Моему собрату по перу

   Говорить, писать о таком человеке, как Глеб Дейниченко в прошедшем времени, как о человеке, уже ушедшем из жизни, невероятно трудно и горько. Мне всегда казалось, что он проживет не меньше ста лет, но вот прошел год с того скорбного момента, как его не стало. Он умер 21 ноября 2007 года. Сказали – саркома позвоночника.
   Журналистская профессия свела нас в Таджикском телеграфном агентстве, где я был главным редактором, а Глеб стал работать заведующим отделом. Опыт у него уже был, он отлично знал свои объекты, а это промышленность, строительство, транспорт, коммунальное хозяйство, торговля, его знали все руководители этих хозяйственных структур. Имея острый ум и отличную память, он легко и быстро справлялся с потоком информации, который шел из его отдела.
   Считалось, что работать в ТаджикТА очень престижно. В те 60-80-е годы в коллективе журналистов почти все были профессионалы – тассовцы. Агентство представляло собой отделение ТАСС и распространяло информацию не только на нашу республику, но и на Союз и на зарубежные страны. От журналиста требовался соответствующий уровень и Глеба Дейниченко отлично знали в редакциях ТАСС, откуда нередко поступали по телетайпу записки о том, что информация Дейниченко отмечена повышенным баллом, что означало и повышенный гонорар. У него было правило – писать так, чтобы было кратко, достоверно и ясно для всех.
   В советское время с большим размахом проводились празднования 1 мая и 7 ноября – дней всемирной солидарности трудящихся и Октябрьской социалистической революции. Отчеты о них шли в номер для всех газет республики, а готовили их мы – сотрудники ТаджикТА. Готовить такие отчеты объемом в газетную полосу, а то и на целый разворот, дело не только сложное, но и очень ответственное. Не дай бог допустить ошибку, особенно в перечислении фамилий руководителей республики, стоящих на трибуне и принимающих парад, или упустить важные детали при описании движения колонн трудящихся по главной площади Душанбе. Такую работу нам доводилось выполнять вместе с Глебом Дейниченко много раз. И проколов не было.
   При всей серьезности и ответственности работы, Глеб всегда оставался человеком, с которым приятно было общаться. Он отлично знал литературу, искусство, спорт – он был мастером спорта по штанге в среднем весе… А в общем-то трудно назвать область человеческих отношений и человеческих достижений, о которых с ним было бы не интересно говорить. Мы часто обедали вместе, а какой обед для журналиста без рюмки. В такие моменты Глеб превращался в блестящего рассказчика. Он мог по памяти читать десятки наиболее увлекательных страниц о бравом солдате Швейке из известного романа Ярослава Гашека. В его памяти легко возникали образы героев знаменитых романов русских и зарубежных писателей. Он хорошо знал историю СССР и в том числе историю Таджикистана.
   Хочу сказать еще вот что. Мы заинтересовались друг другом, как бы с некоторого расстояния. Каждое утро я ходил на работу в Дом печати с Пушкинской, по Шота Руставели и по улице Орджоникидзе, на которой стоял Дом радио. Из этого дома иногда появлялась группа молодых людей и направлялась к воротам горсада. Впереди группы обычно шел фасонистый атлет. Одет с иголочки: отглаженные брюки беж, красивая рубашечка, в коротких рукавах которой едва умещались крутые мускулы. С такой фигуры, думал я, скульптуру лепить.
   Впоследствии оказалось, что и я попал в поле зрения Глеба. Когда мы уже работали вместе а ТаджикТА, он написал обо мне очерк «Слово о старшем друге», где был эпизод, показывавший, что он принимал меня на улице Руставели за бухгалтера, торопящегося на  работу. Я тогда пробормотал, мол, бывают в жизни злые шутки, сказал петух слезая с утки. «Это сказал ежик, слезая со щетки», - поправил Глеб. Этот эпизод – прямое свидетельство того, что нам очень легко было сблизиться на почве юмора.
   Никто из моих друзей журналистов не был таким мастером лицедейства, как он. Находить сходство известных нам знакомых, иногда начальников, с сатирическими персонажами было его любимым занятием. Одной начальственной даме в этом смысле не повезло. Ее прическа и постоянное цоканье каблуками по кафелю коридора рождали представление о козочке. И однажды он сказал: «Коза».
   Глеб умел перевоплощаться и моментально превращался в человека, о котором рассказывал. Работал в его отделе, правда недолго, корреспондент по имени Витя – щуплая фигура, бледное испитое лицо с длинным носом и высокий бабий голос. В принципе Витя был алкоголик и жена всегда «помогала» ему получать зарплату. По рассказу Глеба, один раз это происходило так.
   В кабинете нас было трое. Вдруг дверь распахнулась, на пороге появились взрослая дочка и жена Вити. В один голос они зарычали – зарплату получил? Нет еще, пропищал Витя. – Иди, получай. – Успеешь?? – Иди быстрее. Витя отправился в кассу. А когда вернулся, стал выбрасывать из карманов брюк мятые дензнаки. В быстрых руках женщин они моментально исчезали. Витя успел схватить пятерку.  Отдай – закричала жена. Не отдам, - пискнул Витя. Опять напьешься, как свинья. Да – на пять рублей напьешься, - возражал Витя. Придешь пьяным, все ящики разобью о башку, крикнула жена и захлопнула за собой дверь. – Вот дура, - со смешком произнес Витя. – Ящики-то картонные.
   Глеб рассказывал это, что мы хохотали до слез. А потом пояснил, что у Вити в коридоре его дома действительно скопилось много картонных коробок.
   В те годы ходили анекдоты под рубрикой «Армянское радио отвечает». Нам они нравились, а главным рассказчиком был Глеб (откуда он только брал эти рассказы). Вот один пример. «Армянское радио спрашивает, что такое горжетка и как сохранить ее от вытирания? – Отвечаем, что такое горжетка, мы не знаем, но догадываемся, а чтобы сохранить ее мех от вытирания, надо поменьше ездить на  велосипеде».
   Сейчас кажется, без смеха в присутствии Глеба у нас не проходило ни одного дня.
   В агентстве Глеб нашел свою судьбу в лице симпатичной журналистки Веры Азарченко, которая стала его женой. С ней он уехал в Россию в середине 90-х годов. Они поселились в одном из сел Тульской области. Оттуда через несколько лет Глеб прислал мне сначала одну, а затем и вторую книгу своих стихов, - «Созвездие Льва» и «Коловерть». Книги объемистые, стихи на очень разные темы – о жизни, о друзьях, о кое-каких событиях. Хорошие стихи, но читая их, я почему-то испытывал грусть. Однако, чтобы поблагодарить его за стихотворные подарки, я написал письмо тоже в стихах, в котором приветствовал рождение нового поэта.
   Глеб очень уважительно и нежно относился к своей матери Галине Ивановне, маленькой сухонькой женщине с лицом восточного типа. Мы с ним не раз посещали ее, чтобы попить чаю, поговорить о жизни. Глеб как должное воспринимал ее строгости, а порой и выговоры, если он их заслуживал.
   Жизнь в России не была для них легкой, - просто сельская жизнь. Об этом мы узнавали из писем Веры Дейниченко Абдурахмону Расули, моему бывшему ученику, а ныне члену Союза писателей Таджикистана. Их связывает дружба, сложившаяся на почве общего интереса к делам таджикских кинематографистов. Несколько лет назад Вера прислала горестное сообщение о том, что на своей машине разбился насмерть сын Глеба – Олег, майор российской армии. Глеб тогда почти полностью отключился от жизни.
   Мне не кажется странным, что из десятка работавших а ТаджикТА блестящих журналистов, с которыми я дружил, мне чаще всего вспоминается Глеб Дейниченко. И вспоминается так, как будто он жив, здоров, весел…

                Олег Соболев, ветеран таджикской журналистики