Яся

Запах травы. Зрелой, наполненной соками и пряными ароматами, обнял, вышедшую из старого автобуса, Леру. Она вдохнула полной грудью и облегченно выдохнула – городская суета и смог остались за спиной, на конце разделительной полосы. Она легко зашагала по гравию, но знакомая получасовая прогулка через поля нагоняла тоску и уныние.
Не так давно, месяц, ушла из мира людей ее любимая бабуля. Казалось, что вместе с родным и знакомым с самого детства человеком, от Леры ушла жизнь. И жить не хотелось. За это время разом навалилось все то, что делает существование невыносимым: развод, увольнение, потеря квартиры, плач о неродившемся. А пожалеть и некому.
Когда-то бабушка, рассказывая сказку о тысяче невзгод, всегда добавляла: «Хотеть жить – это значит перетерпеть самую страшную боль. Сто раз умирать и сто раз оживать . Счастливым быть. Главное, хотеть жить!». Лера устала бороться и хотеть - её растоптанная корона пылилась в паутине проблем. И сейчас она приехала в этот ухоженный маленький домик, чтобы в тишине и уединении попросить прощения и попрощаться.
Вот она, милая расписная избушка прекрасной волшебницы: кружевные занавески, ставни, палисадник, маленькая резная калитка и невысокое крыльцо, окутанное пелериной белых роз. Лера повернула ключ и открыла дверь. Неожиданно из дома кто-то рванул ей навстречу. Яся, молодая бабушкина кошка, резко дернулась, перелетая порог, и тут же плашмя упала. «О-о-ох!» - тяжелый последний вздох больно резанул по легким. Затихла. Лера нагнулась и перенесла кошку на траву.
Это была обычная сельская кошка, которых множество гуляет по деревням. Узкая белая морда была короткой, а, поджарое тело с яркими рыжими и чуть приглушенными коричневыми пятнами казалось слишком длинным. С первого взгляда в ней ничто не привлекало: жесткую короткую шерсть не хотелось гладить, а большие, с очень узкими зрачками, глаза пугали. Но, какая же, она была ласковая! Яся любила всех. Она терлась своей маленькой и некрасивой головой о ноги каждого, кто заходил в дом; если гость прогонял ее, она ложилась рядом и приветливо урчала. Так было всегда, но не в тот день, когда хоронили её хозяйку.
Яся переживала утрату по-своему: с вечера она не заходила в дом и не ела, а потом решилась. Холодный, незнакомый запах заставил ее отшатнуться, но она вошла. Покрутилась в главной комнате и быстренько выскользнула в маленькую спальню. Мурка без труда забралась на кровать и свернулась калачиком за треугольниками высоких подушек. Пахло лекарствами и теплыми руками хозяйки. Она закрыла глаза и, под удаляющийся гул людских голосов, уснула. Спит хозяйка - спит и кошка.
Проснулась Яся в темноте и тиши. Она прошлась по дому – никого. Хотелось поесть и сбегать на улицу. Кошка царапнула дверь – тишина. Раз, второй – ни шагов, ни разговоров. Она свернулась у двери, чтобы ни пропустить входящего и уснула, тревожно навострив ухо. Прокричали петухи, за стеной привычно зашумел сельский день, а в дом так никто и не вошел. Яся ждала еще два дня; потом – терпела. На пятый день она пошла охотиться.
Говорят, что у кошки девять жизней – их Яся прожила в один миг, оставшись на месяц пленницей расписной избушки. Ни щелочки, ни просвета – все наглухо закрыто. В чулане водились мыши, на полу стояла лужица – хватило ненадолго – начались голодные, мучимые жаждой дни.
Первое время она, ослабевшая и растерянная, неподвижно лежала в тревожной полудреме и медленно умирала. Ей привиделась рыжая мама – кошка. Не различая света, но хорошо улавливая запахи, Яся тыкалась в брюхо в поисках молока. Теплая и вкусная еда текла в ее тельце жизнью. Потом кто-то грубо оторвал ее от мамкиного брюха и засунул туда, где пищали еще несколько таких же котят. Пахло лежалой травой, песком и речной тиной. Чья-то рука по очереди вынимала комочки и широко швыряла. Удар – бултых, удар - бултых, удар - вода. Разом пропали запахи, стало мокро. Но, тут же, сильные челюсти Рыжухи вытащили ее на песок. Мама-кошка смогла спасти единственного котенка, упавшего рядом с берегом. Она отнесла его подальше от людей и стала вылизывать. Больше Яся не возвращалась в тот дом, где родилась: старая кошка зачем-то прятала ее. До поры для Яси это оставалось загадкой.
Она открыла глаза и слабо промяукала – тишина. Яся медленно встала и пошла на поиски. Она съела все хлебные крошки и мякиши, некогда завалившиеся за буфет, выцарапала из-под кровати, брошенную конфету. Мучимая сотнями ножей в желудке, она распотрошила пачку макарон и принялась их грызть. Твердые, несъедобные кусочки причиняли еще большие мучения, а отсутствие воды душило. Маленькие макаронные комки застревали огромным комом и царапали нутро.
Следующие ее жизни заканчивались вместе с последними случайными крохами. В попытке найти еду, она с разбега хотела вырваться в закрытую дверь, но боль остудила этот порыв. Так было и тогда, когда хозяин, нахмурив брови, собрал ее первых котят в большой мешок. "О-о, она узнала этот запах!" Рванулась вперед – дверь. Она металась до тех пор, пока не открыли «с той стороны». Но запаха ее маленьких, первых, еще слепых детенышей так и не нашла.
Яся побежала к реке. «Удар - бултых!», - теперь она понимала, почему мама-кошка прятала ее тогда от людей. В тот же день она, гонимая горем, пришла во двор к Рыжухе. Они много пережили вместе: голодную зиму, вдали от села; спасение от собак, которые перегрызли Рыжухе лапу, сделав ее хромой навсегда; рождение первых котят.
Мама-кошка забавлялась в саду с бесстрашным воробьем. Мягкие лапки, несмотря на хромоту, быстро и неслышно перебирали камешки на пути, тело прижалось к земле, ушки - чуть выставлены вперед. Пробежка, рывок – воробей вспорхнул и сел недалеко от охотницы; рывок, прыжок - и опять воробей, на мгновение, оказался проворнее. Рыжуха плотно прижалась к земле и рванула вверх, в воздухе засвистел камень, – старая хромая кошка грохнулась на пожухлую листву, издав последний и громкий вопль. Яся мгновенно подбежала к мамке и стала ее лизать. Она вылизывала ее так, как когда-то, та вылизывала котенка, спасая от реки, дождя и людей. Яся жалобно просила ее встать. Ложилась рядом, согревая остывающее тело. Хромая Рыжуха стеклянными глазами смотрела на уходящую мальчишечью фигуру, ради забавы запустившую в нее камень, и никак не реагировала на молодую кошку, лизавшую красную сладкую рану на голове.
Первые лучи пробрались в щели и стали дразнить слабую кошку. Она очнулась и, покачиваясь, пошла в их сторону. Каждое утро Яся облизывала прохладные окна в поисках воды. Она до боли стирала язык о шершавые бревна, в том месте чулана, где древесина после ночи покрывалась росой. Напиться не удавалось, и очередная кошачья жизнь уходила из этого тела, странного аляповатого окраса.
«Смотри, трехцветная кошка, она приносит счастье!», - так Яся оказалась в "своем" доме. С живущими людьми она ела за одним столом, от них прятала своих следующих котят и сладко спала в ногах красивой взрослой женщины, от которой сильно пахло лекарством.
Рождение, потеря первых детенышей и мамки Рыжухи, голодная зима и спасение от собак, сытные дни в новом месте и смерть любимой хозяйки – все свои жизни прожила Яся в этом страшном запертом доме.
Обезумев от голода и жажды, в погоне за несуществующими мотыльками, она стала носиться по стенам и занавескам. Несколько раз, бессильно сорвавшись, ударилась головой – комната кружилась и помутнела, потолок и пол сдвинулись в попытке раздавить. И тишина. Звенящая тишина. Яся до крови царапалась в стены и громко орала. Связки не выдержали, и из горла раздался сип. Но никто так и не пришел.
Голодная, мучимая жаждой и отсутствием свежего воздуха она два дня ползла к входной двери – остановилась у порога и замерла. В последний день Яся перестала двигаться. То ли в бреду, то ли во сне послышались знакомые шаги и скрежет метала. Она собрала все свои силы и, увидев полоску света, резко, как ей казалось, высоко подпрыгнула вверх. Та боль, которую она ощутила от удара о бетонное крыльцо, была несравнимо мельче, того, что пережила эта молодая кошка за свои девять смертей. Теперь страдания принес резкий режущий свет и невыносимо дурманящий, но рвущий легкие, свежий воздух.
«О-о-ох!» - и лёгкие зазвенели от наполнявшей их жизни. Яся затихла. Руки, всегда пахнущие разными, чуждыми деревне запахами, перенесли ее к колодцу на траву и положили морду рядом с миской, наполненной водой.
Лера зашла в дом: перевернутая мебель, сорванные занавески, рассыпанные крупы и макароны, резкий запах аммиака.
Еще сутки у колодца лежала обессиленная, худая и некрасивая кошка; к вечеру двор опустел.
На следующий день, из сарая, на едва окрепших ногах, вышла Яся. Она вывела за собой тех, благодаря кому цеплялась за жизнь - трех котят-подростков, месяцев по пять. Яся подвела их к миске с едой и села рядом. Котята ели, а мама-кошка одобрительно урчала своим сиплым, сорванным голосом, – она никогда не оставит их. И если кто-то из котят захочет быть рядом, будет заботиться о нем, пока сможет.
Лера вспомнила любимую бабушкину присказку: «Хотеть жить – это значит перетерпеть самую страшную боль. Сто раз умирать и сто раз оживать. Счастливым быть. Главное, хотеть жить!».