Я буду классным!

      Вадим Самойлов постепенно приходил в себя, пытаясь выйти из очередного бессознательного состояния. Тело уже начало требовать очередной дозы какого-нибудь кайфа, но разум оказался сильнее.

       «Если мы срочно не начнём вести более-менее здоровый образ жизни, то вскоре воссоединимся с Сашей», - подумал он, бросив критический взгляд на свернувшегося колобочком на полу своего брата Глеба, который сейчас находился в не менее бессознательном состоянии, чем сам Вадим несколько минут назад.

       Глебу было гораздо тяжелее. После прошлогоднего передоза здоровье уже не позволяло ему пользоваться всем спектром веществ, которые человечество за свою многовековую историю изобрело для ухода от серой и пресной действительности. А ловить кайф от гепапротекторов и кардиостимуляторов Глеб так и не научился. Оставался ещё, конечно же, обязательный для всех рокеров кайф от звука перегруженной гитары, но до гитары нужно было добраться, подключить, настроить, разыграться, а ещё хотелось бы играть вместе с ритм-секцией, причём, вживую…

       Вадим понимал Глеба, поэтому, первым делом, надел на безвольную руку брата манжету от тонометра и измерил ему давление. Увидев результат измерения, Вадим отработанным движением вскрыл ампулу дибазола и, набрав её содержимое в стерильный одноразовый шприц, вколол его в вену брата.

       Через некоторое время Глеб с трудом открыл глаза.

       - Надо что-то срочно менять, - философски изрёк Вадим, посчитав ему пульс и запихнув брату под язык таблетку нитроглицерина.

       Глеб слабо кивнул головой, соглашаясь с мнением брата.

       - Тогда поднимайся поскорее, - тормошил его Вадим. - У нас вечером концерт, а в таком виде, как сейчас, нас ещё за два квартала от Дворца Спорта, где нам выступать, милиция в вытрезвитель заберёт…

       Глеб не возражал, и, наскоро выпив чашку кофе, затягиваясь после каждого глотка сигаретой, загрузил в стиральную машину свой и Вадиков сценические костюмы, а заметив, что в барабане ещё достаточно места, забросил туда всю наиболее грязную одежду, попавшуюся ему на глаза. Затем он щедро отсыпал стирального порошка и запустил машину, включив режимы «Замачивание», «Предварительная стирка», «Кипячение» и «Двойное полоскание».

       - К обеду достирается, - объяснил он Вадиму, который, стоя у зеркала в прихожей, критически рассматривал свои всклокоченные волосы.

       - Никто не поверит, что это – наш с тобой «фирменный» начёс на неделю вперёд, - сказал Вадим, переведя взгляд на не менее растрёпанную шевелюру Глеба. – Поэтому, пока одежда стирается, давай, сгоняем в парикмахерскую…

       …Через десять минут Самойловы уже сидели на соседних креслах в ближайшем салоне красоты. Возле них суетились опытные парикмахерши, надев на Глеба и Вадима накидки и пытаясь расчесать спутанные волосы братьев.

       Глеб усталым взглядом посмотрел на своё отражение в зеркале.

       «Надо что-то срочно менять», - эти слова Вадима никак не выходили из его головы, заставляя мучительно думать о том, что бы можно было бы изменить в себе без особого ущерба для уже устоявшегося образа жизни.

       - Мне, пожалуйста, седину закрасьте в мой естественный цвет, - услышал он голос Вадима, придирчиво изучающего в зеркале свои волосы.

       И тут Глебу пришла в голову гениальная идея: он решил сделать причёску, которая будет полной противоположностью причёске Вадима.

       - А меня, пожалуйста, покрасьте, - озвучил свою просьбу Глеб и, увидев недоумённое выражение лица парикмахерши, добавил. – Меня устроит любой естественный цвет, кроме моего собственного.

       Через час Вадим с чернильно-чёрными волосами и Глеб с шевелюрой тёмно-песочного цвета опять сидели на своих креслах.

       - Мне химическую завивку сделайте, - произнёс Вадим, довольно глядя на свой цвет волос.

       - А мне волосы выпрямите, желательно кератином, - пожелал Глеб.

       Ещё через час из кресел в зеркала смотрели кудрявый Вадим и Глеб с прямыми волосами до плеч.

       - Подстригите мне волосы так, чтобы они уши закрывали, и чёлку не срезайте, - командовал Вадим.

       - А мне виски выбрейте, а на макушке «площадку» длиной в мою ладонь сделайте, - захотел Глеб.

       - Да, ещё концы волос профилируйте так, чтобы они рваными казались, - продолжал озвучивать свои требования Вадим.

       - А мне площадку ровненько-ровненько сделайте, чтобы все волоски на ней одинаковой длины были, - давал указания своей парикмахерше Глеб…

       …Выйдя из парикмахерской, Вадим время от времени с удивлением посматривал на идущего рядом с ним Глеба, который чувствовал себя вполне уверенным, идя рядом со своим аккуратно подстриженным братом.

       А дома, вытянув из стиральной машины чистые вещи, Вадим схватился за голову, увидев, что красная концертная пижамка Глеба, постиранная в одной воде с его, Вадима, чёрной одеждой, стала тёмного серо-бурого цвета. Такого же цвета стала когда-то белая парадно-выходная рубашка и брюки Глеба.

       «Хорошо, что я всегда хожу в чёрном, - подумал Вадим, развешивая на верёвках свой сценический костюм, а также вылинявшие тряпки, в которые превратилась одежда Глеба. – А Глебу сегодня придётся выступать в том, во что превратилась его пижамка, ведь времени покупать ему новую одежду у нас нет…»

       Глеб с философским выражением лица смотрел на свои испорченные неправильной стиркой вещи, сушившиеся на балконе, а когда Вадим начал гладить свою уже высохшую чёрную рубаху, попросил его:

       - А мне рубашку и брюки погладь, я в них сегодня выступать буду.

       Вадим согласно кивнул головой, надеясь, что вечером на концерте будет жуткая иллюминация и никто всё равно не заметит, что на Глебе – вылинявшая одежда…

       …В гримёрке перед концертом Вадим, вспомнив свои молодые годы в Свердловском рок-клубе, решил сделать себе макияж «рыбки», который в конце 80-х – начале 90-х годов был своеобразной «визитной карточкой» всех уральских рокеров. Такой макияж не делала, разве что, только Настя Полева, но что с неё возьмёшь: ведь она по-любому отрывалась от их дружного коллектива, выступая в платье…

       Глеб некоторое время внимательно смотрел на Вадима, аккуратно наносящего на веки тени, а затем взял у него коробочку с этими тенями и густо намазал их вокруг своих глаз. Вадим, решив, что Глеб дал ему понять, что из уральского у них осталось только место рождения, указанное в их паспортах, пошёл умываться, а затем собственноручно умыл и брата, который до самого начала концерта задумчиво рассматривал свои ногти, с которых полностью так и не отмылись качественные чёрные тени для век…

       …В тот вечер на сцену вышел такой знакомый для всех Вадим Самойлов и его брат Глеб, абсолютно не похожий на себя, но нашедший силы хоть немного поменять свою жизнь.


       Конец