит – начался процесс?
– В министерстве один наш с Семеном старинный друг еще работает в генеральском звании. Он, кстати, и предложил мне провентилировать такую идею не так давно. Я сначала сомневался, потом колебался. Ну, а после случившегося с Лидией Александровной принял решение. Генерал сейчас и занимается организационными вопросами, то есть, взял на себя все дела по оформлению.
– Понятно. За соответствующий процент крышу предложил.
– А что делать? Без поддержки в силовых структурах такую деятельность не потянуть. С правоохранительной системой, сам должен понимать, придется взаимодействовать. Но ты, безусловно, прав – сейчас мы занимаемся самодеятельностью. Если награда и найдет героя, то не нас с тобой, а твоего кореша Леху и его начальника Стукалова. Ну, и флаг им потом в руки, а наша задача – найти злодея, который убил Лидию Александровну. Заодно представляется замечательная возможность проверить себя на вшивость и выяснить, есть ли еще порох в пороховницах. А сейчас выкладывай все по порядку, что мы имеем.
Никита включил ноутбук.
– Позапрошлый год. Двадцать девятое марта, Зуева Екатерина Семеновна, сорок шесть лет, образование высшее, замужем – задушена в своем подъезде поздно вечером при возвращении с работы, удавка. Восемнадцатое апреля, Немчинова Анастасия Дмитриевна, двадцать восемь лет, образование высшее, замужем – колото-резаные ножевые раны в области спины, убита в своем подъезде рано утром при выходе на работу. Двадцать седьмое октября, Гринберг Элеонора Яковлевна, тридцать девять лет, образование средне-специальное, замужем, занималась мелким бизнесом – имела несколько торговых ларьков с одеждой, убита днем в городском парке, колото-резаные ножевые раны в области живота. В прошлом году. Второе апреля, Танаева Галина Ивановна, пятьдесят один год, образование среднее, замужем, домохозяйка, убита в подъезде поздно вечером, черепно-мозговая травма в затылочной области от удара тупым тяжелым предметом, предположительно молотком. Одиннадцатое октября, Мунтян Карина Вазгеновна, тридцать четыре года, образование средне-специальное, замужем, домохозяйка, задушена в лесу днем во время сбора грибов, удавка. В этом году – Неважнецкая Лидия Александровна, обстоятельства знаете.
Терпеливо выслушав Никиту до конца, Михаил Иванович вышел на балкон и закурил. Картина, представшая перед ним, выглядела еще более величественной. Шторм на море усилился. Волны высотой в несколько метров, хотя и рассекаемые бетонными волнорезами, с такой силой били в берег, что казалось, еще несколько таких накатов, и ничего жизненно важного на прибрежной части суши не останется.
Вернувшись в номер, Нарывайло произнес:
– Итак, что мы имеем? Убиты ни в чем не повинные шесть женщин. Но правильнее будет фразу «ни в чем не повинные» взять пока в скобки. Согласен? Разумеется, исключая Лидию Александровну.
Никита молча утвердительно кивнул.
– О признаках, объединяющих жертв, есть какие-нибудь мысли?
– Все они являются женщинами.
– Вот, в чем тебе не откажешь, Никита, так это в наблюдательности и в аналитическом складе ума. А если серьезно?
– Ну, нет ничего общего, Михал Иваныч! Ни в возрасте, ни в цвете волос, ни в социальном положении. По показаниям родственников погибших женщин, все они никак не были связаны друг с другом: ни работой, ни знакомством. Совершенно посторонние люди, по жизни нигде не пересекались. Что касается преступника, орудия убийства не найдены. Следовательно, отпечатки пальцев, какие-либо вещдоки отсутствуют. Ни одного свидетеля. К серии преступления отнесены чисто интуитивно, так сказать.
– Не торопитесь, коллега, – с назиданием произнес Нарывайло. – Ну-ка, покажи их фотографии. – Михаил Иванович долго всматривался в снимки. – Ну, вот. А ты говоришь, нет объединяющих признаков.
– Ну, и что вы там разглядели? – Никита недоверчиво повернул к себе ноутбук. – Пролистав страницы, он пожал плечами. – Ничего не вижу.
– Эх, молодо-зелено! И он еще позиционирует себя как знатока женского пола. Перед тобой не просто фотографии женщин. На снимках изображены потрясающе красивые женщины. Даже на лицах тех, кому немало лет, сохранены отпечатки былого обаяния, в том числе и нашей Лидии Александровны.
Никита смущенно почесал затылок.
– В общем-то, согласен. Только этого недостаточно, чтобы можно было построить какую-либо версию при отсутствии более весомых признаков.
– А ты не спеши. Попробуй проанализировать время преступлений. В том числе – времена года. Для начала нам важно получить психологический портрет преступника, отталкиваясь от того факта, разумеется, что имеется в виду серийный убийца. Короче говоря, это твое домашнее задание. А сейчас – спать, время уже позднее.
----- . . . -----
Михаил Иванович проснулся рано и сразу вышел на балкон. С удивлением увидел безоблачное, яркой синевы, небо и совершенно спокойное море. От шторма не осталось и следа. Он позвонил в номер Никиты, который спал, как младенец, и сразу не понял, что от него хотят.
– Подъем, Пинкертон! Хватит дрыхнуть, идем купаться.
– В такую рань, Михал Иваныч? – сонным голосом проворчал Никита.
– Ты что, спать сюда приехал? Возражения не принимаются!
– Вы садист, шеф!
Когда вышли на еще пустынный пляж, Никита сказал:
– Я вот что подумал, Михал Иваныч…
– О чем? – перебил его Нарывайло.
– Ну, обо всем этом… Об уголовном деле.
– Думать, Никита, будем после завтрака. А то брякнешь сейчас спросонок что-нибудь эдакое, что аппетит перебьешь.
Искупавшись, друзья повалялись минут тридцать на мелкой гальке, подставляя бледные московские тела лучам восходящего солнца, и направились, посвежевшие, в гостиницу. Навстречу уже спешили к воде самые активные отдыхающие. Загоревшие и не очень, и частью такие же бледные, как Никита с Михаилом Ивановичем, торопясь, очевидно, занять спальные места и восполнить пропущенную из-за ненастного дня дозу солнечной радиации.
После плотного завтрака в уютной кафешке, решили расположиться на балконе в номере Михаила Ивановича в удобных шезлонгах, сочетая приятное с полезным. Солнце еще не освещало южную сторону гостиницы, а с моря дул легкий прохладный ветерок.
– Значит, говоришь, что ночь не спал, все о деле думал? – спросил Нарывайло. И было не понятно, чего больше прозвучало в его интонации, иронии или простого любопытства. – И чего надумал?
– Ну, смотрите. Убийства совершались без сексуального насилия. Из этого следует, что не сексуальный маньяк действовал.
– Ценное наблюдение. – Михаил Иванович усмехнулся. – Мы можем сейчас поговорить о возможном мотиве преступлений? Есть версии?
– Только абстрактно. Нет подозреваемых, какой смысл? Если пофантазировать, то, возможно, месть, связанная с сопричастностью всех потерпевших к какому-то событию.
– Хлипкая версия, но сбрасывать ее со счетов не будем. Более того, она будет у нас пока приоритетной, поскольку других при имеющемся материале мы не найдем, либо наоборот, можно выдвигать версии до бесконечности, что просто неразумно. А теперь давай подумаем, как составить психологический портрет преступника. Можем с чего-нибудь начать?
– Вы вчера говорили о времени совершенных преступлений. Пока только с этого.
– Согласен. Только начнем, Никита, вот с чего. Лезь в интернет и ищи погоду в дни, предшествующие убийствам – недели за две хотя бы.
– Зачем?
– Делай, что тебе говорят.
– Как скажете, шеф.
Нарывайло вытянул ноги, откинул регулируемую спинку шезлонга и закрыл глаза, надеясь вздремнуть на свежем морском воздухе, пока Никита будет занят поисками фактической погоды в обозначенный период. Но сон оказался совсем коротким, или, во всяком случае, так Михаилу Ивановичу показалось, когда услышал доклад Никиты о завершении поиска. Не открывая глаз, Нарывайло тихо произнес:
– Попробую угадать. Погода стояла мерзкая – было холодно, и беспрерывно шли дожди.
– Совершенно верно, – с некоторым удивлением произнес Никита. – За исключением времени, когда погибла Лидия Александровна.
Не открывая глаз и не меняя позы, Михаил Иванович попросил Никиту покопаться и посмотреть погоду в эти же периоды в предшествующие обсуждаемым событиям лет пять.
– Впрочем, можешь не тратить на это время – погода была замечательной.
– Ну, уж нет! – еще больше удивился Никита. – Я, пожалуй, посмотрю. – Закончив просмотр, сказал:
– Вы правы, шеф! От двадцати до двадцати пяти градусов тепла, солнечно. Может, все-таки прокомментируете?
– Да все просто, Никита. В дни, когда совершались убийства, погода была аномально гнусной, не характерной для этой местности.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что речь идет о преступнике с неустойчивой психикой, если не сказать больше – он болен на всю голову. А у психов, как ты знаешь, в осенне-весенний период и происходит обострение болезни.
– А как в случае с Лидией Александровной? Не срастается что-то – погода по-летнему замечательная в день ее убийства.
– И не срастется. Это дело рук не нашего маньяка. Смотри – в позапрошлом году три трупа, в прошлом – два, в этом – один. Сказать, что на убыль идет, мы пока не можем – год не закончился. Но он в летние, как и зимние, месяцы залегал на дно. Разве что всплывут эпизоды, о которых следствие пока не располагает информацией.
– Да, еще не вечер! То есть, я хотел сказать – еще не осень.
– А теперь давай подведем какой-никакой итог. Если не забыл, мы с тобой, Никита, говорили о психологическом портрете преступника. Исходных данных минимум, но все же…
– Я попробую, Михал Иваныч. Значит, так. Тип с расшатанной психикой, но осторожен – убивал либо рано утром, либо поздним вечером, поскольку наличие свидетелей маловероятно. И одна жертва в лесу, а еще одна в парке – тому подтверждение. То есть, мы имеем дело с не ярко выраженным психом, а с шизофреником или параноиком. Внешние признаки болезни отсутствуют, и только при достаточно продолжительном общении с таким типом специалист может поставить диагноз. И вот для таких больных и характерны сезонные обострения.
– Хорошо, Никита, как-то так. Можно еще, исходя из материалов уголовного дела, добавить, что в физическом отношении он далеко не Шварценеггер – невысокого роста и силенок маловато. Удавку использовал, имея дело с женщинами миниатюрного телосложения, в случаях с крупными жертвами – молоток, нож. И заметь, множественные колото-резаные раны. А супруга Неважнецкого убита одним, но хорошо поставленным ударом человеком, в физическом отношении очень сильно отличающимся от нашего маньяка. Короче говоря, психологический портрет, хотя и весьма размытый, мы имеем. Только ни хрена нам это не дает.
– В общем, черноморские сыскари допустили грубую ошибку, объединив два уголовных дела. Я в правильном направлении мыслю, шеф?
– Какая, к чертям, ошибка, Никита? Ты идиотами своих коллег считаешь, что ли? Очередной висяк решили списать на серийного убийцу. Если бы мы с тобой прибыли сюда, скажем, на неделю-другую позже, трупов в этом самом деле прибавилось бы, не сомневайся. Слушай, а в деле о допросе Неважнецкого что имеется?
– Да не густо. Незадолго до убийства Неважнецкий провел с женой несколько дней. И как раз в те дни уволился охранник, который постоянно находился в их доме.
– Вот как? Уже интереснее. Мне Семен ничего об этом не говорил. Москвич или местный?
– Из местных, бывший мент. Вроде бы другую работу нашел. Все чисто, его хорошо знали в убойном отделе, да и алиби стопроцентное. Якобы перед отлетом Неважнецкий сказал жене, что из Москвы пришлет человека.
– Выходит, не успел. – Михаил Иванович задумался, пытаясь проанализировать имеющуюся, хотя и довольно скудную, информацию, в то же время понимая, что сидя в гостиничном номере, они с Никитой ни к чему не придут. – Дом, я так разумею, опечатан и ключи от него должны быть в отделе. Звони Алексею, скажи, что сейчас заедем за ним. Хотя… – Нарывайло взглянул на часы. – Нет, на завтра договаривайся, сегодня уже поздновато. Надо посмотреть – может, нароем что-нибудь. А сейчас обед, послеобеденный отдых и – на море.
– А вечером на дискотеку? – Перехватив брошенный на него взгляд Михаила Ивановича, Никита догадался, что вопрос был глупым.
----- . . . -----
Местный опер Алексей сразу понравился Михаилу Ивановичу. Во-первых, сам факт оказания помощи москвичам с непонятными полномочиями говорил сам за себя. Во-вторых, старый опытный сыщик верил в физиогномику, хоть и отнесенную определенными кругами к псевдонауке, и неоднократно убеждался в том, что существует связь внешнего облика человека с его личностными качествами. Открытый, честный взгляд Алексея вкупе с его готовностью идти на контакт с людьми, которые решили докопаться до истины в запутанном деле, подсказали Михаилу Ивановичу, что парень сознательно и бескорыстно решил с ними сотрудничать, разумеется, в меру своих возможностей.
– А что, Леша, начальство не возражало против того, что ты будешь помогать нам? – спросил Нарывайло, усаживаясь на заднее сидение рядом с Алексеем.
– Я так скажу – оно не возражало, но и не испытывало восторга от того, что вы решили провести собственное расследование. И если бы не звонок из министерства, вряд ли я сумел быть вам полезен. Да и сейчас я поставлен в определенные рамки.
– Это, в какие? – спросил, оборачиваясь, Никита.
– За дорогой смотри! – прикрикнул на него Михаил Иванович. – Разберемся.
– Думаю, вы и так поняли, – усмехнулся Алексей. – Майором Стукаловым, старшим следователем, мне приказано докладывать о каждом вашем шаге и о любой информации, которая станет вам доступна.
– Ну, это понятно, будешь делать все, как он велел. Мы не возражаем. Согласен, Никита, что не возражаем?
– Как скажете, шеф. Можно, я закурю?
– Нет, не можно. Покурим, когда на место приедем. В общем, ты понял, Леша. Докладывай все. Мы же с самого начала договорились, что результаты расследования будут вашими.
– Я понимаю, Михаил Иванович. Но есть одно немаловажное обстоятельство. Со слов Стукалова, генерал, звонивший из Москвы, установил вам на все про все недельный срок, по истечении которого, независимо от результата, проведение вами следственных действий прекращается.
– Понятно. Это все?
– Что-то про вытекающие последствия еще добавил, – смущенно проговорил Алексей.
– Еще более понятно, – засмеялся Нарывайло.
Проехав всего несколько километров в сторону гор, они оказались в небольшой долине, окруженной поросшими лесом пригорками, застроенной внушительного вида особняками, которые образовали небольшой малоэтажный поселок городского типа. Поселок состоял всего лишь из одной, но довольно протяженной улицы. И по всему было видно, что здесь царили тишина и покой, нарушаемые лишь пением птиц, доносившимся из вплотную подступившего к постройкам лесного массива.
В доме Неважнецкого бросились в глаза чистота и порядок во всем. Казалось, что заботливая хозяйка лишь на время куда-то вышла и скоро вернется, чтобы напоить неожиданных гостей чаем. Уже при беглом осмотре стало понятно – ничего, что могло бы пролить свет на совершенное преступление, в стенах этого дома не будет найдено. В просторной гостиной Михаил Иванович задержался у большого книжного шкафа, на полках которого в изобилии стояли книги, как русской, так и советской литературы, вперемешку с зарубежной классикой. Он вспомнил, что Лидия Александровна много читала, и Семен к ее дню рождения или по случаю каких-либо других праздников в качестве подарка всегда старался приобрести интересную книгу. На одной из полок лежала небольшая стопка местных газет. Бегло просмотрев их, Нарывайло обратил внимание, что во всех номерах рубрика «Происшествия» была посвящена преступлениям последних лет, в том числе связанным с убийствами женщин. Удивления этот факт не вызывал, поскольку в небольшом городе серийные убийства совершаются не каждый день, поэтому естественным образом привлекли внимание прессы и взбудоражили общественность.
Михаил Иванович понял, что даже детальное обследование дома ни к каким результатам не приведет, и попросил Алексея показать место преступления. Для этого надо было выйти из ворот и по лесной тропинке зайти в тыл усадьбы. Здесь тихо журчала небольшая речушка, терявшаяся в лесных зарослях.
– Леша, насколько я понимаю, просмотр записей камер видеонаблюдения, коих не счесть в поселке, никаких результатов не дал?
– Ну, почему же, Михаил Иванович, дал. Только отрицательный.
– Здоровый юмор – это хорошо. Где там Никита застрял? Зови его, закрывай, опечатывай, здесь нам больше делать нечего.
Когда проезжали перекресток сразу после выезда из поселка, Нарывайло попросил Никиту остановиться и поинтересовался у Алексея, куда ведет дорога, уходящая вправо вверх по склону.
– А почему она вас заинтересовала? Здесь недалеко есть искусственное озеро. Вот к нему и ведет эта дорога. Очень красивые, кстати, места. Если хотите порыбачить, можем организовать.
Михаил Иванович не стал объяснять, чем вызвано его любопытство. Еще по прибытии в поселок он обратил внимание на черный внедорожник с номером московского региона, стоявший неподалеку от дома Неважнецкого. А когда собрались уезжать, внедорожник их опередил, свернув вправо на этом самом перекрестке. Из-за плотно тонированных стекол салон автомобиля не просматривался, и оба номера были нечитаемыми из-за грязи – только регион Нарывайло и сумел разглядеть. Он знал, что Неважнецкий был не единственным москвичом, обладающим в этих краях недвижимостью. И вообще, машины с московскими номерами на черноморском побережье давно уже перестали вызывать у кого-либо удивление.
– Рыбалка – это заманчиво, Леша. Спасибо за предложение, но воспользуемся им как-нибудь в другой раз. Никита вот с первого дня нашего здесь пребывания о рыбалке мечтает. Имеет непреодолимое желание поймать русалку, а вредный начальник загрузил работой. Не до рыбалки, понимаешь.
----- . . . -----
После того, как отвезли Алексея и вернулись в гостиницу, Никита несколько раз пытался заговорить о деле, но Нарывайло отмалчивался. Он понял, наконец, что начальник думает, но после ужина, расположившись на балконе с пивом и вяленой рыбешкой, все-таки спросил:
– А что, шеф, вы, кажется, остались неудовлетворенным осмотром дома?
– Девок своих будешь спрашивать об удовлетворении, – пробухтел Михаил Иванович. – А сейчас слушай сюда. Как я и говорил вчера, не вписывается убийство Лидии Александровны в серию, этот психопат не при делах. Ни одна из камер видеонаблюдения, что стоят у Семена и соседей, не зафиксировала кого-либо в то время, когда произошло убийство. То есть, преступник, во-первых, знал, где можно скрытно совершить злодейство. Следовательно, с какого направления проникнуть, поскольку угол обзора камер Семена, направленных в заднюю часть участка, в сторону леса, ограничен высоким глухим забором. Во-вторых, он хорошо знал привычки женщины совершать прогулки к речке в одно и то же время. И вообще, что общего может быть у жертв местного розлива с московской хозяйкой дома?
– Тогда какого черта следствие объединило эти преступления в одно дело?
– Ну, знаешь… Один висяк лучше, чем два. Согласен? Если поймают этого маньяка, еще не одно убийство могут на него повесить. У таких следаков, как Стукалов, не заржавеет.
– Логика в ваших рассуждениях есть, Михал Иваныч. И все-таки мы могли что-то упустить из виду. – Никита включил ноутбук. – Попробую еще раз просмотреть все данные потерпевших. – Минут через десять он досадливо поморщился. – Ничего не понимаю, адреса проживания не стыкуются. Образование, профессии – ничего общего. Возраст тоже разный…
– А что с датами рождения? – устало спросил Михаил Иванович только для того, чтобы поддержать разговор.
– С датами рождения… – машинально повторил Никита. – Так… Смотрим даты рождения… Смотрим… И что же мы видим? – Он удивленно вскинул брови. – Шеф, какая-то петрушка с днями рождения получается!
– И что там у тебя за петрушка?
– Они все родились в период с 25 августа по 20 сентября. Практически, в одно время. Только годы разные.
– Ну-ка? – Михаил Иванович заглянул в монитор. – Да, действительно. Единственное, что ставит Лидию Александровну в один ряд с остальными жертвами. – Он на некоторое время задумался. – Осталось только понять, что сей факт может нам дать. И сдается мне, что ничего. Просто случайное совпадение.
– Но, если мне память не изменяет, вы когда-то говорили мне, что не верите в случайные совпадения, Михал Иваныч. Нет?
– Говорил, Никита, не открещиваюсь от своих слов. Только все зависит от обстоятельств. Мне не дает покоя мысль – кому и за что понадобилось убивать Лидию Александровну? Связать убийство с прошлой работой Семена? Но я знаю, что даже в те годы, когда мы были молодыми, он никогда не посвящал ее в свои служебные дела, не говоря уже о его деятельности в генпрокуратуре. Месть Семену кого-то из его подопечных по старым делам? Но ведь столько лет уже прошло.
– Вы же лучше меня знаете, Михал Иваныч, что месть – очень сильное чувство. Эмоции, вызываемые местью, могут зашкаливать даже по прошествии многих лет.
– Пожалуй, ты прав, Никита. Принимаем это в качестве основной рабочей версии: мотив преступления – месть. Тем более, уже понятно, что убийство было тщательно спланировано. Я, кстати, помню одного человека, который мог нанести такой удар ножом.
– Кажется, догадываюсь, кого вы имеете в виду. Если бы Закопайко был жив, версию эту можно было бы на нем отработать.
– Не забывай, что некоторые покойники – мы оба с тобой знаем из практики – имеют странную особенность оживать. Будем на всякий случай иметь это в виду. Но вот еще что! Версия – версией, а серийного убийцу со счетов не сбрасываем. Объясняю, почему. Даты рождения убиенных. Рой землю носом, но докопайся, в чем тут дело. Мне кажется, что за этим что-то кроется, ведь убийца Лидии Александровны закосил под маньяка неспроста. Более того, он его либо знал ранее, либо вычислил. Я почти уверен в этом…
– Легко сказать – рой землю. А вы даже не поможете мне в этом, шеф? – Никита сделал вид, что возмутился, но тут в номере зазвонил телефон и Михаил Иванович ушел из балкона.
– Ну, что тебе сказать, Никита. Помогу, но позже – завтра Натали прилетает, – вернувшись, произнес Нарывайло.
– Ничего себе! Уже соскучилась? А почему не на мобильник звонит?
– Вот! Не знаешь ты еще всех женских премудростей. По мобильнику я отвечу ей, где бы не находился и чем бы не занимался. А в данном случае она убедилась, что я сижу, аки верный пес, в номере, и не шляюсь, где попало, с таким несерьезным попутчиком, как ты.
– Понятно, проверка на благонадежность. И какие планы на завтра?
– Мои, ты и сам должен догадаться, какие. А тебе – боевая задача. В деле почему-то ни слова о камерах видеонаблюдения в местах преступлений. Чтобы их не было совсем, я не поверю. Поэтому с утра займешься этим вопросом.
Никита вздохнул
– Я могу хотя бы надеяться, что в моем распоряжении будет машина?
– Не можешь. Ты же не знаешь города. Возьмешь такси, так быстрее справишься с заданием. Или хочешь, чтобы любимый начальник супругу на такси встречал?
– Я понял. И надолго к нам Натали?
– Всего на пару дней.
– Понятно. Берете тайм-аут на два дня для сексуальных утех, а Никита – рой землю?
– Ну, не ворчи, как старый пень. У тебя все еще впереди, а мне надо каждое мгновение ловить, каждую вспышку – чем дольше живешь, тем быстрее время движется к финалу, и тем острее ощущается его приближение.
– А можно подробнее про вспышки, шеф? Что вы имеете в виду? – саркастически ухмыльнулся Никита.
– Не придуривайся, знаешь ведь ответ – что имею, то и введу. В общем, придет время – кстати, не надейся, что не скоро – и ты вспомнишь наш разговор. А сейчас давай быстро в койку! Поздно уже, а тебе рано вставать, иначе не справишься за день с поставленной задачей.
----- . . . -----
– Привет, мой любимый сыщик! – Натали радостно бросилась к Михаилу Ивановичу, повиснув у него на шее и крепко целуя в губы. – Я так соскучилась, будто целая вечность прошла без тебя. – Внезапно отстранившись, пытливо и с нарочитым подозрением посмотрела в глаза. – А ты, мой дорогой? Скучал? Почему такой усталый взгляд? Признавайся, чем вы тут занимались, оказавшись на свободе? Ну? На пляже с утра до вечера соблазняли девчонок?
– Что ты, лапуль! Я ведь понимаю, что жить мне останется ровно столько, сколько времени уйдет на прохождение информации о моей подлой измене. Кстати, у тебя имеется всего два дня на то, чтобы вывести меня на чистую воду. И вообще! Много вопросов, время только теряем. Садись в машину, сейчас едем в гостиницу, переодеваемся и на пляж – искупаю тебя в море. Затем обедаем и быстренько отдыхаем, пока Никита выполняет ответственное задание. Или, может быть, у тебя другие планы были?
– И не мечтай… Значит, так, дорогой! С купанием и непродолжительным принятием солнечных ванн согласна. Обед тоже не помешает. А вот, что касается отдыха, да еще быстренького – тут ты погорячился! Свобода должна хорошо оплачиваться.
– А я почему-то и не возражаю, – засмеялся Михаил Иванович и включил зажигание.
Вернувшийся к вечеру Никита нашел Михаила Ивановича и Натали на балконе, любующимися морским пейзажем в лучах заходящего солнца. Поздоровавшись с Натали, не без ехидства спросил, не рано ли он их побеспокоил.
– В самый раз, Никитушка, – проворковала Натали. – О делах после ужина! – опередила она мужа, заметив, что тот намеревается расспросить Никиту о результатах поездки.
Они просидели весь вечер в кафе на открытом воздухе. Пили вино, болтали ни о чем до тех пор, пока солнце не скрылось за горизонтом морской глади, предвещая скорое наступление темноты – сумерки коротки в южных широтах. Никита, принимавший в затянувшейся беседе, в основном, пассивное участие, обратил внимание на то, какие влюбленные взгляды Натали бросает на мужа. Зная о ее прошлом, он вспомнил вдруг бытующее мнение, которое всегда воспринимал в штыки, будто бы из проституток получаются хорошие, верные жены. Сейчас, пожалуй, он не был бы столь категоричным в споре на эту тему. Понятным становится и тот факт, что Михаил Иванович выполнил указание супруги не говорить о делах за ужином и решил выслушать Никиту только после возвращения в гостиницу.
– Как съездил? – спросил Нарывайло, не проявляя, впрочем, явного интереса к предмету предстоящего разговора, словно речь шла о какой-то, не имеющей отношения к делу, частной поездке Никиты. – Судя по твоей загадочной физиономии, что-то достойное вниманию выяснил?
– Представьте себе, таки да. В центральном районе, на улице Виноградной. В прошлом году вечером второго апреля там была убита Танаева Галина.
– Ну, и чего нарыл?
– Да ничего!
– Зашибись! Сейчас начну грязно ругаться. Ты о чем мне только что сказал?
– Понимаете, в чем дело, Михал Иваныч. Из всех мест происшествий это единственное, где есть камера видеослежения, установленная напротив жилого дома на супермаркете. И подъезд, в котором погибла женщина, находится в ее поле зрения. Мне удалось поговорить с охранниками и выяснить интересную деталь. Дня через два, а, может быть и больше – они уже запамятовали, диск с нужной записью был изъят неким сотрудником полиции. А в уголовном деле, как мы с вами знаем, об этом ни слова.
Нарывайло, никак не среагировав, открыл холодильник и достал две бутылки пива.
– Пошли на балкон, а то Натали одной скучно.
В продолжение начатого разговора Никита несколько озадаченно произнес:
– Михал Иваныч, я вот что думаю. Неизвестных в нашем деле становится все больше, а вы сохраняете олимпийское спокойствие. Как это понимать?
Нарывайло ухмыльнулся и молча продолжал пить пиво, словно вопрос этот был задан вовсе не ему. Лишь опустошив бутылку, ответил:
– Понимаешь, в чем дело. Посылая тебя по адресам, я предвидел, каков будет результат.
– Хорошенькое дело! Предвидели, но все равно послали. Ах, да! Как я сразу не догадался – надо было от меня избавиться хотя бы на день. – Никита хитро покосился в сторону Натали, молча наблюдавшей за их беседой. – Могли бы просто попросить – свои люди. С понятием.
– Не ерничай. Предвидеть еще не означает – знать. Ты же понимаешь – в таких делах не должно оставаться вопросов.
– Ну, тогда, может быть, вы уже догадываетесь, кто изъял запись?
– Пока нет. Уверен, что об этом знает майор Стукалов, но нам он, естественно, не признается ни при каких обстоятельствах. И Леха твой тоже что-то знает. Только не торопись спрашивать – если он оказывает нам содействие, это еще ни о чем не говорит. Мы приехали и уехали, а Алексею здесь работать. Надеюсь, понимаешь, о чем я.
Никита кивнул и, насупившись, продолжил пить пиво, будто все дальнейшее его уже не касалось.
– Но вот что я точно знаю, нам надо, во что бы то ни стало решить ребус с датами рождения жертв. – Михаил Иванович заметил, что последняя фраза привлекла внимание жены. – Кстати, есть идея обратиться за помощью к женщине. Как ты на это посмотришь?
– Почему бы и нет? – оживился Никита.
Долго объяснять суть головоломки не пришлось – Натали схватывала на лету, будучи сообразительной от рождения.
– Мальчики, а вы гороскоп не пробовали посмотреть?
Михаил Иванович и Никита удивленно переглянулись.
– Все с вами ясно, включайте ноутбук. – Заглянув в Интернет, Натали на минуту задумалась. – Значит, так. Все эти женщины по гороскопу Девы. Догадываюсь, что, как и мне, вам это тоже ни о чем не говорит. Я правильно понимаю? Молчание – знак согласия.
После непродолжительной паузы Михаил Иванович сказал:
– Пока не говорит. Но теперь мы знаем еще об одном признаке, объединяющем потерпевших. И мне почему-то кажется, что надо глубже копать именно в этом направлении.
– А что еще их объединяет? – поинтересовалась Натали.
– Все они были привлекательными женщинами. Во всяком случае, это мое субъективное мнение. Хотя, конечно, о вкусах не спорят. Как ты думаешь, Никита?
– Не имеет значения, что думает Никита, – улыбнулась Натали. – В том, что у тебя есть вкус, я в свое время убедилась. И вот что я скажу. Сейчас вы ляжете спать, а я, как ты сказал, постараюсь копнуть глубже.
----- . . . -----
К немалому удивлению мужчин, реноме расхожего стереотипа о женской логике в их глазах оказалось изрядно подмоченным, когда Натали выдала результаты своего ночного исследования.
– Послушайте, мальчики! Мне меньше всего хотелось затронуть ваше больное мужское самолюбие, но из песни слова не выкинешь. Вы зациклились на датах рождения этих несчастных женщин, упустив из виду мужчин, потому и оказались в тупике.
– А вот издеваться над нами не следует, а то ведь и психануть можем. – Михаил Иванович засмеялся. – Правда, Никита?
– Как прикажете, шеф. – Никита перевернулся с живота на спину. Он только что вышел из воды и нежился на уже успевшей нагреться в лучах утреннего солнца гальке. Как обычно, рано утром пляж был еще пустынным, и можно было говорить о деле, не опасаясь чужих ушей.
– Ладно, женщина, выкладывай, что интересного ты в этой связи раскопала. Мы с утра покладистые.
Не обращая внимания на снисходительные ухмылки собеседников, Натали продолжала:
– Мне пришлось пересмотреть множество гороскопов… Да-да! И не надо на меня смотреть, как на ненормальную! – Натали шутливо швырнула камешек в сторону мужа. – Иначе уплыву сейчас далеко в море, утону, а вы так никогда и не узнаете о премудростях великой науки астрологии.
Михаил Иванович поморщился:
– Рассказывай уже! Уплывешь после того, как раскроешь великие тайны астрологии. Я, как и Никита, весь во внимании.
– Ну, какие вы, мужики! В общем, надо рассматривать вопросы совместимости различных знаков зодиака друг с другом. Что я и сделала. Конечно, я не полная дура, чтобы безоговорочно верить во все эти бредни, распространяемые в Интернете. Но ведь надо учитывать, что существует определенная категория людей, которые в силу своих личностных качеств верят абсолютно во все, при этом примеряя на себе те или иные образы. Короче говоря, есть разные сочетания знаков зодиака, которые в большей или меньшей степени подходят либо не подходят друг другу. Но вот Дева и Овен – абсолютно чуждые друг другу психопаты. Они несовместимы ни в любви, ни в дружбе и уж тем более в браке. После определенного количества лет, прожитых совместно, несходство их жизненных установок может стать фатальным. В особенности, агрессия наиболее вероятна со стороны Овна. А уж если имеется психическое расстройство, криминал обеспечен.
– То есть, что получается? – оживился Михаил Иванович. – Какому-то психопату захотелось прикончить свою жену, а заодно отправить на тот свет первых попавшихся женщин, рожденных под знаком Девы?
– Выходит, убийцей мог быть любой из мужей потерпевших, – подключился к разговору Никита, – если среди них есть Овен. Но ни один муж почему-то не проходит по делу в качестве подозреваемого. Очевидно, у всех алиби.
Михаил Иванович взглянул на часы.
– Все. Хватит загорать, идем завтракать, а затем звоним Алексею и выясняем даты рождения мужей убиенных.
Какого-либо энтузиазма в голосе Нарывайло Никита и Натали не уловили. Ничего не дал и разговор с Алексеем – ни одного Овена в списке мужей убитых женщин не было.
– Ну, и о чем говорит сей факт? – спросил Никита.
– Например, о том, что где-то есть труп, о котором следствие не располагает сведениями, еще одной жертвы – собственно, жены маньяка, – медленно произнес Нарывайло. – Либо о том, что труп может появиться в скором времени, и никто уже не сможет остановить этого сумасшедшего.
– Но где его искать, черт бы его побрал, этого психопата? – разволновался Никита.
– Есть два варианта, дорогие мои сыщики, – произнесла Натали. – Первый – это общий знакомый жертв, причем – достаточно близкий им человек. Настолько близкий, что знает их даты рождения, не говоря уже о местах проживания. А второй вариант – по роду занятий убийца имеет доступ к соответствующей базе данных о жителях города.
– К сожалению, времени у нас уже нет ни на первый, ни, в особенности, на второй вариант, поскольку будем иметь дело с неограниченным количеством людей. Это может быть и полиция, и жилищно-коммунальное хозяйство, и миграционная служба, и далее по списку, так сказать. Так что могу констатировать, что командировка наша близка к завершению без каких-либо результатов. – Михаил Иванович открыл холодильник. – Ну, вот… И пиво закончилось. Сгоняй-ка в магазин, Никита.
Такая постановка вопроса Никиту устраивала в принципе. Но в этот момент зазвонил его мобильник. Взглянув на отобразившийся номер, он удивленно вскинул брови:
– Алексей…
По тому, как изменилось выражение лица на его физиономии, Михаил Иванович с Натали догадались, что произошло нечто из ряда вон. Выключив телефон, Никита растерянно посмотрел почему-то на Натали. Он ткнул пальцем в мобильник и, заикаясь, произнес:
– Там… Это…
– Ну, что ты мямлишь, как изнасилованная гимназистка, – не выдержал Нарывайло. – Доложи четко, что произошло?
– Убийца пришел сдаваться, – пробормотал, наконец, Никита.
– Какой убийца? – в один голос спросили Натали и Михаил Иванович.
– Что значит, какой? Наш маньяк, шеф! Но это еще не вся новость. Вы будете смеяться, но он признался в убийстве Лидии Александровны.
– И что? Где он сейчас?
– Увезли для проведения следственного эксперимента.
После небольшой паузы Нарывайло твердо сказал:
– Поступаем следующим образом. За пивом иду я. А ты бери машину и дуй в отдел, непременно дождись их возвращения. Обязательно поговори с Алексеем, вытяни из него все, что сможешь. И самое главное – ты должен увидеть убийцу. Важно понять, что он представляет собой. Поговорить с ним даже не пытайся – тебе не дадут этого сделать однозначно. Задача ясна?
– Яснее не бывает.
Не прошло и двух часов, когда Никита вернулся в гостиницу. По озадаченной физиономии Михаилу Ивановичу стало понятно, что произошло нечто, не совсем укладывающееся в его, Никиты, представление об ожидаемом результате если не всего расследования дела серийного убийцы, то проведения следственного эксперимента наверняка.
– Что скажешь, мой юный друг? – без тени обеспокоенности спросил Нарывайло.
– Вы не поверите, но практически нечего рассказывать. Наш убивец лет сорока пяти, невысокого роста, тщедушный мужичонка. С такими физическими данными, вроде бы не мог он нанести смертельный удар Лидии Александровне, которая была на голову выше него. Хотя, конечно, всякое бывает. Во всяком случае, из короткой инфы, которую мне успел мимоходом сообщить Леха, на следственном эксперименте подозреваемый рассказал и показал все в деталях. Но самое интересное не в этом…
– И я догадываюсь, в чем, – перебил Никиту Михаил Иванович. – К местам остальных преступлений его не возили и не повезут. Я прав?
– Все-то вы знаете, – вздохнул Никита.
– И его анкетные данные, как я понимаю, у нас отсутствуют на сегодняшний день. Так?
– Правильно понимаете, шеф. Но Леха в ближайшее время обещал скинуть эсэмэской. А вот о самом интересном факте вы ни за что не догадаетесь.
– Ну, озвучивай.
– Жена этого типа в добром здравии и в полицию явилась вместе с ним.
– Очень интересно! То есть, хочешь сказать, что его сдала жена? Впрочем, нас это уже не должно интересовать, завтра вылетаем домой.
– Как? Почему? Ведь у нас в запасе есть еще пара дней, Михал Иваныч.
– Если Алексей пришлет тебе то, что обещал, это будет последняя информация, которую мы можем заполучить от наших коллег. Уже сейчас Стукалов выносит постановление о возобновлении производства по уголовному делу. Учитывая чистосердечное признание подозреваемого, собранных доказательств для обвинительного заключения и направления его прокурору выше крыши. В общем, светит этому маньяку пожизненное, в том числе за преступление, которое он не совершал. Хотя, какая разница – одним убийством больше или меньше. Если даже, с учетом чистосердечного признания, получит срок лет двадцать пять, по выходу уже не жилец на этом свете.
– То есть, вы настаиваете на том, что убийство жены Неважнецкого – не его рук дело?
– В том числе, основываясь на твоем умозаключении. Кажется, пару минут назад ты говорил что-то о телосложении преступника?
– И из этого вы поставили окончательный диагноз? Ну, вы даете, Михал Иваныч!
– Никита, ты невнимательно слушаешь собеседника. В противном случае обратил бы внимание на мою фразу «в том числе». Надеюсь, понимаешь, о чем это я? Всё! Теперь можешь заглянуть в холодильник, тебя ждет холодное пиво. Мы с Натали – на пляж, а ты закажи билеты на завтра, и можешь тоже подтягиваться поближе к морю.
Никита понимал, что больше из шефа ни слова по делу не вытянуть. Как понимал и то, что старый опытный сыскарь не сегодня сделал для себя определенные выводы о гибели Лидии Александровны. И неожиданно свалившийся подарок в виде пришедшего сдаваться преступника лишь укрепил его в подозрениях о том, что связь убийства жены Неважнецкого с черноморским маньяком – ложный след.
----- . . . -----
Через день после возвращения в Москву Никита, не дождавшись сообщения от черноморского опера, сам позвонил ему. Михаил Иванович, наблюдая, с каким интересом тот слушает собеседника, уже начал терять терпение, но стоически дождался окончания разговора.
– Шеф, вы должны… Нет, вы просто обязаны выписать премию своей проницательной супруге. Наш маньяк со странной фамилией Сидоров родился – вы не поверите – под знаком зодиака Овен. В общем, если коротко, история его падения такова. Семейная жизнь, в силу известных уже нам обстоятельств, не сложилась. Все годы совместного проживания жена гнобила его почем зря. Любая ссора из-за какой-нибудь мелочевки, связанной с бытовухой, могла вырасти в дикий скандал, нередко с мордобоем. Отсутствие детей по какой-то причине осложняли их взаимоотношения многократно. Естественно, однажды во время очередной ссоры у бедолаги Сидорова возникло непреодолимое желание отправить свою вторую половину на тот свет.
– То есть, что значит – естественно? – Никита и Михаил Иванович вздрогнули от неожиданно прозвучавшего вопроса. Увлеченные рассказчик и слушатель не заметили, когда в кабинет тихо вошла Натали. – Ну-ка, поясните, молодой человек!
Никита смутился, но Михаил Иванович со свойственной ему невозмутимостью произнес:
– Садись, женщина, и думай о том, как не допустить такой естественности в будущем.
Натали с улыбкой поцеловала мужа в макушку.
– Кажется, я догадываюсь, что для этого нужно сделать, но об этом позже. Дома.
– Я правильно понял, что, начиная с сегодняшнего дня, я больше не мою посуду, ты не заставляешь меня смотреть идиотские сериалы о глупых провинциалках, покоряющих столицу, и несчастной сопливой любви, а также не делаешь мне замечаний по поводу рабочего беспорядка в кабинете, который ты незаслуженно называешь бардаком?
– Милый! И это все условия для того, чтобы оставить меня в живых? Да ты просто извращенец!
Никита, внимательно наблюдавший за шутливой перепалкой супругов, не выдержал и расхохотался. Он не переставал удивляться их взаимоотношениям. И, несмотря на свой статус убежденного холостяка, втайне мечтал о том, чтобы судьба свела его с женщиной, хотя бы отдаленно своим характером напоминающей Натали.
– Если я вам не мешаю, то закончу свое выступление. А то уже начал забывать, на чем остановился.
– Я напомню, – со смехом произнес Михаил Иванович. – Сидорову захотелось замочить супругу, но не хватило твердости характера.
– Совершенно верно. И вот однажды, по воле рока, на глаза попался гороскоп, из которого он узнал о несовместимости знаков Зодиака Овена и Девы. Но, в конце концов, слабость духа и врожденная нерешительность не позволили поднять руку на жену. Но зато он всеми фибрами души возненавидел женщин, рожденных под знаком Девы. Ввиду слабой психики крыша у мужика частично съехала, и вся его ненависть вылилась на первых попавшихся женщин. Этих несчастных он без труда извлек из базы данных, доступной по месту своей работы – в миграционной службе. Как он сам пояснил на допросе, помутнение разума было временным. Когда прозрел, пришел в ужас и все рассказал жене, в том числе о решении явиться в полицию.
– Все это, конечно интересно, – после непродолжительной паузы заметил Нарывайло. – Но к убийству Лидии Александровны не имеет отношения. Поэтому о товарище Сидорове можем забыть.
– Но ведь она тоже Дева!
– Мы уже решили, что данным обстоятельством воспользовался настоящий убийца, чтобы направить наших черноморских коллег по ложному следу. Но, по злой иронии судьбы, Лидии Александровне в то время совсем немного было отпущено создателем времени пребывания на нашей грешной земле.
– Я не понимаю, что это значит, шеф?
– Видишь ли, мой юный друг! В тот день, когда ты прохлаждался в поисках камер видеонаблюдения, мы с Натали времени не теряли и в местной клинике ознакомились с историей болезни усопшей. Как это нам удалось, не имеет значения. Впрочем, опять-таки, благодаря аналитическому складу ума вот этой женщины, которая не позднее, как сегодня вечером, обещала преподать мне некий жизненный урок.
– Ну, и?..
– Лидия Александровна была неизлечимо больна. Онкология. Вот такие скорбные дела.
– Подозреваю, что в связи с вновь вскрывшимися обстоятельствами, у вас сформировалась какая-то версия.
– Совершенно верно. Но озвучивать ее пока не стану.
– Догадываюсь, что разрабатывать ее вы намерены уже здесь, в Москве.
– Верно мыслишь. А пока суд да дело, займись некоторыми формальностями по открытию нашего детективного бюро. Ну, регистрация в налоговых органах и так далее, что там надо еще сделать. Генерал уже звонил мне. И, кстати, прежде надо обсудить, как мы будем называться. Сделать это надо прямо сейчас, предложения есть?
Натали решила не вмешиваться в мужские дела и, пожелав успехов на новом поприще, ушла в свой кабинет. А Никита наморщил лоб, изобразив на лице творческую задумчивость, но в течение нескольких минут ничего путного не сумел из себя выдавить. Посмеявшись над тщетной попыткой своего помощника удивить начальство оригинальной идеей, Михаил Иванович спросил:
– А как тебе такое: Никита точка ру?
Удивлению Никиты не было предела. Он не мог понять, насколько серьезным было предложение шефа.
– Моим именем назвать контору? Это шутка, Михал Иваныч?
– Нет, это всего лишь маркетинговый ход с целью привлечения клиентов. Название у многих может ассоциироваться с некогда популярным американским сериалом про барышню, которую звали Никита. Мы же не будем ставить ударение, правда?
– Я и не возражаю. Пусть ассоциируется.
----- . . . -----
Через несколько дней, после завершения необходимых формальностей, к всеобщему удивлению кладбищенских клиентов, на здании Мемориального комплекса выдающихся лиц современности красовалась еще одна вывеска с названием «Частное детективное бюро НикитаточкаRU». В этот же день подъехал из министерства генерал, с чьей подачи, собственно, и было создано предприятие. Отказавшись от чая, он достал из кейса бутылку дорогого коньяка, поздравил Михаила Ивановича и Никиту с почином. После выпитого, уже прощаясь, генерал попросил в двух словах, поскольку торопился, рассказать о результатах пребывания в Черноморске. Выслушав, неопределенно пожал плечами и направился к выходу. В это время Нарывайло бросил взгляд на календарь.
– Товарищ генерал, чуть не забыл – если есть связь с Семеном, поздравьте его завтра с днем рождения.
– Миша, сейчас начало августа, а Семен в марте родился.
– Как – в марте? Я всегда в августе его поздравлял!
– Так ты, значит, не в курсе. Дело вот в чем. Он родился, когда его мать не была замужем, отец в это время в армии был на срочной службе. В соответствии с законодательством тех лет, в свидетельстве о рождении в графе «Отец» ставили прочерк, если ребенок родился вне брака. Поэтому мать не стала регистрировать рождение сына, дождалась приезда его отца в отпуск, зарегистрировали брак и той же датой – рождение сына. Ну, сам понимаешь, в любом коллективе коллегу поздравляют с днем рождения по документам. Естественно, Семену просто лень было объяснять существующую разницу, о которой знали только его школьные друзья, каковыми мы с ним являемся. Уловил?
– А какого числа в марте?
– Двадцать пятого. Ну, ладно, работайте. Провожать не надо.
Когда генерал вышел, Нарывайло выразительно посмотрел на Никиту, который успел уже открыть Интернет.
– Ну, что скажешь, мой юный Пинкертон?
– Ё-маё, шеф! Овен! Так, выходит…
– Ничего пока не выходит, Никита! Мы с тобой знаем, кто взял на себя убийство Лидии Александровны.
– А помните, по прилету вы сказали, что у вас есть версия?
– Помню. И что?
– Да ничего. Просто так спросил.
А еще через день в кабинете Нарывайло неожиданно появился Семен Семенович Неважнецкий, досрочно прервавший отдых за рубежом.
Поздоровавшись и выслушав доклад Михаила Ивановича о текущих делах фирмы, Неважнецкий после непродолжительной паузы спросил:
– Ничего не хочешь сообщить, Миша?
Опытный сыщик сразу уловил двусмысленность в вопросе Семена, поэтому, в свою очередь, поинтересовался:
– Ты о новой вывеске?
– И о ней тоже.
Нарывайло вдруг вспомнил о недавнем визите генерала, и все стало на свои места. «Ну, что ж, – подумал он, – так тому и быть».
– Семен! Ответь только на один вопрос, и я не буду больше тебя мучить. Почему?
Ни один мускул на лице Неважнецкого не дрогнул. Вместо ответа он тяжело вздохнул и сел в кресло. Помолчав, спросил:
– Есть что выпить?
Михаил Иванович достал из шкафа бутылку виски и два стакана. Он догадывался, что происходит сейчас в душе друга и терпеливо ждал. После третьего стакана Семен Семенович закурил и сам заговорил.
– Понимаешь, Миша, беда пришла, откуда не ждали. Лида почувствовала вдруг недомогание, которое совсем не было ей знакомо, хотя, в силу нашего возраста болячки возникают то в одном месте, то в другом. А тут что-то нехарактерное. Как нарочно, меня в те дни не было рядом с ней достаточно длительное время, а к врачам Лида не любила обращаться. Все-таки по прилету в Черноморск я заставил ее пройти комплексное обследование. Врачи поставили страшный диагноз – лейкемия. Причем, прогрессирующая. Отпустили ей не более двух-трех месяцев. День ото дня ей становилось все хуже. Со временем сильно действующие обезболивающие лекарства перестали помогать. Невыносимо было видеть ее страдания. И однажды Лида сказала, что хочет уйти из жизни, сразу же предупредив меня, что не принимает никаких возражений.
Нарывайло видел, как тяжело давался Семену его рассказ, как он заново переживает свалившееся на него несчастье, но не торопился останавливать, понимая, что своим признанием Неважнецкий пытается снять с души тяжелый камень.
– Конечно же, я уговаривал Лиду, как мог, отказаться от принятого ею решения, рассказывая о каких-то фантастических случаях чудесных исцелений. Но все мои уговоры были с привкусом лицемерия. В общем, после долгих переговоров не я, а она меня уговорила, поскольку самоубийство Лида категорически считала неприемлемым.
– А убийство? – невесело усмехнулся Нарывайло.
– Ну, ты же понимаешь, после стольких лет совместного проживания она верила, с учетом профессии, в мои неограниченные возможности. В том состоянии, в котором она находилась, бессмысленно было приводить женщине контрдоводы. Единственным ее условием была внезапность, свою кончину Лида не должна была предугадать. Я понимал, что ситуация тупиковая, одному не справиться, надо кого-то привлекать. Как понимал и то, что даже при самой тщательной организации, в процессе расследования ко мне появится масса вопросов.
– Да уж, – согласился Михаил Иванович. – Но тут очень кстати нарисовался серийный убийца?
– Да, Лида постоянно читала местную прессу. И, когда мне на глаза попались публикации о загадочных убийствах женщин, решение пришло сразу. Учитывая еще один интересный факт, преступление могло стать идеальным.
– Это какой же факт имеется в виду?
– Расследованием серийных убийств занялся опер Стукалов, с которым мы были хорошо знакомы много лет. Его отец, ныне покойный, работал со мной в прокуратуре. Собственно говоря, Стукалов оказался в уголовном розыске Черноморска по моей протекции.
– Погоди, – остановил Неважнецкого Михаил Иванович. – Попробую угадать. Не без твоей помощи была обнаружена единственная камера видеонаблюдения, на которой засветился убийца. Но изображение оказалось низкого качества, да еще в темное время суток, и это не давало шансов на быструю поимку преступника. Что, собственно, в складывающейся ситуации, и требовалось. Ведь висяк автоматически предполагал нераскрытие убийства Лидии Александровны. А дата рождения просто идеально вписывала ее в компанию жертв маньяка.
Неважнецкий удивленно посмотрел на Михаила Ивановича.
– Ты о чем?
Нарывайло, в свою очередь, тупо уставился на Семена.
– Как это – о чем? О гороскопе, будь он неладен! Об Овенах и Девах. – Но, видя искреннее непонимание на лице Неважнецкого, Михаил Иванович невольно рассмеялся. – Это ж надо такому случиться! Мне с такими дикими случайностями еще не приходилось сталкиваться.
– С какими случайностями? – продолжал недоумевать Неважнецкий. – Ты же знаешь, в наших делах случайностей не бывает.
– Ладно, проехали. Потом как-нибудь расскажу. Сейчас – о другом. Ты прокололся с выбором исполнителя – уж очень характерным был удар ножом.
– Да. Все эти годы, благодаря мне, Закопайко жил по другим документам в Черноморске. Но, во-первых, Лида об этом знала. Более того, он иногда заезжал к ней в гости. Поэтому очередное появление Закопайко не могло вызвать у нее подозрений. Как видишь, внезапность была обеспечена. Да и не было у меня возможности, в условиях дефицита времени, отыскать другого исполнителя. А во-вторых, откуда мне было знать, что именно ты попрешься в Черноморск? В общем, как это часто бывает, стечение обстоятельств…
– А скажи, пожалуйста, Сеня, чей внедорожник я видел в тот день, когда мы с Никитой и молодым черноморским опером приезжали осмотреть ваш дом?
– Это была моя машина, она постоянно находилась в распоряжении Закопайко в мое отсутствие. Очевидно, он подъехал просто понаблюдать за вашими действиями.
– То есть, он держал руку на пульсе. Следовательно, был на связи со Стукаловым? И Сидоров взял на себя убийство Лидии Александровны, потому как это признание было хорошо проплачено?
– Естественно. Деньги, конечно, предназначены для его жены. Все-таки этот ненормальный, очевидно, ее любит, несмотря ни на что. Верно говорят, что от любви до ненависти один шаг.
----- . . . -----
Никита слушал рассказ Михаила Ивановича с открытым ртом, не моргая. Когда тот закончил, спросил:
– А в какой момент вы заподозрили Неважнецкого?
– Помнишь, ты выяснил, что незадолго до убийства Лидии Александровны уволился ее охранник? Вроде бы все было прозрачно. Но все-таки странность эту я отложил в памяти. Потом в их доме мы обнаружили подборку местных газет, в которых в рубрике «Происшествия» освещались убийства женщин. Тогда я просто подумал, что этот факт при определенных обстоятельствах мог бы стать недостающим звеном в нашей цепочке. А вот о чем ты до сих пор не знал: когда мы приехали в поселок, там маячил какой-то внедорожник с заляпанными грязью номерами, хотя машина сама была чистой. Но московский регион я все-таки сумел разглядеть. Это навело на мысль, что кто-то контролирует наши перемещения. Ну и, наконец, характерный удар ножом в сердце никак не совпадал с почерком серийного убийцы. Мы с тобой вспомнили об исчезнувшем Закопайко, который, как видишь, оказался не совсем покойником. А уж, когда выяснилось, что Лидия Александровна по гороскопу, как и остальные убиенные женщины, тоже Дева, я сопоставил все эти факты и пришел к твердому убеждению, что убийство заказное. И все же я полагал, что найдет подтверждение версия, которая была нами принята за основную – чья-то месть.
– И лишь, обнаружив историю болезни Лидии Александровны, вы заподозрили своего друга Неважнецкого. – Никита как-то странно посмотрел на Михаила Ивановича. – Представляю, как тяжело было прийти к такому выводу.
– Ты ошибаешься, Никита. Не заподозрил, а пришел к твердой уверенности, что жену заказал Семен.
Никита некоторое время молчал. Было понятно, что он о чем-то усиленно размышляет. Затем спросил:
– И что будете делать? – Никита нисколько не сомневался в правильности формы вопроса. По его мнению, в сложившихся обстоятельствах только Михаил Иванович вправе был решить, как поступить с признанием Неважнецкого.
– Ну, да! Извечные вопросы, что делать, и кто виноват. Что такое эвтаназия, знаешь?
– В курсе.
– Вот и я в курсе. И, если не ошибаюсь, споры по этой теме продолжаются не одно столетие. Как среди общественности, так и в медицинских кругах. Естественно, и в правоохранительной сфере тоже. И точка в этой полемике, предполагаю, не будет поставлена никогда. А по моему непрофессиональному мнению – имеется в виду, с точки зрения медицинского образования и морально-этических норм – человек, измученный неизлечимой болезнью, имеет право на достойный уход из жизни. Или нет?
Никита неопределенно пожал плечами.
– Моего жизненного опыта недостаточно, чтобы иметь на этот счет какое-либо устойчивое мнение. Но я понял одно, шеф – вы считаете, что не вправе осуждать действия своего старого приятеля.
– А что, есть какие-то возражения?
– Нет. Думаю, что я по определению должен уважать ваше решение. Просто… – Никита не закончил фразу, что-то обдумывая.
– Что – просто?
– Да нет, ничего. Просто не покидает ощущение, будто во всей этой истории что-то не так.
Нарывайло усмехнулся.
– И на чем же основаны твои ощущения?
– На интуиции, конечно, Михал Иваныч, больше не на чем. Вспомнилась вдруг одна народная мудрость – от любви до ненависти один шаг.
– Странно – пробормотал Нарывайло. – Ты сегодня уже не первый, от кого слышу об этой мудрости. – Прочитав на физиономии Никиты немой вопрос, Михаил Иванович не стал уточнять, от кого. Он махнул рукой в сторону двери, давая понять, что ее необходимо закрыть с обратной стороны. – Устал я, Никита, от этих разговоров. На сегодня хватит.
– Кстати, об усталости, шеф! – Никита почесал затылок. Рука его непроизвольно тянулась к этой части головы, когда приходилось просить о чем-нибудь начальство. – Мне бы отгул за командировку денька этак на три. Все-таки рабочий день был ненормированным.
– А хватит трех?
– Думаю, вполне.
– Ну, хорошо. А интуицию свою ты провентилируй, как следует – стоит ли ей доверять? Она у тебя еще молодая, неокрепшая, понимаешь.
Когда дверь за Никитой захлопнулась, Михаил Иванович улыбнулся, поскольку был уже уверен, что первым же рейсом его помощник улетит в Черноморск.
----- . . . -----
Как и обещал, Никита появился в офисе через три дня. Поздоровавшись с Михаилом Ивановичем, он начал перебирать на своем столе бумаги, изображая активное включение в работу фирмы, при этом старательно избегая встречи с взглядом начальника.
– Ну, не валяй дурака! Рассказывай! – В голосе Нарывайло звучали жесткие нотки.
– О чем, Михал Иваныч?
– Не делай невинную рожу. Чего нарыл в Черноморске?
– А откуда…
– Послушай, юноша! – Перебил растерявшегося Никиту Михаил Иванович. – Если еще раз задашь мне аналогичный вопрос, я решу, что ты своего начальника за лоха держишь. Я же тебя, обормота, насквозь вижу!
– Виноват, шеф! – бодро ответил Никита, но тут же сник. – Честно говоря, не знаю даже, с чего начать.
– Начни с конца, а там посмотрим.
– Ладно, как скажете. Ну, короче говоря, не было у Лидии Александровны никакой болезни.
– А теперь все по порядку, – к удивлению Никиты, невозмутимо произнес Нарывайло.
– Когда я узнал от вас о диагнозе, поставленном черноморскими врачами Лидии Александровне, меня что-то насторожило. Но я некоторое время не мог понять, что именно. Потом дошло. Ведь люди с серьезными, тем более – смертельными заболеваниями, не сразу верят в то, что с ними произошло, и не ограничиваются только одной больницей, одним врачом. Обязательно стремятся пройти обследование в специализированных клиниках. Это же естественно – никому не хочется вот так взять и умереть за здорово живешь.
– Умереть за здорово живешь? – вставил Нарывайло. – Интересный оборот. Ну, ладно, продолжай.
– В общем, мне самому захотелось посмотреть на ее историю болезни.
– Посмотрел? И что же там не так?
– А взгляните на свои бумаги, с которыми уже поработали, и сравните с чистым листом. Есть разница, да? Вот и я долго разглядывал содержимое истории со всеми анализами, снимками, обследованиями и заключениями, пока не понял, что все однажды написалось и никем в руках больше не держалось и не перелистывалось. Более того, невооруженным взглядом было видно, что писано одной рукой. Короче говоря – фальшак, Михал Иваныч.
– И что дальше?
– Неважнецкий убийцу сразу вычислил, потому как неподалеку от места преступления стояла еще одна видеокамера, которая в уголовном деле не фигурирует, поскольку ее демонтировали. А на записи очень четко была зафиксирована машина Сидорова. Семен Семеныч сразу же и взял его в оборот. Тогда же Сидоров и рассказал о мотивах своих преступлений. И факт рождения Лидии Александровны под знаком Девы оказался просто находкой для Неважнецкого – ее смерть стопроцентно укладывалась в мотивы, которыми руководствовался убийца. Сидорову пришлось выбирать: либо пожизненный срок без всяких условий, либо длительный срок, но с хорошей денежной компенсацией его жене. Согласился он, конечно, на второе. Причем, ему была дана возможность погулять некоторое время на свободе, затем прийти с чистосердечным признанием.
– И откуда нам это стало известно?
– От Алексея.
– Что, вот так запросто взял и доложил?
– Ну, во-первых, расследование, как вы и предсказывали, завершено, материалы переданы в суд. А во-вторых, за денежное, причем, солидное, вознаграждение. Надеюсь на компенсацию, шеф.
– Это как же ты, Никита, решился на такое? Не стыдно было перед товарищем?
– Вы не поверите – нисколько, Михал Иваныч! По очень простой причине – я сделал предложение, от которого Лёха не смог отказаться, от вашего имени. Вы уж простите засранца.
– Ну, ты жук! А зачем понадобилось Семену огород городить с болезнью?
– Я так думаю, запасной выход на случай, если его причастность к убийству будет раскрыта.
В воздухе повисла неловкая пауза. Михаил Иванович понимал, что Никита целиком и полностью полагается на его решение, и поддержит его, каким бы оно ни было. Как понимал и то, что в сложившихся обстоятельствах выбирать придется между плохим и не очень, но вполне вероятно, что между плохим и очень плохим. В любом случае, ни одно, ни другое, ни третье мудрым не будет.
– Это что же, Никита, получается? Все эти годы, что я знал чету Неважнецких, внешние проявления благополучия их семейных отношений были всего лишь мифом? Ширмой, за которой кипели нешуточные страсти, и о которых пишут в этих чертовых гороскопах?
– Бросьте, Михал Иваныч! Бред сивой кобылы! Страсти, может, и кипели. Но верить не вполне нормальным астрологам, сочиняющим гороскопы, могут только законченные психи типа маньяка Сидорова. С моей стороны неделикатно напоминать вам о взаимоотношениях с первой супругой, уж извините. Но ушли вы от нее после многих лет совместного проживания и не стали убивать. Тут все индивидуально. Хотя… С какого перепугу я пытаюсь что-то объяснять? Кто из нас женат, я или вы, причем – дважды? Кстати, забыл доложить вам еще об одном интересном факте, шеф. Неважнецкий улетал за бугор не психологические раны зализывать, как мы полагали, а с целью приятного времяпрепровождения с молодой любовницей.
– Что ты сказал!?
– Да, вы не ослышались. И у этой дамы есть вполне конкретные имя и фамилия. Но интерес для нас с вами представляет все-таки фамилия. Если, конечно, представляет. – Никита многозначительно помолчал. – Стукалова Мария, двоюродная сестра черноморского опера.
– Ну, что ж. Это многое объясняет. Ай, да Семен! Друг ты мой любезный! Только зачем убивать?
– А вы, при случае, спросите у него самого… Если, конечно, такой случай представится.
Нарывайло удивленно посмотрел на Никиту, словно пытаясь понять логику его рассуждений. И вдруг, засуетившись, достал из кармана мобильник. После набора он долго держал телефон прижатым к уху, пытаясь, очевидно, вникнуть в смысл звучавшего сообщения.
– Не доступен? Я правильно понял?
– Нет, Никита, все гораздо проще – этот номер не обслуживается.
– И как быть?
– А теперь уже никак. У меня есть бутылка замечательного коньяка двадцатилетней выдержки, которую мы сейчас вскроем и помянем рабу Божью Лидию Александровну. Славная была женщина
– Если я правильно понял, мы больше не занимаемся этим делом?
– Каким делом, Никита? Суд этим делом уже занимается!
– А как же…
– Все! Забудь! Генералу о результатах, которые мы имели на тот момент, я доложил. Он удовлетворен. Что это означает, понимаешь? Мы с тобой в этом деле никто. Просто по своей инициативе и с санкции высокого полицейского начальства сделали попытку оказать помощь следствию, которое завершено. Или, может быть, к тебе обратился кто-нибудь из потерпевшей стороны? Вот видишь, обращений не было. А Семен… Ну, что ж. Бог ему судья. Его нет уже в стране и не будет. Во всяком случае, я на это надеюсь.
В это время раздался телефонный звонок. И Нарывайло, и Никита только сейчас обратили внимание на незнакомый телефонный аппарат, от которого исходил звонок. Оба удивленно переглянулись.
– Что за аппарат? Как он здесь появился? – спросил Михаил Иванович.
– Вы у меня спрашиваете? Впервые вижу.
Аппарат продолжал настойчиво трезвонить, когда в дверях кабинета появилась Натали и насмешливо спросила:
– Ну, что, сыщики, трубку будем снимать или как? Или я зря этот телефон указала в рекламе вашего детективного бюро?
Несколько мгновений все трое стояли в нерешительности, поглядывая друг на друга. Молчание нарушил Михаил Иванович.
– Никита, чего окаменел? Бери трубу, пока клиент не соскочил!
– Почему я?
– А кто хотел романтики?
Обреченно махнув рукой, Никита снял с аппарата трубку и твердым голосом произнес: «Вы позвонили в Частное детективное бюро. Вас внимательно слушают!».
Роман с кладбищем. Сыщики возвращаются
© Copyright: Вячеслав Исаев 2, 2015
Свидетельство о публикации №215110502072
Свидетельство о публикации №215110502072
Рецензии