Перед самоубийством

Темнота наступает снаружи,
но это лишь сверх -
ее ожиданиям не сокрушить конец:
обратить войну в мир, полюбить человечество,
в ее мелочности и нищенстве,
как все привыкли,
непонятны теории любезности личности -
забыв полюбовные нормы приличия,
вера осчастливит до слез,
до паранойи беспочвенной верности
кому-то и где-то:
все мы в золоте,
но без малейшего ответа,
только пару слов
и тонны долгожданного молчания
до эфирного конца света,
в молитвах и откровениях
иссякнет планета разумного человека.

И в этих крайностях нет ни капли различия,
абсурд безвыходно достигает точки кипения:
и только тогда жалким страданиям
становится жутко невыносимо
выходить к белому небу -
новому Будде на коленях
давать кровную клятву верности,
держа за пазухой
пустые обязательства и лицемерные почести,
мы все еще будем,
спасаясь, бедствуя, отдаваться Его обещаниям
И на века оставаться в оковах
всепрощающей любимой женщины.

Дальше - хуже:
деградация в неумолимой прогрессии
и бичевание самобытности -
Страх закатит рукава
перед неизбежными истинами:
из круга - в круг, да перед тем -
ни капли вечности.
Миру станет благосклонен квадрат Малевича,
его садомические рассуждения
поднимут восстания умственной зрелости,
забыв детские иконописи и святые письменности -
Быть может, кто и увидит их благие намеренья,
да только мертвому под силу
плюнуть в жилы истории -
псевдоединому пути человека эволюции и развития:
Чтоб жизнь после смерти
стала больной целью бытности -
ее верным прощанием
обществу шаблонного мышления –
"прожить под венцом, в страданиях и мучениях
вечно жалеть о выбранном
и ненавидеть содеянное".

Наступают белые ночь и дозор в одиночестве,
улицами в сознании черни прогремят огни революции:
беспорядки, угрызения совести -
несладко станет системе всеобщего потребления-
так со всеми нами обойдется Сансара,
Еще до ее нового проявления,
Будущее растает на чужих ладонях 
кровавой  власти; но без ни единой черты насилия,
в с ума сводящей агонии на остатках коррозии нервов,
я отрицаю этот мир,
в грязных трущобах
среди снующего сумасброда,
мое самоубийство не станет первым.