Я ждал тебя... Глава 20

- Не секрет, - ответила Таисия, но всё-таки немного помедлила, прежде чем продолжать рассказ, словно бы раздумывала, решалась. - Я - старая дева. Ты знаешь, кто такая старая дева?
 
- Ну... у тебя нет мужа? - несмело предположил Антон. Их разговор неожиданно коснулся таких деликатных тем, что он боялся ненароком сказать какую-нибудь глупость.

- Ну... можно и так сказать, - согласилась Таисия. - И никогда не было молодого человека, я никогда ни с кем не встречалась. Дело в том, что родители воспитали меня в строгости. О нет, они не были суровы ко мне, но привили мне такие взгляды и понятия, над которыми смеется современный мир. И хотя я всегда относилась к людям просто, меня считали непростой девушкой. Но я примерно понимаю, почему молодые люди не хотели со мной встречаться, - в этом нет как таковой моей вины. Но это правда, что я вызывала скорее чувство вины у окружающих. Я не могла жить мирской моралью. Священники и их семьи ненарочно, но одним своим образом жизни, проповедуют ограничения, тяжелые для современного человека. А я, как и любая девушка, мечтала о любящем муже, о большой семье, хотела много детей...

- А сколько тебе лет, Таисия? Тридцать?

- Тридцать два...

Антон рассмеялся.

- И ты считаешь, что в тридцать два года жизнь кончена? Будет у тебя еще и муж, и много детей.

- Я хочу в это верить, но время идет, и я смирилась со своей одинокой участью. Возможно, это неправильно. Это показывает, насколько слаба моя вера, и то, что испытание одиночеством берет надо мной верх. Мой отец - он как ты, твердо уверен, что у меня еще будет то, чего я больше всего хочу. Я ему очень за это благодарна! Он любит меня, но вот я чувствую себя какой-то жалкой, недостойной его любви.

- Перестань! Мне кажется, что такие мысли могут легко завести в тупик.

- Точно! Тупик! Откуда ты знаешь? Ты чувствуешь то же самое? У тебя когда-нибудь было это ощущение никчёмности своей жизни?
 
- Конечно, было! - ответил Антон. - Наверное, оно у всех людей бывает время от времени.
 
- Ну да... ты прав... Ну вот видишь, и у меня, как у всех людей, не всё идет как по маслу! - улыбнулась Таисия.

- Ну а среди тех, кто приходит в храм, тебе никто не повстречался, не понравился? Есть же верующие молодые люди...

- Да, есть, где-то, но не у нас, - с горечью сказала Таисия. - Я родом из этих мест, здесь и выросла, а ты сам видишь, какая здесь глухомань. Село маленькое, вымирающее. Правда, приезжают в храм отовсюду, - у нас ведь икона чудотворная хранится. Приехали, поклонились, к иконе приложились, - и уехали. А местных очень мало ходит в храм, к сожалению. К отцу приходят больше за молоком да за яйцами, чем в храм помолиться. Сейчас народу больше, - люди съезжаются на летний отдых на свои дачи. А зимой выйдешь во двор поутру, ноги в снегу завязнут, оглянешься по сторонам, - и кажется, будто ты один-одинешенек на всём белом свете! А в храм ходят, сам знаешь кто, в основном старики, да женщины. Но это не беда, что женщины и старушки, - посмотрю я иногда на их белые платочки, и такой силой от них веет, что, кажется, вся наша православная вера на этих белых платочках и держится!
Никого я тут не встретила, потом уехала в Рязань, поступила в педагогическое училище. Я была полностью поглощена учёбой, да и слишком маленькая еще, чтобы правильно любить. Мне нравилось учиться, постигать новое, - этому отдавала все свои силы и время. А после учебы я вернулась сюда, пошла работать учительницей в сельскую школу, - и круг замкнулся. Я тебя не сильно утомила своим рассказом, Антон?

- Совсем нет! Мне нравится тебя слушать.

- Но я рассекретничалась! А теперь ты мне расскажи какую-нибудь свою тайну, чтобы мы были в одинаковых условиях, - при этих словах Таисия скользнула взглядом по больной руке Антона, но тут же устыдилась своего праздного любопытства. Он всё понял и ответил приглушенно:

- Расскажу, попозже...

- Да-да, конечно!.. Извини...
 
- А какое у тебя особое дело в детском доме, ну то, о котором ты сказала в самом начале разговора?

- Как ты всё подмечаешь! Ну, одним словом, батюшка, видя мои внутренние, нестихающие стенания, пожалел меня и благословил устроиться на лето волонтером в детский дом, посмотреть на ребятишек. Сказал, если к кому-нибудь потянется мое сердце, забирать к нам, а они с мамой всегда готовы мой выбор одобрить. Они мне доверяют как себе. Короче говоря, пришла я сюда за сыночком или дочкой...

Таисия смотрела куда-то вдаль, поверх покачивающихся вод Оки, и ее внутренний взор рисовал себе, наверное, лицо ее будущего ребенка. Она вдруг пришла в такое волнение, что дыхание ее задрожало от переполнявших ее чувств. Антон чувствовал, что надо бы поддержать Таисию, подбодрить ее, - всё-таки благородное дело затевает, - но все ободряющие слова исчезли с языка. Что за дурацкая, глупая грусть овладела его душой?!

- Сироты - очень трудные дети... - буркнул он.

- Знаю...

- Знаешь, да не всё!

- А ты откуда знаешь?!

- Потому что я сам... сирота...

Антон отвернулся от нее, хотя тут же укорил себя за этот ребяческий жест. Отчего он обиделся на нее, в чём Таисия была перед ним виновата? В том, что хочет взять приемного ребенка? В том, что желает подарить счастье какому-то малышу, который и так уже порядком хлебнул горя и страданий? В том, что она хочет, наконец, выпустить на свет свою материнскую природу, сущность каждой женщины? Она уже взрослый человек, - так какое право он имеет отговаривать ее? Антон укорял себя за то, что даже малейшей фразой попытался заставить Таисию усомниться.

Они никто друг другу. В конце лета разойдутся так же, как и сошлись, разбегутся их пути-дороженьки. А сейчас они просто болтают от нечего делать, пытаясь скоротать один час, пока дети спят.

- А почему ты всё время носишь косынку? - Антон поспешил перевести тему разговора. - Ты что-то под ней скрываешь?
 
Таисия почувствовала, как голос Антона неожиданно окрасили нотки напряженности, - она не понимала, почему. Могло показаться даже, что он ей дерзит.
 
- Может быть, и скрываю, - мягко улыбнулась она. - На самом деле женщина должна покрывать голову...

- Это какая-то церковная традиция? - усмехнулся Антон, скривив губы.
 
- Если хочешь, да. Извини, мне пора идти, - тихий час вот-вот закончится. Что-то мы засиделись.

Таисия так же легко, как и приземлилась, поднялась со своего места и зашагала прочь. Антон с досадой потер ладонью лоб, не заметив, как вдруг схватил себя за чёлку и с силой сжал пряди в кулаке. Он хотел причинить себе боль, но в то же время не чувствовал ее. Какой же он дурак! Ну зачем было её обижать?!

Продолжить чтение http://www.proza.ru/2015/11/07/640