Алкаши. Пикник в институте

       Возьмется ли кто-нибудь обьяснить мне феномен взаимоотношений братьев - старшего и младшего? В детском возрасте все гладко и понятно - Дима старше Валеры на целых пять лет и нещадно того эксплуатирует, дерет за уши при малейшем неповиновении, но и защищает от внешних врагов. Только вот, выросли они, одному, положим сорок пять лет, другому пятьдесят - казалось бы, уже все, разница в возрасте уже не так должна быть видна, ан нет, все равно младший брат с большим уважением относится к старшему, чем старший к младшему, да и по жизни, вроде, старший стоит в табели о рангах повыше младшего. Естественно, подчас и младший выбивается вперед, однако это обстоятельство нисколько не влияет на их прежние взаимоотношения, - по-прежнему голос старшего брата - решающий. И, разумеется, на всякого рода публичных выступлениях, в частности, при застольях, первым тост произносит именно он.
       Тут кое-кто мне возражал, что это не совсем так и приводил контрдоводы, решающим из которых, на его взгляд, было то, что Владимир Ильич Ленин в жизни достиг большего, чем его казненный в молодости старший брат. Нападки этого злопыхателя я категорически отметаю и хочу отметить следующее. Самой распространенной ошибкой является константация выдернутых фактов. Тот же злопыхатель мне говорил:
 - Раньше люди были гораздо выше ростом, то есть длиннее, чем сейчас. Например, на нашей улице, за семь домов по направлению к почте жил Федя Кексель ростом около двух метров. А когда мы переехали в Загребино, то в параллельном классе учился Степа Маврушкин, тоже очень высокий парень, центровой местной баскетбольной команды.
 - Слушай, - отвечал я ему, - неужели ты не понимаешь, что двумя примерами что-либо доказать нельзя? Это то же самое, что, взяв отдельно Сталина и Орджоникидзе, сказать, что руководителями коммунистов были грузины, или, взяв два балета Чайковского, утверждать, что все балеты мира написаны им же.
 - А это так и есть. Руководителями коммунистов были грузины, а если попадались деятели другой национальности, например, Киров, Каганович и Микоян, то они - исключения.
 - Ладно, - говорю я ему, - вот президентами Америками были отец и сын Буши, так что, все президенты Америки  - Буши?
 - А то нет! Ты сам себе противоречишь, - радовался он, - во-первых, оба они Джорджи, что весьма сиптоматично, а во-вторых между всеми ними нет никакой разницы. Суть-то одна и та же.
Спор быстро заканчивался, когда я предлагал ему выпить.
 - Вот это другое дело, а то заладил - Сталин, Чайковский, Буш. Надо, друг мой, чаще вспоминать Менделеева с его опытами по изготовлению русской водки.
Наступал мир и жизнь продолжалась.
       Братьев на самом деле именовали Дмитрием и Валерой, и Дима был старше Валеры на пять лет, имел звание кандидата технических наук и являлся проректором Семиреченского политехнического института. Младший же брат званий не имел и возглавлял какую-то неизвестную лабораторию в таком же неизвестном институте. Надобно сказать, что Валера возглавлял безвестную лабораторию исключительно благодаря Диме, водившему тесную дружбу с Геннадием Георгиевичем, директором того таинственного института, а посему руководил лабораторией весело и с песней, что подразумевало перманентное распитие на рабочем месте разведенного спирта, бесперебойно поставляемого корешом родного брата. К этому надо добавить, что Валера к тому же оказался талантливым руководителем, подобравшим себе кадры, весьма в известном плане родственные, а потому чувствовал себя очень комфортно, тем более, что женатым пока не был. Конечно, в лаборатории, насчитывающей свыше двадцати человек, были и женщины, и даже незамужние, строящие глазки симпатичному начальнику, однако не тут-то было - начальник был парень не промах и, совмещая приятное с полезным, совершенно не горел желанием прослушать свадебный марш Феликса Людвига Якоба Мендельсона Бартольди, внука философа Моисея, "на собственных поминках". Самым интересным моментом же являлось то обстоятельство, что в лаборатории Валеры работали на непыльных должностях кровная жена директора Инна и ее близкая подружка Эля, жена Димы.
       Институт располагался на отшибе, рядом с ухоженным кладбищем, отчего сотрудники мрачно шутили, мол, на этом месте надо было устроить институт философии, поскольку из окон здания прекрасно были видны каменные надгробия, окруженные пышными розами, отчего сразу тянуло на разговоры о бренности мира вообще и института в частности. Надо сказать, что данная панорама имело свое влияние на застолья, устраиваемые в лаборатории. Кладбище было закрытым, новых мест не было, а потому похороны случались редкo, приблизительно пару раз в неделю. В такие дни все сотрудники лаборатории во главе с Валерой собирались у окна и глазели на бесплатное зрелище. Если же похороны сопровождались духовым оркестром, то в гости к ним приходили также коллеги из других отделов и лабораторий, а уж после похорон душа требовала выпить, успокоиться и забыть об этом печальном событии.
       Территория института была засажена прекрасными деревьями - кленами, платанами и липами, с небольшими аллеями. Имелся даже небольшой бассейн, питаемый артезианской водой. Летом, по выходным, народ очень любил поплавать в этом бассейне и устроить пикник в тени деревьев. Для этого необходимо было взять разрешение у заместителя директора, либо у самого директора. Нюанс был в том, что сам директор также любил устраивать пикники с шашлыками и девочками под кленами и, естественно, в такие дни разрешения поплавать никому не давал. До поры до времени все было шито, крыто. поскольку машина у директора была с тонированными стеклами, а потому охранник, открывая директорской "Волге" массивные железные ворота, никак не мог разглядеть находящихся внутри машины девиц, а о происходящем можно было лишь строить догадки по женскому визгу, доносившему до проходной.
       Был как раз один из таких дней, когда пропуск на территорию института получил только Валера. Накануне Дима устроил племянницу Геннадия Георгиевича в свой институт, а посему это дело надо было должным образом отметить, - с девочками, шашлычками да под водочку, на зеленой траве-мураве, в тени раскидистых кленов. Валера был приглашен в знак уважения к старшему брату, однако немаловажным обстоятельством являлось его умение ловко готовить отменные шашлыки; да и не будет же высокомудрое руководство в лице проректора и директора заниматься столь низменной работой, которую в состоянии сделать простой руководитель низшего звена. А потому накануне Валера был вызван к руководству, где и получил пропуск и инструкции, которые, честно говоря, были не к месту - завлабу было не впервой участвовать в таких пирушках и он отлично знал и диспозицию предстоящего застолья, и предполагаемое меню, и дальнейшие мероприятия, связанные с ублажением мужчин шалуньями.
       Все дальнейшее проходило по давно отлаженному сценарию - сначала купание в бассейне, затем шашлычки и водочка, а пором компания разделилась на две группы - директор повел одну из девиц, Лену в свой кабинет, а братья, прихватив выпивку и закуску, расположились в лаборатории, где и продолжили пьянку. Через пару часов вернулся и директор со своей постоянной любовницей Леной. Как Геннадий Георгиевич дружил с Димой, так и Лена с Аллой являлись близкими подругами, и прекрасно вчетвером проводили время. Из ансамбля выпадала лишь Люба, с которой Валера познакомился несколько дней назад - девица закаленная, бойкая, без всяких комплексов. Поскольку она была в этой компании первый раз, то поначалу атмосфера была несколько напряженной, в основном, потому, что подруги на нее косились, пытаясь вычислить возможную конкурентку, однако выпивка и хорошая еда свое дело сделали - атмосфера разрядилась, а после рассказанного Димой похабного анекдота и вовсе стала веселой. К этому следует добавить, что девицы были в купальниках, - известное дело, вид обнаженного женского тела мужиков всегда радует, а потому компания с радостью согласилась на предложение Любы сделать суперкоктейль, используя подручные напитки и фрукты.
       Девица взялась за дело весьма ретиво и через десять минут коктейль был готов. Действительно, вкус у напитка был неплохой и пился он легко. Компания с удовольствием его вкушала и это было последнее, что они помнили.
       Где-то к восьми вечера Инна позвонила Эле.
 - Эллочка, твой дома?
 - Слушай, я только что хотела сама тебе позвонить. Нет Димы, хотя обещал быть к семи. И знаешь, я Валере звониле, так его тоже нет.
 - Слушай, я сейчас позвоню в институт, потом тебе перезвоню, хорошо?
На звонки никто не отвечал, а потому встревоженная Инна, порывшись в блокноте, нашла телефон проходной и сразу взяла быка за рога.
 - Геннадий Георгиевич пока на работе?
 - Застигший врасплох вахтер сдуру ответил утвердительно.
 - Он там только с Димой?
По заминке с ответом в душу Инны закрались сильные подозрения, которыми супруга директора немедленно поделилась с подругой.
 - Элка, по-моему, что-то там не то. Давай поедем, а? Я сейчас возьму такси и заеду за тобой.
Бедняга вахтер перед боевым напором не устоял и, покинув свой пост, из любопытства пошел вслед за дамами. Зрелище, открывшееся троице, было ужасным. Лаборатория напоминала поле боя, - разве что крови не наблюдалось. Дима и одна из девиц лежали на полу. Кругом валялись осколки разбитых стаканов. Геннадий Георгиевич лежал на диване в самом что ни есть нелепом виде, свесив по цыплячьи голову вниз. Вторая девица возлежала на том же диване, приняв весьма неприличную позу. Одним словом, зрелище было не для слабосильных. Впрочем, не совсем так. Валера, мирно спящий в своем кресле, положив голову за стол, производил благостное впечатление.
       Первым опомнился вахтер. Вернувшись в проходную, он позвонил сначала в скорую помощь, а затем в милицию. Службы прибыли в обратной последовательности и сразу же развили бурную деятельность. Милиционеры сфотографировали пострадавших, составили опись имеющихся вещей и реквизировали стаканы с напитками. Подоспевшая скорая помощь тут же организовала переброску пострадавших в больницу. Следом за ними в больницу поехали и дамы. Узнав, что среди пострадавших находится проректор, примчался главврач и лично руководил переливаниями, промываниями и прочими неприятными процедурами.
       История эта кончилась вполне благополучно. Уже через день мужики оклемались и приступили к выполнению своих служебных обязанностей, а еще через день выписались также гетеры. Инна и Элка, посовещавшись, решили сор из избы не выносить, мужей простить, а о происшествии раз и навсегда забыть, тем более, что материальный урон оказался относительно невелик. Преступницу найти не удалось, - та как в воду канула. Единственным реальным шагом оказалось увольнение вахтера - Геннадий Георгиевич не смог ему простить доноса. У нас в России как - всегда виноват стрелочник.


К следующему рассказу http://www.proza.ru/2015/11/05/2198