Кофе и яд

Яркий томный свет падал на бокалы, давая вину прелестный оттенок. Люди, что наслаждались уютом в уличном ресторане, наполовину отданному помещению, наполовину - улице и небу, поглядывали на танцоров, девушку и парня, создававшим тайну танца. Но среди всех этих наблюдавших выделялся как чёрное пятно, мужчина лет сорока-сорока пяти, одетый в пальто и шляпу.

Вероятней всего, его здесь не было бы  и  не он  пил бы кофе под этот саксофон и парочки бесшабашных танцоров - но он пришёл, чтобы отдать должное памяти отца, написавшего в этих стенах свой лучший роман. В этом романе сплелись судьбы военного Ленинграда, который отец всегда называл Петербургом. В тех строках о любви и смерти билась сама жизнь, наполненная страданиями и страстью...

Отца не стало в 1996, через пятнадцать нескончаемых лет после кончины матери. Олег Викторович, их сын, теперь самый несчастный человек на белом свете, но нет повода отчаиваться - он пришёл в этот ресторанчик, чтобы порадоваться счастью других, тех, кто обласкан судьбой. Взять хотя бы вон ту женщину в жёлтом платье - она очаровательна тем, что курит и не может вдохнуть по-настоящему табачный дым. В этом есть нечто трогательное - будто ребёнок сидит за рулём грузовика и мечтает управлять этой громадиной, но нет умения и доверия со стороны старших. Для этой женщины сигарета это не яд, а игрушка, с помощью коей она забавляется с жизнью. Играй, красотка, пари как птица в этих петербургских землях!

Олег Викторович не курил более пяти лет, считая что победил некоего дракона, в лапах которого была часть человеческой жизни. Что это дало? Вот он только что ушёл из больничных стен, зашёл в аптеку к своему хорошему знакомому, с которым они смотрят футбол, а теперь он здесь, в в кулаке у него зажат пакетик с мышьяком. Бытие обнулилось, такая болячка как рак сжирает его целиком и зачем мучить себя дальше, вычерпывать деньги (большие деньги) из родственников, что бояться жать ему руку, считая что его болезнь переходит через выделения тела.

Была ли надежда на операции - этого никто не мог бы сказать и опровергнуть, но зачем резать его прекрасное тело, дарившее ему много удовольствия с женщинами? Ни каких операций, твёрдо решил он. Мышьяк - дело хорошее, мучений будет мало, а главное, это не петля, уродовавшее труп. Он будет лежать на смертном одре прекраснее всех, таким, каким его любили родители. Он выйдет к ним в одной рубахе, как всякий русский - с серебряным крестиком на груди и они, ушедшие с те вечные края ранее его, они выйдут ему на встречу, обнимут, поцелуют и скажут: "Олеженька, как ты помолодел за эти годы, что тебя мучила эта отравляющая кровь болячка! Тебе к лицу быть умершим!"

Он проглотил яд вместе с бумагой, сделал глоток кофе и откинулся на стул со спинкой. Сколько ждать? Через какое время будет новое состояние жизни? Но будет ли? Олег Викторович в это верил, как верили когда то его мать и отец.