Глава 3. Кукольное представление

Наконец наступил этот день! После уроков Мария Ефимовна построила детей попарно и повела, сопровождая, на кукольное представление. Валька шла в паре с Юлькой. По дороге все дети вели себя радостно и шумно, предвкушая весёлое зрелище. Их начальная школа двигалась по главной улице Ленина в сторону ДК железнодорожников. Машины на время остановили движение. Хоть идти было недалеко, но дети постоянно нарушали дисциплину шествия: кто выбегал из строя, кто толкался, кто кричал громко, -- сопровождающие учителя замучились делать замечания. Мария Ефимовна упрекала класс в том, что они идут, как стадо баранов. Дети смеялись над этим сравнением, но, всё равно, вели себя вольно и не боялись, как, если бы то было в классе. Веселье добавляла ещё метель, кружащаяся, как бы, весело приплясывающая да так разухабисто, что снег струями летел в лицо.

Войдя в фойе клуба, дети немного притихли, но не надолго, вскоре, раздевшись и сдав пальто, столпились у входа в зал, галдели и давились. Снова прозвучал призыв к тишине, пристыдили уже тем, что подумают о них приехавшие артисты. Это подействовало. Построившись вновь попарно, вошли в зал, уселись на места. Смотрели на сцену, где большой занавес был раздвинут, а центр сцены занимал поперечный, бирюзового цвета, занавес из бархата. Он переливался освещением из зала, притягивал взгляд, завораживал. Шумели, ожидая начала, галдели, снова стали баловаться. Погас в зале свет, а вслед за этим ярко осветилась сцена. Воцарилась тишина. Начались волшебные действия замечательной русской сказки «Морозко».

Детский хохот наполнил зал. Валька смеялась до слёз, до боли в животе, думая о том, как права была Юлька, когда сказала, что самое лучшее на свете -- это кукольное представление. Это так. Сколько позитива, сколько положительных эмоций получают дети во время представления! Правда троих зрителей Мария Ефимовна чуть было не вывела из зала: Митрофанова, Кузнецова и Савельева. Митрофанов громко взвизгивал во время приступа смеха, Кузнецов ногами топал, а Савельев кричал, как курица, но с визгом: «Аха-ха! Аха-ха!» и мотался в этот момент во все стороны, мешая другим смотреть, его толкали, но он был невменяем. Когда представление закончилось, вывалили толпой из клуба и небольшими кучками двинулись в сторону мест проживания, крича, хохоча, обсуждая персонажей сказки. Все были довольны в самой превосходной степени.

Расставшись с Юлькой, Валька шла домой со счастливой улыбкой на лице, воспроизводя в своём представлении увиденные недавно самые смешные эпизоды из спектакля. Ей очень хотелось поделиться своими впечатлениями с тем, кто не видел ещё кукольных представлений. Она понимала теперь Юльку, которая разоралась, хохоча, на весь класс, рассказывая про Петрушку с его компанией ей, Вальке. Она улыбнулась и свернула с главной дороги на свою улицу.

И вновь, чем ближе подходила к своему дому, тем сильнее чувствовала в сердце одиночество и тревожное беспокойство. Родители два дня назад ушли в гости и ещё не вернулись. Ничего страшного, успокаивала она себя, не в первый раз. Придут. Оно бы ничего, но в доме нет бутылок. Было две в тайнике, но Валька их проела в первый же день их отсутствия. Вчера и сегодня, кроме Юлькиного бутерброда, ничего во рту не было. Теперь после спектакля разыгрался такой аппетит, что хотелось завыть, как голодному волку. Сильный ветер дул в спину, подгонял, иногда заглядывая ей в лицо, обдавал колючим и ледяным снежным дыханием. Неистово раскачивал прутья деревьев, сдувал с крыш насупившихся домов снег, завихряя его, разгонял струйки дыма с труб, сердито завывая.

Дома было холодно, неприветливо. Валька принесла дров и полведра угля, растопила печь, затем притащила ещё  полведра, добавила уголь через верхнее отверстие в плите. Запылал огонёк, заулыбался, заподмигивал. Стало теплее в доме и на душе как-то повеселее. Сидела не раздеваясь, грела руки. Затем встала, включила свет, чтобы при возвращении подумалось, что её кто-то ждёт, вышла из дома.

Баба Маня заметила из окна худенькую, согнутую под ветром, фигурку. Постучала в окно, но подумав о том, что из-за ветра не будет слышно, накинув шаль, вышла на крыльцо. Но Валька услышала и, открыв калитку, уже была близко.
-- Здравствуйте, баба Маня.
-- Здравствуй, деточка, проходи, проходи, милая, -- баба Маня толкнула дверь, пропуская внутрь гостью, -- как хорошо, что я увидела тебя! Скукота одолела, ещё ветер этот воет! Чай попьём, расскажешь мне что-нибудь! Чего по холоду мотаться-то? Дома в тепле завсегда лучше! -- тараторила она без умолку. Валька улыбалась. Какая она хорошая, эта баба Маня.
-- А мне есть что рассказать! -- радостно заявила Валька. -- Я на кукольное представление ходила сегодня!
-- Так, так, так! Потом! Всё потом, вот сядем рядком да поговорим ладком! -- сказала присказкой баба Маня, усаживая гостью за стол, а сама заметалась по маленькой кухне. -- А давай-ка, поедим сначала, -- предложила она, -- я проголодалась чего-то. А ты? Компанию составишь мне?
-- Можно, немножко. -- улыбнувшись, согласилась Валька. В доме бабы Мани всегда было уютно и пахло вкусно. Окна украшали белоснежные занавески вышивки «ришелье», в дырочку, обозначающие цветы, но Валька видела в них забавные мордочки. Весь дом бабы Мани украшали изделия из вышивки мулине гладью и крестиком, в рамках и без них. Залюбуешься. Как в музее народного творчества.

На столе появилось молоко, картошечка, пельмени, подогретые на сковороде, сметана, хлеб. Из комнаты вальяжно вывалился кот, потягивая бесподобные окорочка-конечности, зевнул с открытыми глазами, цвета молодой зелени, которые после этого произведённого рефлекса, увлажнились, заблестели. Подошёл к своим мискам, где в одной было молоко, а в другой лежал, криво и в неудобной позе, пельмень. Ткнувшись, понюхал и сел, внимательно стал смотреть на бабу Маню, глаз не сводя. Кот был толстый, со сверкающей чёрной шёрсткой, в белой манишке, в белых перчаточках, на задних ногах белые гольфики и животик белый. Очень красивый и вёл себя так, как будто знал об этом и очень гордился.
-- Тиша, Тишенька, кис-кис-кис! -- позвала Валька.
-- Сытый он, -- глаза голодные! -- засмеялась баба Маня, --  Кушать, давай! А ему глаза надо намазать, -- зажрался совсем, пельмень не ест! Хоть бы начинку слопал! -- она налила в кружку молоко, поставив перед гостьей, сама расположилась за столом напротив.
-- Глаза намазать! -- повторила Валька и засмеялась. «Надо будет Юльке сказать, как баба Маня про кота сказала, -- вот тоже смеяться будет!» -- подумала Валька, подвинула ближе к себе тарелку и, взяв вилку, стала кушать. Баба Маня тоже засмеялась:
-- Он, Валя, хочет, чтобы мы тот пельмень, что у него в миске лежит нетронутый, подогрели! И молоко тоже!
Валька улыбнулась и принялась за еду, стараясь не торопиться, но не всегда получалось, временами контроль ослабевал, ей приходилось спохватываться и внутренне себя одёргивать.

Пельмени почти не жевались, сами вползали. Когда чувство дикого голода было немного утолено, Вальке захотелось поделиться своими впечатлениями сегодняшнего дня и она начала рассказывать:
-- Так вот, баба Маня. Сегодня мы всей школой ходили в клуб железнодорожников.
-- Да, да, Валюша, расскажи мне.
-- Там было кукольное представление.
-- А кто представлял его?
-- Кукольный театр на гастроли из Прокопьевска приехал!
-- Ну, ну, как интересно! -- баба Маня приготовилась слушать, а Валька подробно ей рассказывала всю поставленную сказку, обе смеялись, лицо у Вальки раскраснелось, глазки блестели, ей нравилось, что бабе Мане очень интересно и смешно. Когда была рассказана вся сказка, они стали уточнять интересные эпизоды и хохотать.
-- Там мачехина дочка, Марфуша, лохматая такая, злая и страшная, под ёлкой сидела, как собака на Морозко кидалась, хрюкала и голову вскидывала кверху, прежде чем сказать что!
-- Прям, хрюкала? -- хохоча, спрашивала баба Маня, хлопая себя ладошками по бокам.
-- Да! От холода, наверное, -- подцепив вилкой пельмень, смеялась Валька, -- замёрзла под ёлкой! Ой, баба Маня, забыла рассказать, когда она под ёлкой сидела, Морозко ждала, она ела всё время и чавкала так громко, так смешно! Зверушки услышали и подходили посмотреть, что за зверь под ёлкой, а она…ха-ха-ха! Не могу! Ка-а-ак, хрюкнет на них, как брызнет!
-- Ха-ха-ха! Чем брызнет-то? -- хохотала баба Маня.
-- Молоком! Она его через соску сосала! Пить из кружки не умеет!
-- Ха-ха-ха! Замуж собралась,… а пить из кружки не научилась… ха-ха-ха!!! -- громко, на весь дом, хохотала баба Маня.
-- Так дед ей еды с саней свалил! Со стог! Кучу огромную! Лошадка еле тащила!
-- Ха-ха-ха! Куды ж столько-то? Ха-ха-ха! -- раскачиваясь из стороны в сторону, хохотала баба Маня.
-- Мачеха приказала, чтобы взял перекусить немного дитю! -- смеялась Валька.
-- Аха-ха-ха! Аха-ха-ха! -- взвизгнула баба Маня, утирая фартуком слёзы.-- Перекусить! Немного! Аха-ха-ха! Аха-ха-ха!
-- Савельев так хохотал! Его чуть не выгнали!
-- Аха-ха-ха! Чуть не выгнали! Аха-ха-ха! -- баба Маня не могла остановиться, слёзы катились, живот болел от смеха.
-- Ой, баба Маня, а волк, волк голодный к ней подошёл, из-за ёлки выглядывает, а она ест, а потом ка-а-ак обернётся к нему резко, как хрюкнула, как молоко из соски даванула и глаза залила ему, он пошёл, петляет и глаза выпученные у него вращались, пока молоко не вылилось с них! Ха-ха-ха!
-- Аха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Они так громко смеялись, что кот, сидящий у печки возле своих мисок, прижал уши, обалдело и тревожно взирал перед собой, но не уходил.

За окном начали синеть сумерки, когда Валька засобиралась домой. В Сибири зимой темнеет рано. Тяжело вздохнув, баба Маня проводила до дверей, помогала одеться.
-- Может, останешься, ночуешь у меня. -- спросила она, заботливо завязывая той шарфик.
-- Что ты, баба Маня, мне же завтра в школу да и вообще…
-- Понимаю. Родители-то дома?
-- Они скоро придут, в гости ушли. Может, уже дома. -- улыбнулась Валька.
-- Ну, ну…-- баба Маня вновь тяжело вздохнула. -- Ладно уж, ступай с Богом, деточка. Да приходи почаще. Завтра приходи!
-- Спасибо, баб Маня! До свидания! Пока, пока, Тимошенька! -- улыбнулась Тимофею Валька и открыв дверь, шагнула в синюю метель.

Окна Валькиного дома горели жёлтыми огоньками, ждущими и зовущими. «Вот так-то лучше!» -- подумала она, радуясь, что оставила уходя свет включенным. А может, родители уже пришли. Валька открыла калитку, вошла во двор, затем подкравшись к окну, встала на цыпочки и посмотрела внутрь. В доме никого не было. Вздохнув, она обмела валенки от снега и зашла в дом. Сделав уроки, завела будильник. Потом оставив в одной комнате свет, легла спать. День был насыщенный впечатлениями, хоть и намаялась, была сыта, поэтому задремала быстро.

В сладкой дрёме явилась картинка: баба Маня смеётся за столом, видит Валька, -- а это уже не баба Маня, а кот Тимофей хохочет, как Савельев: «Аха-ха-ха! Аха-ха-ха!» и качается в стороны на фоне кривобокого пельменя в миске. «Так ты что, понимал, о чём я рассказывала бабе Мане?» -- спросила Валька у кота. «Не только понимал, но и смеялся с вами! Не могу с вас!» -- сказал кот, вытирая лапой влажные глаза. «Разве вы умеете смеяться?» -- удивилась Валька. «Ещё как! Но только здесь, во сне, можно увидеть нас настоящими. А там мы так, для вида!» -- пренебрежительно махнул лапой Тимофей и улыбнулся. Потом всё закружилось, кот исчез, а Валька пыталась вспомнить, где же она читала про улыбку кота, где? Тут сам Морфей, ласково взяв её в свои объятья, нежно прижал к себе, улыбнулся и понёс в миры неведомые, прекрасные.

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/28/288