Кривые параллельные

                Школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует.
                Альбер Камю
   Школа - это фабрика по штамповке будущих взрослых.
   Тогда, в те времена, когда деревья были большими, вся линия заготовки была разделена на десять лет и там учили не только писать и читать, но и быть покладистыми, чуть врать, изворачиваться, списывать. Еда, так же особая наука, заключалась в умении хватать кусками, словно чайки, на лету еду из узкого буфета и быстро запивать все противным киселем. Быстро потому, что очередь подпирает и требует. Так же обязательно учили ходить строем и еще быть максимально преданными стране и лини партии. Партия определяла, что хорошо, что плохо, что правильно и чего быть не должно.
   Ритка не любила ходить строем и ей не нравилось " не высовываться", не потому, что это было принципом, а потому,что одинаковое было скучным. Нет, какое- то время она просто игнорировала требования и жила в мире своих увлечений, но становясь старше, все же начинаешь созревать, и наливаешься индивидуальностью замешанной на половой зрелости. Тогда всплеск всего - что читал и что чувствуешь- приходит вместе с первыми влажными ладонями. Вот тогда, в этой набухающей плоти ты и становишься собой.
   Юность настигла ее в школе, как ловушка, которая все время захлопывалась, уводила в лабиринты непознанного мира взрослых, которые на поверку становились все более и более другими. Взрослые теперь не казались умными и ответственными, потому, что чуть подтянувшись на цыпочки, становилось понятно, что взрослость бывает столь же импульсивна, как юность и совершенно ничего не имеет общего с партбилетом, которым прикрываются в официальной жизни. Образы так разнились, что того гляди можно было застукать географичку целующуюся с физиком или там учителя труда прижимающего завуча школы.
   Но сейчас не об этом, хотя и про это то же. Школа все же штампует новых взрослых людей, и там обязательно есть примерные ученики, занимающие Доску почета и подающие надежды, но никто до сих пор не выяснил: какие надежды и куда они деваются во взрослой жизни, как и то что они имеют общего с счастьем или успехом. Соответственно с почетом есть и те,кто выбиваются из общего ряда, и их назначают проблемой.
   Нужно конечно учесть, что класс, в котором возникли эти проблемные девчонки, был сплошь и рядом из густой поросли болгар, молдаван и гагаузов, с парой русых головок , где другая парочка чистых евреев жила в сторонке, а почти еврейской девочке никак не было места. Характер был у Ритки независимый, она могла быть сама, а могла быть в центре любой заварушки, но школа была ей скучна ложными интригами и выдуманной преданностью идеям.
   Оксанка приехала в школу из другого города, и выделялась всем: украинским говором, шикарной белизной густых волос, длинными ногами и узкими бедрами, и еще маленькой точенной грудью. В то славное время не было модельного бизнеса, но в ней была острая сексуальная невинность, которая быстро заливалась стыдливым румянцем и каждый взрослый понимал, к чему все это. Ритка была рыжей, с россыпью веснушек, угловатой, с колючими газами и таким же колючим характером, но с острым и быстрым умом. Хихикая и обосабливаясь они дружили и нужно ли говорить, что дружили они смело и даже с самыми отъявленными хулиганами, и тайно ходили в клубы на дискотеки.
   Взрослые люди вечерами вместо секса и нежности, выключив программу « Время» охотились на тех, " кто слушает сегодня джаз, а завтра Родину продаст" и эти изловленные неверные и инакомыслящие, высвечивались прожекторами неудовлетворенных женщин, бичуя элементарное взросление и вешая на них ярлыки позора.
   Две подруги, попали в облаву, были посажены в кабинет директора, в котором дыша адской смесью перегара и партийной линией, парторг школы вбивала сваи коммунистической морали и этики. Слушать это было невыносимо, но они, занесенные практически в статью " аморальное поведение", вынуждено кивали светлой и рыжей головами.
  Нарушения стали липнуть к ним, смешалось все : мухи ,мед, говно и гвозди.
- Вы курили! (ну и че? )
- Вы опять были на дискотеке!!!(мы ж убежали)
- Вы не участвовали в марафоне за мир!
- Так мы болели!
- Знаем мы ваше болели, справка где?
- Есть справка... ( Врали в глаза, прикрываясь липовыми справками, из того самого взрослого мира с двойным дном, да и делать нам нечего? , пусть малявки бегают)
- У вас что губы накрашены? Почему в кофте в школе? Комсомольский значок где?
Отметки достигли критического минимума, принципиальные пытались показательно высечь подруг, но те сопели и учились. Учились не блестяще, средне, уверено ударно...
   Новогодний вечер в школе всегда был событием и праздником, после спора и взвешивания за и против, они все же пришли в зал, дразня судьбу и учителей. Сорок минут торжественно восхвалялась линия КПСС на перестройку и новые видение мировых стандартов, и вот только потом стали танцевать не комсомольские танцы, но под надзором партийного актива, как водиться- девочки в кружочке, а мальчики под стеной. Вечер искрится только медляками, в разгоряченном зале плавится духотой сияющая елка и симпатии, а партийный актив сбежал незаметно, чуть незаметно усугубить торжественность водочным стандартом.
   Перед последними медленными нужно конечно успеть и в объект МЖ, парный танец , волнительно. А знаете ли вы правила совкового школьного туалета? Все этажи закрывают, оставляют один рабочий туалет для всех поколений, без половой идентификации, под политическим контролем бабы Клавы – уборщицы, которой потом удобно пересчитывать бычки и бутылки, так,что прямое пользование риск в любом случае и требует двоих: один по делу, другой сторожит... Свет в коридорах само – собой отключен, ведь иногда экономика соцреализма так же правит страной...
Выбираясь из объекта МЖ в новогодний школьный вечер Ритка неожиданно застает картину из запретного западного фильма, который разлагает все их представления о морали: зажав в угловой колонне Оксанку отчаянно лапает нетрезвый военрук, та извивается от жирных поцелуев и требовательных наглых рук, пытается визжать. Ритка влетает, как бешеная в клубок и возня принимает форму легкой потасовки. Свет фонаря нащупывает событие и замедляет движения всех. Голос парторга школы с легким новогодним амбре, как голос Небес, разрывает неловкую паузу :
- Вы чего военрука бить удумали? Сучки... -и весь праведный гнев пятнами по лицам, с моментальными читаемыми планами от глобального разоблачения до справки, вместо аттестата.
-Он Оксанку домагался.-орет Ритка изо всех сил,- у нее все сиськи в синяках! Это мы в милицию пойдем !
Оторопь и тишина...
Мокрые волосы прилипают ко лбу, всех трясет, каждого от своего, вступает вторая скрипка школы
- Девочки идите домой, мы сами тут разберемся...
Подруги слетают с лестницы и несутся сломя голову, и в морозном вечере дико ржут, они выиграли битву.
- Военрук то целоваться умеет?
- Нет!!! Нет!! Нет!!!- визжит Оксанка, осознавая победу и набор козырей в руках.
   Ржут .
   Их оставили в покое, и они все же закончили школу и вопреки предсказаниям обе поступили в вузы, отучились, выходили замуж и становились плотнее в бедрах рожали детей.
   Через двадцать лет, развалившись в приморском кафе, укутавшись пледами, перебирали прошлое, вспомнилось:
- Слушай, чего нас гнобили эти бешеные училки? Мы же ничего плохого ,по сути, не делали, -спросила Оксанка
- Вот ты меня удивляешь, идеологией выжигали женщин в себе, и в тех, кто следом... зверели и ненавидели, слушай, а все таки - военрук целоваться, таки, не умел?
- Таки не умел, я три раза замужем, только по официальной статистике, заявляю тебе с высоты опыта - не умел ...
Ржут...
- Помни:там где много говорят о долге совсем не ценят жизнь, кто то умный сказал, не я…
   Школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует.