Мы весёлые медузы...

       «Мы похожи на арбузы…» Похожи на арбузы у Гришки были, пожалуй, аппетитные щёчки с ямочками. Нет, конечно, не полосатые, а скорее потрескавшиеся дынные на вид и ощупь, виновато краснеющие от украдкой съеденного кусочка сладкого лакомства: конфеты, шоколадки, леденца или мороженого. Перечень лакомств не имел ни малейшего значения, важен был процент содержащегося в нём сахара и количество употребляемого «вредоносного» продукта. Поступление сладкого отличалось завидной регулярностью, таща за собой устойчивый румянец. Последний добросовестно переводивший количество употреблённого десерта в интенсивность окраски, выдавал провинившегося. Алина беспомощно разводила руками, не в силах отслеживать неистребимые источники лакомств: щедрых соседей, любвеобильных бабушек и сердобольных старичков, сующих сё украдкой. Мало того, раскосые лукавые глаза, подпёртые арбузами щёк румяного, переступившего полуторагодовалый рубеж, отпрыска, вызывали в прибывших с противоположного берега Амура китайских туристах щемящие нотки восточного родства, и неизменно следующие за этим угощения. Один из разновидностей которых — грильяж с лесными орехами в сине-красной полосатой обвёртке увенчанный фотопортретом Мао Дзэдуна — застрял в Гришкиной памяти на долгие годы, напоминая то тут, то там засушенными фантиками.

Тело Гришки, виртуозно исполняющее танец медуз из мультика, было на удивление подтянуто и по-детски привлекательно, напоминая пупса с картинок детского питания. Двигался Гришка с потрясающей быстротой, успевая совершить невероятное количество действий в минуту. Сидящим на одном месте его просто никто никогда не видел. Разве что за приёмом пищи. Её он употреблял в объёме взрослой порции вдумчиво и размеренно, удаляясь галопом по зависшим на пару минут важным делам. В свои год и восемь месяцев танцевал на удивление гибко, ритмично, импровизируя под любую понравившуюся музыку. Аппетитные щёки, подпрыгивая в танце, периодически проваливались ямочками смеющегося Гришки. Он скорее напоминал озорных осьминожек из другого любимого им мультика, успевая потеряться за день несколько раз даже будучи в квартире. Куда он умудрялся залезть и где спрятаться, было ведомо только ему одному. 
      
Шальная мысль, закравшаяся в голову Алины неизвестно откуда, — отвести Гришку в детский кинотеатр на мультяшные «Приключения Буратино», — не подлежала никакому разумному объяснению. Ещё несколько сомневаясь в осуществлении сего мероприятия, она, встретила одноклассницу с сынишкой Павликом. Павлик, обрадовавший мир своим появлением на четыре месяца раньше Гришки, пребывал в восторге от фильма, чем окончательно и уверовал Алину в принятии положительного решения.
      
Детский кинотеатр находился в трёх кварталах от дома в старом здании бывшего Шадринского собора. Кто-то говорил, что это восстановленные остатки былого великолепия собора после подрыва его большевиками, кто-то считал, что на оставшемся фундаменте было отстроено новое здание, не имеющее никакого отношения к уничтоженному собору. Здание было большое, красивое с четырёхгранными колоннами портика перед входом. Внутри его царил полумрак, разбавляемый днём солнечными лучами, просачивающимися сквозь четыре вытянутые мозаичные окна с полукруглым верхом. Ощущение уюта и ничем необъяснимое умиротворение души, посещающее каждого входящего неизменно влекло сюда снова и снова. В здании было прохладно и тихо. Уходить не хотелось. "Намоленное место..." - поговаривали старики. В небольшом фойе, освещаемом в позднее время суток большой старинной хрустальной люстрой под высоким куполом свода, с одной стороны вторым этажом нависал небольшой балкончик. К нему вели две широкие лестницы с массивными деревянными перилами по обеим сторонам залы, под которыми располагались входы в кинозал, оборудованный на первом этаже. Зачем был этот балкончик, если только не для хора, сопровождавшего пением службу в соборе? Под балкончиком сейчас стояли кресла для блуждающих в ожидании сеанса зрителей. На второй этаж зрителей не пускали. Касса в отделённом от фойе небольшом помещении размещалась сразу у входа в кинотеатр. Два выхода из кинозала снаружи украшали портики с арками. Собор, да и только. От собора здание отличало обычной формы треугольная крыша, надстроенная видимо в советское время и напоминающая уменьшённую копию крыши Большого театра в Москве с барельефами муз на фронтоне (педимент).
      
Гришка походу в кинотеатр на «Приключения Буратино» обрадовался. Сказку эту он  уже успел прослушать неоднократно целиком дома в мамином исполнении и отрывочно в яслях, где служил с года и четырёх месяцев в ясельной группе. В августе маме дали отпуск на работе, и Гришка наслаждался домашним пребыванием на полную катушку, занимаясь всем подряд, чем и приводил в неописуемый стресс бабушку, уже привыкшую за четыре месяца Гришкиного восьмичасового отсутствия дома к тихому времяпрепровождению.
      
Перед самим фильмом показали два любимейших Гришкой мультика: «Большой УХ» с песенкой медуз и «Осьминожки» о мученьях оставшихся наедине с детьми осьминогов-пап. Было ли это совпадение случайным или специально кем-то подстроенным уже не имело никакого значения. Что там включалось внутри Гришки при первых звуках песенки «Мы весёлые медузы. Мы похожи на арбузы…», Алина объяснить не могла. Но с первых тактов Гришка на стуле уже отсутствовал. На сеансе было человек тридцать детей и пара родителей с малышами постарше Гришки. С началом сеанса все притихли. Алина заглянула под стул: в отблесках экрана по полу лазил Гришка, выныривая меж рядами. «Вернись на место!» — прошипела Алина. Гришка, мало пользующийся ввиду ясельного возраста понятной речью, что-то ответив, пронёсся вдоль чужого ряда до прохода, завернул к матери, и, сбивая на ходу преграждающие путь чьи-то коленки, присел рядом. Алина, схватив Гришку за руку, продолжала шипеть: «Смотри кино. Ты же хотел. Всё пропустишь!» Гришка кивнул головой, вырывая руку.

Он и на улице-то за руку с родителями не ходил, находясь в бесконечном броуновском движении, а тут ещё в закрытом пространстве держаться за маму? Единственные тридцать секунд, когда он соглашался на принудительное цепляние рукой взрослых своей ладошки — на перекрёстках, поддаваясь угрожающему взгляду отца и бесконечным объяснениям каких-то чуднЫх правил пересечения улиц: «Смотри налево до середины улицы, потом направо». Он и так вертел головой без перерыва во все стороны не прекращая, зачем добавлять лишние два поворота, что-то высматривая? А главное: где находится эта середина? В пироге понятно — это начинка. А на улице? Делить мысленно улицу пополам он ещё не научился, а обозначающие середину улицы, со слов отца, островки, вырисованные белой краской, не везде заметны.

Здесь в кинотеатре перекрёстка не было, а значит свобода — его законное право. Отсидев пару секунд, Гришка исчез под впередистоящим рядом, вынырнув на стул перед матерью. «Если тебе там лучше видно, сиди там», — безнадёжно согласилась Алина, уже не надеясь на спокойный просмотр фильма, и пытаясь смириться с происходящим. Но Гришки и там уже не было. Бесконечно заглядывая под ряды, отчаянно шипя: «Гриша, Гриша, вернись на место», — Алина окончательно распрощалась с мыслью «пригвоздить» ребёнка к стулу. На неё посыпались замечания взрослых: «Девушка, прекратите разговаривать и стучать стульями. Или сидите спокойно или выйдите из зала. Не мешайте смотреть». Она явно мешала в то время, как Гришка появляющийся то тут, то там в свете проектора золотящейся головой в кудряшках, не вызывал никакого дискомфорта у окружающих. На него не обращали внимания. Запас терпения Алины кончился.
      
Махнув рукой, она вышла на улицу, прикрыв дверь. Там светило солнце, щебетали воробьи. Было спокойно, тепло и также хорошо, как в фойе здания кинотеатра. Это был небольшой сквер из старых сосен, чёрных берёз и лиственниц, раскинувшийся вокруг собора: светлый, тихий, воздушный, залитый солнечным светом. Тёплый ветерок шевелил негустую листву, разбрасывая кружевные тени на выложенную серыми каменными плитами единственную аллею, пересекающую сквер. Вдоль неё стояли несколько скамеечек с деревянными брусьями сидений салатового цвета. Серая дальневосточная белка что-то выпрашивала у отдыхающей на скамейке старушки. Алина, вдохнула полной грудью свежего смолистого воздуха, стараясь успокоиться. Пройдясь быстрым шагом пару раз вдоль аллеи, присела на скамейку.


Ну что поделаешь, если у Гришки моторчик с детства? Она улыбнулась, вспомнив, как, оставив четырёхмесячного Гришку на широкой тахте после массажа, отлучилась на минутку, на кухню за детским маслом. Вернувшись, обнаружила тахту пустой. Ну не мог же он в четыре месяца встать и уйти? Тахта была невысокая в тридцать сантиметров от пола и довольно широкая. Ползать Гришка ещё не умел, а, только опёршись на детские ручонки, высоко задирал голову и смотрел по сторонам. Оставила она его на середине тахты. Куда он мог подеваться?  Оторопев на пару секунд от увиденного, она обнаружила Гришку лежащего на паласе возле тахты в точно таком же положении: на животе с приподнятой и вертящейся во все стороны головой. Как он скатился и повернулся на сто восемьдесят градусов, она так и не смогла себе объяснить, но Гришка не плакал, улыбался. А теперь, когда он носился ракетой, научившись ходить в десять месяцев, что могло, было, его затормозить? Ждать от него рассудительных рациональных действий, когда столько всего вокруг стало доступно не только взору, но и рукам, ногам? Примерного сидения на стульчике? Об этом могла мечтать только бабушка, развивая свои утопические фантазии.
      
Едва дождавшись окончания сеанса, стараясь не представлять себе путешествующего по залу Гришку, Алина, подскочила со скамейки и направилась к выходу. Наконец двери распахнулись, и весёлые ребятишки, высыпавшись горохом наружу,  моментально заполнили площадку портика. Нет, никто не ругался. Все были довольны, делясь впечатлениями от просмотренного фильма и по-детски эмоционально жестикулируя руками.      
      
«Приключения Буратино» - мультипликационный фильм 1959 года и, правда, был замечательный, красочный, захватывающий. Все вышли, а Гришки всё не было видно. Схватив какого-то мальчика за рукав, Алина испуганно спросила: «А где мальчик маленький такой кудрявый в голубом костюмчике?» «Да, вот он» — удивился тот, показывая на расплывшегося в улыбке выбегающего Гришку. Стоило ли спрашивать Гришку, что-либо о фильме? Небогатая речь юного отпрыска пока состояла из набора отдельных слов с шепелявой подложкой. Да и что он мог поведать? Настроение Гришки было на подъёме. Ещё бы! Беспрепятственно обследовать весь зал! И без мамы. Когда ещё такое удастся провернуть? Они завернули в близлежащий магазин за мороженым. Алине предстояло пережить ещё каверзы тающего лакомства, неизменно оставлявшего сладкие липкие следы на физиономии, ладошках, костюмчике и сандалиях. А так как первый выход в кинотеатр всё-таки состоялся и неважно, с какими нюансами… А потом благополучно завершился… Следовало достойно отметить его обоим.
      
Дома Гришка, повторив в очередной раз танец медуз для бабушки и получив и от неё тайное вознаграждение - грильяж «Мао Дзэдун», погрузился с головой в домашние хлопоты детских дел. Уж чем он не страдал никогда, так нытьём и приставанием к взрослым.
      
Позже отыскав сына на ужин в дальней комнате под отцовским большим письменным столом, Алина усадила его за детский столик. «Гляди-ка завтра дождь намечается!» — засмеялась бабушка, показывая на подскочившие в тугие завитки кудряшки Гришки, — «Вовремя вы в кино сходили! Хороший у нас барометр — никогда не подводит!» Довольный Гришка улыбался. Покончив с куриной котлетой в волнистом озере толчёнки, он отправился достраивать свой очередной шедевральный замок из конструктора на ковре в зале. «Завтра по телевизору «Приключения Буратино» будут показывать» — сообщил папа.
      
Ну, разве это может сравниться с просмотром в кинотеатре, где по твоему желанию кадры фильма сменяются нырянием под рядами? И никто, даже мама, не в силах этому помешать.

13 сентября 2015 г.опуб-но в 2015 г.