Hope into veins. HIV. Part 2

Воняет. Въевшаяся моча ржавых стен гаража. На школьном дворе часто играют дети. Куда им ходить в туалет?

Правильно.

Майк выжигает сигаретой дырку в пластмассовой бутылке. Копоть черного дыма. Фольга выпрямляется под давлением ногтя большого пальца. Сгиб пополам. Горлышко вылепленное алюминиевым серебром. Он судорожно кропит фольгу тупой иглой оборачиваясь по сторонам остерегаясь палева.

Никто не хочет стать жертвой.

Разворачиваем чек. Дурь. Зажигалка. Хапка горячего дыма. Вкус зеленого табака во рту. Сушит язык. Губы горчат  и млеют от копоти на пластмассовой бутылке, как от ледокоина. Жжение гортани от первой затяжки. Самой первой, если быть точным.

Мне не пришлось долго слышать взрывы шишек, что бы не слышать их больше.

Мотаю головой. Пытаюсь сконцентрироваться на местонахождении. Хотя это больше не имеет значения.

Задерживаю дым пока не сорвусь в наркотический смех. Щекочет легкие. Резь зрачков при виде яркого.

Мы смеемся с Майком, не потому что этому есть причина. Искренний смех. Пусть и не искренний вовсе.

— Еще прикольнемся?

Он оттягивает мешки под глазами, демонстрируя изнанку века. Стекло красных глаз. Харкает в свежеобсосанную стену. Поправляет пах.

— У нас же контрольная сейчас.
— Я могу отсыпать тебе.

Ладошки мокрые. От пота. Тру о колени и смеюсь. Не хочу баловаться дурью часто. Но все равно жду когда он отсыпет.

— Держи. Я пойду схаваю чего.

Чек дури греет карман. От пары раз ничего не станет. Во всяком случае со мной.

Школа ужасна тем, что в ней не учат тому, с чем сталкивается молодое поколение в данный период жизни. Вопрос о морали сложнее решить, чем арифметический пример.

Заедаю запах мятной жвачкой, что бы она не узнала. Прохладный холл школы от извечного сквозняка. Жарко внутри, холодно снаружи. Визг младших классов резонирует эхом от стен. Кто-то для кого-то жертва.

Сердце колотится сильнее обычного. Чаще. Я подхожу ближе, стараясь не смеяться. Прячу от нее вспухшие веки.

Паула просит сделать фото на фоне доски почета. Она отличная ученица и отличная девушка. Моя девушка.

— Люблю когда родители мною гордятся.
— Готово.
— Шутишь? Обрежь Джозефа. Я не собираюсь посылать родителям фото с этим аутистом.

Джозеф тоже отличник. Гордость школы и гной класса. Я отдаю Пауле телефон с новым снимком.

Она рассматривает экран телефона улыбаясь ему.

— Ты готовился к контрольной?
— Теперь ты решила пошутить?
— Молись, что бы нас посадили вместе.

Ей важно, что бы я учился хорошо. Или делал вид для ее родителей, что учусь хорошо.

Голову до сих пор немного кружит. Звонок бьет по ушам. Хочется спать и вкусно покушать. Под дурью даже дурь может быть вкусной. Во всяком случае так говорил Майк.

Я сажусь за парту. Рядом с Паулой.

Двойной листок. Подписан.

Имя не мое.

— Дрейк, ты сегодня сидишь с Джозефом.

Сижу с уродом, если точнее.

Майк смеется. И этот смех искренний.

Я косвенная жертва. Не для Майка. Для Учителя.

Ручка скользит в руках. Чернила проскальзывают на сальных пятнах бумаги. Я ничего не понимаю в арифметике.

Это дилемма. Выбор меньшей из жертв.

Бью Джозефа коленом под партой. Не обращает внимания.

— Эй.

До сих пор.

Тяну его за штанину остерегаясь палева. Он оборачивается. Смотрит на меня, как на дебила.

— Дай списать.
— Думаешь?
— Пожалуйста.
— Я так не думаю.

Он все еще смотрит на меня. Хочется примять его уродское лицо.

— Я помогу тебе с Майком.

Я лгу ему. Понимаю, что могу стать жертвой. Но кто поверит этому уроду?

Правильно. Точно так же правильно, как ответы на моем двойном листе.