Экстремальные виды любви-120. Разноцветные мечты

http://www.proza.ru/2015/11/05/713

Все последние дни, проведённые с нею, он изо всех сил сдерживал себя, старательно снижая градус искры, проскакивающей между ними. Пока Ася находилась в реанимационном отделении, сильные эмоции просто были опасны для неё. Поэтому Артём рассказывал ей про Ольгу и про звонки из Лондона. Какие-то забавные истории из будней бригады скорой помощи. Про Стаса Мещерякова и о том, в какой сфере нашёл Стас применение своим знаниям и опыту. Рассказывал Асе про общих знакомых и о том, какая за окном погода... Он старательно придерживался нейтральной территории и ни словом не касался личного. Асе же в те дни не так уж важно было, о чём говорит Артём. Ей довольно было его голоса, дыхания, возможности видеть его, чувствовать тепло рук, просто смотреть, как двигаются его губы, любоваться ими...

Потом Асю перевели в палату. Но там тоже ни к чему было давать волю чувствам и устраивать театр для Асиных соседок - в палате кроме неё было ещё пять женщин.

Артём по жизни, в общем-то, настолько привык к повышенному женскому вниманию, что не давал себе отчёта в его «повышенности». Однако теперь, когда хотелось забыть про все кроме одного-единственного человека, очень не к месту было каждую минуту чувствовать себя объектом чьего-то любопытства. Теперь это так докучало, но было так неизбежно в скучной и серой больничной атмосфере, лишенной удовольствий и развлечений.

И вот, наконец, вдвоем. Можно держать её в объятиях, целовать мягкие губы, прошептать все слова, что так долго сдерживал… Почувствовать, наконец, её возвращение…
- Ты не представляешь, как мне без тебя было плохо... - прошептала Ася. - Ты прости меня, ладно? Я сама себя наказала так... жила будто обрубок...

Артём прижался губами к её виску, потом прошептал:

- Не хочу, чтобы ты говорила «прости». Не надо. Мы прожили это. Если были виноваты, то оба. Если прожили с ошибкой, давай просто исправим её. Я безумно тебя люблю. Без тебя я жил плохо, неправильно. Но вообще-то можно сказать, что без тебя я ни дня не жил. Думал о тебе каждый день. А чаще не думал, а просто медитировал на твои глаза, на голос, на имя. Я жил так, будто всё вокруг временное, не моё. Однажды оно обязательно кончится и тогда будет настоящее. - Он приподнял Асино лицо, заглянул ей в глаза. - Ты знаешь, мечты бывают разноцветные.

- Разноцветные? Мечты?
- Да. У моей был цвет твоих глаз. Я так мечтал их увидеть.
Он взял её маленькую руку, поднёс к губами поцеловал, легко, невесомо, будто ладони коснулись крылья бабочки.
- Пахнет больницей? - спросила Ася.
- Апельсинами.

Он поцеловал её ладошку нежно, ласково, тронул губами кончики её пальцев. Не целовал - слегка касался своими губами. В этих прикосновениях было столько ласки, тепла и нежности, что каждое проникало в самую душу, превращаясь там в мягкие, но настойчивые и неодолимые импульсы. Артём положил Асину руку к себе на грудь и подушечками пальцев повёл по контурам каждого её пальчика по очереди, от большого к мизинчику. Он водил пальцем по чёрточкам на её коже, по бугоркам и холмикам, как будто запоминал каждый. Тепло от его руки растекалось по её телу, наполняя его жаром. Ася закрыла глаза, слушая, как подобно волне цунами поднимается в ней мучительное сладкое безумие, как цунами мощное, лишающее воли и способности быть разумной. Вместе с прерывистым вздохом с губ её сорвался тихий стон...

- Я сейчас умру... - пролепетала она, рука проскользнула к Артёму под свитер, и он быстро стянул его через голову, остался в светлой облегающей майке с короткими рукавами.
- Как я соскучилась по тебе... - прошептала Ася и обвила рукой, тесно прижалась к нему.

Он осторожно уложил её на диван, коротким движением сбросил майку, порывисто склонился над Асей...

Два дыхания сплетались в одно... зацелованные, прерывались бессвязные слова... запах горячего, слепленного из мускулов тела, скользящего по шелковистой гладкости кожи... горячая волна блаженства, проступающая лёгкой испариной... и усталая нега, когда отдали себя друг другу до последней капли...

В комнате стояло молчанье... тёплое, усталое. Ощущение дыхания на коже и рунной вязью сплетены горячие пальцы. Ася лежала с закрытыми глазами, улыбалась и думала, догадывается ли он, какое счастье она испытывает от одного лишь того, что дыхание его касается кожи? Вот они, минуты беспредельного и полного счастья, потому что он с ней, любимый, единственный её мужчина, самый нежный, самый красивый, и во всем мире нет сейчас никого, счастливее, чем она.

А потом Ася не заметила, как уснула в его объятиях. Ей было в них спокойно и безопасно. Она уплыла в забытье с тем радостным давно забытым чувством, которое заставляет человека улыбаться во сне. Артём смотрел в её лицо, и в сердце иглой входила боль. Так же трогательно и ясно улыбался во сне их ребенок. Обхватив Барбоса - серого плюшевого пса, с которым был неразлучен, он засыпал под пуховым одеяльцем, поцелованный мамой на ночь, абсолютно счастливый, обласканный, любимый, защищённый мамой и папой от всяких бед. В чертах Асиного лица, в улыбке, в спокойной её умиротворенности Артём ясно видел сына.

Асино лицо поплыло. До боли сжав челюсти, Артём повернул голову так, чтобы слёзы не пролились. Как мог он покинуть её в момент, когда она острее всего нуждалась в нём?! Не защитил сына и едва не потерял её. Бессмысленной щепкой болтался у чужого, постылого берега. Что было с ним? Будто злое наваждение спеленывало чёрными лентами, лишало воли, будило каждое утро шорохом чужих шагов, заставляло жить дальше. Теперь, именно в эту минуту Артём со всей остротой понял, для чего ему жить. От пришёл в этот мир, живёт, дышит для того, чтобы думать об этой женщине каждую минуту, заботиться и оберегать - это смысл его жизни. А всё остальное существует лишь потому, что в его жизни есть она.

http://www.proza.ru/2015/11/05/765