Улица Пикадилли

«...В Америке кража со взломом происходит каждые 11 секунд. Вооружённое ограбление - каждые 65 секунд. Преступления с применением насилия - каждые 25 секунд. Убийства - каждые 24 минуты. 250 изнасилований в день...»
Какую же всё-таки тщетность бытия олицетворил ты, перегоревший советский цветной телевизор «КВН» с выпуклой линзой, с громко щёлкающим восьмипозиционным тумблером переключения каналов и в корпусе из лакированной фанеры, а в своём бесконечно долгом ожидании разлома и разбора на запчасти ты  - всего лишь подставка для пока ещё работающего корейского телевизора «Samsung World Best», на экране которого вступительная заставка американского кинобоевика с кратко озвученной криминальной хроникой сменялась то полутёмным помещением с силуэтами людей, ударяющих топором об топор у себя над головами, то супермаркетом, захваченным террористом, то скопищем полицейских:
«...Мы хотим вести переговоры!..» - аденоидный голос переводчика Володарского гнусавил на всю съёмную двухкомнатную квартиру - «...Никто ничего тебе не хочет делать!..»
Очарование и разочарование чем бы то ни было идут друг с другом бок об бок: однажды восхитив своими голливудскими боевиками, манхэттенскими небоскрёбами, уютными коттеджами с пластмассовыми розовыми фламинго во дворах, гамбургерами, тёртыми джинсами, персональными компьютерами, Майклом Джексоном, диснеевским мультфильмом о сто одном далматинце и спортивным двухдверным «Понтиаком Файербёрд» 1980-го года с силуэтом орла на капоте, четырёхлитровым движком и автоматической коробкой передач, Соединённые Штаты Америки начали медленно, но верно разворачивать свою звёздно-полосатую медаль обратной стороной - наивно полагая, что за кинематограф, автопром, архитектуру и компьютерную индустрию Америке простят и горящие в пламени гангстерких войн бронксы с гарлемами, и трейлерные посёлки с реднеками, и толстых гнилозубых феминисток, и появившиеся в середине 1990-х многочисленные топорно прорисованные мультсериалы с плоским юмором, и ковбойскую гитарную дрискатню в два аккорда, и даже искусственную новогоднюю ёлку, которая могла бы интересно контрастировать с пальмами или кактусами, но вместо этого по сюжету кинобоевика зазвенела, завалилась и смялась прямо у прилавка супермаркета под тяжестью застреленного террористом заложника.
«...Калифорния, номер «Оусом» - «Ужасный»...»
Примером параллельных разочарований и очарований стала и американская автомобильная промышленность: помимо сверкающих хромированными бамперами «дорожных крейсеров» с многолитровыми моторами, нафаршированными по последнему слову техники салонами и шестиметровыми кузовами были у неё и тесные малолитражки с механическими коробками и ручными стеклоподъёмниками, по какой-то одним американцам ведомой причине продолжающие сходить с конвейеров по сей день и кем-то покупаемые, помимо восхода, пришедшегося на эпоху «детройтского барокко» второй половины 1950-х, был и закат, начавшийся в эпоху «великого усушения» после бензинового кризиса 1973-го года, а помимо светлого будущего, в котором - примерно десятилетие спустя - ещё доведётся порадовать мир электрическими автомобилями «Теслы», была и своя «мрачная глубина веков», продолжавшаяся до инаугурации президента Дуайта Эйзенхауэра. Страшны были авто, в изобилии гонявшие по американским дорогам тех далёких времён, пришедшиеся дальними родственниками ГАЗ’овской «Победе» и похожие то ли на рыб с дверьми заместо жабр, то ли на атомные бомбы с окнами и колёсами... Именно такой ветеран хайвеев внезапно появился на экране и явил из своего напоминающего рыбу чрева главного героя фильма, одетого во всё чёрное, надевшего чёрные очки, прикусившего зубами соломинку, не спеша пошедшего разбираться с буйствующим в супермаркете террористом и попутно перебросившегося парой фраз с коллегами из полиции:
«...Кто такой? А какая-то сука зашла туда просто! Что происходит?..»
Разочаровав, откровенно напугав и напророчив апокалипсис, Америка лишь переминалась с ноги на ногу перед тем, как освободить свой пьедестал для какого-нибудь нового объекта для общемирового подражания. Но для какого именно?
«...Убью! Я всех их поубиваю! Так начнётся новый мир! Мир без телевизионных камер! Я их всех убью! Ну-ка быстро сюда телевизионщиков, иначе я их всех поубиваю! С этого начнётся новый мир!..»
На фоне блеска бешеных глаз террориста померкла даже светодиодная реклама «Пепси-колы» на одном из прилавков:
«...Ну давай! У меня тут бомба! Я их всех убью и себя взорву вместе с ними, давай!..»
А где нет взрывов, стрельбы и кровищи?
Где нет ощущения, что предстоящий поход по магазинам в преддверии Нового Года станет последним?
Где ежеминутно не ожидаешь автоматной очереди в спину?
Где, спускаясь в метро, не допускаешь и мысли, что пассажиры, стоящие на экскалаторе чуть ниже, в каком-нибудь своём тюке или бауле несут с собой огнемёт - тот самый, что одновременно выстреливает огненным шаром вперёд и горячим воздухом назад?
Где в мебельном магазине не совершенно не верится в то, что кресла с диванами кто-то станет обтягивать человеческой кожей и набивать волосами, сбритыми с трупов?
Где и в голову не придёт забивать половину своего холодильника тетрапакетами донорской крови своей группы, половину автомобильного бардачка - стимпаками, весь внутренний карман куртки - баффоутом, а погребок за дачным домиком - ампулами джета?
Где чувствуешь себя в безопасности даже без героя в тёмных очках, говорящего засевшему в супермаркете террористу «Ты - заболевание, а я - лекарство!»?
Где никто не мечтает, чтоб из его крана вместо воды потёк наркотик первитин?
Где нет ни одного лифта, в каждую кнопку которого вплавлены окровавленные иглы от шприцов и пол которого забрызган липкими чёрно-красными каплями?
Где точно знаешь, что никому из друзей и коллег по работе не отрежут голову, чтобы поиграть ею в футбол на парковке перед кинотеатром?
Где для того, чтобы не сомневаться в соблюдении своих прав, не нужно героя в тёмных очках, за шиворот подтаскивающего продажного журналиста к машине «Скорой помощи», где на каталке под простынёй остывает тело убитого террористом заложника, и сквозь зубы цедящего «Все, все имеют право на охрану закона, вот расскажи об этом членам его семьи!»?
Где можно не бояться и за свою афганскую борзую - пусть и скрещенную с питбулем, но всё равно оставшуюся милой и дружелюбной афганкой по кличке Танюша?

Полюса любого многополярного мира на то и полюса, чтобы по своим физическим свойствам друг на друга походить. Официально догоняя и перегоняя друг друга по выработанным киловаттам электроэнергии, тоннам добытого бурого угля и количеству чугунных болванок на душу населения, неофициально державы и сверхдержавы соревнуются вот в чём: у кого продолжительнее времена суток, в которые лучше лишний раз не выходить из дома, к кому ввозят больше оружия и наркотиков, чьи серийные убийцы отмороженнее...   
«...Сегодня... Был нанесеной очередной удар... Садистом, который обычный уродует свои жертвы о-о-острым оружьем... Ночной резчик, как окрестила его пресса, атакует всех - стариков, детей, бизнесменов, эмигрантов из Азии... Пока никто не знает, кто он такой... Число его жертв достигло уже... Шестидесяти за последний месяц... Он пользуется пилами, топорами, молотками, ножовками...»
На небольших островках благополучия в этих жестоким мирах по телевизорам идут мультфильмы об отдыхе новогодних игрушек, а на сценах звучит диско - не без таких названий песен, как «Angels Of The City» - а когда песни кончаются, меховые шубы их исполнительниц накидывают на плечи роботам, выключенным из розеток и замершим.

* * *

- Вот это стоящий фильмец! - Черепан Мечиславович, восседая за обеденным столом в кухне, отхлебнул разливное пиво «Жигулёвское» из эмалированной кружки с криво наклеенным на неё стикером для журнала комиксов «Мортал Комбат 2», закусил жирным чебуреком с колбасным фаршем и картошкой, купленным у станции метро «Войковская», и попытался поделиться с женой впечатлениями, под которыми всё ещё был после два часа назад просмотренной видеокассеты - Сейчас такие уже перестают снимать, а зря! Фильм ведь реально учит: всех маньяков надо на крюки живьём надевать и в доменных печах жечь, потому что по-другому не понимает никто, на старой машине можно со светофора кого угодно сделать, если турбину туда засандалить, если кто-то на тебя залупается, то ты ему майку порви и он закатается в рубероид - «Му, хрю!», и автоматов с гранатами надо целый чемодан с собой брать, если за город едешь. Или не так? Про настоящего бойца и супергероя фильм, вот кому подражать надо, а не бизнесменам и банкирам всяким! Я вот чем больше таких фильмов смотрю, тем больше понимаю: ни себя, ни своей жизни жалеть не надо, если ты боец по природе, я вот тоже на ментов надеться не буду и себя не пожалею, через пацанов со стоянки автомат Калашникова куплю, который из какой-нибудь воинской части списали, и точно так же прилечу террориста мочить, если он так же, как и в фильме, в супермаркете мою афганочку Танюшу захватит и взорвать за...
- Сил моих больше нет! - жена Мечиславовича громыхнула в кухонной раковине не домытым дуршлагом с ободранной эмалью, почерневшей от горелого жира алюминиевой крышкой от кастрюли, кривым половником, тупым ножом с обмотанным изолентой обрезком резинового шланга вместо рукоятки, несколькими мельхиоровыми вилками и синей пластмассовой мыльницей с изображёнными на крышке глазастыми девчонками из японского аниме «Сэйлор Мун» - Это уже не смешно даже...
Услышав, что хозяин именно её готов, рискуя жизнью, спасать от захватывающих супермаркеты террористов, метиска афганской борзой отвернулась от пенопластовых плошек из-под «Доширака», в которых в общем-то и нетронутыми остались засохшие макароны с коричневой куриной кожицей, зашла под стол и потёрлась свой вытянутой чёрной мордой об ноги Черепану.
- Ай ты моя красавица! - положив недоеденный чебурек на стол и вытерев пальцы об свою серую футболку с ястребом под надписью «United States of America», Черепан Мечиславович погладил собаку по голове - Ай ты моя умница! А чем сейчас у нас на кухне Танюша угощаться будет? Хочешь, я тебе из чебурека колбасный фаршик вытряхну? Для тебя мне ничего не жалко!
Остатки колбасного фарша вывалились из недр чебурека и шмякнулись на пол: если посреди кухни некогда бело-голубой, а ныне серо-бирюзовый линолеум поражал своим обилием чёрных следов от подошв обуви, коричневых пятен от чего-то расплескавшегося с плиты и неровных порезов, то под столом на полу было более-менее чисто и там Черепан уже не в первый раз рассыпал собачью еду - не боясь, что афганка налижется с линолеума грязи.
- Хорошо хоть Сева сегодня пораньше из школы пришёл! - наверное, впервые за всю совместную жизнь жена Мечиславовича была довольна, что её сын от первого брака пришёл из школы пораньше из-за болеющих гриппом учителей и отменённых последних уроков - Я заставила его обе молочные сосиски съесть, все две сосиски, что у нас дома были: потому что попробуй только оставь что-нибудь перед тем, как ты с работы своей долбаной вернёшься, на которой не зарабатываешь ничего! Всё псине своей скормишь!
- За Ельцина не буду больше голосовать! - Мечиславович отхлебнул ещё пива - Не может нормальные обеды в школах организовать. От безысходняка понанимается туда в столовки всякая шобла без зубов и с герпесом, все более-менее нормальные продукты домой потырит, детям баланду какую-то зоновскую сварит, которую потом даже бездомные собаки за кабинетами труда не жрут! Помнишь, как вместо тебя я на родительское собрание сходил? Дай, думаю, попробую с поварами познакомиться, чтоб какие-нибудь котлеты и тефтели недоеденные, ну ты понимаешь, для моей Танюши в пакет собирали и Севке передавали после уроков. Ага, щас! Суюсь там как будто не в кухню, а в машинное отделение пароходское, котлы чёрные-чёрные, и бурлит в них, и пыхтит, и разит оттуда бульба отвратная, а на меня кто-то ртом своим беззубым герпесным: «А-ва-ва-ва-ва!» Ну ты, полегче! Ещё немного - и тебя во рту окажется или вон та брюква недочищенная из раковины, или твой колпак поварский, засаленный и замызганный, как будто им в сортире жопу вытирали! Тьфу, чушатница! А президент куда смотрит?! Борис Николаевич, ау! Из запоя своего лёгкого трёхмесячного выйди и посмотри, что у тебя в школьных столовках творится! А Севка тоже хорош...
По массе причин Черепан Мечиславович недолюбливал своего пасынка.
- ...Ну если кормят тебя в школе помоями всякими... - чебурек без начинки шёл на закусь уже не так хорошо, но гораздо больше радовала Черепана собака, наклонившая свою голову с длиннющей белой шерстью на ушах к рассыпанному по полу колбасному фаршу и отправившая в свою чёрную пасть первую порцию - ...Так ты возьми и до ларька прогуляйся. Чипсов купи, или пирожок на автобусной остановке. Или охранник - забулдыга на улицу никого не выпускает, а его боятся? Позорище! А если денег нет - и чё, в школе ни одного мажора не учится, у которого в раздевалке по карманам куртки можно кучу мелочи нашарить? Её по-любому не только на пирожки с овощными консервами хватит, но и на чебуреки...
- Чебуреки массового поражения! - жена закрыла воду в кране и швырнула в другой угол кухни мокрую тряпку, которой так и не оттёрся бурый налёт с половника - Научи давай, накорми давай! Ты хоть догадываешься, что в те чебуреки кладут? Сам вот жрёшь сейчас - и жри, с Танюшей своей поделился вот - и делись с ней, а не со мной и не с сыном моим! Страну Лимонию ищу с давних пор, мне надоел вечнозелёный помидор, его вы жрите сами! Сколько народу уже потравилось чебуреками и пирожками - но мы не в курсе, мы по телеку вместо новостей боевики смотрим, где шварцнеггеры и сталлоне не то что чебуреками - прямыми попаданиями из гранатомёта не убиваются, всех кошек, всех крыс, всех ворон и голубей у метро попереловили и поперекрутили в чебуреки, хот-доги, манты, пирожки, самсы и шавермы эти твои, ни одного голубя у метро не видно - но мы внимания не обращаем, мы лучше обратим внимание на то, какую турбину там в боевике в машину втулили, которая древняя, как говно мамонта, хуже горбатого «Запорожца» с «Победой»! В командировку ехать страшно: не знаешь, чем на этот раз ты Севу накормишь и чем он заболеет от твоей кормёжки! Уедешь такая, а дома муж объестся груш, перекроет газ, кофорки позакручивает, вентилям бошки посворачивает, дунет, плюнет, а сына на работу с собой возьмёт! Замы директоров бутерброды с сыром в кабинете жрали, один бутер остался у них, а тут Черепан такой: ага, бутербродик, щас с Севой по-братски располовиню, нет, блин, предела моему великодушию, а сыр в нём уже плесневелый весь! В диспетчерской ещё от предшественников конфеты карамельные джемовые завалящие в ящике под пультом вместе с чеками позапрошлогодними и клеями засохшими нашлись: ага, вот и конфетки, кушай, Сева, и ничё, что уже после второй конфеты весь чесаться начнёшь! У водителей в раздевалке на шкафчике с телогрейками и кухлянками промазученными вафелька недоеденная валяется - хорошо хоть, догадался не Севе, а собаке своей отдать, которую тоже на работу потащил! И вот ведь гадина же, не в цеху же обосралась водой поносной и вафлей этой полупереваренной, по которой непонятно какие бациллы ползали, а в коридоре у нас, на половик натекло, хорошо хоть, что тапочки мои не задело! Когда ж наконец уже кровью дристать и загибаться начнёт твоя эта смесь носорога с бульдогом, бультерьером, питбультерьером и борзой афганской душманской?!..
- Тебе хоть вообще ничего о своей работе не рассказывай! - осушив кружку и обнаружив, что бутылка «Жигулёвского» тоже опорожнена, Черепан встал из-за стола и пошёл к облепленному наклейками от жвачек «Терминатор», «Дональд Дак» и «Динозавры» холодильнику «Бирюса», в котором лежало ещё несколько непочатых пивных бутылок - Вечно ты чем-то недовольна: банку консервированного горошка оттуда домой принесу, а ты мне «А чё так мало и срок годности конченый?», пару ликёрных конфет у замов стырю и Севке дам, а ты мне «Не вздумай этим сына травить!», у сторожевых собак баранье копыто для Танюши стырю, а ты мне «А я его отваривать не буду, чё ты всякую дрянь домой тащишь?», а если что-то сам сожру и до дома не донесу, то...
- ...Электромеханики в щитовой пьянствовали, по кругу плафон от светильника пустили и самогонище деревенское глушили из него! - перебила, бросив себе под ноги ободранный дуршлаг, жена - Просинячили не только судьбы свои, но и своего зайца шоколадного бабаевского, который из рук выскочил и за автоматы ихние триставосьмидесятивольтовые закатился, куда ни сами черти, ни вообще никто кроме мужа моего не полезет: ага, вот и заяц шоколадный чуть ли не под напряжением пылится, вот где действительно ни себя, ни жизни своей никчёмной не жалко, ухомячу вот только в одно рыло не террориста, а шоколад прогорклый и пыльный! Но в машине аккумулятор ещё намедни посадил, разрядил, в минус пять градусов мороза не завёлся, зато у коллег по работе на автобус настрелял и на автобусной остановке даже поп-корна вьетнамского разноцветного купил: во тебе, Сева, и ужин полноценный! От которого уже не просто зачешешься, а пятнами красными и экземами мокнущими пойдёшь, чтоб я из командировки приехала, увидела и офонарела! Что толку от твоей работы, если ты там когда-нибудь нечаянно зарплату получишь и чипсов накупишь на неё, с пивом и хот-догами, заявишься такой муж-добытчик домой: нате, налетайте, травитесь, предки наши веками не пробовали даже этой дряни, а вот мы начнём!..
- Чего ты за предков и за их кухню цепляешься? - на этот раз перебил жену Мечиславович - Давай тогда ещё дальше копнём, до Петра Первого, когда ни картошки, ни чая не знали, одной репой пареной давились!
- В СССР ни чипсов, ни хот-догов, ни поп-корна твоего разноцветного не было, и здоровее были!
- Здоровее были не потому, что чипсы не жрали и «Кока-Колу» не пили, а потому, что медицина вся халявная была! Только поэтому от онкологий, язв и экзем не передохли! Говорю же - не буду больше за Ельцина голосовать, мог бы и сохранить медицину СССР’овскую, но пробухал всё.
- Не голосовать за кого-то там надо, а питаться правильно! Как предки наши!
- У сторожа нашего со стоянки, Гинтараса, брат двоюродный из Литвы в Англию гастарбайтером ездит: клубнику там убирать всякую, малину, туалеты мыть... Не, ты прикинь: мойщиком туалетов в Англии зарабатываешь больше, чем профессора и у нас, и в Литве получают! В натуре! У литовского президента, этого, как его... Ландсбергиса за такое я бы тоже диплом профессорский экономический отобрал и сжёг, но ладно, проехали. Короче, братан Гинтараса соврать не даст: в Англии никаких овсянок сэра, никаких «Ешь пудинг горячий, ешь пудинг холодный!..» - вспомнив песенку, некогда разученную в школе на уроках английского языка, Мечиславович погримасничал с издёвкой над мотивом песенки - ...И вообще никакой национальной постнятины и преснятины не осталось, едят то же, что и мы с пацанами - чипсы там, печенюги, пиво, селёдку. Поедь туда и расскажи им про традиционные блюда! И дети у них не маются экземами и язвами, как наш Севка. Тебе интересно, почему? А потому, что социалка развита и медицина развита!

Видеокассета с американским фильмом, в начале которого герой в тёмных очках разобрался с захватившим супермаркет террористом и в конце которого герой сжёг главаря террористов в печи сталелитейного завода, стояла на одной из верхних полок серванта - в нестройном ряду других кассет, подписанных как «Двойной удар», «Разборка в маленьком Токио», «Смертельное оружие», «Смерти вопреки», «Трудная мишень», «Слепая ярость»... С подборкой зубодробильной голливудской кинопродукции, отснятой в основном на рубеже 1980-х и 1990-х годов, совершенно странным образом соседствовала массивная книга «Афганская борзая» Констанса Миллера и Эдварда Гилберта - младшего, купленная Черепаном Мечиславовичем на недавно полученный аванс, прочитанная уже более чем наполовину и до сих пор не замеченная женой, также не знающей и о выданном Черепану авансе. «Меньше знаешь - крепче спишь!»
Другая полка серванта, давным-давно избавленного от никогда не читаемых многотомных изданий, пожелтевших фотокарточек и пыльных сервизов, тоже была занята видеокассетами - только не с кинобоевиками, а с мультфильмами, время от времени просматриваемыми одиннадцатилетним Севкой. Будучи любителем диснеевских мультсериалов, тщедушный губастый пасынок Мечиславовича заполнил полку бесконечными «алладинами» и «винни-пухами», но иногда среди этого ширпотреба, о котором Черепан отзывался не иначе как «Чёрный Прыщ - только пёрни, он появится!», попадались и интересные мульты.
Поздним вечером, когда жена с пасынком прекращали смотреть телевизор и уходили из зала к себе в комнату, царить над телевизором и видеомагнитофоном начинал Черепан Мечиславович: потакая своей давней слабости, он перебирал видеокассеты и иностранными полнометражными мультфильмами о зверюшках, заодно засматриваясь и на фигурки львят из «киндер-сюрпризов», расставленные тут же, на верхней полке - чтобы породнившаяся с питбулями афганка Танюша не достала и не проглотила их.
За стеной, в комнате ещё какое-то время со скрипом и грохотом раскладывался диван, на котором спали жена и пасынок, скрежетала дверца шкафчика, из которого извлекались застиранные ситцевые женские ночнушки и растянутые флисовые детские пижамы, шелестели простыни и одеяла, под которыми домочадцы Мечиславовича надеялись укрыться от проникающего из-за изрядно уставших окон холода, шуршали школьные тетрадки Севы, в которых проверялись сделанные домашние задания по русскому и математике, щёлкал выключатель, которым жена то гасила, то вновь зажигала свет... А когда спальня затихала и погружалась во тьму до самого утра, зал озарялся синим светом телеэкрана и тихо гудел механизмом видеомагнитофона, глотающего трёхчасовую видеокассету с двумя мультфильмами... Черепан смотрел их, лёжа одетым на своём надувном матрасе под махровым покрывалом леопардовой расцветки. Тут же, на постели и бок об бок с хозяином ложилась любимая метиска афганской борзой.
В первом мультфильме некий автолюбитель, разогнав своё авто на извилистом шоссе и выпив какое-то пойло из стеклянной бутылки, едва не задавил ежа - одного из главных героев мультфильма - и выбросил пустую бутыль в окно. Чуть позже едущий следом тягач с цистерной порвал одно из своих колёс осколком разбившейся об асфальт бутылки, не вписался в поворот и завалился в кювет, а из покорёженной цистерны тягача потянуло ядовитым газом - то ли зарином, то ли заманом, то ли ипритом, то ли фосгеном... Вскоре вокруг завяла вся растительность, звери с птицами ломанулись кто куда, но не все успели убежать - в одной из нор траванулось насмерть семейство барсуков.
Проспать на работу - а-ля «не бей лежачего», особенно до одиннадцати утра и после трёх дня, да к тому же и скудно оплачиваемую - было не так уж и страшно, так что можно было посмотреть и второй мультик. В нём было ещё больше трэша: был филин, живущий среди огромного количества костей, паутины и плесени, растущей уже на самой птице, была жижа, смачно брызнувшая из раздавленного филином паука, были и безумные учёные, вкалывающие полные шприцы жидкой ярко-жёлтой субстанции в животы мышам и крысам - героям мультфильма, одного из этих героев потом пришибло насмерть упавшим бетонным блоком, ещё две крысы были убиты в поножовщине, муж главной героини, мыши Миссис Бризби, был съеден котом, но это уже осталось за кадром... Кража крысами электричества из дома фермеров на фоне всего вышеперечисленного выглядела детской шалостью, а таблички над норой одного из героев, переводящиеся на русский язык как «Не добро пожаловать, а убирайся!» и вовсе выглядели юморно. Но больше всего Мечиславовича в этом мультфильме поражал момент, когда Миссис Бризби и её подруга Тётушка Землеройка забирались под капот выехавшего на пахоту трактора, где отгрызали провода от катушки зажигания и отрывали топливный шланг от оказавшегося там же бензобака - причём стеклянного.
Природное гипертрофированное любопытство Черепана заставило его посмотреть не только сами мультики, но и внимательно прочитать все титры к ним: выяснилось, что прорисованы и озвучены они вовсе не в солнечной Калифорнии, а на Туманном Альбионе - что, впрочем, и не было удивительным. Лондон, лондонский детский хор, лондонский симфонический оркестр, студия «Эбби Роад» - та самая, на которой когда-то записывались Битлы, сплошь и рядом - англичане, чуть меньше - китайцев из пока ещё британского Гонконга, режиссёр Дон Блат - подданный британской короны, а не американец. Англия!
Если негласный девиз расположившихся на британских островах студий - «У нас здесь своя атмосфера!», то американские анимационные студии предпочитают плясать под дудку зрителя, выросшего в среднестатистическом пригороде с коттеджами из пластикового сайдинга и гипсокартона, наслышавшегося о ежегодных разгулах преступности, издёрганного изменчивостью закона о медицинских страховках, обозлённого очередным топливным кризисом, после которого обязательно последует ещё одна «усушка и утруска» и без того скукожившихся после кризиса 1973-го года американских автомобилей, запуганного «красной угрозой» из-за океана, удручённого поражением во Вьетнаме и пожелавшего, чтоб хотя бы на экране кто-нибудь победил всё зло всухую и подурачился вволю. Небезосновательно, скорее всего небезосновательно кинематографисты Соединённых Штатов штампуют продукцию, герои которой всегда остаются в живых и прикалываются: вдруг и вправду зритель, вместо яркой, шумной и развесёлой диснеевской свистопляски внезапно увидевший потравленное то ли фосгеном, то ли зарином семейство барсуков и услышавший без пяти минут готичную песню «Please wake up!», упадёт со своей зыбкой волны позитива в пучину апатии и депрессии, что не сможет не сказаться на жизни Америки в целом, а в перспективе замаячит проигрыш Советскому Союзу в «холодной войне»?! Студия Диснея - словно День Рождения у какого-нибудь небогатого обывателя, заранее сказавшего всем приглашённым гостям, что же хочется получить в подарок на днёху: тут либо скупая эмоция, неизбежно сопровождающая любое отношение к чему-то как к должному и само собой разумеющемуся, либо обида на весь мир, если что-то вдруг пошло не по заранее оговоренному сценарию. А европейские студии - как вечеринки, гости которых пусть и поскромнее среднего американца живут, но зато не отягощены амбициями, вполне довольны жизнью, вроде бы удовлетворены окружающими вещами, уверены в завтрашнем дне и хотят каких-нибудь совершенно неожиданных сюрпризов.
А ещё британская мультипликация - в отличии от подавляющего большинства американской - действительно поучительная: без завуалированного морализаторства и неуклюжих попыток совместить нравоучения с равлечениями она объясняет многое и даёт ответы на многие вопросы бытия. В частности, второй мультфильм - о мышах, крысах, фермерах и научно-исследовательской лаборатории - основательно навёл Черепана на пару мыслей. Одна мысль была о том, что выпущенные на заводах Великобритании трактора - говно: хоть бензобаки там и не стеклянные и провода со шлангами там не настолько хлипки, чтобы их откусывали и обрывали на ходу маленькие лесные зверюшки, но всё же от истины это недалеко, да и автомобили «Ровер», «Релайент», «Остин», «Моррис» и «Лейланд» по качеству примерно такие же. А другая мысль гласила, что бегущую по полу кухни мышь ни в коем случае не следует ловить и сажать в старую попугайскую клетку: быть может, она спешит к своим детям-мышатам, один из которых тяжело болен пневмонией.
И напоминает мультипликация Туманного Альбиона: если Старый Свет не прощается со своим имперским прошлым, не отпускает в свободное плавание подопечные атоллы в Тихом океане, злорадствует над потопленными у Фолклендских островов аргентинскими кораблями и транжирит бюджеты на содержание королевских семей - по его дорогам и будут ездить автоцистерны с зарином или фосгеном, помеченные угрожающим ромбовидным значком «Poisonous Gas» и обутые в дрянную резину, способную порваться в клочья об бутылочные осколки.

Московский декабрь наступает для того, чтобы всласть поизмываться - особенно в своих двадцатых числах, незадолго до Нового Года - над желудками и кишечниками афганских борзых: как чистокровных и клубных, так и не признанных клубом полукровок вроде Танюши Черепана Мечиславовича.
Недержанием кала собака начала страдать ещё по осени, а в конце декабря уже дошло до того, что обкакаться она могла и во сне... Правда, кал был твёрдым, даже густая шерсть на ляжках практически не пачкалась, пугала лишь засорившаяся несколько дней назад ванна, в которой регулярно купали афганочку: из ванны не уходила вода, попытки прочистить слив велосипедным тормозным тросом привели лишь к тому, что в и без того грязной воде всплыла кверху какая-то чёрно-бурая склизкая дрянь вперемешку с рыжей пылью и разноцветными волосами, а мысли о том, что когда-нибудь Танюша обдрищется ночью и поутру надо будет где-то и как-то отмывать её слипшуюся под хвостом и между задними лапами шёрстку, откровенно пугали Черепана.
«В Англии бы мою Танюшу вылечили, там по-любому для каждой породы есть ветеринарки отдельные!» - думал сонный Мечиславович, стараясь не разбудить спящую с ним в одной постели собаку, подбирая из-под махрового покрывала собачьи какашки, швыряя их в дальний угол зала, а руки и простынь протирая слегка выпачканной в пыли, копоти и машинном масле тряпкой, валяющейся тут же, на полу, рядом с найденным на улице и уже наполовину разобранным дисковым таксофоном - «Утром вынесу говно, вместе с ведром мусорным, когда на работу собираться буду, а сейчас что-то совсем в лом вставать, а чё вы хотите - на часах пять утра, я целых две полнометражки по видику смотрел и только к двум часам ночи уснул, пива ещё выпил, а на работу уже в девять подниматься надо, не позже, опоздание на два часа у нас ещё прощают, а потом уже возбухать начинают, гниды, самим разве не понятно, что к восьми и к десяти утра зимой из дома выходить - две большие разницы, если бы кроме начальника там за руку ни с кем здороваться не надо было - я бы ещё подумал, а вытирать ли руки и усерать ли тряпку? Как же вы все далеко от Лондона, от Биг Бена, Трафальгарсккой площади и улицы Пикадилли, а Гайд Парк,  Гайд Парк какой там, каких собак там, наверное, выгуливают! Немецкие овчарки и шпицы, кане корсо и мальтезе, сеттеры ирландские и английские, кокер-спаниели и спрингер-спаниели, золотистые ретриверы и колли длинношёрстные, а какие афганы там, афганы какие! Их же именно в Англию сто лет назад из Афганистана и Пакистана впервые завезли, англичане вообще знают толк в собаках, ещё бы королей свергли и колонии все распустили, ну, и машины если бы начали делать как в Америке и в Японии, а не свои корыта вроде «остинов» и «моррисов» - вообще бы классная страна была!»
Хорошо, когда вокруг много ветоши: пыльная и промасленная ветошь на полу и на нижних полках серванта, запчасти от старого таксофона и разбитые подшипники от корабельных насосов, кипятильник без шнура и настольная лампа без плафона, пластиковые бутылки из-под пива и «Спрайта», наполовину оборванная тюль на гардине и драные обои с серым орнаментом, рваные книги о войне, пионерии и комсомоле вместо отломанных ножек дивана, кресла, на которых валялись гаечные ключи и отвёртки, надувной матрас, на котором спали Черепан и его собака - всё белело в свете луны, проникшем в зал сквозь последнее целое, не замененное полиэтиленом и не закрытое разрезанной картонной коробкой стекло окна, выходящего на лоджию.
 
- А вообще не такая уж и стрёмная работа у нас! - уйдя на работу к десяти утра, Черепан Мечиславович вернулся оттуда домой уже в час дня и застал дома жену, которой на её работе дали вынужденный отгул из-за разбившейся где-то под Великими Луками фуры с товаром и опустевшего склада - Ты бухтишь больше, что я ни хрена не зарабатываю там! Перфоратор вот позаимствовал там в цеху у механиков, со сверлом победитовым, которое любую стену просверлит!
Огромный перфоратор в рифлёном металлическом корпусе, выпущенный ещё в советские времена, был «дуровым»: щётки его электродвигателя были чуть приоткручены и при работе изо всех щелей корпуса летели искры, но зато сверло вращалось быстрее, чем надо.
- Мало ветра в квартире отовсюду свищет? - принесённый Мечиславовичем перфоратор не радовал жену - Так давай ещё дыр понасверли, чтоб мы тут окоченели окончательно! До гайморитов продует, до до лимфоузлов с теннисный мяч...
- А в ванне как, по-твоему, засор устранять? - Черепан взял победитовое сверло как ножичек, двумя пальцами, и, казалось, приготовился метнуть его в стену, чтоб оно туда воткнулось.
В стену прихожей уже было вбито несколько разнокалиберных гвоздей и вкручено несколько саморезов с различными формами шляпок, некоторые гвозди и саморезы держали на себе дешёвые пластиковые крючки и вешалки для одежды, на крючках висели нейлоновые олимпийки - «Abibas» с эмблемой в виде лилии, «Ruma» с силуэтом пумы и китайскими иероглифами, «Reabok» с тремя пересекающимися линиями, «Benetton» безо всякой эмблемы вообще, на самом длинном и кривом гвозде повисла совершенно безобразная кожаная кепка - восьмиклинка с погнутым «домиком» козырьком, напоминающая о Великой Французской Революции и о Гавроше из романа Виктора Гюго «Отверженные», а из огромной дыры в потолке, на месте которой когда-то висел светильник, зловеще извивался оборванный провод.
- В зале, на полке рядом с картриджами для «Сеги» моя ножовка по металлу лежит - Черепану не хотелось ни разуваться, ни идти обутым через большую комнату, где он, уйдя на работу, не отодвинул в угол свой надувной матрас и не убрал постель - Принеси, будь добра. Или пусть Севка мне инструмент подаёт. Или он всё ещё в школе всякой херне ненужной учится? «Два гвоздя упали в реку, как фамилия грузина? Заржавэли!»
- А где, у кого и чему ты ему посоветуешь учиться, чтоб потом на нормальную работу устроиться и зарабатывать нормально? Ты его точно ничему не научишь! - жена пнула прислоненный к стене прихожей велосипед «Десна» без колёс, цепи, руля и седла, скрипнувший и звякнувший от пинка - Дома ни денег нет, ни жратвы, кроме кабачка консервированного, который ты две недели назад откуда-то от друзей принёс и на чёрный день на полку над раковиной засунул, мы сегодня утром и не ели ничего, вот он наступил, день чёрный! Слёзы от безнадёги и отчаяния льются, когда ничего кроме банки консервной с кабачком твоим тухлым, а чтобы банку открыть, в доме даже открывашки не...
- Займи у начальника на работе, до зарплаты, заодно догадаешься, в какие сроки он тебе зарплату платить собирается.
- А...
- Бэ! Или маму свою попроси зубы её золотые колхозные цыганам в ломбард заложить, единственной дочери деньгами помочь.
- Придурок.
Ножовкой по металлу Мечиславович собрался пилить сливную трубу ванны, чтоб сунуть туда длинный дюритовый шланг, где-то найденный на прошлой неделе, принесённый в квартиру и до сего дня без дела лежащий за дверью в зал.
- Говорю же - придурок, ты подумал хоть, куда вода из шланга литься будет? - к инженерной мысли мужа жена отнеслась скептически - В унитаз самотёком не пойдёт, высоко слишком...
- А в унитаз и не будем лить - затея Черепана оказалась гораздо изощрённее, чем показалось поначалу - Дом этот немного неудачной планировки, шахта лифта не за стеной от ванной, а дальше, за стеной прихожки, во-о-он там, где трюмо стоит!
- ...
- А чё тут непонятного? В шахту лифта будем воду из ванны через шланг сливать!
- ...
- Главное - стены просверлить, чтоб шланг ещё пролез там, победитовые сверла вроде бы берут кирпич этот ГОСТ’овский от дедушки Брежнева, вот ведь делали раньше, не то, что пеноблоки в моей диспетчерской, которые отвёрткой проковыриваются!
- А этот... Брат вашего этого мастера, у которого мы эту квартиру снимаем?! Что скажет, если увидит, как мы его хату разгромили?!
- Да ничего не скажут они, если не забыли, как ещё одного ихнего брата, пока он в зоне сидел, я подогревал по понятиям, сигареты слал в посылках, в шестую ИК в Архангельской области, зона нормальная, не краснопузая, даже до сих пор помню, кто там кумовой был.
Взревел и взвизгнул включенный перфоратор.

Грегорианская и викторианская гниль британской столицы окончательно и навсегда развеяна чёрно-белым видео, на котором «электронный панк» Кейт Флинт - выделившийся из толпы не только многочисленным пирсингом, но и двумя ирокезами - выкрикивает о файерстартере, бегает по тоннелю метро и одевается в нечто, напоминающее смесь костюма воздушного змея со смирительной рубашкой.
Впервые со времён Шекспира, небезосновательно побрезговавшего писать об английских принцах-соотечественниках и написавшего о принце датском, распахнулись окна возвышающегося над берегом Темзы Парламента: с реки больше не идёт невыносимая вонь всех существующих отходов человеческой жизнедеятельности и чудом сохранившихся сохранившихся средневековых производств.
Несколько лет уже прошло с тех пор, как чертыхающиеся с оксфордским выговором учителя вынули из кладовок и потащили на пришкольные помойки связки бесполезных розог, наконец-то объявленных Парламентом вне закона.
Несколько лет ещё осталось жить лондонской студии «Decca Recordings», прежде чем навсегда умолкнут её колонки «AKG», которые попросту невозможно представить без лопающихся и вылетающих из схем сабвуфера ламп, безжизненно повиснут на витых проводах микрофоны в комнатах с обитыми пупырчатым полиэтиленом стенами, застынут в одном положении многочисленные переключатели микшерского пульта и прекратят своё вращение металлопластиковые катушки, мотающие бобинную ленту: отказав когда-то Битлам и добавив, что не может быть будущего у гитарных групп, якобы выходящих из моды на заре 1960-х годов, дирекция студии поставила крест на будущем своего предприятия.
Древнеримский город Лондиниум на самых задворках империи, в годы смут и варварских нашествий доставшийся англосаксам, постепенно доводится до ума и прогибается под мировосприятие Черепана Мечиславовича.
Не получается у Мечиславовича лишь осилить творчество Химических Братьев и Продиджей с Кейтом Флинтом, после каждого прослушивание сравниваемых с Божьей Коровкой и затем отвергаемых сделанными исключительно в пользу обожаемого Черепаном «Гранитного камушка» выводами.

- В Англии круто было бы на работу устроиться - наслушавшись от жены о съеденном консервированном кабачке и предстоящем возвращении из школы Севки, которого чем-то надо будет кормить, Черепан Мечиславович шарил по кухонным шкафам, ища там подаренную коллегой по работе мятую коробку с быстрорастворимым картофельным пюре «Анкл Бенц» - Ванны там у них на Трафальгаре и в Букингемпшире прочищать, туалеты, унитазы...
Коробка - не только мятая, но и вскрытая, с картонной рванью на месте всей верхней части нарисованного на коробке афроамериканца - вскоре обнаружилась в дальнем углу шкафчика, рядом со сломанным детским миксером «Вишенка», жестянкой помарина, пластмассовым чайничком засохшей киновари, связкой стеариновых свечей и мешком чечевичной крупы.
- ...Прикинь только: я приезжаю на улицу Пикадилли!.. - Черепан произнёс название лондонской улицы с придыханием - ...В Берлингтонский пассаж захожу и там в бутикю-ю-ю... - второе придыхание было ещё более глубоким - ...«Бурберри» туалеты мою, зато зарабатываю больше, чем начальник автоколонны с моей работы! Прикинь, как бы я его унизил, когда бы в Лондоне контракт оттарабанил, в Россию вернулся и на улице его встретил!
В пронизывающем стену между прихожей и ванной, тянущемся через всю прихожку вдоль наполовину оторванного плинтуса и ныряющем куда-то под трюмо шланге журчала вода, уходящая из ванны и льющаяся дальше, за пределы квартиры, прямо в лифтовую шахту - как и задумывал Мечиславович.
- Повезло, что стена не несущая была, кладка всего в один кирпич, просверлилась со свистом, и вроде ни в один из кабелей от лифта сверлом не попал!
- А вода в конце шланга не перемёрзнет? - жену ещё терзали сомнения - В лифте вроде не тепло. Уже там начинаю мёрзнуть без шубы норковой, которую ты, лузер, до сих пор мне купить не можешь, потому что в школе ещё хуже Севы учился, вырос дебилом и работы нормальной не нашёл! Севе не можешь помочь примеры по алгебре за шестой класс решить, позорище!
- Зато ванну победил безо всяких примеров. Наконец-то Танюшу искупать смогу.
Афганка, слыша своё имя, появлялась рядом с Черепаном всегда, даже если в скором времени намечались такие нелюбимые ею процедуры, как купание в ванне. С собой собака обычно приносила какую-нибудь игрушку или попавшую в зубы вещь, которую самозабвенно грызла, в этот раз Танюше на медленное растерзание попался пластмассовый игрушечный крокодил. Только не антропоморфный сине-зелёный крокодил Гена - растоптанный, выкинутый с балкона и потерявшийся несколькими днями ранее, а совсем недавно подобранная где-то во дворе полностью зелёная рептилия, похожая на самолётный фюзеляж с кургузыми крокодильими лапками вместо крыльев и выпученными глазами вместо окон кабины.
- Грызёт его и небось представляет, что это не крокодила пластмассового изгрызла, заплевала, замучила и в чашки свои вонючие из-под «дошираков» кровью истекать уволокла... - жена Мечиславовича бросила недобрый взгляд на собаку - ...А кого-нибудь из нас. Либо меня, либо Севу моего, и ни анализами его, ни лекарствами, ни хребтом кривым кифозным и грыжами межпозвоночными не подавилась, мандыба шерстяная! Поглядывает вон уже на дверь в нашу спальню, узнала, что там горжетка горностаевая в комоде лежит, которую я к пальто пришивать буду, и хочет, хочет, чтоб мы с сыном сдохли, чтоб без нас комод опрокинуть, зеркало разбить, разбросать и раскидать все духи с помадами, горностая достать и разорвать его в клочья, распетошить, выпотрошить, порезать на меха, как маньяк из подворотни в песне «Утекай»!
- Что за мысли за такие негативные? - Черепан снял с вешалки чёрную олимпийку «Ruma», надел её, взял из танюшиной пасти игрушечного крокодила - так, что половина игрушки оказалась внутри рукава, наружу же высовывалась лишь крокодилья голова, а во вторую руку точно так же взял ещё одну собачью игрушку - подобранную с пола синеволосую кучерявую советскую куклу без глаз и конечностей, туловище которой тоже скрылось в рукаве олимпийки, и запел, неуклюже дирижируя руками с торчащими из рукавов головами игрушек:

- На улице... Крокодилли
Мы живём ускоряя шаг
И чтобы нас... полюбили
Мы делаем всё не так!

- Иф! Иф! - метиска афганской борзой с радостным тяфканьем запрыгала вокруг Черепана.
- М-м-мца, м-м-мца, м-м-мца! - кукольная голова, озвученная Черепаном, торчащая из рукава его чёрной нейлоновой олимпийки и сжатая у горла его пальцами, вплотную приблизилась к лицу жены с твёрдым намерением целоваться губы.
- Козёл безрогий! - вырвав куклу из руки мужа, жена ушла в кухню, где вскоре зашелестело, зашуршало и зачавкало содержимое одного из трёх заполненных под самую завязку мусорных вёдер, в которое безногая, безрукая и безглазая кукла яростно утаптывалась женщиной.

* * *

- ...В школе тебе такие крокодильи истории не преподадут! - Черепан Мечиславович, ужиная с домочадцами, решил в очередной раз напомнить пасынку Севке о бесполезности современного среднего образования - В школе тебя учат как к начальству относиться?
Погода в доме на удивление была хорошей: жене не хотелось скандалить, Севка не жаловался на сложные домашние задания и деспотизм учителей, собака Танюша совершенно спокойно лежала под обеденным столом у ног Мечиславовича, а на столе рядом с тарелкой, из которой Черепан поедал консервированный горошек с половиной зелёного помидора и залитыми кетчупом «Балтимор» хлебными пельменями «Дворянское гнездо», лежал уже изрядно изжёванный Танюшей игрушечный крокодил.
- Знаю, знаю, о чём ты расскажешь - очередной пельмень, начинённый на четверть свининой и на три четверти хлебом, со смаком поглотился Черепаном - О том, как вас там учат училок во всём слушаться, бояться и угождать им. Чтоб вы потом в будущем на работе точно так же начальникам задницы лизали и ни на какие забастовки со стачками не решались. А вот таким вот пластмассовым пикадилом можно охеревшему в край начальнику всю кровь свернуть. Расскажу сейчас, как. Слышали о двоюродном брате Гинтараса со стоянки, который в Лондоне туалеты моет и зарабатывает больше, чем у нас доктора и профессора? Так вот, у них у обоих отцы когда-то на пароходах работали и в моря ходили, только у Гинтараса отец механиком на танкере был, а у его двоюродного брата батя был штурманом на какой-то грузопассажирской трофейной калоше 1930-х годов выпуска, которую после войны у немцев отобрали и в Клайпеде прописали. И у того штурмана лучшим другом был третий механик Римантас Куликаускас, которому редкостная падла по имени старший механик Никита Соколов житья не давала...

Списываясь на другой пароход, третий механик Римантас попросил штурмана Томаса сделать стармеху Никите какую-нибудь гадость - чтоб если не под монастырь подвести, то хотя бы всю кровь свернуть и со вспомогательными дизелями драгоценными как можно больше головной боли доставить.
«Дорогой ты мой друг!» - ответил штурман - «Я сделаю так, что стармеху небо с овчинку покажется, а подозревать никого и ни в чём не смогут!»
Спустя несколько месяцев после того, как на трофейном грузопассажире 1930-х годов сменился третий механик и на его место пришёл какой-то хлыщ, переехавший в Литовскую ССР из Новосибирска, штурман начал действовать. Во время стоянки на берегу он заглянул к своим малолетним племянникам, утащил у них игрушечного крокодильчика - точно такого же, какого с улицы принесла афганка Танюша - и втайне от всего экипажа принёс его на пароход.
Вспомогательные дизеля на старом немецком пароходе стояли довольно-таки высоко, на третьей палубе, кажется. Масло из дизелей текло, как из дырявых вёдер, поддоны под дизелями всегда были залиты, а из поддонов масло утекало по трубам в шламовые цистерны. Извилисты были те трубы, а крайне тёмно, неприглядно, грязно и душно было в самом дальнем кормовом отсеке машинного отделения, по которому те трубы тянулись, в котором все немногочисленные механизмы от старости развалились и где крайне редко появлялись мотористы с механиками. А по диаметру труба, по которой отработанное масло текло, как раз такая, чтоб в неё пластмассовый крокодил впритирку забился!
И инструмент сантехнический - со всеми здоровенными ключами-газовиками - у штурмана был, и кувалда была, и никто из экипажа не знал, что штурман может кувалду в каюте держать и сантехническим ремеслом владеть, и время свободное было, и отсек был настолько глухой, что никто не увидел, как штурман с газовым ключом, кувалдой, фонариком и крокодилом забрался туда, разобрал трубу в самом дальнем и тёмном углу, забил кувалдой в колено трубы крокодильчика - да поплотнее, собрал трубу обратно и удалился из отсека так же незаметно.
От каждого поддона своя труба шла, после чего все трубы в одну соединялись, ещё несколько метров та труба в жутковатом тоннеле, похожем на кишечник стального кита, под самым потолком тянулась, а потом и вовсе начинала труба извиваться змеёй, в многолетнюю ржавчину с плесенью нырять, среди обломков древних насосов теряться, у пустых танков открученными крышками горловин находиться и в кромешной тьме у нечаянно забравшегося в эти дебри моториста под ногами путаться, тут-то в неё и был крокодил заколочен!
Перестало уходить из поддонов вспомогательных дизелей маслице чёрное, через края полилось, да по палубе, да мимо котла, да по трапу вниз, да вообще чуть ли не на коллектор главного дизеля, на самой нижней палубе расположенного!
Всю ветошь извели, вытирая масло!
Вся плешь стармеха Никиты Соколова проелась этим маслом и поддонами этими!
Тьфу!
Пробовали воздухом продуть: в слив одного из поддонов сунули шланг, остальные сливные отверстия пробками позатыкали, давление воздуха до 14-ти килограмм нагнали... Крокодил в колено трубы ещё плотнее пролез и ещё крепче там застрял, по всей видимости, в одном поддоне шланг аж трое мотористов с трудом удерживают, а в соседнем пробка из сливного отверстия под давлением выскочила и оттуда брызнуло так, что в масле вся динамочная оказалась, на котёл ещё прилично  набрызгало и задымилось, долетело даже до главного дизеля и двери в ЦПУ!
Тьфу!
Пробовали соляную кислоту в поддоны залить, чтоб засор проело. Вместо этого проело трубы перед входом в тоннель, а ядрёной смесью отработанного масла с кислотой залило распределительный щит рулевой машины!
Тьфу!
С вёдрами и губками поролоновыми вахтенные мотористы чуть ли не поселялись у поддонов, обо всех остальных механизмах забыв!
Лишь когда доведённый до истерик Соколов списался на берег, на его место пришёл новый старший механик, который вскоре распорядился разобрать всю трубу до самой шламовой цистерны, а потом долго и громко матерился, глядя как ещё громче матерящийся моторист выколачивает из сегмента трубы обнаруженную там продолговатую пластмассовую игрушку, да никак не мог взять в толк: кто же, каким образом и - что самое главное - зачем такое сотворял?