Я ждал тебя... Глава 19

Антон, как всегда, проснулся рано и отправился умываться. Он был вынужден пользоваться детским умывальником, - еще одна причина, почему он поднимался раньше всех: не хотел никому мешать, попадаться на глаза. Согнувшись пополам, Антон сполоснул лицо, промыл глаза, потом разогнулся и увидел себя в зеркале. За две прошедшие недели он, вернее, отдельные части его тела, которые постоянно находились на солнце, - очень загорели. Коричневые лицо, шея и кисти рук составляли яркий контраст с остальным телом. Родным для его кожи был белый цвет, граничащий с синюшностью. Такая "пятнистость" не добавляла Антону обаяния. С его всклокоченной бороды стикали капли воды.

Антон вспоминал всё, что случилось с ним накануне вечером; он раз за разом прокручивал в голове, как Таисия подошла к нему, как протянула ему руку, как они немного поговорили. Странно, но ему казалось, что их первый разговор состоялся не вчера, а уже очень давно. Так что Антон уже начал сомневаться в реальности произошедшего. Это все точно было? Не задремал ли он и не приснилось ли ему просто-напросто всё это? Она подошла к нему и заговорила с ним?! Это невероятно! Еще меньше Антон надеялся на то, что что-то подобное когда-нибудь повториться.

В первой половине дня Антон видел Таисию лишь мельком, издалека; она была, как обычно, занята с детьми и не заметила его. Подойти к ней он не решился, и это чувство нерешительности, смешанное с новым для Антона чувством недовольства самим собой, возрастая, к обеду приобрело такие размеры, что он даже не стал есть, а прямиком убежал на речку. Антон как будто был обижен на себя за что-то, и ему, впервые в жизни, захотелось причинить себе боль, лишить себя привычной радости существования. Он не мог разобраться, что с ним происходит и почему. Впервые он не стал купаться, а, придя к Оке, просто уселся на берегу и стал кидать в воду с мягким, еле заметным течением мелкие камушки.

В его душе рождалось незнакомое чувство зависимости от другого человека, выражавшееся в желании говорить с ним, смотреть на него, ощущать его рядом. Особенно последнее. Антон понял, что ему очень важно просто ощущать, что Таисия где-то рядом, пусть даже она не смотрит на него и ничего ему не говорит. Он страдал, не зная, взаимно ли то, что он чувствовал. Наверное, в его положении глупо было думать о взаимности... Мог ли он, со своими увечьями, вызвать у кого-то симпатию?

Антон никогда не чувствовал ни в ком такой потребности. Если бы он рос в семье, в нем бы, конечно, сформировалось это желание близости с людьми. Именно родные люди учат друг друга любить, а если их нет, чужим вряд ли удастся переломить ситуацию, - душа уже закрыта, тем более у человека в сознательном возрасте. Если никто не нуждается в человеке, когда он маленький, повзрослев, он сам уже ни в ком не нуждается, боится своих чувств, давит в себе любые порывы.

В лагере настало время тихого часа, - хотя у Антона не было часов, он безошибочно определял время по положению солнца. Антон попытался сосредоточиться на предстоящих делах, перебирал их в голове, словно бусины, не зная, в каком порядке нанизать их на нитку.

- Привет, Антон, - прозвучал за его спиной знакомый голос, и, не успел он понять, что происходит, Таисия подошла и уселась рядом с ним в какой-то простой манере, не заботясь о том, что может перепачкать юбку. Она потянулась, разминая затекшие мышцы и захватывая в объятья как можно больше солнечных лучей.

- Устала? - спросил Антон. С появлением Таисии у него резко начало меняться настроение, тревоги рассеялись, на душе стало светло. Он засветился весь изнутри и очень боялся, что Таисия увидит этот внутренний свет, который обо всём ей расскажет.

- Немножко.

- Трудно работать волонтером?
 
- Не труднее, чем тебе. Я же вижу, как ты вкалываешь. И никому никогда не жалуешься.

- Ну, меня хотя бы кормят, дают кров. А тебе что за интерес?

Тася всмотрелась в Антона испытующе, решая, может ли она ему открыться. Под ее взглядом Антон поднял ладонь к лицу и начал будто бы укладывать растрепанную чёлку, - на самом деле ладонью он прикрывал свой поврежденный глаз. Таисия знала об этом, она давно заметила, что Антон стесняется своей внешности, - и тут же отвела глаза, не желая его смущать. И весело сказала:

- Я не просто волонтер, - у меня особое дело есть... Я - дочь священника. Я говорила тебе, что я - дочь священника?
 
- Ты - дочь священника? - переспросил Антон, плохо представляя, что это могло бы означать.

- Ну да. Настоятеля вот этого храма, - Таисия повернулась и показала на храм, которым Антон так часто любовался.

- Ничего себе! Ты тогда, наверное, какая-то особенная...

- Все думают так же, как ты! - рассмеялась Тася. - И хотя я самая обыкновенная, люди меня избегают. Так получилось, что я единственный ребенок в семье, то есть нет ни братишек, ни сестрёнок, - а завязать дружбу с соседскими мальчишками и девчонками мне всегда было сложно. На меня смотрели всегда, как на какое-то существо не от мира сего. Я сама виновата: когда была маленькая, всегда без стеснения говорила сверстникам, что осуждаю то, что для них было совершенно нормальным. Но что поделаешь: меня так отец и мама учили, и в моих глазах их авторитет до сих пор остается непоколебим.
 
С возрастом ничего не изменилось: я и мои сверстники выросли совершенно разными людьми. Я их за это не осуждаю, - знаю, в какой семье я росла. Но при этом ни в коем случае не считаю себя несчастным человеком. Я очень счастлива, потому что знаю, что меня по жизни Бог ведет.

Таисия замолчала, ожидая, что ей на это ответит Антон. Он, хотя и не смотрел на нее, слушал очень внимательно.
 
- Это, наверное, очень успокаивает и придает уверенности, когда знаешь, что Бог ведет.

- А ты веришь в Бога, Антон?
 
- Верю. Я даже вижу многие Его дела: красоту природы, например. Я очень люблю природу и не верю, что всё это появилось само собой... - разоткровенничался Антон. - Но вот в отношении меня... Я никогда особо не чувствовал, что меня, как тебя, Бог ведет. Я не думаю, вспоминая прожитое, что я, как бы это сказать, интересен Ему. Он меня создал и, должно быть, забыл обо мне. Я никогда не чувствовал Его присутствия в своей жизни, хотя, не скрою, мне хотелось, может быть, немного больше Его заботы обо мне. Но я не в обиде ни в коем случае, я понимаю: на свете так много людей живет, миллионы, - это ж какое терпение нужно иметь, чтобы каждого приласкать! Возможно, у Него просто до меня руки не доходят...

Рассуждения Антона были в чём-то наивны, но Таисия слушала их с интересом. Она могла бы очень многое рассказать Антону о Боге, попытаться исправить его мировоззрение, скорректировать его, попытаться что-то ему втолковать, - но не стала этого делать. У него, решила Тася, прекрасные задатки, душа открыта нараспашку, хотя временами еще побаивается и прикрывает ставеньки, - и Бог рано или поздно войдет в нее. Таисия ограничилась только парой фраз:

- Мне тоже порой казалось, что Бог далеко. Если я из семьи священника, то люди думают, что всё в моей жизни как по маслу, но это далеко не так. А вообще я испытания полюбила, - без них человек не растет духовно. И именно в испытаниях я, как никогда, ощущаю, что рядом со мной Господь и что Он помогает мне.

Антон задержал на ней заинтересованный взгляд.
 
- А что у тебя в жизни не как по маслу, если не секрет? - спросил он.

Продолжить чтение http://www.proza.ru/2015/11/07/632