Ля-ля musika

веселая пьеска в 2-х актах


на фото - московский сад Эрмитаж, в одном из ресторанов которого и происходит действие пьесы.
Слева виден знаменитый МУР. Справа - здесь в октябре 1898-го открылся и играл несколько лет свои спектакли Художественный театр.


действующие лица:

Митя
Лева
Таня
Невеста
Официант
Лех-Булаховский
Блюм

две девицы, два грузина, (гости)

время действия - начало 2000-х.



1-ый АКТ.


1.

               
Отдельный кабинет ресторана в стиле русского «модерна» начала 20-го в., столик на четверых, три сервиза чистые. Сбоку занавешено окно, но если отдернуть штору, то видно, что идет мягкий, нескончаемый снег. За столиком ЛЕВА в благопристойном костюме и элементами не самой захудалой жизни. Перед ним закуска. В глубине, сбоку, маленькая низкая эстрада и музыкальная аппаратура на ней. ОФИЦИАНТ с подносом, одет то, что называется “a la russe с петухами”. На подносе графин с водкой коньячного цвета. Время от времени слышны истерические голоса «горько», музыка и топот ног, от которого посуда нервно позванивает. Словом, в таком месте приятно посидеть с хорошими друзьями, если есть уверенность в том, что денег хватит на что-нибудь кроме салата.

ОФИЦИАНТ. Что-нибудь еще, Лев Борисыч?

ЛЕВА. Нет, Миша. Всё лады. Отдыхай пока.

ОФИЦИАНТ. Может, хотя бы грамм сто? Для аппетиту.

ЛЕВА. Грамм сто?.. Это только начни... Встреча у меня... Ладно, что там?

ОФИЦИАНТ. Как всегда, для вас – перцовочка. Холодная, запотевшая.

ЛЕВА. Да?.. А шут с ним, в конце концов, давай. Что я, в самом деле? Но только сто, не больше!

ОФИЦИАНТ. Как скажете. (наливает, собирается уходить)

ЛЕВА. Погоди. Рюмку заменишь. А то прилетит сейчас... птица звонкая (мажет бутерброд). Обещал до рандеву ни капли. (крики «горько», шум) Спокойно я сегодня не поем. Кто гуляет-то?

ОФИЦИАНТ. Прокуратура. Московская... Прокурор дочку замуж выдает. Центрального округа. Прокурор, в смысле... Ну, и так... народец разный полезный.

ЛЕВА. Для кого полезный?

ОФИЦИАНТ. Не для меня, Лев Борисович, к сожалению, не для меня. Я – человек маленький.

ЛЕВА. Что-то, как я поглядел, больно шикарно гуляют. По их зарплатам-то.

ОФИЦИАНТ. Так ведь не он платит, не прокурор.

ЛЕВА. А кто?

ОФИЦИАНТ. Как кто? Понятное дело кто - должнички.

ЛЕВА. А-а... Ясно. Ты-то откуда все знаешь?

ОФИЦИАНТ. Лев Борисович... (разводит руками)

ЛЕВА.  Понятно. Черт, как голова трещит. Ночь из студии не вылазил. Думал, у вас посижу... в тишине.

ОФИЦИАНТ. Творческий вы человек, Лев Борисович.

ЛЕВА.(хватается за голову) Ой-ой-ой, как голова трещит. Сейчас лопнет.  Прямо сию секунду.

ОФИЦИАНТ. Вам бы домой. Да в душ, да отоспаться, как следует.

ЛЕВА. Спасибо, Мишаня, добрый ты человек. Не могу. Переговоры. Может, что выгорит. Свадьба тут эта, пропади она пропадом. Может лучше аспирину, а? Что ж вы, змеи, не предупредили-то?

ОФИЦИАНТ. Так кто же знал? У нас свадьбы не часто. Позвонили за пару дней. А вы передоговориться не можете?

ЛЕВА. Нет. Поздно. Да и не я договаривался – манюня, солнце ясное. «Поздно, друг ты мой сердечный, просвистела жизнь твоя...» Ну, за рандеву! (накалывает огурец на вилку, поднимает рюмку)

Входит МИТЯ. Одет скромно, но достойно. Как он сам про себя думает. Из-за этого вид у него несколько экстравагантный. Видит он, прямо скажем, неважно, отчего иногда натыкается на различные не сразу заметные предметы, вроде стола, стула и т.д. В руках папка.

МИТЯ. (назад, за дверь) Спасибо, я понял. Спасибо. (ЛЕВЕ) Здравия желаю. Доброй вам трапезы!

ЛЕВА. Э-э... здоров... здарав... вечер добрый.

МИТЯ. Вы позволите, я у вас тут посижу немного?

ЛЕВА.  (судорожно выплескивает водку, кладет обратно огурец, вскакивает) Мерси. То есть… пардон. Конечно, конечно. Садитесь, пожалуйста.

МИТЯ. Благодарствуйте. (садится) Вы на меня внимания не обращайте, бога ради, закусывайте, выпивайте. (роняет папку, ОФИЦИАНТ делает движение помочь, МИТЯ жестом останавливает его,  лезет под стол)

ЛЕВА. Что вы, я практически не пью. Это вода минеральная. Почки слабые. (появляется голова МИТИ, он изумленно смотрит на ЛЕВУ, лезет за папкой снова) (ЛЕВА себе) Черт тебя возьми. На сорок минут раньше приперся.

МИТЯ. (появляется с папкой, продолжает доставать с пола бумаги) Что?

ЛЕВА. Нет, ничего. По-русски вы славно так говорите. Непривычно... Чисто, по-стародавнему. Прямо, поп натуральный. Ой, пардон!

МИТЯ. Кто теперь по-русски хорошо говорит? Разве только бабки древние. Да монахи-отшельники.

ЛЕВА. Это точно... А где же, прошу прощения, Таня?

МИТЯ. Таня? Не знаю. Нет пока еще. (лезет за очередной бумагой)

ЛЕВА.  (себе) Вот тебе на! Чтоб тебя кобыла плешивая переехала. Коромысло тебе в пузо. И что я должен делать?

МИТЯ. (появляется окончательно) Что?

ЛЕВА. Да нет, ничего, заговоры старинные вспоминаю. На удачу. Ну... как?

МИТЯ. Что «как»?

ЛЕВА. Ну, вообще.

МИТЯ. Да, ничего, благодарю. День тяжелый был. Да вы-то что стоите?

ЛЕВА. Это я  так... мышцы разминаю… шея затекла. (садится) Тяжелый день. Понимаю. Сейчас чего-нибудь изваяем. Так сказать, скульптурную композицию из естественных материалов, ха-ха... Я тут уже сам начал... пардон, немного. (машет ОФИЦИАНТУ)

МИТЯ. Не беспокойтесь. Я сам. (ОФИЦИАНТУ) Попозже кофе мне принесите, пожалуйста. Без сахара. (ЛЕВЕ) Пока не хочу. Целый день пью.

ЛЕВА. Это значит, организм крепкий.

МИТЯ. Да я бы не сказал. Почему крепкий?

ЛЕВА. Ну, целый день пить – и как стеклышко.

МИТЯ. Я кофе пью целый день.

ЛЕВА. Ой, простите, я не понял. Мы по-русски сам не очень  понимаю.

МИТЯ. Приезжий?

ЛЕВА. Какой приезжий?.. Да, приезжий, йес, йес.

МИТЯ. Что ж, давайте знакомиться. Вас как зовут?

ЛЕВА. А вы что, не знаете?

МИТЯ. Нет, откуда?

ЛЕВА. (пауза, ЛЕВА внимательно оглядывает МИТЮ) А вас... тебя как зовут?

МИТЯ. Дмитрий.

ЛЕВА. Твою мать... Я сегодня не пожру. Чтоб ты сдох!

МИТЯ. Я-то причем?

ЛЕВА. Что ты здесь делаешь?

МИТЯ. Как, «что делаю?» У меня встреча.

ЛЕВА. Какая встреча? Во сколько?

МИТЯ. В девять.

ЛЕВА. Баран ты облезлый.

МИТЯ. Простите, что за тон?

ЛЕВА. Скажи спасибо, что в лоб не дал, козел ты винторогий. Это у меня встреча, ясно? Сейчас сколько?

МИТЯ. Я пораньше освободился. На улице холодно, снег. На входе сказал, что заказано на Воронцову – меня сюда проводили... Да я же спросил, можно ли посидеть. У вас спросил. Откуда я знал, что тут другая встреча. Хорошо, я пойду, погуляю где-нибудь.

ЛЕВА. Фу-у... Стой. Давай дерябнем по маленькой. Потом пойдешь.

МИТЯ. Спасибо, как-нибудь.

ЛЕВА. Ну, извини, извини, я сам, индюк, перепутал. С продюсером, понимаешь, рандеву. Эмигрант в третьем поколении. Или в четвертом, черт его знает. А ты – «позвольте», «благодарствуйте»... Скоро манюня его притащит.

МИТЯ. Манюня –  Татьяна, что ли?

ЛЕВА. Ага. Я специально за час подвалил, чтобы потом не нажираться. А тут ты. «Желаю доброй трапезы». Извини. Давай по одной.

МИТЯ. Не хочу.

ЛЕВА. Ну, я прошу, прошу тебя. А то гадость на душе останется, зачем это?

МИТЯ. Ладно, давай. (ЛЕВА делает знак ОФИЦИАНТУ, тот наливает) Продюсер что, киношный?

ЛЕВА. Музыкальный. Из Нью-Йорка. Студия у него там. Слушай, времени нет, потом расскажу. (поднимает рюмку) Ну!..
 
               

2.

Вбегает НЕВЕСТА. В свадебном платье и фате.
               
НЕВЕСТА. Стой, стой, стой, стой! (садится, тяжело дышит)

ЛЕВА. (ошарашено) Как это? Тьфу ты, зараза! Что значит «стой»?

НЕВЕСТА. Фу, напрыгалась...

ОФИЦИАНТ. Мадам, мы за вас рады и от всего сердца поздравляем, но тут отдельный кабинет и...

НЕВЕСТА. Слушай, заткнись, а? И что это сразу «мадам»? Может, я еще вполне «мадмуазель»?

ОФИЦИАНТ. Прошу прощения. Ну, как это сказать-то... Гражданка... Сударыня...

НЕВЕСТА. Помолчи немного.

ЛЕВА. (приходит в себя) Слушай, тебе-то что надо? Что? У меня встреча деловая сейчас здесь будет.

НЕВЕСТА. Вот как пожалуюсь папику, что меня, бедную, обижаешь и со всякими глупостями лезешь неприличными, так твоя встреча сразу и накроется. Большим таким тазом алюминиевым.

ЛЕВА. Вот стерва!

НЕВЕСТА. «Стерва»... Я, может, с жизнью прощаюсь.

ЛЕВА. А не могла бы ты... Не могли бы вы, мадмуазель,  прощаться с жизнью в зале, под приятную музыку, в окружении жениха и папиков-мамиков с обеих сторон?

НЕВЕСТА. Да не выделывайся ты. Правда, тяжко. Хоть вой... Ребята, можно, я с вами накачу немного и сразу уйду? Молодоженам за столом не наливают. Такая тоска.

МИТЯ. Зачем же вы замуж выходите? Ничего хорошего вас там не ждет.

НЕВЕСТА. Я не выхожу – выползаю. Дома – вот уже! (берет себя за горло) Лучше уж замуж... Отдам свое тело девичье на поругание нефтяному капиталу... Да я ненадолго. Выйду и фи-и-ить на все четыре стороны, вольным ветром. Пусть они все провалятся. Ну, так что, нальете?

ЛЕВА. Если такое дело... Давай, только быстро. (машет ОФИЦИАНТУ, тот наливает)

НЕВЕСТА. (ОФИЦИАНТУ) Выпей и ты за меня.

ОФИЦИАНТ. Я на работе. Меня  после каждого выхода обнюхивают.

МИТЯ. Как это?

ОФИЦИАНТ. Так.

ЛЕВА. Только тебя?

ОФИЦИАНТ. Почему? Всех. А иногда и обыскивают.

НЕВЕСТА. И девушек?

ОФИЦИАНТ. Девушек, сударыня, в первую очередь. Неустойчивый народ.

НЕВЕСТА. Да?

ОФИЦИАНТ. У нас клиентура приличная. Женихов ловят... Ну, или так... Хм... Спонсоров...

ЛЕВА. Ну, мы выпьем, наконец, или нет, едрена-матрена!?

НЕВЕСТА. Ты такой забавный, прямо Пьер Безухов. Мне он всегда больше Болконского нравился.

ЛЕВА. Кто это?

НЕВЕСТА. Не важно. (смотрит на рюмку) Может мало для первого раза? Смешно, но не пила никогда. Даже шампанское.

МИТЯ. Для первого раза лучше понюхать.

НЕВЕСТА. Нет. Если уж прыгать, то с колокольни, да на вилы. (хватает графин, делает несколько глотков, МИТЯ и ЛЕВА смотрят на нее, чокаются, пьют)

ЛЕВА. (ОФИЦИАНТУ) Посуду смени.

ОФИЦИАНТ. Сейчас сделаем.

НЕВЕСТА. Вот теперь полегчало... Пьер, забери меня отсюда. Куда-нибудь, увези по снегу. По белому. Пусть вьюга будет, и хлопья в лицо летят. Забери меня, Пьер... Да я с тобой и пешком пойду. (идет к двери, шатаясь) (поворачивается к ЛЕВЕ) Я люблю тебя, Пьер! Сейчас пойду и отравлюсь с тоски! (падает без сознания)

МИТЯ. Выпили.

ЛЕВА. О-о-о-о!!!

Все бросаются к НЕВЕСТЕ, пытаются поднять, она падает.

ЛЕВА. Кошка ты драная, собака ты енотовидная! Что ж ты наделала!?

МИТЯ. Я смотрю, как хорошо вы в фауне разбираетесь.

ЛЕВА. Ты еще тут! Что делать-то, а!? Митяй, что делать!?

МИТЯ. Спирт нашатырный нужен.

ОФИЦИАНТ. Сейчас принесу.

ЛЕВА. Подожди. Надо сообразить. (наливает себе из графина) (МИТЕ) Ты будешь?

МИТЯ. Я уж лучше без вил и колоколен.

ЛЕВА. Ладно. (выпивает, наливает еще, выпивает) Вы ее хоть на стул посадите.

(МИТЯ и ОФИЦИАНТ усаживают НЕВЕСТУ) Она, случаем, дуба не дала?

ОФИЦИАНТ. Вроде нет. (прикладывает ухо к груди НЕВЕСТЫ, слушает)

ЛЕВА. «Вроде»! Ты там давай не слишком. А то как зайдут – невеста пьяная без сознания и ты по грудям шастаешь. Папаша такое устроит! Она, небось, отличница, вон как про хлопья белые заливала.

НЕВЕСТА. Я люблю тебя, Пьер!

ЛЕВА. Вот макака!

МИТЯ. А кто папаша?

ЛЕВА. Прокурор, вот кто!

ОФИЦИАНТ. Окружной. И МВД тут, и МУР...

МИТЯ. Чего я погулять не пошел?

ЛЕВА. Во-во! Из-за тебя, страуса, все и началось. Я бы уже давно дерябнул и закусывал спокойненько. Чего ты приперся ни свет ни заря?

МИТЯ. Помилуйте, я же объяснил!

ЛЕВА. «Объяснил!»... «Помилуйте!»... Объясняй, вон, теперь, что делать.

МИТЯ. Спирт нашатырный. А гостям сказать, что невесту украли. Свадьба все-таки. Пока искать будут, может в себя придет. Посадим ее вон за колонки. (кивает на эстраду)

ЛЕВА. (вздыхает) Больше, вроде бы, делать нечего. (ОФИЦИАНТУ) Пулей лети! И того... Не ори, что «украли!», а тихонько на ушко шепни кому-нибудь и подмигни, так, со значением. Понял? Держи. (дает ОФИЦИАНТУ купюру) С богом! Рюмки унеси! (МИТЕ) Берем. (ОФИЦИАНТ мнется)

ЛЕВА. Ты чего?

ОФИЦИАНТ. Лев Борисович, а вдруг, мало ли, ненароком поинтересуются чего, да как?

ЛЕВА. (несколько секунд внимательно вглядывается в ОФИЦИАНТА) Э-хе-хе... Одни враги кругом. На! (дает еще купюру)

ОФИЦИАНТ.  Там такие профи, Лев Борисович. Ежели что – вы человек известный, а я...

ЛЕВА. Вот жук. Сам бы тебя задушил, ей-богу. Держи. (дает купюру,  ОФИЦИАНТ берет рюмки и водку, убегает) (МИТЕ) Давай! 

ЛЕВА и МИТЯ берут НЕВЕСТУ, несут.
 
НЕВЕСТА. Пьер, любимый, увези, увези меня! Я твоя, твоя, делай со мной, что хочешь! Я такая распутная, и страстная! И невинная, как первый снег! Пьер... (неожиданно целует ЛЕВУ и снова теряет сознание)

ЛЕВА. Черт тебя принес! Что она про этот снег зарядила!?

МИТЯ. Она не только про снег... (шум, голоса «невесту украли», хохот) Здесь-то ее искать не будут?

ЛЕВА. Не будут. Слышишь, как ржут? Там одни спецы... клади аккуратно, платье не испачкай... им тоже дурака повалять охота... да и поддали уже прилично... тут слишком просто... побегут, я думаю, в садик следы искать, свидетелей опрашивать, ну, и всякое такое...

МИТЯ. А уж если найдут – пьяную, без сознания...

ЛЕВА. Да не каркай ты! (садится за стол) Уф! Неужели закушу, наконец? (смотрит на часы, торопливо ест, стараясь запихать в рот все сразу)  Хочешь, бери что-нибудь.

МИТЯ. Спасибо. (садится тоже, берет огурец, ест)

ЛЕВА. Где этот крокодил бегает?

МИТЯ. Это вы про кого?

ЛЕВА. Про официанта, естественно. А ты про кого подумал?

МИТЯ. Так мы и не познакомились. Я - Дмитрий, а вы?

ЛЕВА. Я? Хотел, чтобы никто не знал, а то бы уже за стол утащили. Тебе скажу. Только – тс-с! Я – Лева. Лева Смык. Слыхал?

МИТЯ. (перестает есть) Это который «звезда шансона», которого все слышали, но никто не видел, «новое слово в городском романсе»?

ЛЕВА. Во-во. Если хочешь, могу автограф дать.

МИТЯ. Автограф...

ЛЕВА. А ты чем, Митяй, занимаешься?

МИТЯ. Тоже... в некотором роде... музыкант. Хотя, что значит в этом случае «тоже»?

ЛЕВА. Ты ешь.

МИТЯ. Благодарствуйте. А вы что откушивать изволите? Окрошка?

ЛЕВА. Она самая.

МИТЯ. Вкусная?

ЛЕВА. Охренеть! Здесь по старинным рецептам делают. Бывает постная, бывает скоромная. Эта – скоромная, с телятинкой и копченым языком. Яйца из деревни везут во-от такие!

МИТЯ. Квасок свежий?

ЛЕВА. Свежий.

МИТЯ. Сметанкой заправлена, с лучком, петрушечкой?

ЛЕВА. А как же? Да что ты спрашиваешь?

МИТЯ. (встает) А то, что позвольте «звезда шансона» и «новое слово» Лева Смык, вам от всей нашей многострадальной русской культуры... Тьфу! (плюет  ЛЕВЕ в тарелку)

Пауза.

ЛЕВА. Ты это что сделал, гад!? Ты что сделал!?

МИТЯ. (прыгает как боксер, сжав кулаки) Вы желаете сатисфакции? Извольте, я вам ее дам!

ЛЕВА. Какой сатисфакции, суслик ты астраханский!? Я сейчас твоей головой этот паркет крушить буду!

МИТЯ. Да? Попробуй! (подскакивает к столику и плюет в тарелку еще раз)

ЛЕВА. Ах ты, пингвин бескрылый!

Бросается на МИТЮ, свалка, катаются по полу.

НЕВЕСТА. Пьер, ты такой храбрый... рыцарь Круглого Стола! Я иду к тебе, Пьер, я за тебя свою жизнь отдам! Всю! (пытается встать, отключается, падает)

 ЛЕВА и МИТЯ перестают драться, вскакивают, бегут к НЕВЕСТЕ, усаживают за колонку.

ЛЕВА. Ну, ты павиан! Гамадрил эфиопский!

МИТЯ. Ты что, в детстве в зоокружок ходил?

ЛЕВА. Я из тебя сейчас зоокружок сделаю. Во всех видах сразу. (оглядывает себя) Гляди, щеку расцарапал, воротник порвал... Павиан. Какая муха тебя укусила? Я тебя вижу в первый раз.

МИТЯ. Потому что блатняк твой в печенках сидит. Достали вы уже, певцы из народа!

ЛЕВА. Достали – не слушай! Кнопочку нажми, или на концерт иди,  в филармонию.

МИТЯ. Да, пойдешь! Из всех щелей вы лезете. Что на базар выйди, что в такси сядь, что просто по улице прогуляйся. Из каждой подворотни ваши шурки-мурки сипят.

ЛЕВА. Я, кстати, блатняк не пою.

НЕВЕСТА. Пьер, сыграй мне на арфе!

Слышны небыстрые песни в исполнении ЛЕВЫ.

ЛЕВА. О! Слышишь? Меня, кстати, крутят. Слышишь? Какой же это блатняк?

МИТЯ. Ну, да! Давай еще с тобой поговорим про гармонию, модуляции, интонационный строй... Ты ноты-то знаешь, Римский-Корсаков?

ЛЕВА. Вот оно что... Понятно. Нот я, может, и не знаю. Ля мажоры там ваши в ми минорах с бемолями-диезами. За меня это все аранжировщик слепит. Зато мои диски влёт улетают. И, значит, людям нравятся. Потому что от сердца. А ты, как я понимаю, сонатки строчишь заумные, которые никто и на туалетную бумагу не берет. 

МИТЯ. (неожиданно тихо) Что ты можешь понимать?.. Когда ночь, и снег за окном валит, и по подоконнику шоркает. И собака бродячая далеко под домом вдруг завоет... от холода и одиночества. Когда все идет, идет, и... как застрянешь на неделю на трех тактах, потому что никак они ни к тому, что было, ни к тому, что дальше чувствуешь... «Понимаю...» Когда каждый тембр тысячи раз выверяешь... А потом подойдешь к окну... фонарь внизу еле-еле сквозь снег пробивает... и думаешь – кому все это надо?.. утром кошку кормить нечем... может, распахнуть окно... и туда... Впрочем, с кошкой, кажется, уже будет полегче...

ЛЕВА. Ну, что ты, Митяй, не надо... Еще все наладится.

МИТЯ. Я ведь даже не про себя, Лева. Куда все валится, куда?

ЛЕВА. А ты и поправишь. Может, не сразу, а... потом... попозже...

МИТЯ. (пауза) Когда это потом попозже? Когда копыта откину, выражаясь вашим языком?

ЛЕВА. Ну, да.

МИТЯ. Спасибо.

ЛЕВА. То есть... я другое...    А вдруг ты через сто лет прославишься, как этот... как его... черт глухой... на органе шпарил.

МИТЯ. Бах?

ЛЕВА. Точно!

МИТЯ. Он не через сто – чуть поменьше. Мендельсон его «Страсти» исполнил...

ЛЕВА. Что исполнил?

МИТЯ. Только, Лева, Бах глухим не был. Он зрение потерял. Ослеп, а за пару дней до смерти прозрел. Чтобы небо увидеть, Лева. И облака. И птиц. Посмотрел и...

ЛЕВА. А кто ж тогда глухой?

МИТЯ. Какая, Лева,  тебе разница? Водки нет? Пойду, посмотрю, как там профессионалы невесту в снегу ищут, сами тут справитесь.

ЛЕВА. Да ты что, Митяй!? Как я сам отбояриваться буду? Помоги!

НЕВЕСТА. И никто не помог, растоптали любовь, как подснежник... Пьер!..

ЛЕВА. Ты видишь? Нет, ты видишь? Между прочим, с тебя все началось. И воротник ты мне порвал.

НЕВЕСТА. Уедем в край далекий, за синие моря...

ЛЕВА. Митяй, я прошу, утихомирь ее, я не могу, она на мне опять повиснет!

МИТЯ. Ладно. (идет на эстраду к НЕВЕСТЕ) Ну, тихо, тихо, тихо... (гладит ее по голове)

Входит один из гостей, внимательно, с прищуром оглядывает комнату, уходит.

ЛЕВА. (уныло смотрит на окрошку) Добрая вышла трапеза. Прямо, как ты желал.

               
               
3.

Входит ТАНЯ.

ТАНЯ. Здравствуй, Лёвушка.

ЛЕВА. Здорово, манюня.

ТАНЯ. Перекусил?

ЛЕВА. (вздыхает) Да уж, перекусил...

ТАНЯ. Умница, ты мой зайчик. Где официант? Надо быстро убрать. БулахОвский на улице в снежки играет. Всю жизнь, говорит, мечтал в России в снежки поиграть, как деды и прадеды. А я вперед побежала – посмотреть все ли в ажуре.  Сейчас приведу. Ты меньше болтай, больше слушай. А чего это там все на карачках по снегу лазят?

ЛЕВА. Невесту ищут. Свадьба.

ТАНЯ. Странно как-то... Как настроение?

ЛЕВА. Боевое.

ТАНЯ. Отлично, ты мой лапушка! Дай я моего зайку в щечку чмокну. Ты чего отворачиваешься? Лева. Левушка... Лева... Да у тебя рожа расцарапана... Лева! И рубашка порвана... А это что? Помада!?

ЛЕВА. Манюня, это не то, что ты думаешь, клянусь тебе! Манюня, я тебе клянусь!

ТАНЯ. А ну-ка дыхни.

ЛЕВА. Манюня, ты что, не веришь? Я же клянусь! Гореть мне в аду в адском пламени и серной бочке!

ТАНЯ. Это я сейчас тебе устрою. Дыхни, говорю, сволочь.

ЛЕВА. Манюня!

ТАНЯ. Ах, ты дрянь! Уже нажрался. Успел. Я же просила, я же тебя просила! (бьет ЛЕВУ) Просила, просила, просила!

ЛЕВА. Манюня, ты вообще все испортишь!

ТАНЯ. (продолжает бить) Что еще можно испортить? А? Рожа ты мерзкая! Дрянь ты такая! Я тебя человеком сделала, я эту встречу два года готовила!

МИТЯ. Здравствуй, Таня.

ТАНЯ. ЗдорОво... Боже мой! Боже мой! (немного приходит в себя, замечает МИТЮ) Митя... здравствуй... Ты что так рано? Вот... видишь...

МИТЯ. Вижу.

ЛЕВА. Это, между прочим, он мне физию разъегорил.

ТАНЯ. Да? Это на тебя не похоже, Митя.

ЛЕВА. Скакал тут, как Мухаммед Али, а как до дела – так царапаться.

ТАНЯ. Ты что, из-за меня, дурачок? Все еще любишь?

МИТЯ. Люблю. Но сейчас не из-за тебя. За идею.

ЛЕВА. Тоже мне, Джордано Бруно!

МИТЯ. Скажите, какие мы имена знаем!

ЛЕВА. Молчи, гамадрил! (замечает, что НЕВЕСТА встает, бежит к ней, пытается усадить и успокоить, НЕВЕСТА виснет на нем, обнимает, ТАНЯ не видит)

ТАНЯ. Ну, все, хватит. Я взяла себя в руки. Надо что-то делать. Лева!

ЛЕВА. А (борется с НЕВЕСТОЙ).

ТАНЯ. Надо что-то делать.

ЛЕВА. Ага.

ТАНЯ. Что, «ага»?

ЛЕВА. Манюня, я готов.

МИТЯ. Да что вы так перед ним? А то он лиц поцарапанных не видел? Это и у них сплошь и рядом.

ТАНЯ. Да нет. Не в этом дело. Он бы сам не прилетел. У него какой-то еще интерес есть. Для него впечатление важно. Я чувствую.

МИТЯ. Какое там впечатление?

ТАНЯ. Положительное. Лева, пальто у тебя в гардеробе?

ЛЕВА. (борясь, сдавленно) В гар-де-ро-бе. (НЕВЕСТА сдается, садится, затихает)

ТАНЯ. У тебя даже язык заплетается. Иди в туалет, лицо помой, а потом бегом найди рубаху новую.

ЛЕВА. Где же я найду, манюня? Вечер уже! Все закрыто.

ТАНЯ. Где хочешь, мой милый, где хочешь. Иди с глаз долой! Чтоб через пятнадцать минут был. (ЛЕВА уходит) Официанта пришли! Пятнадцать минут пусть Булаховский еще в снежки поиграет. Раз соскучился.

МИТЯ. (подходит к НЕВЕСТЕ) Безумный, безумный мир. Чего ты ищешь, девушка?

ТАНЯ. Что?

МИТЯ. Это я сам с собой. А меня, Танюша, зачем звала?

ТАНЯ. Как ты живешь, Митя?

МИТЯ. Ты это спрашивала по телефону.

ТАНЯ. Да? И что ты ответил?

МИТЯ. Хорошо живу.

ТАНЯ. А твоя музыка?

МИТЯ. Здесь она никому не нужна. Да и вообще, похоже, сейчас не время музыки. Давай, Таня, без вступлений.

ТАНЯ. Да... Хотела, Митя, чтобы ты после всего Булаховскому Москву показал. Как мне когда-то.

МИТЯ. Как тебе, Таня, я никому больше показать не смогу. Да и не хочу. Это – мое. Там, далеко, как свеча горит. Что с тобой, Таня? Неужели ты не понимаешь?

ТАНЯ. Митенька, дорогой, ты же умница. Не суди ты меня. Такая уж, какая есть.

МИТЯ. Я и не сужу.

ТАНЯ. Судишь, Митя, судишь. Тебе бы хоть чуть-чуть думать о деньгах. Написал бы пару песен для попсы, что ли. Я не знаю... Ты ведь такой молодец. Тебе чуть хватки и ...состоятельности что ли.

МИТЯ. Что такое состоятельность, Таня?

ТАНЯ. Ой, Митя, Митя... Я не знаю, где она кончается, но зато когда начинается, представляю точно.

МИТЯ. И когда же?

ТАНЯ. Когда мужчина ведет женщину в ресторан, а она открывает меню, и читает его слева направо, а не наоборот.

МИТЯ. Понятно. Я не люблю ресторанов, Таня.

ТАНЯ. Я помню. Ты любишь запекать нечищеную картошку в духовке, целиком, с солью, как  в давние времена. Бедный, бедный, Митя. Таких, как ты, уже больше не осталось.

МИТЯ. Взяла бы ты экскурсовода.

ТАНЯ. Митя, милый мой. Да если ты даже не как мне расскажешь, все равно здорово будет. Я ж тебя знаю.

МИТЯ. Что ж ты по телефону не предупредила, какую-то ахинею несла? Я бы подготовился, проштудировал манускрипты, отряхнул «пыль веков» от «хартий», и «хартии» эти тоже...

ТАНЯ. А по телефону ты бы отказался.   

МИТЯ. А я и так откажусь.

ТАНЯ. Так – не откажешься.

МИТЯ. Почему?

ТАНЯ. Потому что ты добрый, Митя, ты хороший. Я знаю, ты меня любишь.

НЕВЕСТА. А-а...

ТАНЯ. Ты что, Митя?

МИТЯ. Голова болит.

ТАНЯ. Сделай, Митя, сделай. Раз пораньше пришел – посиди, послушай, тебе полезно будет. Да и что, тебе деньги не нужны?

МИТЯ. Нужны. Но не от тебя.

ТАНЯ. Ах, ты мой Дон-Кихот, глупый. (обнимает МИТЮ, целует)

               

4.


ЛЕВА. (входит) Манюня, ты чего?

ТАНЯ. Ничего. Добыл рубаху?

ЛЕВА. Манюня, выйти нет никакой возможности. Там «Рекордс Форевер» приехали. Они все меня знают, мы у них предыдущий диск писали. У них с налогами проблемы были. Видать приехали благодарить – случай подходящий.    

ТАНЯ. Ну, так что?

ЛЕВА. Манюня, узнают – вся свадьба сюда прибежит.

ТАНЯ. Прибежит да выйдет. Нам только лучше – Булаховский увидит, какой ты популярный.

ЛЕВА. Нельзя.

ТАНЯ. Почему?

ЛЕВА. Э-э... Манюня, ну что это за деловая встреча будет?

ТАНЯ.  Вообще-то верно. Официант где?

ЛЕВА. Манюня, как сквозь землю, собака, провалился.

ТАНЯ. Ну, другого бы послал.

ЛЕВА. Черт, не сообразил.

ТАНЯ. А что у тебя под рубахой?

ЛЕВА. Футболка.

ТАНЯ. Снимай рубашку. (ЛЕВА снимает пиджак и рубаху, остается в футболке с надписью “Kiss my ass” и радостной мордой ржущего осла)

ЛЕВА. Вот.

ТАНЯ. Что «вот», Лева? Ты меня в могилу загонишь.

ЛЕВА. По-моему, забавно – «поцелуй моего ослика».

ТАНЯ. Какого «ослика», Лева? «Поцелуй меня в задницу» – вот это что!

МИТЯ. А по-моему, очень симпатичное напутствие, от сердца, от души, прямо, как ваши шлягеры. И непосредственность такая детская. И стиль похож. И несколько так... игриво-эротично. Словно старинное послание на персидском языке. Как раз для продюсера из Нью-Йорка.

ТАНЯ. Митя!

МИТЯ. К тому же патриотично. Пусть знает – мы люди гордые, независимые.  Ему понравится. Контракт – ваш!

ТАНЯ. Знаешь что, Митя! Знаешь что!.. (себе) Так, Булаховского держать там больше нельзя, замерзнет... (ЛЕВЕ) Надевай пиджак и застегнись. А ты, Митя, раз уж ты все это заварил, разваривай сам.

МИТЯ. То есть?

ТАНЯ. Будешь производить впечатление и вести разговор.

МИТЯ. Я!?

ТАНЯ. Ты, Митенька, ты.

МИТЯ. За Леву Смыка!?

ТАНЯ. Да, Митенька, да.

МИТЯ. Я за этот шансон ваш!? Да я лучше удавлюсь, я лучше этот стол сгрызу!

ТАНЯ. Этого, Митя,  не надо.

МИТЯ. Я за ваш блатняк ублюдочный на трех аккордах!? (показывает дули) Шиш вам обоим! Видали!? Шиш! 

ТАНЯ. Решил?

МИТЯ. Решил!

ТАНЯ. Точно?

МИТЯ. Точно!

ТАНЯ. Тогда вот что, соколики мои ясные. Вот что, Митенька. Ты мой характер знаешь. Я сейчас разденусь догола и пойду на эту свадьбу на столе плясать. А ты будешь виноват! (начинает раздеваться) Это будет номер так номер. Приветствие в стиле ню. А Булаховский как удивится!

ЛЕВА. Манюня!

ТАНЯ. У него таких переговоров еще не было. Уже оторвусь, так оторвусь. За все мои ночи бессонные. За все твои (швыряет ЛЕВЕ часть одежды) кутежи бесконечные. За все твои (швыряет МИТЕ часть одежды) обои драные!

МИТЯ. Таня, не надо!

ТАНЯ. Да гори все синим пламенем! (плачет, швыряет одежду) Провались все в тартарары! Музыка! Где музыка!?

МИТЯ. Таня!

ТАНЯ. Что «Таня»!? Что «Таня»!?

МИТЯ. Хорошо, я что-нибудь придумаю.

ТАНЯ. (устало опускается, всхлипывает) Придумает он... Я дом хочу... чтоб каждый день... закат над океаном... чайки от солнца розовые... чтоб по песку... босиком... и раковины морские слушать... чтоб рыла эти не видеть... Тому взятку, тому улыбнись... тот, как голубь воркует: «Я меценат потомственный... старинного рода», а сам под юбку лезет...

ЛЕВА. Манюня!

ТАНЯ. Брось, Лева, чего там. А то ты не знаешь? Скотство весь этот шоу-бизнес, какое скотство. И я... оскотинела в дерьме этом.

МИТЯ. Таня.

ТАНЯ. Извини, Митя. Дура я, девчонка взбалмошная.

МИТЯ. Я все сделаю. Что смогу.   

ТАНЯ. (успокаивается) Не царапал бы ему рожу, да рубаху не рвал... Ладно, может, еще не все пропало. Что смотрите? Давайте, одевайте меня. (МИТЯ и ЛЕВА одевают ее) (смотрит в зеркальце, вытирает салфеткой глаза) Две сотни за макияж отдала.

МИТЯ. Рублей?

ТАНЯ. Ты, Митя, на другой планете живешь. В другой галактике. Ты небесный странник... Что ж, обойдемся без макияжа. На обаянии. Все. Пошла, умоюсь и за Булаховским. Тарелки скиньте пока куда-нибудь, на всякий случай... Смотрите тут еще чего не учудите. (идет к двери)

МИТЯ. Таня. (собирает тарелки, несет за колонки, ЛЕВА помогает)

ТАНЯ. Ну, что еще?

МИТЯ. А почему вы действительно на концертах не выступаете?

ТАНЯ. А потому, Митя, что он трезвым бывает, только когда с утра зубы чистит, и то не всегда.

ЛЕВА. Манюня!

ТАНЯ. Что, Левушка?

ЛЕВА. Может, ты сама там немножко... того... снежки покидаешь, бабу слепишь с этим... Бухаловским?

ТАНЯ. Булаховским. Зачем?

ЛЕВА. Ну... так...

ТАНЯ. Вот еще...

ЛЕВА. Манюня, раскраснеешься, раздухаришься  –  никакой макияж не нужен!

ТАНЯ. Митя, я что, такая страшная стала?

МИТЯ. Хм. Да вроде ничего. Хотя некоторые следы морального разложения на челе отпечатались.

ТАНЯ. (с ужасом?) Правда?

МИТЯ. Да нет, шучу. Все нормально.

ТАНЯ. Ну, ты что? Я же тебе верю! Лева.

ЛЕВА. Да, манюня.

ТАНЯ. Что-то темнишь ты, Лева... Снежки...  Хотя, разве в себя придти... В любом случае, это будет недолго. (уходит)

ЛЕВА. (кричит вслед) Манюня, не спеши, пусть человек бабу слепит на исторической родине!


               
5.


ЛЕВА. (идет к НЕВЕСТЕ) Успокоилась, вроде... Симпатичная, а? Может, и не будить пока?

МИТЯ. Не знаю.

ЛЕВА. Она тихонько здесь посидит, а мы тихонько переговорим, раз, и быстренько топ-топ-топ отсюда. Найдут ее потом, не найдут – это их дело жениховское... Ишь сопит – что-то хорошее во сне видит... А тебе манюня кто была?

МИТЯ. Таня? Жена.

ЛЕВА. Как же ты такую деваху не удержал?

Входят два гостя, прищурясь,  оглядывают ЛЕВУ и МИТЮ, уходят.

МИТЯ. Лева, давай по новой не начинай, а? А то там еще снедь осталась. Как раз по твоей голове размером.

ЛЕВА. Молчу, Митяй, молчу. Между прочим, у нас с ней только деловые отношения.

МИТЯ. Я заметил.

ЛЕВА. Митяй, чтоб я триста раз околел!

МИТЯ. Почему именно триста?

ЛЕВА. Ну, чтобы наверняка.

МИТЯ. А-а... Зачем, Лева? Живи с удовольствием. Мне все равно.

ЛЕВА. Ну да... А я, знаешь, ее во всем слушаюсь.

МИТЯ. Чего же тогда пьешь?

ЛЕВА. Наследственное. Ничего поделать не могу. Батя у меня алкаш был. Да и мамаша, царствие им небесное.

МИТЯ. Что... умерли?

ЛЕВА. Давно. Еле помню. Меня тетка воспитала. Злобная была карга кривая. Каждым куском попрекала. Лучше не вспоминать. Я и школу не кончил – сбежал. В частную пекарню на «Соколе». Бублики пек.

МИТЯ. Тяжело?

ЛЕВА. Тяжело, Митяй. Хуже всего на приеме стоять. Они так рядами из печи лезут, как танки. Сотнями, тысячами. Медленно, но верно. А ты их хватаешь, и в короба. Ни разогнуться, ни отойти – на пол валиться будут. Так всю ночь раком и телебенькаешь.

МИТЯ. Почему ночь?

ЛЕВА. Пекарня круглосуточно работает. Меня только в ночь ставили. Днем-то оно полегче, повеселее. А я неофициально работал, из-за возраста. И то, спасибо говорил, там желающих приезжих знаешь сколько?

МИТЯ. А сам-то москвич?

ЛЕВА. Москвич.

МИТЯ. А с Татьяной как?..

ЛЕВА. Это уже позже. У одноклассника бывшего День рождения справляли, он меня к себе на фирму взял, в охрану. Татьяна была, с подругой. Ну, играло там тренди-бренди, попсодром-лоходром какой-то. А из меня стихи вдруг как поперли. Я со школы пишу...  Разметались косы длинные, По траве осенней, скошенной, Обними меня, любимая, Зацелуй меня, хорошая...

НЕВЕСТА. (сквозь сон) Пьер, ты Пушкин, Есенин.

ЛЕВА. Ну, вот, давно тебя не слышали. (МИТЕ) Сейчас, вроде, не так подражаю... Так с манюней и познакомились. Это она меня петь заставила... (смотрит на часы) Придется-таки будить, а то посреди рандеву точно что-нибудь вякнет. А ну, давай потрясем ее, что ли. (поднимают и трясут НЕВЕСТУ, она что-то бормочет, трут щеки, дергают за руки – все без большого эффекта)

МИТЯ. Что ж мне за тебя говорить?

ЛЕВА. Сообразишь что-нибудь. Ты умный. Манюня зря не скажет. У нее нюх.

МИТЯ. Да уж, нюх...

ЛЕВА. Лева Смык – это псевдоним. По паспорту я Саша. Саша Прохоров. Куда же этот кровосос ползучий провалился?

ОФИЦИАНТ. (входит с флаконом, ухо забинтовано) Это вы про меня? Я вот он.

ЛЕВА. Ты что, аптеку боем брал? Ну, давай бегом, времени нет. (ОФИЦИАНТ подбегает, протягивает флакон)

МИТЯ. Надо было в стакан с водой пару капель накапать.

ЛЕВА. Слышишь ты, козлотур, зачем ты бутыль приволок? Стакан надо было.

ОФИЦИАНТ. Вы же не сказали «стакан с водой». Сказали -  «спирт».

МИТЯ. Давай понюхать дадим.

ЛЕВА. Не стошнило бы.

МИТЯ. Это да. (ЛЕВА подносит НЕВЕСТЕ флакон, она дергается, открывает глаза, встает)

ЛЕВА. Ура! Ура! Уже пошло! Еще немного! (НЕВЕСТА как сомнамбула идет к столику, садится, все идут за ней)

НЕВЕСТА. Где я?

ЛЕВА. Все в порядке. Уже в реальности. (ОФИЦИАНТУ) Если сейчас кто появится, скажешь, что туда-сюда, зашла, мол, за тобой и спокойно так уведешь.

ОФИЦИАНТ. (потупляется) Лев Борисович, риск большой...

ЛЕВА. Ну, ты, Мишаня, живодер. Живодер натуральный. На! (дает купюру)

ОФИЦИАНТ. Я, между прочим, из-за вас пострадал.

ЛЕВА. Это как?

ОФИЦИАНТ. На кухне в шкафчике спирт брал, а повар увидел и говорит: «На, Миша, алказельтцеру лучше жахни».

ЛЕВА. Ну.

ОФИЦИАНТ. Ну, вот, он отвлекся, и какую-то дрянь в подливу пересыпал.

ЛЕВА. Интересно, к чему подлива? Жрать охота. Ну.

ОФИЦИАНТ. А шеф-повар рыбу жарил, увидал, подскочил и тихо так говорит: «Ты...»  (косится на НЕВЕСТУ) «Ты... Я тебя сейчас в рот...»

ЛЕВА. Что?

ОФИЦИАНТ. Я... (мнется, косится на НЕВЕСТУ) Я сейчас... совершу с тобой развратные действия.

НЕВЕСТА. Это как?

ОФИЦИАНТ. В извращенной форме.

ЛЕВА. А повар?

ОФИЦИАНТ. А повар: «Да я сам тебя сейчас в рот...» (косится на НЕВЕСТУ)

НЕВЕСТА. Что?

ОФИЦИАНТ. Я сам, говорит, сейчас... совершу с тобой развратные действия в извращенной форме.

ЛЕВА. Ну?

ОФИЦИАНТ. Ну, сцепились, ясен перец. Я полез разнимать. Тут мне по уху.

ЛЕВА. Кто?

ОФИЦИАНТ. Черт его знает. Кто-то из них. Потом опухло, потом бинтовали... Вот.

ЛЕВА. Ладно-ладно, я тебе за три уха вперед дал. А какую рыбу жарили?

ОФИЦИАНТ. Да разве я смотрел?

НЕВЕСТА. Пьер.

МИТЯ. Реальность еще не наступила.

ЛЕВА. (ОФИЦИАНТУ) Зачем ты про рыбу сказал? Мог и без рыбы рассказывать.

НЕВЕСТА. Я тебя накормлю, милый. Что ты любишь?

ЛЕВА. Пирожки с капустой и грибами с детства. Могу тонну съесть... Слушай, как тебя зовут?

НЕВЕСТА. Наташа.

МИТЯ. Ростова?

НЕВЕСТА. Да.

ЛЕВА. Ты что ее знаешь?

МИТЯ. Нет, просто книжки читаю.

ЛЕВА. Натаня, послушай, тебя там жених ждет.

НЕВЕСТА. Чей?

ЛЕВА. «Чей»... Мой!

НЕВЕСТА. Ты что, выходишь замуж?

ЛЕВА. Нет, это ты выходишь замуж.

НЕВЕСТА. Да? За кого?

ЛЕВА. Откуда я знаю? За нефтяной капитал.

НЕВЕСТА. Что, стразу за весь?

ЛЕВА. Не знаю, может и за весь. Иди к нему, он тебя ждет. И остальные, уже, наверное, весь снег в саду перекопали.

НЕВЕСТА. Пьер.

ЛЕВА. Ну, что?

НЕВЕСТА. Я за тебя хочу.

ЛЕВА. О-о-о!.. Давай сначала за нефтяной капитал, а потом за меня.

НЕВЕСТА. Хорошо, как скажешь, любимый.

ЛЕВА. Слава тебе, господи! Ну, пошли потихоньку.

НЕВЕСТА. Пьер.

ЛЕВА. Ну, что еще?

НЕВЕСТА. Я жениха не помню.

ЛЕВА. Зато он тебя помнит. Он сам к тебе подойдет.

МИТЯ. А если другой подойдет?

ЛЕВА. (МИТЕ) Что ты предлагаешь?

НЕВЕСТА. Я тут посижу немного. И вспомню.

ЛЕВА. Да нельзя тут!

МИТЯ. Простокваши бы ей.

ЛЕВА. (ОФИЦИАНТУ) Пулей!

ОФИЦИАНТ. Лев Борисович, я не могу только здесь обслуживать. У меня еще три кабинета.

ЛЕВА. Ах, ты, мурена ты средиземноморская! Другого пришли.

ОФИЦИАНТ. Некого, все на свадьбе заняты.

ЛЕВА. Так это что, ты так и будешь у нас бинтом светить?

ОФИЦИАНТ. Могу снять. Только вряд ли вам это больше понравится.

ЛЕВА. Нет уж, не надо. Ну, тогда сам принеси. Давай – гоу, гоу! (ОФИЦИАНТ идет к двери) Стой. Поскольку ты ее не выводишь, гони последнюю деньгу обратно. (ОФИЦИАНТ, вздыхая, отдает купюру)  Я тебе разве столько давал?

ОФИЦИАНТ. Обижаете, Лев Борисович.

ЛЕВА. Черт с тобой. (машет рукой, ОФИЦИАНТ уходит) (вслед) Как мою увидишь, чтоб сразу здесь нарисовался!

МИТЯ. Может, я за простоквашей схожу?

ЛЕВА. Ты еще уйди! (НЕВЕСТЕ) Вспомнила?

НЕВЕСТА. Вспоминаю.

МИТЯ. Давай я ее выведу. Сориентируюсь по обстановке.

ЛЕВА. Давай, Митяй, выручай. Зажевать бы ей чем-нибудь... Там петрушка на блюдце лежит где-то, тащи сюда. (МИТЯ приносит пучок петрушки, дает ЛЕВЕ) (НЕВЕСТЕ)  На, пожуй.

НЕВЕСТА. О, Пьер!

ЛЕВА. Давай, давай!  (НЕВЕСТА берет пучок, жует)

ОФИЦИАНТ. (вбегает, ставит на стол стакан с простоквашей) Идут! Лев Борисович, идут! (убегает)

ЛЕВА. Черт! Митяй, что делать!?

МИТЯ. Не знаю.

ЛЕВА. Митяй!!!

МИТЯ. Ну что, пусть сидит тогда. Давай, Лева, спой что-нибудь.

ЛЕВА. Как я один спою?

МИТЯ. Да уж подыграю тебе, соловей вечерний... несложно (идет к инструменту).

ЛЕВА. Ну, спою, так спою!

НЕВЕСТА. Пьер, ты еще и поешь? Ты фантастический мужчина, Пьер!

МИТЯ. Безумный, безумный мир... Что, Лева, как всегда, любимый ля минор?

ЛЕВА. А хрен его знает.

 ЛЕВА начинает петь, МИТЯ за инструментом с отвращением подхватывает, песня быстрая. НЕВЕСТА начинает пританцовывать несколько отстраненно, как в трансе. Взбирается на стул у окна, танцует все смелее и смелее. Окно распахивается, снег, ветер, лица гостей, крики «нашли, нашли!». Входят ТАНЯ и ЛЕХ-БУЛАХОВСКИЙ, смотрят. Песня кончается, крики «браво, браво!». НЕВЕСТА ошарашено оглядывается по сторонам.

ТАНЯ. (сжимая кулаки) Ну, Лев-ва!

БУЛАХОВСКИЙ. (говорит с легким акцентом и иногда не сразу подбирая слова) Русская свадьба! Настоящая русская свадьба. Госпожа Воронцова, как я вам признателен. Это что-то невероятное.

НЕВЕСТА. (спускается со стула) Я вспомнила. Я все вспомнила. (берет простоквашу,  поднимает, как при тосте, делает глоток) Молодоженам не наливают. (подходит к окну, несколько секунд смотрит на снег и гостей) Вот они, хлопья снежные. (гостям) А тут и вы, родимые, здрасте. (закрывает окно, подходит к ЛЕВЕ)  Какой был сон!.. Простите меня. (идет к двери)

БУЛАХОВСКИЙ. Я бы тоже хотел вас поздравить.

НЕВЕСТА. Мерси боку. Это очень трогательно... C’est tellement touchant...  Пьер, какой был сон! Ты – замечательный. (БУЛАХОВСКОМУ) Еh bien, mon prince. Genes et Lucques ne sont plus que des apanages de la famille Buonaparte. N'est-ce pas?

БУЛАХОВСКИЙ. (ошарашенно) Oui... Dieu, quelle virulente sortie...

НЕВЕСТА. Так "Война и мир" начинается"... Какой был сон... (уходит)

               

Конец 1-го акта.

   
         
2-ой АКТ.


1.

 Приятный мягкий свет. БУЛАХОВСКИЙ, ТАНЯ, МИТЯ. За столом, ЛЕВА сидит на эстраде, ОФИЦИАНТ зажигает свечи. Свадьба за стенами продолжается, но несколько выдохлась.

ТАНЯ. Может быть, здесь очень шумно? Мы можем поехать в другое место.

БУЛАХОВСКИЙ. Нет, зачем ехать? Мне здесь нравится. Я бы еще посмотрел, но дела, дела, дела. Наша жизнь такая короткая. Все хочется больше успеть. А для чего? Э-хе-хе... (МИТЕ) Позвольте, представлюсь.

ТАНЯ. Ой, простите!

БУЛАХОВСКИЙ. Нет, нет, ничего, лучше я сам. Когда меньше пафоса, легче понять друг друга. Петр Лех-Булаховский. Можно просто – Петр.

МИТЯ. Очень рад. Честь имею - Дмитрий. Можно просто – Митя. Так сказать, мозг этого веселого предприятия.

БУЛАХОВСКИЙ. Да, веселого... Очень приятно. Вы ироничный человек. Я почему-то так и подумал, увидев вас, что вы - мозг. У вас в глазах два черта сидят. И хитро улыбаются.

МИТЯ. Впечатление производят.

БУЛАХОВСКИЙ. Ну, Леву я, наконец, посмотрел во всей красе. (ЛЕВЕ) Петр.

ЛЕВА. Ага. То есть, я рад очень.

БУЛАХОВСКИЙ. Я тоже. С вашим директором госпожой Воронцовой мы заочно давно знакомы, да, Таня?.. Лева, что же вы? Идите к нам.

ЛЕВА. (стараясь не поворачиваться поцарапанной щекой) Я тут посижу.

БУЛАХОВСКИЙ. (ТАНЕ) Почему?

ТАНЯ. Э-э...

МИТЯ. Он немного странный. Знаете, как это бывает с поэтами. Все время о чем-то своем думает, глубинном, затаенном.

БУЛАХОВСКИЙ. Да, русская душа, русская душа... Простите, Лева, если не секрет, а о чем вы сейчас думаете?

ЛЕВА. Я? О Бахе.

БУЛАХОВСКИЙ. О Бахе? Это удивительно.

ЛЕВА. О нем. Как он... ослеп напрочь, а перед смертью раз, и опять прозрел. Чтобы небо увидеть, и речку, и птичек, и животных разных. Увидел и... в ящик.

БУЛАХОВСКИЙ. Поразительно. Я, признаться, представлял вас совсем другим.

МИТЯ. Напрасно, напрасно.

БУЛАХОВСКИЙ. Да... Скажите, Лева, а вот Бах...

ТАНЯ. Позвольте, Петр, я как хозяйка... Здесь, как вы просили, русская кухня, старинные рецепты...

БУЛАХОВСКИЙ. Спасибо, Таня, я после захода солнца ничего не ем. Завтра с удовольствием все попробую. У нас, знаете, есть русские рестораны, но здесь совсем другое дело. Снежная баба, люди в снегу зачем-то ползают, невеста шальная танцует, вьюга над ней кружит... Хорошо. А почему она, уходя, сказала «Пьер»?

МИТЯ. Толстым бредит.

БУЛАХОВСКИЙ. (хлопает себя по лбу) Точно! Ах, Россия, Россия!.. Но вы на меня не смотрите. Лева!

ЛЕВА. Я уже поел.

МИТЯ. Благодарствуйте, я тоже не хочу.

ТАНЯ. (ОФИЦИАНТУ) Принесите нам чаю, пожалуйста.  (смотрит на БУЛАХОВСКОГО) Или по чуть-чуть за встречу?

БУЛАХОВСКИЙ. Нет-нет, это завтра.

ТАНЯ. Тогда только чаю.

МИТЯ. Мне кофе. (ОФИЦИАНТ идет к двери)

БУЛАХОВСКИЙ. (ОФИЦИАНТУ) Любезный, а что еще на свадьбе будет?

ОФИЦИАНТ. Точно не знаю. Обряды, игры, выкуп бугая, салют...

БУЛАХОВСКИЙ. Это что – «выкуп бугая»?

МИТЯ. Южнорусская традиция. Жених, должно быть, из-под Ростова откуда-нибудь.

БУЛАХОВСКИЙ. Так-так... А бугай?

МИТЯ. Видимо, местный.

БУЛАХОВСКИЙ. Нет, я это... Что такое... бугай?

ЛЕВА. Жвачное парнокопытное. Бык по-простому. Семейство полорогих.

БУЛАХОВСКИЙ. Живой?

МИТЯ. Вряд  ли.

БУЛАХОВСКИЙ. Так-так... (ОФИЦИАНТ уходит) Какой костюм у него достоверный. Как будто злой хозяин таскал его за ухо. Хорошо!.. Ну, давайте к делу. У меня есть несколько вопросов, прежде чем я, возможно, смогу сформулировать свое предложение. Скажу честно, господа, пока уверенности у меня нет. Вас это не смущает?

МИТЯ. Отнюдь. Даже радует.

БУЛАХОВСКИЙ. Чем же?

МИТЯ. У вас серьезные намерения. Это нас устраивает.

ТАНЯ. Митя.

БУЛАХОВСКИЙ. Хм. Звучит несколько...

МИТЯ. Самонадеянно? Вы это подумали?

БУЛАХОВСКИЙ. Позвольте, однако, полюбопытствовать.

ТАНЯ. Пожалуйста.

БУЛАХОВСКИЙ. Я слушал ваши диски и звуковые файлы. А почему вы не выступаете на концертах? Диски дисками, но гастроли, турне... Для меня, как для продюсера, это важно.

МИТЯ. Это сознательный ход. Мы, Петр, мистифицируем имидж, что ли. Мы создаем миф.

БУЛАХОВСКИЙ. Ага. (смотрит на ЛЕВУ, ЛЕВА кивает)

МИТЯ. Мы хотели, чтобы сначала Леву никто не видел, только слышали. Потом придумать образ, может, несколько разных образов в анимационном или компьютерном виде – что-нибудь яркое, необычное, может быть, экстравагантное -  и запустить видеоклипы. А уж потом, когда образ будет жить самостоятельной жизнью, предъявить собственно Леву. Так бы мы постоянно поддерживали интерес, помимо, конечно, музыкальных достоинств его песен.

БУЛАХОВСКИЙ. Я так и думал. Я так и думал.

МИТЯ. Но это не главное.

БУЛАХОВСКИЙ. Так, так.

МИТЯ. У музыки много аспектов, и у популярной в том числе – этический, эстетический, мистический, магический, социальный и так далее.

БУЛАХОВСКИЙ. Пифагор, Платон... да-да, очень интересно.

МИТЯ. Для нас важен биологический аспект.

БУЛАХОВСКИЙ. Я, кажется, начинаю понимать.

МИТЯ. Если рассматривать музыку не как вид абстрактного мышления, а как способ воздействия на человека, то это всего лишь комбинации звуковых колебаний, что-то вроде китайской акупунктуры. И устойчивые комбинации всегда будут вызывать смех, слезы, печаль, радость. Потому что работают на биологическом уровне. Вот Лева, как нетрудно догадаться, глядя на него, поклонник романтической музыки. (все снова смотрят на ЛЕВУ)

БУЛАХОВСКИЙ. Правда?

ЛЕВА. Да, я того...

МИТЯ. И поэтому сочиняет в жанре «городского романса», или, как его сейчас называют, «шансон», - романтика для народа, - который и есть эти простые, но эффективные формулы.

БУЛАХОВСКИЙ. Да, Лева? А кто же вам нравится из романтиков?

ЛЕВА. «Кто»... Мендельсон!

БУЛАХОВСКИЙ. Так, так.

МИТЯ. Кстати замечу, что из классики лучше всего продается романтическая музыка. Во всем мире. Так вот. Мы знаем, что это работает и будет работать. Проверено, так сказать, десятилетиями устойчивого интереса к этому жанру. Но есть одна проблема. В обществе «шансон» считается чем-то неполноценным. В основном из-за качества аранжировок, но, главным образом, потому что свое, а не модное заграничное. Это, ясное дело, ограничивает круг наших потенциальных слушателей и покупателей. Мы хотим сначала приучить публику к Леве, а затем сделать шаг и вывести «шансон» из разряда второсортных, что, естественно, отразится и на количестве продаж.

БУЛАХОВСКИЙ. Да... То есть не навязывать, а подготавливать и провоцировать.

МИТЯ. Конечно. Можно было бы не забивать себе этим голову, мы и так хорошо продаемся. Но мы идем дальше.

ОФИЦИАНТ. (входит с чайником, чашками и кофе для МИТИ) Позволите? (разливает чай, пьют)

БУЛАХОВСКИЙ. Вы намекаете на встречу со мной.

МИТЯ. Именно так, Петр, именно так.



2.

             
Окно распахивается, падает блеющий баран, за ним влезают два ГРУЗИНА, закрывают окно.

ГРУЗИН. Кушайте, кушайте, не обращайте внимания.

ТАНЯ. Что это такое!?

ГРУЗИН. Кушайте, кушайте. Это подарок на свадьбу. Двадцать баранов.

ТАНЯ. Господи, вы что, их все сюда?

ГРУЗИН. Зачем все? Все на дачу повезем. А из этого шашлык делать будем.

ТАНЯ. Здесь?

ГРУЗИН. Почему здесь? На кухне. На улице не можем – этот ишак мангал забыл.

ТАНЯ. А через вход не могли войти?

ГРУЗИН. Слушай, увидят раньше, какой подарок будет? Сейчас Гиви гостей чуть-чуть отвлекать будет, а этот баран я на кухню отведу. (уходят, после их ухода баран время от времени блеет и гуляет по кабинету)   

ТАНЯ. (БУЛАХОВСКОМУ) Извините.

БУЛАХОВСКИЙ. Ничего, ничего. Очень необычно.

ТАНЯ. (ОФИЦИАНТУ) Спасибо, я сама. Пока больше ничего не нужно. (ОФИЦИАНТ уходит) Лева, хочешь чаю?

ЛЕВА. Не хочу.

БУЛАХОВСКИЙ. Признаюсь, не ожидал. И, мне кажется, я могу угадать, что вы скажете дальше. Но сначала еще вопрос. А почему вы не поете, скажем, рэп, нью-эйдж? 

МИТЯ. Это не наша культура. Мы всегда будем догонять и никогда не догоним. Мы не хотим зарабатывать деньги на чужих идеях. Для нас интересней навязать свои формулы, в противовес тотально утилитарным американским ритмам и стилям. Мы намерены сделать наш качественный продукт...

БУЛАХОВСКИЙ. ...и с ним выйти на международный рынок, зарабатывая таким образом еще больше.

МИТЯ. Да.

ЛЕВА. Нет, я так не могу.

ТАНЯ. Лева, ты что?

ЛЕВА. Одно дело, когда он на тарелке лежит в готовом виде, а другое, когда я в глаза ему смотрю.

ТАНЯ. Кому?

ЛЕВА. Шашлыку. Вот кому. Гуля, гуля, гуля... (ловит барана, открывает окно и выбрасывает барана) (в окно) Ты давай, тут Садовое недалеко... цокай к зоопарку, бывай! (в ответ слышится «бе-е», ЛЕВА закрывает окно)

МИТЯ. Поэтические натуры такие ранимые.

БУЛАХОВСКИЙ. Потрясающе. Это то звено, которого мне не доставало.

ТАНЯ. Баран?

БУЛАХОВСКИЙ. Нет. То, что Митя говорил. Вы как будто угадали мои мысли.

ТАНЯ. Еще чаю?

БУЛАХОВСКИЙ. Нет, спасибо. Знаете, мне, как русскому человеку, очень хотелось бы, чтобы Россию знали не только по Чайковскому, Прокофьеву, цыганам и балалайке. Америка действительно старается навязать свою поп-культуру всему миру и манипулировать сознанием. А мир, он разный. Я знаю, что бы вы сказали дальше. Что в Америке спрос на «шансон» нулевой, эмигранты, да и то часть. А, учитывая нынешний интерес к этнической музыке, вы преодолели бы языковой барьер и местный снобизм.

МИТЯ. По крайней мере, попытались бы найти свою нишу.

 Слышна кавказская музыка, крики «асса», вбегает ГРУЗИН. 

ГРУЗИН. Кушайте, кушайте... А где он?

ЛЕВА. Ушел.

ГРУЗИН. Как ушел, куда?

ЛЕВА. Он не сказал. В окно сиганул и... ничего не сказал.

ГРУЗИН. Он что сам его открыл?

ЛЕВА. Сам. Умный попался.

ГРУЗИН. (идет к двери) Гиви, ишак, зачем ты мангал забыл? Хватит танцевать иди сюда. (появляется ГИВИ) Этот баран умней, чем ты оказался – в окно выпрыгнул. Пошли. Кушайте, кушайте. (вылезают в окно)

БУЛАХОВСКИЙ. Да... Это не просто. Там вас никто не ждет, есть свои, как вы го-ворите, «формулы», а музыкальные прогнозы и бизнес-планы под них составляются на годы. Хотя что-то новое ищется постоянно. Сможет ли Лева сделать этот шаг?

МИТЯ. Сможет. Пока это не актуально.

БУЛАХОВСКИЙ. Но какие-то наметки... Я понимаю, вы еще этим не занимались, но направление... Сможет ли Лева, простите, создать свой стиль? Напишет ли он такую музыку? А, Лева?

МИТЯ. Он ее уже написал. (идет к инструменту) (ЛЕВЕ)  Какой-нибудь хороший стих, Лева.

 МИТЯ играет, ЛЕВА поет пронзительную и странную песню. Входит НЕВЕСТА, ее никто, кроме ЛЕВЫ не замечает, когда ЛЕВА кончает петь, уходит.

БУЛАХОВСКИЙ. Спасибо, Лева. Я все понял. Это пока еще не совсем то, что надо, но... я понял. (встает) Думал, беседа будет долгой. А... все понятно. Мне надо собраться с мыслями, я немножко не готов продолжать... Хочется что-нибудь сделать для России, я потому и приехал... Хотя были сомнения... Что сделать? Все одно и то же. Опять вывозить балет или народный хор? Это и без меня налажено. Поп-группы поют, что и у нас, только гораздо хуже, и, как вы правильно Митя заметили, всегда будут вторичны... Нужен новый стиль, но на основе традиции... Что-то я... Простите... У вас есть хорошая идея, хотя очень спорная и рискованная...

МИТЯ. Можно начинать с Европы, а не Америки.

БУЛАХОВСКИЙ. Да, надо подумать... Будет трудно, но мы попробуем. Даже если не получится, мне это интересно. Завтра поговорим подробнее, а через месяц... я всех вас жду в Нью-Йорке.

МИТЯ. Завтра, видимо, организационные вопросы, это Татьяна. Я, к сожалению, не смогу. Она мне все передаст.

БУЛАХОВСКИЙ. Жаль. Приятно было познакомиться с вами. Тогда до встречи в Нью-Йорке. Там мы будем говорить долго-долго.

МИТЯ. Конечно. Хотите, я вам Москву покажу?

БУЛАХОВСКИЙ. Спасибо, я хотел бы сам побродить. Мне надо все обдумать.

МИТЯ. Да-да, понимаю. Будете завтра обедать, закажите окрошку. Она здесь чудесная. Постная и скоромная.

БУЛАХОВСКИЙ. Ох, окрошка! Обязательно. Буду заказывать все подряд. Ну...

Дверь распахивается, входит «бугай» в шапке-ушанке, тулупе, между ног висит пластиковая бутылка на веревке и две картошины, дико мычит, лезет на всех.

ТАНЯ. О, Господи!

БУЛАХОВСКИЙ. Что это!?

МИТЯ. Бугай. Вы интересовались. Полорогий. Южнорусская традиция.

ТАНЯ. Не трогай меня! Уйди! Уйди! Господи!

БУЛАХОВСКИЙ. Почему он так орет?

МИТЯ. По ласке соскучился. По теплу.

БУЛАХОВСКИЙ. А как... это... чтоб он ушел?

МИТЯ. Как обычно. Денег дать.

 БУЛАХОВСКИЙ дает деньги, «бугай», несколько ошарашенный суммой, уходит.

БУЛАХОВСКИЙ. Ах, Россия, Россия... Ну, все. До встречи. Лева, спасибо еще раз.

МИТЯ. Пока.

ЛЕВА. Пока.

ТАНЯ. Я провожу. (БУЛАХОВСКИЙ уходит) Ты просто гений, Митя. (уходит)

МИТЯ. Безумный, безумный мир.


3.

МИТЯ. О чем задумался, Лева?

ЛЕВА. Честно?

МИТЯ. Если хочешь.

ЛЕВА. О девчонке этой.

МИТЯ. Какой?

ЛЕВА. О невесте. Ты знаешь, как она на меня смотрела? Как она на меня смотрела, Митяй!

МИТЯ. Когда?

ЛЕВА.  Когда я пел сейчас. Вы не видели, а я...  видел. Никто никогда так на меня не смотрел. В самую душу... Где это пеликан раненый? Выпить бы.

Слышны хлопки и крики «ура». МИТЯ подходит к окну, отворачивает штору, отблески и хлопки салюта.       

ЛЕВА. Салют?

МИТЯ. Да. Салют, фейерверки. Весело...

ЛЕВА. Митяй.

МИТЯ. Да, Лева.

ЛЕВА. Как мы... дальше?

МИТЯ. Разберетесь как-нибудь.

ЛЕВА. Я так не напишу.

МИТЯ. Напишешь по-своему. Тут главное идея.

ЛЕВА. Я нот не знаю. И вообще...

МИТЯ. Ноты просто способ фиксации мысли, Лева. Один из многих. Не более. Ты побольше книжки читай. И думай. Главное у тебя есть.

ЛЕВА. Что?

МИТЯ. Искренность, Лева. И честность. И мелодии ты цепляешь неплохо. По правде говоря, большинство из тех, кто пишет сейчас «классику» наворотить могут много. А простую, но хорошую мелодию – черта с два... Остальное, Лева... за тебя действительно сделают аранжировщики. Пару инструментов введи... экзотических. Но без «клюквы»... Да придумаешь... Пойду.

ЛЕВА. Ты что, Митяй? Погоди, посидим.

МИТЯ. Как-нибудь потом, Лева.

ЛЕВА. Да я тебя не отпущу, Митяй! Меня манюня убьет!

МИТЯ. Лева!..

Входит БЛЮМ с двумя бутылками шампанского и двумя девицами.

БЛЮМ. Ага! Вот он! Вот он! А мне тут поют – «запись, диск». Я живой голос всегда узнАю! А тут еще Татьяна пролетела с Лех-Булаховским. Где вы его подцепили? Здравствуй, Лева, здравствуй, дорогой. (обнимает, целует)

ЛЕВА. Привет, Серега. Митяй, стой! Серега, скажи ему.

БЛЮМ. Куда? Как можно? Вечер только начинается, я прямо из аэропорта. Такие гастроли были, Лева, не поверишь – просто смерть в седле! (поднимает бутылку) «Сергей Блюм как ракета ворвался на орбиту высокого эстрадного мастерства. Его проникновенный голос, задушевные стихи, легкие, запоминающиеся интонации...» и так далее, Лева, и так далее. Корреспонденты просто рвали на части, телевидение... Что тебе сказать? Извержение Везувия, а не гастроли! Ниагара! Итак!.. (начинает распаковывать шампанское) Блюм, блюм, блюм канари, трам-пам-пам-пам-пам-пам-пам-пам...

ЛЕВА. Я бы лучше водки.

БЛЮМ. Начнем, Лева, с малого и будем понемногу поднимать, двигаться к Эвересту. Настоящее, не сироп газированный. Алегро состенуто мольто апасионато! С музыкальной школы помню.

МИТЯ. Я пойду. Поздравляю вас.

БЛЮМ. А отметить? Вы не музыкант?

МИТЯ. Нет.

БЛЮМ. Жаль, а то бы вы меня поняли. Ну, это ничего, не расстраивайтесь. Не всем господь дает талант, что ж теперь вешаться? Сонечка, Юленька, нет наоборот, Юленька, Сонечка, или нет... впрочем, от перемены мест слагаемых сумма не меняется, а только удвояется, ха-ха! Держите крепко молодого человека. (девицы обнимают МИТЮ)

МИТЯ. Я...

БЛЮМ. Ни слова. Я все угадываю слету – гипнотизм-месмеризм, извлечение загубленных душ из мрачного Аида. Этот тяжелый, я бы даже сказал, изнуренный интеллектуальный взгляд прямо говорит, что заела рефлексия. Со мной это бывает постоянно. Со времен института тяжелого машиностроения. (видит чайные чашки) Ну, конечно! Кто же пьет на свадьбе чай? Разве можно так издеваться над человеческой природой и напрочь не уважать новобрачных? Сейчас мы это поправим. (открывает шампанское) Ура!

МИТЯ. Мне в туалет надо.

БЛЮМ. Гм. Это святое. Не могу сказать, что вовремя, но шампанское лучше оставить на потом. (МИТЯ освобождается от девиц, уходит)

ЛЕВА. Митяй!

БЛЮМ. Лева, это святое.

ЛЕВА. Он не вернется.

БЛЮМ. Да и черт с ним! Как говорится, если у тебя есть послание миру – пошли его по почте. А народ хочет развлекаться и развлекать других. И стричь купоны. Чин-чин! (пьет) Лева!

ЛЕВА. Серега, не хочу.

БЛЮМ. Ладно. Сейчас мы с этим быстренько и начнем поднимать градус. Как тебе мой кордебалет на подтанцовки? (поит девиц) Что называется, ударим формой по содержанию. Сонечка, Юленька, покажитесь. А? Каковы? Париж! Венеция! Ах, вы мои сладкие... Может, свалим куда-нибудь вчетвером? А, Лева?

ЛЕВА. Настроения нет.

БЛЮМ. Да, брось ты, не смурей. (садится за инструмент, наигрывает) Ну, не вышло, бывает.

ЛЕВА. Что не вышло?

БЛЮМ. С Лех-Булаховским не вышло, я же вижу. Татьяна бежит, ничего не видит. Даже «здрасте» не сказала. Этот мыслитель мореный весь потерянный. Ты смурной.

ЛЕВА. Ты за этим и пришел?

БЛЮМ. Лева.

ЛЕВА. То-то я смотрю, такой радостный. А, может, вышло?

БЛЮМ. Нет, Лева, нет, у меня глаз - алмаз. Да ты знаешь, с кем он работает? А с нашими – нет. Ни с рокерами, ни с попсой, ни тем более с шансоном. Куда нам? Его уже столько раз окучить пытались. На патриотизме. Ты бы у меня спросил. Денег бы зря не тратил. Но Татьяна молодец. Смотри-ка, сюда его вытащила. Это в первый раз. Да нам и здесь неплохо. А, Лева? Брось, поехали. Никуда твоя Татьяна от тебя не денется. Ты ей больше, чем она тебе нужен.

ЛЕВА. Знаешь, Серега, у меня для тебя послание древнее. На персидском языке.

БЛЮМ. Какое послание?

ЛЕВА. А вот. (распахивает пиджак)

БЛЮМ. Эх, ты! Так-то ты старого друга? А я тебе ля-ля, шампанское, поддержать, понимаешь, пришел в трудную минуту.
 
ТАНЯ. (входит) Лева, а где Митя?

ЛЕВА. Ушел.

БЛЮМ. Здравствуй, Танечка, здравствуй, солнце!

ТАНЯ. Привет, Блюм. Ты как всегда, в блеске и великолепии.

БЛЮМ. Гастроли чумовые, контракты на два года вперед. Вот, сбежал со свадьбы поделиться с друзьями радостью.

ТАНЯ. Рада за тебя, Блюм.

БЛЮМ. Когда же ты Леву из подполья в белый свет выпустишь? Пропадет он у тебя, ох, пропадет. Видишь, сидит, как туча, послания дурацкие сочиняет.

ТАНЯ. Я... (входит МИТЯ) Митя!

ЛЕВА. Митяй! Вернулся!

МИТЯ. Лева, мне надо тебе два слова сказать.

ЛЕВА. Ну, говори.

МИТЯ. Нет, не сейчас. Или давай отойдем. (отходят, БЛЮМ увлеченно рассказывает ТАНЕ про гастроли)

ЛЕВА. Ну что, где там этот овцебык одноухий с водкой застрял?

МИТЯ. Лева, такое дело... девочка эта... невеста... отравилась.

ЛЕВА. Как!?

МИТЯ. Так.

ЛЕВА. Бог ты мой, ты мой бог. Это... ну... совсем?

МИТЯ. Не знаю, вроде официант схватить успел. Но сколько глотнуть успела и успела ли, не знаю. Кажется, в больницу повезли.

ЛЕВА. В какую? А, черт... Побегу, найду его. (уходит)

ТАНЯ. Куда он, Митя?

МИТЯ. Так, ничего.

БЛЮМ. Ну, мы тоже двинули. Всех вам благ в ваших многотрудных начинаниях. (ставит перед ТАНЕЙ нераспечатанную бутылку шампанского) Это от меня. Утешительный приз. Привет! Сонечка, Юленька... что, опять не угадал? Вы мои сладкие! (уходят)
               


4.

ТАНЯ. (походит к окну) Как тихо вдруг. И машины разъезжаются. Неужели кончилась свадьба?

МИТЯ. Видимо, кончилась.

ТАНЯ. Митя.

МИТЯ. Да, Таня.

ТАНЯ. Спасибо.

МИТЯ. Не за что.

ТАНЯ. Ты за десять минут сделал больше, чем я за два года. Просто не верится. Я так боялась этой встречи.

МИТЯ. Ерунда, ты сама все подготовила. И Леву, и американца вашего русского.

ТАНЯ. Но сделал все ты.

МИТЯ. Я обещал. Я просто обещал. Тебе.

ТАНЯ. О чем ты думаешь?

МИТЯ. Об одной девочке. Она чуть было не наделала больших глупостей. Хочу, чтобы у нее все обошлось.

ТАНЯ. Ты... поедешь с нами?

МИТЯ. Нет.

ТАНЯ. Даже если я попрошу?

МИТЯ. Даже, если попросишь ты.

ТАНЯ. И... как же?..

МИТЯ. Найдете кого-нибудь, мало ли? А лучше – Леву расшевели. Он сможет. Если захочет.

ТАНЯ. А ты?

МИТЯ. Я – не захочу.

ТАНЯ. Все, что ты говорил... ты... врал?

МИТЯ. Да.

ТАНЯ. Значит, у нас ничего не получится?

МИТЯ. Почему? Может получиться.

ТАНЯ. Но... что же ты?..

МИТЯ. Для  меня это совсем другое, Таня. Музыка – другое... Это – ветер, воющий над деревьями, это волны, ломающие скалы, это раненый зверь, кричащий от беспомощности и обреченности... Это, Таня, зыбкий туман над травой, это тихий свет звезд. Это великий покой. Потому что – это Бог. Вернее, путь к Богу. Музыку, Таня, настоящую, нельзя придумать или рассчитать. Ее надо услышать, почувствовать, вдохнуть. И уж тем более нельзя ... как это у вас... «уровень продаж», «бизнес-прогноз», «коммерческое предложение»...

ТАНЯ. Но так живет весь мир.

МИТЯ. Потому что он сошел с ума. Он сошел с ума, Таня.

ТАНЯ. И что же? Надо умирать с голоду?

МИТЯ. Нет, не надо. Но нельзя спекулировать... музыкой. Точнее сказать, некоторыми ее элементами... Нельзя спекулировать своей душой.

ТАНЯ. Мы не спекулируем, Митя. Мы заставляем людей радоваться. И грустить. Пусть это радость простая, немудреная. Но людям она нужна. Мы делаем их немножко счастливее. Хотя бы на несколько мгновений.

МИТЯ. Может быть. Но ваш путь не для меня.

ТАНЯ. Ты живешь на другой планете, Митя. Ты небесный странник... Не рассердишься, если я тебя поцелую?

МИТЯ. В благодарность за домик на побережье?

ТАНЯ. Думай, что хочешь. Я просто хочу тебя поцеловать. (обнимает, целует) Митя.

МИТЯ. Да.

ТАНЯ. Когда я тебе позвонила... перед встречей... ты ведь догадывался, что буду просить помочь... не важно – экскурсия, консультация, просто совет, еще бог знает что?

МИТЯ. Да.

ТАНЯ. И все-таки пришел. Хотел увидеть?

МИТЯ. Хотел. Но не только.

ТАНЯ. Не только?

МИТЯ. Так, глупость. Теперь это не важно. Думал, увижу, ты... вся такая... успешная... я тоже похвастаюсь. (смотрит на папку, ТАНЯ перехватывает взгляд) Глупость.

ТАНЯ. Что там?

МИТЯ. Ничего особенного. (хочет взять папку)

ТАНЯ. (хватает папку) Я посмотрю. Мне интересно.

МИТЯ. Отдай!

ТАНЯ. Щас! (уворачивается, убегает)

МИТЯ. (бегает за ней) Таня, верни папку!

ТАНЯ. Посмотрю и верну.

МИТЯ. Это интимный дневник!

ТАНЯ. Тем более интересно, ты же хотел похвастаться!

МИТЯ. Таня!

ТАНЯ. Вот и посмотрим, грязная изнанка небожителя, тайные страсти!

МИТЯ. Отдай, говорю тебе!

ТАНЯ. Вот еще! Я блюду твою нравственность, Митенька. Ты человек слабый, мнительный, склонный к порокам.

МИТЯ. Таня!

ТАНЯ. Ни за что! Ты нужен миру чистым, я должна спасти мир от скверны. А вдруг ты написал оперу для трансвеститов или таитянский порнобалет? Ты можешь, я тебя знаю! После сегодняшнего отпали последние сомнения. Ты из чего угодно сделаешь торт «Птичье молоко».

МИТЯ. Написал!.. Отдай!

ТАНЯ. Ага! Признался! Признался! Тем более интересно. Я такое люблю. Это мне как раз сейчас необходимо! (увертывается в очередной раз, открывает папку) Так, что тут у нас?.. Да это же заказ, Митя, контракт... С кем?.. «Венский филармонический оркестр»... а сумма? Ого! Митя!

МИТЯ. Ну, положим, денег я еще не получал.

ТАНЯ. Получишь. Тут написано, при подписании сорок процентов. Так что они уже наверняка перечислили. Вот видишь, а говорил, что это никому не нужно.

МИТЯ. Ты так ничего и не поняла. Разве дело в контракте? Или в деньгах? Я вообще говорил.

ТАНЯ. А не надо «вообще», Митя. Может быть, лучше жить тем, что есть и не оглядываться назад?

МИТЯ. Но это все...

ТАНЯ. А, может, мы еще не доросли? Так ты помоги нам... мне помоги. (обнимает МИТЮ)

МИТЯ. Я в Нью-Йорк не поеду.

ТАНЯ. Не надо.

МИТЯ. И блатняк ваш клепать не буду. Покорнейше прошу простить.

ТАНЯ. Хорошо. Ты только ... не отталкивай меня сейчас. И не уходи. Пожалуйста, мой небесный странник.

МИТЯ. Я...
               


5.
               
ОФИЦИАНТ. (вбегает, перебинтованы уже оба уха) А-а!.. О-о!.. Помогите! Помогите! Он убьет меня, он меня убьет! (прячется под стол)

ЛЕВА. (вбегает с кухонным ножом в руке) Где этот кашалот, где этот барсук вонючий!?

ТАНЯ. Лева!

ЛЕВА. Где он, где эта мокрица мерзкая, утконос!?

МИТЯ. Лева, ты что? Стой! (МИТЯ и ТАНЯ хватают ЛЕВУ за руки)

ТАНЯ. Да что с тобой?

ЛЕВА. Что!? Дело надо знать!

ОФИЦИАНТ. Я и так, можно сказать, спас.

ЛЕВА. Ах, вот ты где! Вылезай, ехидна, вылезай, шакал!

ОФИЦИАНТ. Не вылезу.

ЛЕВА. Ах, ты не вылезешь, не вылезешь!?

МИТЯ. Лева, отдай секиру. Это вещь железная, опасная, ты можешь повредить себе жизненно важные органы. (разжимает ЛЕВИНУ кисть, забирает нож)

ЛЕВА. Ничего, гад, я тебя и так достану.

ОФИЦИАНТ. Не достанете!

ЛЕВА. Ах, ты!..

ТАНЯ. Лева! Сядь. Успокойся. (ЛЕВА садится, молчит, насупившись)  Что произошло? Лева! Лева, ответь. (ОФИЦИАНТУ) Что случилось?

ОФИЦИАНТ. Что? Я не слышу.

ТАНЯ. (кричит, как глухому) Что случилось?

ОФИЦИАНТ. Откуда я знаю?

ТАНЯ. Но что-то все-таки было?

ОФИЦИАНТ. Ровным счетом, ничего. Спросил... они спросили, куда невесту повезли?

ТАНЯ. При чем здесь невеста? И что?

ОФИЦИАНТ. Я сказал: «Слава богу, не в крематорий». (ЛЕВА делает попытку достать ОФИЦИАНТА, МИТЯ и ТАНЯ его хватают, усаживают)

МИТЯ. (ОФИЦИАНТУ) А с ней-то что?

ОФИЦИАНТ. С ней-то ничего. Ей-то что станется? Это у меня вон. (показывает на второе ухо) Я ее за руку схватил, а она другой как двинет.

ТАНЯ. Ничего не понимаю.

МИТЯ. А это... как? Успела?

ОФИЦИАНТ. Таблетки? Вроде нет. Почем я знаю? (ЛЕВЕ) Мне что, докладывают, куда ее повезли?

ЛЕВА. Молчи, дикобраз. Должен знать. Где мне ее теперь искать? Кто мне ее адрес даст при таком папаше?

ТАНЯ. Так-так... «Пьер, ты замечательный...» Что-то начинает проясняться.

ЛЕВА. Манюня, ты не поверишь, это судьба.

ТАНЯ. Поверю, Лева, поверю. Он-то здесь причем?

ОФИЦИАНТ. Вот-вот... Только кому поможешь, так сразу по уху.

ТАНЯ. (ОФИЦИАНТУ) Вылезайте, он ничего не сделает. (ОФИЦИАНТ вылезает из-под стола) А таблетки? Это что же, она отравиться хотела? Из-за тебя, Лева?

ЛЕВА. Выходит, что так. Она вначале что-то такое брякнула, да я думал это... развезло ее... Наверное, с собой привезла, да не решалась. А тут я... Все, манюня, больше ни грамма. Лучше сдохну... Черт, как душно тут. Весь взмок, пока за этим орангутангом гонялся. (ОФИЦИАНТУ) У, змей!

ОФИЦИАНТ. Чтоб я сдох, если кому-нибудь когда-нибудь чем-нибудь помогу! Бедные мои ушки. Никакой благодарности. Завтра же уволюсь.

ТАНЯ. Пойдемте в сад выйдем. Подумаем что делать.

ЛЕВА. Манюня, не могу  я на столы эти смотреть (кивает на дверь), сама понимаешь...

ТАНЯ. А мы через окно. Одежду потом заберем. Пошли. (берет шампанское, открывает окно)

ОФИЦИАНТ. Лев Борисович, я извиняюсь...

ЛЕВА. Что тебе еще, крокодил?

ОФИЦИАНТ. Так счет, Лев Борисович.

ЛЕВА. Мы же еще не уходим.

ОФИЦИАНТ. Ну, мало ли, на всякий случай... и мне все спокойнее...

ЛЕВА. Эх, ты, кашалот... Давай. (берет счет, смотрит) Это не счет. Это долг России валютному фонду международному... Я что, это все заказывал?

ТАНЯ. Лева, ты не помнишь, что ел?

ЛЕВА. Как же. Помню (смотрит на МИТЮ)

МИТЯ. За кофе я сам заплачу. (дает деньги)

ЛЕВА. Эге-ге...   Что уж там кофе... Ладно, ты Натаню спас, держи (дает деньги). И вот еще. За второе ухо.
               

6.

Сад. Идет снег.

ТАНЯ. Митя, открой шампанское. За наш проект ты пить не будешь. Так мы за Леву выпьем, чтобы Наташа Ростова его отыскалась. Сейчас я немного в себя приду и соображу что делать. Найдем мы ее, Лева, найдем обязательно, правда, Митя?

МИТЯ. Всенепременно найдем. С ней, судя по всему, все в порядке. Иначе бы уже без дураков свидетелей опрашивали и протокол составляли. Ты не замерзнешь?

ТАНЯ. А ты обними меня покрепче, я и не замерзну. Я, может, потому без пальто и выскочила.

ЛЕВА. А у меня одна футболка под пиджаком. С посланием. Давайте быстрее, да искать поедем.

ТАНЯ. Сейчас, Лева. За тебя же пьем. (поднимает бутылку) Ну...

НЕВЕСТА. (появляется) Мне чуть-чуть нальете?

ЛЕВА. Натаня! Сбежала!

НЕВЕСТА. Сбежала. На светофоре выскочила. И в чем есть по улицам...

ЛЕВА. Птица ты моя!

НЕВЕСТА. Увезешь меня, Пьер?

ЛЕВА. Я не Пьер, Натаня.

НЕВЕСТА. Я знаю. Ты – Лева.

ЛЕВА. Я – Саша.

НЕВЕСТА. Все равно. Ты - Пьер. Ну, так увезешь?

ЛЕВА. Увезу.

НЕВЕСТА. Далеко?

ЛЕВА. Очень далеко.

НЕВЕСТА. Через белые хлопья и пургу?

ЛЕВА. Да, Натаня.

НЕВЕСТА. За горы, за моря?

ЛЕВА. Если хочешь, даже за океан.

НЕВЕСТА. Я так и знала. Я верила. Я ждала. Ты – настоящий, Пьер. Ты из сказки.

ЛЕВА. А тебя, правда, Наташа зовут?

НЕВЕСТА. Правда. Можно я за тебя выпью?

ЛЕВА. Я буду счастлив, Натаня, если ты выпьешь за меня.

НЕВЕСТА. (делает глоток) А ты?

ЛЕВА. Я – нет. Я бы чего-нибудь съел, по правде говоря.

НЕВЕСТА. Вроде пирожков с капустой или грибами? (вытаскивает из-за дерева огромную сумку)

ЛЕВА. Натаня, ты волшебница! Как ты их столько доволокла?

НЕВЕСТА. Так вот. Очень хотела, и доволокла. На Белорусской прикупила. Берите. Только остыли.

ТАНЯ. А мы сейчас костер разожжем и на камнях греть будем. Как в давние времена.

ЛЕВА. Мне и холодные в самый раз.

ТАНЯ. Митя, может, ты что-нибудь скажешь?

МИТЯ. Что я скажу? Снег пушистый вокруг. Звезды над ним. Их не видно, но я знаю точно, что они там. Женщина, которую я люблю рядом, и, кажется, снова верит в меня. У Левы все утряслось и впереди целая жизнь. Я верю, у тебя получится, Лева. Потому что ты молодец, и с тобой та, что всегда подставит плечо, если будет трудно... Что я скажу? Весь этот странный город со всех сторон и огромный мир за ним... Все это – музыка. Это – музыка.

БАРАН. (появляется) Бе-е!
 
 МИТЯ поднимает руки, и звучит музыка, которую он сочинил. Она забрасывает наших героев снежными хлопьями, поднимает вверх и несет над городом. Куда? Я не знаю.
               


2004 г.

___________________