Пиросмани, или Душа Тифлиса

Эраст Кузнецов - автор книги «Пиросмани», одной из последних новинок в серии «ЖЗЛ», - представил читателю очень яркое описание  среды, в которой жил и писал свои странные картины странный тип по имени Нико Пиросманашвили.
Почему я акцентирую понятие среды, понятие той тифлисской ауры, в которой только и мог жить и творить Нико Пиросмани – «духанный» художник, которого еще при жизни художественная интеллигенция внесла в жанровый реестр по разряду примитивистов.
Признание Пиросмани как художника случилось за шесть лет до его смерти, когда в 1912 году творчество Пиросмани заметили и начали пропагандировать футуристы, близкие к кругу Гончаровой и Ларионова — братья Илья и Кирилл Зданевичи.
Собственно, братья Зданевичи оставили какие-то документально-мемуарные свидетельства о жизни и творчестве Пиросмани.
Все прочее можно смело отнести к мифам и легендами  – самой расхожей из которых стала история о  «художнике и миллионе алых роз».
Кто не знает этот знаменитый шлягер Аллы Пугачевой на стихотворение  Андрея Вознесенского.
Тему поэт почерпнул у Константина Паустовского, который в свою очередь пленился одной из тифлисских легенд о любви Пиросмани к некой Маргарите.
Легенда - типично тифлисская. Она пытается как-то романтически мотивировать «разорение» торговца-молочника Пиросмани, который «продал картины и кров», чтобы подарить возлюбленной «целое море цветов».
Небылица полнейшая, ( за исключением портрета актрисы Маргариты),  но это так по-тифлисски.
Эраст Кузнецов в отличие от писателя Паустовского не стал множить мифы и легенды о Пиросмани. Жизнеописание художника он пропустил сквозь призму города, который и по сей день сохранил магическое очарование старого Тифлиса. С его неспешностью, с его неизбывным гедонизмом, с его застольями, подлинным певцом которых был Нико Пиросмани.
В отличие от другого мэтра «примитивизма» француза Анри Руссо, который писал свои картины, руководствуясь экзотическими фантазиями, «духанный» художник  Пиросмани создавал свои «клеенки, жестянки, холсты» почти с натуры. Он писал душу Тифлиса, сам являясь частицей этой щедрой души.
Жизнь не была к нему милостива, впрочем как не была она милостива к Ван Гогу, Лотреку, Модильяни и многим другим художникам, достигшим бессмертия лишь после смерти.
Возможно,  любителям красивых легенд книга Кузнецова о Пиросмани покажется суховатой, потому что в ней мало самого художника. Но на самом деле – это прекрасный гимн душе города, без которого никогда бы не было странного художника Пиросмани.