Замок без привидений. глава 14. Кукловод встаёт на

Глава 14.

Кукловод встаёт на ножки...
Какое счастье!

Он выходил из небытия долго.  Слишком долго. Ядовитые испарения от разлившегося топлива. Радиация, исходящая от повреждённого реактора. Излучение фотонного двигателя - защитный экран был практически уничтожен  при падении. Всё это не могло не сказаться на местных обитателях, которых как на беду оказалось много... очень много. После выхода к свету и обретения сознания он ужаснулся тому, сколько бед невольно натворил и принял решение исправить по возможности всё. Но сначала нужно было хоть сколько-то восстановиться. Ещё десять лет были фактически потеряны...
...Нельзя было сказать, что Трескуну, как назвала своего спасителя болотная красавица за характерные звуки издаваемые искрами, возникавшими между его пальцев, нравилась специфическая диета ведьмы. Особого пристрастия к крови младенцев он не испытывал, но ведь и отвращения тоже не было - это надо признать, а похожие на лягушек многолапые гады вообще оказались на удивление вкусны. Однако диета диетой, а открытие им совершённое, на какое-то время заставило его усомниться в самом понимании мироздания.
Магия!!! Она существовала не только в сказках его родного мира. Она имело место быть во вселенной вообще и, конкретно на этой жалкой планете с примитивным населением, не изжившим ещё остатки средневековья в социальном своём устройстве! До регулярного транспортного сообщения между городами додумались и то ладно. Да и бес с ними, с аборигенами, дойдёт дело и до их просвещения. Уж он-то, Трескун (ох, и не нравится ему это прозвище!) выведет их на широкую дорогу прогресса, будьте покойны. Особенно теперь, когда он умом охватил и всей своей душой принял вторую часть судьбоносного своего открытия - каким-то непостижимым для себя образом он исхитрился проникнуться скрытыми вибрациями этого мира. Магия!!! Он не мог удержаться от восторга, произнося это слово. Магия вошла в его плоть и кровь! Вот откуда молнии с пальцев. Вот, что спасло его в проклятущем болоте от охотничьих псов! Трескун не понимал, как всё происходит. Не понимал - тогда. Не всё понимал и сейчас, спустя три долгих года. Время на этой планете шло по-иному - это он заметил быстро. Но особого интереса у него подобный фортель не вызвал. Пусть над таким не серьёзными пустяками трудят мозги замшелые пни с факультета физики. Ему, Трескуну, было гораздо важнее другое - теперь он мог худо-бедно контролировать всплески энергии, а иной раз у него выходило даже распределять силу разряда. Ух, это было здорово!
Обучение иномирного неофита шло ни шатко, ни валко. Наставница из необразованной ведьмы, получившей своё воспитание от собственной прабабки, - единственной родственницы избежавшей близкого знакомства с ревнителями, - была никакая. Бабулька её, старушенция характера наипротивнейшего, втемяшивала во внучкину голову всё, что ведала сама, то есть истинные, пусть и чёрные познания купно с самыми дремучими суевериями в действительности к практической магии никакого отношения не имевшими. Но традиции - язви их! Юная тогда ещё Граня цепкостью памяти особо одарена не была, да и ученицей она была не сказать, чтоб прилежной. Отсюда вывод - Трескуну крепко не повезло. Зато, вероятно, повезло всем остальным. Похищения детей стали в округе случаться гораздо чаще - на двоих-то волшбу творить, оно материалов расходных насколько больше потребно? Так, что окрестный люд скоренько возроптал и отправился с челобитной к местному аристократу барону Фига-се. Тот слезнице народной внял и поднял по тревоге своих молодцов, многие из которых были мало что местными уроженцами, так ещё и охотниками. Для них  болота, конечно препятствие, но при должном душевном настрое, вряд ли непреодолимое. А настрой был, чего уж там... У кого сестрёнка загинула, у кого - братишка. Без жертв бы со стороны баронского воинства, вероятно, не обошлось бы,  всё-таки опытную ведьму из берлоги выкурить - не проще, чем секача в одиночку на рогатину взять, но Фига-се был мужчиной не глупым и предусмотрительным. Тряхнул он мошной, оценил её полноту и нанял в помощь своим ратоборцам две команды охотников при магах естественно. Вот когда расклад обернулся против засевшей в топях парочки. Тут уж надежды, что преследователи заплутают или в трясине потопнут не осталось никакой. А ещё не глупый барон, где-то отыскал живописца, будь он неладен, и велел тому намалевать портрет похитительницы со слов пусть и малых своим числом, но очевидцев. И портрет вышел отвратительным, то есть ведьма была на нём вполне себе узнаваемой. Она-то и заявила, что мазилке этому руки бы вырвать за такое добросовестное отношение к работе. На кой было так стараться? А ещё бы какую гадость нужно устроить этому... Ну этому же... Как бес его называть!?. Ну, который, эту мазню размножил и теперь она чуть ли не на каждом столбе красуется. Одну такую бумаженцию Трескун не удержался с собой прихватил, так - на память, когда с последнего своего окаянства в тех краях возвращались.
После такого-то оборота пришлось им спешно с места насиженного сниматься и непроглядной ночкой задавать стрекача куда подалее. В этот раз убереглись, но почтения к наставнице у Трескуна сильно поубавилось. Понял он, что пришло время находить кого посмышлёнее в деле магии, а главное - в деле трансформации живого физического тела. Этот аспект Высокого Искусства заинтересовал его особенно. Граня же в нём, была не особенно сильна; так могла обратиться в некое подобие лешего и в образе этом выдержать удар ножа прямо в сердце, но более ничего. Зато поведала она всё запоминавшему Трескуну, что есть у неё один знакомец, тоже людоед и во всех смыслах замечательный мужчина, который обратиться может...
-...много во что может и убить его при этом штука ох, до чего не простая. Я даже и не знаю, чем его, окаянца, пронять. Только ты его бойся, он на мужиков сильно падок. Нет, и от баб не отказывается, но от вашего брата просто млеет и сам не свой становится. Так, что ты за тылами приглядывай, а то мало ли... Может и хорошо, что у тебя рожа попорчена? Глядишь, задница целее будет.
Напрашиваться к такому одиозному кределю в ученики без пистолета, страсть, как не хотелось. Но обстоятельства складывались для предосудительной парочки очень уж не благоприятно. Выражение "земля горела у них под ногами" в точности описывало сложившееся положение. Приходилось рисковать. Убежище - это первое. Потом завоевание расположения - задачка номер два, тоже не из простых. Ну и третье - как бы так исхитриться вызнать тайны магического маэстро и при этом сохранить крупицу самоуважения. Таков примерно был план действий на ближайшее время, но провидение или каприз судьбы внёсли свои коррективы. По прибытии к месту обитания колдуна без диплома, беглецы от правосудия обнаружили лишь пепелище и мэтра трансформации, накрепко приколоченного к большому высокому кресту с коваными гвоздями в руках, ногах, во лбу и ещё одном весьма любопытном месте. Волна, поднятая ими на своих зловонных болотах, прокатилась по окрестным землям, очищая их от представителей тёмного направления магии.
- М-да-а, - несколько разочарованно протянул Трескун, любуясь на крестообразное украшение, - лишка мы с тобой накуролесили. Чую, охотиться теперь за нами станут не только представители закона. Кстати, обрати внимание, как этого хмыря угомонили.  Как я понимаю, поймали его в образе человеческом. Обратиться он не успел, хотя и пытался... Видишь, хвост сзади свисает, голый... Тьфу, противно... Потом его расчленили... ага... а в разрезы вставили металлические пластины... Это зачем же?.. Наверное, чтоб обратно не сросся... А уж после - к кресту... Странно, что не выпотрошили. Гуманисты, наверное, а может, просто возиться с этой падалью не хотели. Тоже вариант... А почему не сожгли?.. Так ведь проще и торжественней.
- Маг с ними дельный был, - уныло поведала Граня, - или инквизитор-ревнитель с опытом. Он солдатню и надоумил, что изменённого огнём не проймёшь, только беду на свою задницу накличешь.
- Отчего так? - оживился любопытный Трескун, не глядя на свою собеседницу, а глазами, будто чувствительным щупом осматривая деревья, вокруг обиталища убиенного колдуна. Что-то в них привлекло его внимание.
- Изменённые частенько, а уж мой-то померший знакомец - точно, заключают договоры с выходцами из преисподней.
- Где эта... Как ты это место назвала?... Преисподняя? Где она находится?
Граня посмотрела на Трескуна, как на слабоумного:
- Ну ты даёшь! Это ж всем известно. Преисподняя она... э-э-э... она под землёй.
- Под землёй, во всяком случае, под той, на которой мы с тобой стоим, ничего такого нет. Так, где она и что это вообще такое.
- Ты больной на всю голову. Преисподняя точно под землёй. Ей просто больше негде быть. А что она такое, так это любому ребетёнку ведомо, она - обиталище мерзейших демонов. Существа такие, противные, - пояснила она специально для Трескуна-полудурка. - Не верти тыквой, дальше слушай... Обращение - это тебе не врождённая способность к оборотничеству. Тут всё горазд сложнее. Во много раз горазд. И боль такая, что не всякому дано её перетерпеть. Вот колдуны и ведьмы, все те, кто с нечистой силой якшаются, и мощь магическую имеют поболе, чем у меня, вызывают, кого в состоянии ну и торгуются, как могут. Не у всех и выходит. А тем, кому повезёт, демоны эти пособляют всяко, кому с формой перевоплощения да не с одной, кому с лёгкостью обращения. Да мало ли... Знакомцу моему, который теперь с деревяшкой породнился, была дадена способность мощи ярой от открытого огня набираться. Ему только спичку поднеси, он такое начудесит, никакой святой не убережёт. И таких, как он среди обращающихся каждый второй, если не больше.
Обращающиеся могут и частенько получают вполне реальную помощь извне! Что ж - новость для Трескуна была приятной. Ни слова не говоря, он оставил свою болтливую спутницу любоваться расчленённым трупом, а сам неожиданно даже для самого себя направился к тем самым деревьям, что привлекли его внимание.
- Куда лыжи навострил?
  Вопрос он проигнорировал. То, что он сейчас разглядел вблизи, было куда интереснее словесного водопада не особо сообразительной ведьмы. На древесном стволе... и ещё на одном и ещё... Да на всех рядом стоящих были чётко видны странные изображения горбоносой физиономии с множеством маленьких острых рожек.
- Граня, твой знакомец художественной резьбой по дереву часом не увлекался?
- С чего ты взял? Не водилось за ним такой дури, он был мужчиной серьёзным. К чему бы ему такие глупости?
- Да это я так... - рассеянно сказал Трескун, внимательно рассматривая древесные изображения. - Они и не вырезанные совсем. Занимательно, весьма хм... будто вместе со стволом выросли.
Он попробовал потрогать один из наростов пальцем. Ничего не вышло: в полудюйме от малосимпатичной рожицы палец наткнулся на невидимую преграду. Трескун этим не удовлетворился и выпустил слабенькую электрическую искорку. Эффект тот же. Худосочная молния бессильно иссякла всё на том же расстоянии, на прощание, даже не щёлкнув.
- Хм, - его губы растянулись в понимающей улыбке, - был бы я местным дикарём, наверняка бы принял это за чудо... Преисподняя, говоришь, - повысил он голос. - Может и так... Только не под землёй она.
- А где? - подгребла к нему любопытствующая ведьма.
- Да рядом совсем. Можно сказать - за углом.
- Так давай туда и рванём прямо сейчас, - брякнула Граня, озираясь в поисках спасительного этого угла и ничего не видя, кроме проклятых деревьев и колючих кустов. - Там погони не будет, - она затравленно шмыгнула носом, - отсидимся.
Слово последнее она произнесла почти не слышно. Окаянный угол так и не отыскался и надежда на быстрое избавление от неприятностей в душе ведьмы благополучно завяла. Трескун взял двумя пальцами её за подбородок и долго, долго смотрел на её не особо умное лицо.
- М-да, -  сказал он, отпуская ведьму взглядом, - и рад бы объяснить да слов таких не подберу.
Нет, ну правда, не читать же этой дурёхе, которая и буквы-то в слова складывать не умеет, лекции о многомерности вселенной. Измерение это проклятущее, что здесь простецки именуют Преисподней действительно рядом. Только чтобы в него попасть... О-ох... либо временные потоки синхронизировать нужно, либо искривление пространства выравнивать. Не то не другое ни в мире Трескуна, ни тем паче в этом никто делать не умеет, хотя на родной его планете кое-какие опыты в этом направлении уже проводились. "А господа с той стороны, похоже, в деле этом не простом, немалого успеха достигли, - думал Трескун, увлекая Граню обратно к пепелищу и к брошенным там дорожным торбам. -  Ох, и угораздило меня в такой непростой мирок угодить! Какой-то мир-перекрёсток, не иначе. Тут тебе и я, сверху свалившийся и туристы из-за непроницаемой для меня Границы и... магия, да-с... Как всё сложно. А разобраться во всём необходимо, поскольку мне здесь всё больше и больше нравится".
Из размышлений этих глубоких вывела его беспокойная ведьма. Вот же неугомонная! С ней тоже что-то делать нужно; толку от неё теперь не густо - научить больше ничему не может, а в постели приелась. Нет, менять надо заезженную кобылу.
- Ну, что тебе ещё?
- Гляди!.. Сколько уже талдычу, а ты всё, где-то в облаках витаешь... Мертвяк-то наш, пошинкованный, ноготочками по деревяшке заскоблил.
Трескун недоверчиво уставился на пришпиленного к кресту расчленённого насекомыша.
- Вот же нечисть! - не удержался он от восклицания. - Действительно шебуршится. неубиваемый, гад.
- Не-е, - протянула Граня, роясь в своей неряшливой поклаже, - теперь он не нечисть. Он теперь нежить, как есть, самая всамделешная. А эту мразь у нас даже тёмные колдуны, ведьмаки сильно не жалуют. И мы - ведьмы,  с ними тоже всегда на стороже. Используем, конечно, по мере надобности, но как только нужда отпадает сразу их в расход. Потому как ежели мерзость эта в мире расплодиться, то и самого мира скорый конец неминуем. А где ж мы тогда обитать будем?
Такая вот сермяжная правда из уст закоренелой людоедки и убийцы младенцев. Трескун не удержался - усмехнулся, надо же носительница гуманистический идей выискалась. Хотя в чём-то она, безусловно, права. Ему этот мир на растерзание вот такого... не совсем живого, тоже отдавать не хочется.
- Как убить мертвяка с десятидюймовым гвоздём в башке? - вполне серьёзно спросил Трескун и не только из "дежурного" любопытства.
- Сейчас, сейчас,  есть у меня кое-что для такого случая. Одинокой даме, живущей на болоте, вряд ли кто помощь окажет, случись, заявится к ней такой визитёр. О своей безопасности самой, ой, всегда самой, заботу иметь приходиться.
Она извлекла из вороха всевозможного барахла довольно объёмную колбочку с крупнозернистым грязно-белым порошком внутри.
- Да-а, я же помню, что брала это с собой. Теперь пробку долой. Ой, дорогой прости, забыла предупредить - заткни нос, вонь будет та ещё.
Поспешноё зажимание ноздрей помогло лишь отчасти: запах проник и через эту преграду. И  запах был... Никогда бы такого не нюхать. Трескуна вывернуло наизнанку и выполоскало до крови. Едва на колени не рухнул, после того, как слегка отпустило, но затуманенный разум всё-таки предостерёг, что в такую лужу собственной физиономией падать - не лучшее решение.
А стойкая или просто привычная к такому ведьма, спокойно высыпала содержимое склянки на нежелающее признать собственную смерть, бурно конвульсирующее тело. И порошок вдруг ожил, распадаясь на множество бесформенных комочков, которые с жадностью стали поглощать бунтующую плоть. Там, где прошлась волна мелких проглотов оставалась лишь выбеленная голая кость и ничего более. В самом низу, будто почувствовал окончание трапезы, комочки снова собрались воедино, образовав, что-то похожее на большую жирную каплю, и повисев мгновение на обглоданных пятках, она с неприятным чавкающим звуком шлёпнулась на землю.
- Вот и всё, - проговорила ведьма, швыряя склянку к прочим вещам в суме, - делов-то. Жаль только, что порошочек - штука одноразовая. Теперь надо новую порцию готовить, а то без него, как-то жить боязно. Понимаешь, о чём я? - она повернулась только что распрямившемуся Трескуну. - Да-а, вижу, досталось тебе с непривычки-то. Ладно, не бери в голову; сам раза два три от таких вот отобьёшься, и перестанешь блевать. А не престанешь... Что ж, какой-нибудь поднятый окажется шустрее и всё...
- Хватит нотаций, - Трескун с трудом выдавил из себя хриплое до невнятности, - давай убираться отсюда. Куда сейчас двинем?..
Двинули они подальше в лес. Куда ж им было ещё? Причём, сначала-то шли довольно быстро и держались всё больше по прямой, насколько это вообще возможно в не особо густом лесу, а  через часок такой вольготной и неутомительной прогулки, вдруг встали, словно  их в землю вбили. Хотя нет - Трескун как пёр вепрем напрямки, так и продолжил, выйдя на небольшую полянку, сплошь поросшую легкомысленными голубыми цветочками  величиной с ноготь и довольно приятным нежным ароматом. Зато Граня, заболтавшись и вовремя их не приметив, успела остановиться лишь в самый последний момент, едва не повалившись в эту божественную красоту.
- Трескун!! - истошно завопила ведьма. - Стой, скаженный. Давно подмечала за тобой всякие странности, но чтоб такое!..
- Что не так? - тревожно спросил Трескун, озираясь в неподдельной тревоге и ожидая появления чего-то ужасного, чему он может прийтись по вкусу.
Но дальнейший словесный поток разволновавшейся болотницы его быстро успокоил.
- Ты вообще ни на кого не похож. Нету у нас таких. Сила магическая есть, но другой маг её в тебе не чувствует. Так не бывает, но... наверное бывает. Сила в тебе тёмная, сродни моей, а дрянь вот эта...
- Какая ещё дрянь?
- Ведьмино забвение! - видя непонимающее выражение на лице такого бестолкового Трескуна, она соизволила объяснить. - Цветочки эти самые, будь они на веки прокляты самым чёрным словом, да не берёт оно их. Капли сока на кожу попавшей хватит, чтобы затуманить разум любой ведьмы на пару дней. Делай тогда с ней, что пожелаешь, потому как будет совершенно беззащитна. С разумением ясным цветок этот и силу ведьмовскую отнимает. А что произойдёт если глоток его испить...
- Ведьма дурой станет?
- Не остри... Сдохнет ведьма, за грехи свои страшную цену платя - случается по три дни в корчах душа отходит, так-то... Так что давай ты - напрямки, раз уж залез туда, а я кругом пойду. На той стороне встретимся. Только вот что, яхонтовый мой, ты как из этого цветника выберешься, найди хоть какой ручей, хоть лужу и ополоснись. Не то помру я. Понял?
Трескун вдруг понял всё! Полянку, для себя вполне безобидную, он пересёк с трудом себя сдерживая, чтобы от радости не запрыгать, А на противоположной стороне, убедившись, что спутница в дебри углубилась и за ним не наблюдает он нарвал небольшой букетик голубеньких очаровашек и сокрыл его бережно за пазухой.
Эту ночь они провели вместе, предаваясь любовным утехам с такой страстью, будто была она в их жизни самой последней и не увидят они больше не звёздного этого тёмного сине-бархатного неба, не почувствуют тёплого ветерка на потной обнажённой коже и не приведётся им вдохнуть этот густой смолистый воздух, которым, кажется, век бы дышал и не состарился.
Утром Граня размежила веки, вызываемая в новый чудесный день колдовским ароматом горячего чая.
- Сударыня, просыпайтесь, - галантно склонился над ней чудо-мужчина. - Вставайте моя прелестница... Хотя нет, не стоит так спешить. Сперва, отведайте этого чудесного напитка, приготовленного мною лично для поднятия вашего настроения и предания вам сил и бодрости.
- О, как!! - изумилась воспитанная девица. Ну не совсем воспитанная и давно уже не девица, но изумилась она искренне.  - Давай уже, хлебну, чего ты там сварганил. Пахнет дивно. А вкус!.. М-м-м-м... Да ты кудесник, господин Трескун.
- А ты сомневалась? Пей, пей...
Более, отравленная соком Ведьминого забвения Граня не слышала ничего.
Вечером того же дня к воротам небольшого городка, название которого никому ничего не говорило, подошла странная парочка - здоровенный, широкоплечий мужик с большим паукообразным шрамом под левым глазом и  влекомая следом за ним на длинной верёвке ведьма.
-Эй, служивые? - гаркнул детина с каким-то непонятным акцентом, будто проглатывая окончания слов. - Кому тут сдать эту тварь? Вот, гляньте-ка, - он извлёк из кармана скомканный лист бумаги с портретом. - Она. Тут и вознаграждение обещано.
Сержант ради такого случая самолично из караулки  выполз, невзирая на солидность звания и почти безразмерную округлость чрева.
- Гм, - сказал он в сомнении, внимательнейше разглядывая рисунок и сравнивая его с пускающей слюни лохматой бабой, - вроде она. Но точнее дежурный инквизитор-ревнитель определит. Он же и расчёт произведёт по всей форме, без обману. У нас с этим строго: не моги и помыслить, чтобы охотника обсчитать, ежели, конечно, - тут он позволил себе недоверчиво прищуриться, - сам охотник не вздумает начальство обжулить.
- Я!? - вскричал оскорблённый в лучших чувствах детина. - Обжулить власть!? Да никогда!..
Инквизитор сам определить личность ведьмы не сумел. Пришлось звать мага. Тот же сначала принялся за самого ловца и долго, с пристрастием расспрашивал его, как это ему, напрочь лишённому магической силы удалось заарканить эту увертливую людоедку.
- Сколь народу за ней гоняется, а ты раз - и готово... Как так?..
- В лесу нашёл её когда... э-э-э... по грибы ходил, да по ягоды. Иду, значит, себе, иду, глядь, а под кустом вроде, как барахтается кто-то. Ну, я мужик смелый - подхожу, значит, а там она... Я ведь портреты-то по дороге видал. Один даже с собой таскал... на всякий случай... Вот - сгодился. А это порождение Нечистого, демонская подстилка, она ж ни тятю, ни маму. По всему видать от погони в лесу схоронилась и с голодухи грибов нажралась. Мухоморов! Или ещё чего... Чего они, ведьмы, жрут?..
- Эта - в основном людей.  Завтра же на плаху ляжет.  С утра, пока солнце не встанет. Отбегалась, кровопийца.
Из канцелярии инквизиторов-ревнителей Трескун вышел отягощённым объёмистым кожаным мешочком с серебряными монетами. Что ж начало положено. Теперь можно было шагать дальше. Нужные связи. Финансовое могущество. Влияние среди официально признанных чародеев и отцов церкви. А дальше... Много чего "дальше". Трескун плотоядно улыбнулся. Но сначала нужно сменить имя.