Путь сквозь туман 2

(бортовой журнал старого танка)

Дэннер

Мне казалось, я всё-таки в яме. И у ямы, конечно же, есть дно. Оно гораздо ближе, чем мы все думали. Даже и насмерть не разобьешься. Обидно. А я ведь так старался…
— А-пчхи!
Легкие резко сжались, я выдохнул и одновременно распахнул глаза. Рука метнулась к поясу, дернуло, удержало, кольнуло легкой болью где-то в районе запястья, и на этом мои рефлексы кончились. Потому что рядом стояла всего лишь девочка, примерно ровесница нашей Нэйси. Она была худенькая и прямая, как березка, впечатление довершало белое платье, перепоясанное узким ремешком. В руках девочка держала металлический короб с инструментом и неотрывно глядела на меня.
— Прости, я тебя напугала, – покаянно сказала девочка и, любопытно наклонившись, осторожно шагнула ближе. На губах блуждала нерешительная полуулыбка. – Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, – отмахнулся я. Девочка склонила голову набок, как котенок. У нее была довольно необычная внешность – аккуратный нос, пухлые губы, высокие скулы и большущие раскосые глаза, темно-синие, как васильки. Темные кудри во все стороны распирали косынку на голове.
— Я Мизери. А ты оборотень, да?
Я не ответил. И так все ясно. Мизери присела на краешек кровати. Ее тонкие руки крепче обняли короб, будто она сильно волновалась. В следующее мгновение девочка наклонилась совсем близко, так, что ее дыхание защекотало ухо. Я невольно дернулся. Хрупкая ладонь легла на плечо.
— Вы должны двигаться прочь от моря, в сторону гор. – Быстрый шепот будто врезался, впечатался в сознание. Тихий и отчетливый, он заворожил, парализовал, приковал к месту. Каждое слово точно огнем вспыхивало в голове. – Не мешай ей. Все, что ей нужно – это твоя вера в нее. Ради твоей веры она будет творить чудеса. Но не вздумай сомневаться в ней. Идите на юг.
— Дэннер!
Мизери вздрогнула, скользнула в сторону, замерла на мгновение – взгляды встретились. Одну бесконечно долгую секунду мы смотрели друг на друга – затем девчонка исчезла. Будто и не было вовсе.
Я больше не человек, и чутье обозначило бы мне присутствие твари. Как притупляются инстинкты в стадии трансформации – так они затем обостряются до предела. Следовательно, разговаривал я не с тварью. Может, у меня галлюцинации?
Вадим подошел поближе. Левая рука у него покоилась на перевязи, каждый вдох давался с явным трудом, один глаз заплыл.
— Это я тебя так?
— Кто ж еще. – Спичка хотел пожать плечами, но скривился и передумал. – А я, вот, не смог тебя убить.
— А я бы на твоем месте убил. Не расстраивайся. – Я приподнялся. – Мы уедем сегодня.
— Жалко, – сказал Вадим. Я подумал немного, и все-таки спросил:
— А кто такая Мизери?
— Кто?..
— Ко мне девочка приходила.
— В белом платье? Они иногда появляются.
— Кто – они?
— Они, – повторил Спичка и перевел разговор: – А ты как? Встать можешь?
— С чего такая забота?
Спичка замялся.
— Да не стесняйся, – даже уселся я. Меня охватило любопытство, и во что бы то ни стало хотелось поскорее выяснить у Вадима все. Совсем все. Начиная с грозовиков и кончая девочками в белых платьицах, раздающими советы.
Спичка выдохнул, скривился от боли и, наконец, соизволил объяснить:
— Короче, тут ребята собрались уродов погонять. Я должен был возглавить рейд, а ты сам видишь… – и Вадим взглядом указал на свою перебинтованную руку, – какой я. А ты, я смотрю, командовать умеешь.
— Умею. У нас в городе рейды проводил, по лесу и не только.
— Ну, вот, – воодушевился Спичка, и даже вскинул голову. – Ты мог бы их шугануть, так, чтоб не лезли?
— Я думал, у вас перемирие, – сказал я, осторожно опираясь на руки. После трансформации остались ощущения, будто я с непривычки переусердствовал на силовой тренировке. Спичка помрачнел.
— Вроде как. Только ты не думай, что у нас тут типа мирный договор заключен – они не нас, и мы не их. Они ж тупые. Охотятся на нас, конечно, но иногда – наглеют и лезут на нашу территорию. А на прошлой неделе парни в лес пошли, да и пропали. Шесть человек. Девчонка с ними была, Розмари, дочка у ней осталась.
Не дави на жалость, едва не сорвалось с моего языка. Не нужно…
— И так помогу, – вслух сказал я. – Это же из-за меня ты потерял боеспособность.
— Ты не виноват, – безжалостно-честно отозвался Спичка. – Это я виноват, что не выстрелил. Если бы я убил тебя, был бы здоров.
— И лишился оборотня в команде, – улыбнулся я и хлопнул его по здоровому плечу. – Прорвемся. Говори, где ваши мутанты, и сколько надо убить.

— Они мстительные, – рассказывал Спичка, пока я набивал боеприпасами «разгрузку». – Людей жрут – так это у них в порядке вещей. Но за своих мстят до последнего. Как крысы.
— Крысы умнее, – возразил я. – Стрелять умеют?
— И делают это весьма неплохо. А, вот еще, что. Смотри под ноги, очень внимательно. Ловушками весь лес утыкан. Здесь… – в руки плюхнулся здоровенный фолиант, – чертежи тех, которые мы изучили. Открой на двести восемьдесят второй странице.
Я бережно уложил книгу на обеденный стол. И восхищенно присвистнул.
Такой красивой книги мне еще видеть не доводилось!
Она была большущая, в кожаном переплете с металлическими защелками, чтобы не раскрывалась невовремя. Внутри аккуратно, раздел за разделом, параграф за параграфом, была записана и талантливо зарисована самая настоящая иллюстрированная подробная энциклопедия. Грубо выделанные страницы, заполненные ровным каллиграфическим почерком, отдавали легким запахом соляного раствора и пестрели узорами по периметру. Я провел пальцами по широко известной вяженке – рисунок казался живым. Вот-вот пошевелится, сойдет с листа, перебирая корешками, и тяпнет за руку.
— Ты там уснул, что ли?! – одернул Спичка, и я вернулся в действительность.
— Какая красота! – Я порывисто обернулся, но Вадим только пожал плечами. Он не разделял моих восторгов. – Кто ее сделал?
— Розмари. – Спичка помрачнел. – Она ученый, биолог. Была.
— Класс! – Я, усмехнувшись, принялся листать книгу, но быстро опомнился и развернулся к Спичке, который все еще молча стоял за спиной. – Слушай. – Я положил ему руку на плечо. – Мы ее найдем. Не хорони их раньше времени.
— Щас. – Он раздраженно сплюнул, отвернувшись. – Оптимист ты, как я погляжу.
— Если не быть оптимистом – застрелишься, – проинформировал я и, возвращаясь к энциклопедии, успел поймать удивленный взгляд Спички. Он все-таки поднял голову и посмотрел на меня. Уже хорошо. – Здесь?..
Вадим, помедлив, шагнул вперед и встал рядом. Склонился над страницами, щурясь от тусклого освещения.
— Ага, вот оно. Смотри, ловушки.
Мне сделалось как-то нехорошо. Знаете, я, вообще-то, не из слабонервных, но при виде всех этих хитрых приспособлений для поимки Homo Sapiens неприятно закружилась голова. Как-то не верилось, что человек, хоть и полуразумный, способен на такую жестокость.
Капканы – хоть лошадь такими лови – не произвели на меня впечатления, а вот касательно всего остального… Предельно аккуратно выполненные чертежи устройств для разрезания, расчленения, дробления костей, и прочих всевозможных способов нанесения жертве непоправимых увечий только укрепили мое решение пойти и надавать мутантам как следует по рогам, или что у них там от мутации растет. Потому что есть-то всякой твари хочется, а ребята явно переигрывают.
— Ты изучай, не торопись, – порекомендовал Спичка, который явно получал удовольствие от смены моих настроений. – Что, не видел у себя в Москве такого?
— Видел и похуже, – отозвался я, запоминая каждое устройство. На память я никогда не жаловался, а Майя с ключами не в счет. – Но только не от людей.
— Да не люди они! – рявкнул Вадим. – Не люди! Запомни это хорошенько, если хочешь их победить.
— Что, личный опыт недоверие внушает? – с улыбкой обернулся я. Спичка сверкнул глазами. – Расслабься, мне уже приходилось убивать людей. И не такое случается.
— Что? – насторожился Спичка, но я отмахнулся – не рассказывать же ему про резню в Городе, подземную пыточную камеру и искалеченного Странника в пустом институте. – Ладно. – Я закрыл книгу. – Давай сюда карту.

Когда мы выходили, Аретейни спала. Я не стал ее будить – боялся, что увяжется за нами, а ей в лесу нечего делать. От меня будет больше пользы при уверенности, что она в безопасности. Во всяком случае, я не буду нервничать и дергаться на каждый шорох – а в лесу это вполне может стоить мне жизни, а то и всему отряду.
Семь человек поглядывали в мою сторону исподлобья, ворчали и презрительно избегали разговора, а приказы выполняли неохотно. Инструктаж выслушали с таким видом, будто делают мне величайшее одолжение. По всему, они были недовольны, что ведет их непонятно, кто, да еще и оборотень в придачу. Я прикинул и в итоге пришел к выводу, что сражаться это не помешает, но вот, когда ребята двинулись к лесу вразвалочку, упорно игнорируя мои распоряжения, пришлось устанавливать дисциплину.
— Встали все! – рявкнул я. Дождь измельчал, и теперь не бил струями, а мелкой моросью ласково гладил руки. Ребята блестели от влаги, хохлились, и были похожи на срочников. Я прошелся перед строем, внимательно оглядел каждого. Крепыш с автоматом – демонстративно расслабленная поза, прямой насмешливый взгляд, кулачищи – внушительные. На лице хоть мысли читай, совершенно не утруждаясь. Бунтарь по обстоятельствам. Характерный парень, мне он понравился. Отличный боец и надежный товарищ, личность цельная. Смотрит на меня в упор и ухмыляется, ай да молодец.
— Смирно! Как звать?
— Александром…
— В середине пойдешь. Понял?
— Понял. – Хоть бы скромное «командир». Я сдержал улыбку. – Позывной есть?
— Зачем?
— Разговорчики, – в лучших традициях Кондора осадил я. – Прозвище хотя бы? Нет. Будешь Железняк.
— Это еще почему?
— Ты же у нас в революционные матросы заделался, бунт на нашем скромном кораблике поддерживаешь, – доброжелательно пояснил я и обернулся к остальным. – Все запомнили? – Ребята закивали. – Вот только так его и называть. И ни в коем случае не по имени. Ясно?
Молчание. Знак согласия, ага.
Следующий. Высокий, худой, черные волосы топорщатся коротким ежиком. Угрюм аки на бабушкиных похоронах, смотрит вдаль, постигая Дзен и абстрагируясь от внешнего мира.
— Слышь, Шаолинь, кончай медитацию.
Парень нехотя на меня покосился. Он был выше меня на голову.
— Имя твое мирское?
— Роман Полушкин.
— Прелесть просто. Монах теперь.
Парень явно оживился, и поглядел на меня с некоторым облегчением.
— Спасибо!
— За что? – удивился я. Роман смутился.
— А то все длинный, длинный, – нехотя буркнул он. – Думаешь, приятно?
— Утешься, камрад, я, вон, вообще, рыжий. Представляешь, сколько оригинальностей приходится выслушивать? – Дело было сделано – парни, наконец, заулыбались. Лед потихоньку таял.
— А я! – подал голос щупленький парнишка – из-за товарищей не разглядишь. – А можно я буду Ракета?
Я подошел поближе. Ракета едва доставал макушкой до плеча, и смотрел снизу вверх. Глаза блестят под русой челкой, камуфляж висит как на вешалке.
— Угу, баллистическая. – Я внимательно оглядел бойца. – Маленький ты. А раз такой маленький, и тем не менее, стоишь здесь, значит, имеется в рукаве неплохой козырь. Рассказывай. Я командир, мне можно.
Он смутился и перевел взгляд на свои ботинки.
— Меня зовут Пересвет. Я…
— Он у нас чудак, – сказал стоявший рядом богатырь – я едва сдержал смех от такой красоты контраста. – Все фигурки мастерит, раскрашивает и расставляет по столу. Как маленький в солдатиков играет.
Я заинтересованно уставился на Пересвета. Такие увлечения часто оказываются полезными.
— Зато я шахматы красивые сделал! – Ракета залился краской как девица, вот-вот капилляры полопаются, но мне было уже не до веселья. Вот он, его козырь. Интересный человек у меня в отряде. И сразу же я его выделил – на некоем подсознательном уровне, но щупленький парнишка с нестриженой челкой прочно занял первое место в иерархии моих личных симпатий.
— Шахматы, значит.
— Да… командир. – Ого, да меня почтили званием. – А что тут такого?! – Пересвет упрямо сверкнул на здоровяка глазами. – Каждый по-своему с ума сходит.
А что, проверим! Я весело улыбнулся.
— Тащи свои шахматы, стратег.
Ракета уставился на меня.
— Ч-чего-о?!..
— Того. Шахматы давай, говорю.
Парень хлопнул глазами, хватанул ртом мокрый дождливый воздух и осторожно уточнил:
— Командир, вы шутите?..
— Я серьезен как солдат на марш-броске. Они же у тебя наверняка с собой. Доставай и сыграй со мной партию, чего непонятного?
Остальные переглянулись. В полном молчании Ракета стряхнул с плеч рюкзак и выудил плоскую деревянную шкатулку с клеточками. Потом вытряхнул из нее фигурки, раскрыл полностью – получилась шахматная доска. Пока он расставлял на ней фигурки, я успел оглядеть ребят – фразы «Мне хана, меня поведет чокнутый псих» не было написано разве что, только на лбу у Полушкина. Лицо Монаха хранило аристократически-бесстрастное выражение, только правая бровь слегка приподнялась. Нет, все-таки правильно я ему кличку дал.
Тем более дико в повисшей тишине прозвучал нерешительный вопрос:
— Вы за белых или за красных, командир? – Я пригляделся. Красные фигурки были вооружены пистолетиками и носили остроконечные будёновки, а белые – щеголяли мундирами с аксельбантами. Как живые. Черт побери, да у парня талант. Золотые руки. Завидую.
— Все равно. Давай за белых, раз уж они с моей стороны оказались.
Белые начали. И проиграли.
Я даже глазами захлопал, уставившись на своего короля, которого прижали аж в середине шахматной доски. Никогда еще я не проигрывал в эту игру.
Никогда!
— Сдавайтесь, командир, – ехидно произнес аж засиявший Пересвет. – Мат.
— Мат в семь ходов?!.. – все еще удивлялся я. – Щас так матом покрою, что тебе стыдно станет за этот мат! Шутка. Давай еще разок.
Я не ошибся. Я в нем не ошибся! Паренек-то с секретиком.
— Я, конечно, извиняюсь, – встрял Железняк. – Мы пойдем, или будем в игрушки играть?
— Судя по предыдущей игре и скорости, с которой этот мешок с костями меня уделал, много времени наши игрушки не займут, – улыбнулся я. – Ставки будут?
Вышедший на шум Спичка изумленно распахнул глаза – ребята собрались в кружок и активно подбадривали игроков. У меня оказалось три болельщика, среди которых затесался и Монах – похоже, единственный, кто болел за меня не из жалости. И снова Ракета победил. Без особого труда.
— И от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней! – пропел я, укладывая короля на доску. Король подозрительно напоминал адмирала Колчака, про которого я успел прочесть в книге, что дала мне Аретейни.
— Что, командир, реванш? – Ракета так и сиял. Я поднялся.
— Достаточно. Я выяснил все, что хотел.
— Что? – удивился Железняк. Я фыркнул.
— Вот, вы смеетесь над парнем, а тем не менее, его увлечение приносит хорошую пользу. Шахматы – игра стратегическая.
— У тебя точно странные методы… – пробормотал Вадим, и я улыбнулся.
— Хорошо, что ты не увидишь меня в деле. Итак, продолжим. Представься.
— Владеш. – Здоровяк говорил с легким акцентом и смущенно косился в сторону. Я с удивлением отметил, что он стесняется, и, похоже, не только меня. Так, в целом – стесняется.
— У нас с тобой имена созвучны. – Начнем разговор и будем надеяться, что парень освоится. – Но имена в лесу называть нельзя. Ни под каким видом.
— А… – Чернокожий парень осекся, но продолжил: – А после смерти?
— Особенно – после смерти! Твой позывной – Мьёлльнир.
— А что это такое?
— Э-э… боевой молот одного скандинавского бога.
— Означает «Молния», – встрял Ракета, который уже упаковал шахматы в рюкзак.
— А давайте тогда уж по-русски, – смущенно прогудел Владеш. Было странно, что такой здоровяк держится как самая последняя интеллигенция, в то время как щупленький начитанный Ракета совершенно не комплексует.
— Да хоть по-испански, мне пофигу, – отмахнулся я. – Сами разбирайтесь. Ну, а ты, интурист?
— Я Сэм, – исправил чернокожий.
— Будем знакомы, Сэм с позывным «Кольт». Предупреждая твой следующий вопрос, это фамилия изобретателя знаменитого револьвера. Он твой тезка.
— Слушайте, а вы всем будете позывные придумывать? – уточнил Ракета, с любопытством заглядывая в глаза. Он напоминал чем-то ребенка, скорее, манерами.
— Ага, – отозвался я, прохаживаясь вдоль «строя».
— А зачем? – не унимался парень.
— Существуют твари, которые могут затащить вас на тот свет, зная ваши настоящие имена. Не называть их – наше самое мощное оружие и самая надежная защита. Хорошо. – Я подошел поближе к подозрительно мелкому солдату. Ну, а ты, товарищ?
Он поднял голову. Точнее – она. Я пригляделся – так и есть. Девчонка! Ай да город. У нас женщин в рейды не брали. Никогда. Их дело – другое. Врачи, педагоги, медсестры, оружейники… одним словом, труженики тыла, если здесь уместно это выражение. Но никогда – солдаты.
— Я Беатрис, командир. – У нее оказался сильный, уверенный голос и такой же взгляд. Беатрис понравилась мне сразу и безоговорочно – наравне с Ракетой.
— Рад знакомству. – Я постарался не проявить симпатии и быстренько состроил каменную физиономию – два приоритета в одной команде слишком много, пожалуй. Я уже допустил ошибку, здорово перехвалив парня-шахматиста. – Приоритетные навыки есть?
Она удивилась и задумалась на мгновение.
— То есть, как, товарищ командир? – Уже и «товарищ»! Отлично, парни ее поддержат. Девка-то прехорошенькая.
— Так не просто же так тебя в команду взяли. Рассказывай, не стесняйся.
Она почему-то смутилась, заалела и снова опустила взгляд.
— Я… хорошо стреляю… товарищ командир. Наверное, поэтому и взяли.
— Из чего стреляешь?
— Из чего? – на этот раз в светло-зеленых глазах плескалось недоумение.
— Метательное, огнестрельное, – терпеливо растолковал я. Чего она так тормозит, интересно? Не доверяет чужаку? Это может помешать. Не говоря уж о том, что ее замешательство в бою запросто может стоить кому-нибудь жизни. Стоит ли ее брать с собой? Может, лучше домой отправить?
— А… – она тряхнула мокрой рыжевато-русой челкой и поглядела увереннее. Хорошо. – А из чего прикажете, командир?
Я прищурился на чехол за спиной девчонки.
— Это у тебя арбалет? Сбей нетопыря.
Тонкие жилистые руки мгновенно расчехлили оружие, болт будто сам собой прыгнул в желобок. Похоже, я в ней все-таки не ошибся, это успокаивало. Я и слова сказать не успел – как еще бьющаяся маленькая тварь, насквозь прошитая стрелой, упала к моим ногам.
— Отлично. Твой позывной – Китнисс.
— Странное имя. – Она призадумалась. – Но мне оно нравится. Вы его сами придумали?
— В книжке прочитал. – Я, вообще, люблю фантастику. В особенности, про мир после конца света. Но в том, книжном, мире не было тварей и черных дождей. Самыми жестокими и опасными чудовищами в нем явились сами люди. Помню, удивлялся еще, как так может быть. После атаки подземных удивление прошло начисто.
Оставался последний – крепкий темноволосый мужчина, чем-то походивший на нашего Обреза. В разговоре он не участвовал, и все это время молча сосредоточенно разглядывал свой автомат.
— Симидзу Акира, – представился он, не дожидаясь моего вопроса. – Ближний бой, стрельба.
— Прости мне мое невежество… – мне сделалось стыдно, – Акира – это имя или фамилия?
Он наконец-то оторвался от своего автомата и поглядел на меня. А вид у парня суровый. Я моментально определил принадлежность к превосходному типажу – мало слов и много дела.
— Ничего, я привык, – неожиданно улыбнулся солдат. – Акира – это мое имя.
— А у нас в городе вначале имя называют, затем только фамилию, да и то необязательно. Если по-вашему – Селиванов Владимир. – Где-то в памяти потянуло сентябрьской промозглой сыростью – впрочем, от здешнего климата она несильно отличалась. Отблеск начала школьных дней мелькнул и растаял без следа – моя память так и не желала показать мне хотя бы один фрагмент. Но я знаю, что в школе представляют точно так – фамилия-имя. – Позывной – Дэннер. Так и зови.
— У меня кличка есть. Самурай, – подсказал Акира, видимо, уловив мое замешательство. Всем остальным позывные дались легко, сами собой – я ни на секунду не задумался, выдавая их ребятам. А с этим парнем отлаженный механизм нарекания бойцов внезапно дал сбой. Заржавел, наверное. Вон, дождь какой поливает и поливает, того и гляди по уши зальет.
— Отлично, – улыбнулся я. – Вот и познакомились.
— Вас хоть в курс дела-то удосужился кто-нибудь ввести, а, командир? – насмешливо поинтересовался Ракета. – Или наугад в лес попремся?
Та-ак, придется мне постараться с поддержкой дисциплины.
— Отжиматься, – не оборачиваясь, велел я. – Двадцать раз.
— Мне?! – обалдел Пересвет. – За что?!
— Всем. За твое нарушение субординации. Но ты не расслабляйся – тебе тридцатку.
Ракета уронил руки и смотрел на меня почти жалобно.
— Поздравляю с первым приказом! – Я издевательски хлопнул парня по плечу и прибавил, очень ласково: – Начинай, боец. И вы тоже.
Ребята отреагировали по-разному. Железняк вздохнул, сбросил рюкзак, высказал повинному во всеобщей физкультуре емкое «Балда!» и первым опустился на раскисшую холодную землю. Монах отвесил Ракете подзатыльник и поместился рядышком, Беатрис рассмеялась и бодренько нырнула вниз, движения у нее выходили очень быстро и легко, на подъеме – громкий выдох. Невозмутимый Акира с достоинством последовал примеру товарищей, остальные тоже спорить не стали. Невзирая на всю свою антипатию ко мне слушаться ребята были, тем не менее, обязаны. Наблюдавший картину Спичка так и расхохотался, и от смеха едва не улетел с ржавого короба, на котором сидел.
— Правило первое, – отчеканил я. – Шуточки закончились. Правило второе… за халтуру, товарищ Ракета, накидываю еще подход. – Пересвет немедленно исправил упражнение. – Итак, правило второе: если у кого-то, по тем или иным причинам, кровь не отольет от чересчур длинного языка, будем отжиматься до тех пор, пока она не перейдет в нужные сосуды. Все ясно? Построились!
Тяжелее всех пришлось, собственно, виновнику происшествия и Беатрис, оба тяжело дышали, разница состояла в одном – девчонка улыбалась до ушей и показывала Ракете язык, а тот, в свою очередь, похоже, никак не мог определиться, кого же он больше ненавидит – ее за то, что дразнится, или меня за жесткие методы воспитания духа коллективизма в отряде.
— Браво, Дэннер, – сказал Вадим, пока мои бойцы тайком растирали заледеневшие в грязи пальцы. – Я в тебе не ошибся.
— Я тоже, – задумчиво согласился Акира и хмыкнул, отвернувшись. Ого, да мне выдали характеристику. Прекрасно, я не безнадежен.

— Это больно?
Я обернулся. Акира шагал рядом, глядя прямо перед собой, и лицо у него оставалось по-прежнему совершенно непроницаемым.
— Что ты имеешь в виду? – Хотя, вопрос был ясен и безо всяких уточнений.
— Обращаться. – Казалось, Самурая не выведет из себя даже эпидемия бубонной чумы.
Врать мне было незачем.
— Чертовски больно. – Я улыбнулся. – Не советую.
— Каждый раз? – Беатрис влезла по левую руку.
— Не знаю. Я только в процессе. И ничего в этом хорошего нет, учти, мелкая.
Беатрис сдула челку.
— Я вам кого-то напомнила, да, командир?
Я поглядел на нее.
— В нашем городе была инфицированная девчонка. Ее звали Эндра. Вы похожи чем-то.
— И что с ней стало?
— Ликвидировали. Она была оборотнем.
Беатрис не отрывала от меня напряженного взгляда.
— Вы?
— Нет. Я ее не убивал. Дважды не смог убить, хотя должен был. – Зачем я все это рассказываю, интересно?.. Почему для нее это так важно?
Беатрис отвернулась. Некоторое время она напряженно молчала. Ботинки с чавканьем погружались в лесную грязь, и в них уже вовсю хлюпала вода. Вода сверху, вода снизу… Деревья здесь были не такие, как у нас. Все больше преобладали прямые как стрелы корабельные сосны с мягкой темно-зеленой хвоей. Ядовитых растений практически не попадалось, и тварей в разы меньше. Почему так?.. Обилие воды сыграло роль, промывая зараженную почву? И сверху, с облаков, и снизу, с грунтовых вод, из-под гранитных скал, просачивались многочисленные ручейки, как в библейском потопе, чистили, уносили с собой отраву вниз – к морю. Выходит, мир не везде такой. Где-то еще остались места, в которых можно жить…
Внезапная мысль резанула вспышкой. Ну, конечно! Как я раньше не обратил внимания? Забыл, разумеется, для меня абсолютно безопасен туман и лесная вода, мне не нужны никакие лекарства. За этим следили мои ребята, а я, вот, совершенно забыл про Витькин подарок. Правда, и тумана тут у них меньше.
Я не успел задать вопрос, как заговорила Беатрис.
— Эта девчонка… вы сказали, она была в вашем городе. Откуда она взялась?
— Я не успел поинтересоваться.
— А… – Она кусала губы. И вдруг выпалила на едином дыхании: – Вы видели желтых призраков, командир? Там, у себя в городе. Вы видели их?
— Видел.
— А…
— Тихо. – Я поднял руку, и отряд остановился.
— Командир?.. – донесся из-за спины шепот Ракеты.
— Проволока. – Акира указал стволом вперед и вниз. Я не раздумывал ни секунды.
— Все назад.
— Я… – начал, было, Сэм.
— Я сказал, всем сделать десять шагов назад! Это приказ!
Они отступили. Теперь, надеясь, что товарищи в относительной безопасности, я чувствовал себя спокойнее, и мог неспеша исследовать ловушку.
Куда тянется проволока?.. Наверняка, сама ловушка спрятана наверху, в деревьях. Я запрокинул голову – дождевые струи неслись навстречу, запутываясь в резком кружеве ветвей, сквозь которые клубились тяжелые свинцовые тучи. Капли падали на лицо, мешали разглядеть. Нет, так не пойдет. Я отступил следом за ребятами.
— Давай, мелкая. Твой выход.
Она вскинула испуганный взгляд, но я быстро уточнил:
— Стреляй.
Девчонка сосредоточенно кивнула, опустилась на колено. Теперь я видел ее сзади – казалось удивительным, что обыкновенный походный рюкзак до сих пор не переломил тонкую спину. Я отсчитывал секунды.
Многоголосый шелест дождя вспорол легкий щелчок и сразу же – едва уловимый свист. Резкий звон – проволока лопнула, словно туго натянутая струна.
И тут же – воздух прошили стремительные тяжелые лезвия – четыре косы рухнули сверху и заходили маятником.
Арбалетчица тяжело сглотнула, задыхаясь. Ракета неосознанно вцепился в мой рукав.
— Вот, же… – выругался Сэм. Картиночка та еще, нечего сказать – еще один шаг, и нас троих располосовало бы на кусочки.
— Минус одна ловушка, – бодренько оповестил я. – Чего раскисли, пошли дальше. Мы на правильном пути. Вставай уже, мелкая. – Сообразив, что девчонка все еще в легком ступоре, я рывком поднял ее на ноги. – Порядок?.. Отличный выстрел.
— А… я… да… командир. Все хорошо…
— Тогда верни себе нормальный цвет лица, не камуфлируйся под сосновые иголки. – Я хлопнул девчонку по спине, отправляя вперед.
— А… ага. – Сильно подозреваю, что первые два шага она сделала механически, чтобы не упасть от моего толчка. Сэм спросил:
— А вы раньше этих уродов видели?
— Не-а. – Я беспечно улыбнулся ему, обернувшись. – Ни разочка. Чем они тут питаются помимо вас?
— А всем, что в лесу поймают. – Беатрис, кажется, пришла в себя. – Потому и мутируют.
— От тумана?
— От радиации. Тут неподалеку был большой завод, еще до войны. Он занимался разработкой и производством химического оружия. Здесь все заражено, поэтому мы и едим консервы, а что растет под лампой – выращиваем в бункере. Многие из горожан – потомки тех, кто работал на этом заводе, среди них были иностранцы. Например, Акира или Сэм не русские.
— А ты?
— Я родом из Словении. Розмари, которая недавно погибла в лесу, англичанка.
— Этнические группы почти не смешивались, поэтому и сохранились в таком первозданном виде. После катастрофы люди старались держаться ближе к своим, – пояснил упомянутый Сэм. – Институт был просто огромный. У вас в Москве сохранилось что-нибудь подобное?
— Институт по изучению нуль-транспортировки. Взорвался на днях.
— У вас много иностранцев? Или русских больше?
— Я никогда об этом не задумывался, – признался я. – Как-то не приходилось.
— Почему?
— А зачем? – Вопрос удивил меня. – Люди есть люди. Какие бы ни были – все, прежде всего, люди. Нас ничто не разделяет меж собой. – Я говорил, и одновременно сам же начинал вникать в свои слова. Сколько всего можно выяснить о себе в процессе разговора с другими, надо же. – Когда на каждом шагу подстерегает опасность разделяться попросту незачем. Да и глупо это.
— То есть, вы не ведете родословных?
— Зачем это? – еще больше удивился я. – Живем и умираем, для чего эти списки мертвых?
— У вас разве не почитают предков?
— У нас – предпочитают помнить близких живыми, а не увековечивать их смерть.
Сэм замолчал. Не то не нашел, что ответить, не то просто расхотел спорить. Странный у нас выходил разговор.
А вот и следующая ловушка.
Я не удивился, интуитивно ощутив предстоящую опасность, только успел перехватить за руку ушедшего вперед Акиру. Арьергард едва не врезался в нас.
— Всем стоять, – привычно скомандовал я.
— Что, еще одна? – донесся голос Железняка. – Так близко?
— Угу.
— Вы уверены? Я ничего не вижу. – Ракета протиснулся вперед и был оперативно перехвачен мною за шиворот.
— Тебе слова «приказ командования» о чем-нибудь сообщают? – полюбопытствовал я, не выпуская его воротник. Ракета шумно выдохнул, сверкнул глазами и пробурчал:
— Да понял я, понял, отпустите. – Переключался он мгновенно, как ребенок. Сразу же после этих слов глаза его возбужденно заблестели – инцидент по окончании был забыт. Да, именно поэтому Ракета с трудом поддавался воспитанию – в его случае выражение «полет мысли» трансформировалось в беспорядочное порхание, как у бабочки. Из стороны в сторону. – А где там ловушка, командир? Я ничего не вижу.
— Я тоже. – Едва удержался, чтобы не потрепать этого балбеса по растрепанной голове – рука сама потянулась. Я сделал вид, что поправляю куртку. – Только чувствую.
— Что? – прошептала Беатрис. Она побледнела, но старалась не выказывать страха. Я провел рукой в воздухе.
— Там пустота.
— Яма, наверное. – Акира зачем-то передернул затвор. Мне казалось, что автомат для него как младенец – спит, никого не трогает, а все равно ходишь и поправляешь ему одеяло. Машинально.
Земля выглядела обычней некуда – торф, сырой мох, хвойный ковер. Справа колючий кустарник был затянут серебристой паутиной. Слева было чисто. Я привалился к дереву, наблюдая за пауками. Некрупные, с кошку размером без учета лап. Совсем легкие. Ловушка рассчитана на более весомую добычу. Во всех смыслах. Позади шелестнула бумага. Я обернулся – Беатрис зарисовывала пауков в потрепанном эскизном блокноте, быстрыми легкими штрихами.
И вдруг в дерево вонзилась стрела.
— На землю! – скомандовал я, ныряя за шершавый красноватый ствол. И тут же, будто по команде, стрелы посыпались одна за другой.
Беатрис взвизгнула, выронила блокнот и рефлекторно кинулась за мной. Ее занесло на повороте, ботинок соскользнул – и девчонка ухватилась за мокрое дерево, открываясь невидимому стрелку.
— Балда! – невольно выругался я, ударяя ее под коленку, арбалетчица припала на ушибленную ногу – и стрела свистнула над ее головой, срезав прядь волос.
— Вы чего дере…
— Наверх! – Без особых усилий я подкинул ее на ветку, и она тут же принялась карабкаться вверх – шустро, ловко, как белка. Стрельба прекратилась. Похоже, охотник здесь один, но ему все же удалось застать нас врасплох. Из-за ближайшего дерева осторожно выглянул Сэм, взглядом указал вперед. Я поднял руку – подожди. Мне показалось, во взгляде Кольта мелькнуло недовольство. Ракета вжался в мох у меня под ногами, почти сливаясь с землей, цевье Монаха торчало из-за дерева, Владеш и Железняк заняли позицию за бревном – им было удобнее всего в природном окопе… а может, и вполне себе рукотворном, кто знает. Мутанты ведь охотятся именно здесь. Он может быть не один, настойчиво звенела неприятная, страшная мысль. Он может быть не один. Мы можем быть окружены. Тогда конец ребятам, хана моему новому отряду, их всех слопают. Их убьют… их наверняка всех убьют…
Да заткнись ты! едва не заорал я. Не думать об этом. Не думать.
Я не видел Акиры. Совсем не видел. Ушел?.. Убит?.. Нет, я бы почуял кровь, почувствовал его смерть. Самурай жив. И мы живы.
Хватит себя накручивать, Дэннер.
Лес шелестел дождем на разные лады, похрустывали на ветру ветки, скрипели, шелестела хвоя. Стрелок будто в воздухе растворился. Затаился, стало быть. Выжидает. Что ж, поглядим, у кого нервы быстрее сдадут.
Едва уловимый шорох над головой – я поднял взгляд. Беатрис активно жестикулировала, и из ее пантомимы я приблизительно понял нечто вроде «давай, я сейчас выстрелю, он себя выдаст, и мы его накроем». Я сделал страшные глаза и чиркнул себя пальцем по горлу, девчонка примирительно выставила раскрытую ладонь. Она боялась рисковать, боялась больше, чем все мы, но бездействовать было страшнее. Вообще, куда проще понадеяться на другого. Например, на меня, раз уж я близко оказался.
По стволу старательно карабкался жук. Совсем детеныш, с ладонь. Я отсчитывал время по дороге жука – вот он забрался на уровень моего пояса, вот уже выше, почти достал до плеча. А теперь совсем рядом, буквально перед глазами.
Выстрел.
Стрела хищно вонзилась в древесную плоть и затрепетала оперением.
Не теряя ни секунды, я выстрелил в ответ, навскидку – и лесную тишину вспорол пронзительный, резкий, нечеловеческий визг.

— Железняк, Монах, за мной. Жмитесь к паутине, слева ловушка. – Я перезарядил пистолет. – Вперед не лезем, держимся вместе, поглядываем на деревья. Я впереди, прикройте меня на всякий случай. Остальным оставаться здесь, спину не открывать. Где Самурай, черт побери?!
— Он в порядке, командир.
Я поглядел на Беатрис.
— Хорошо. Ты сиди на дереве, только стрелу не слови в башку, слышишь?
Она кивнула.
— А чего вы за нее так беспокоитесь? – полюбопытствовал Железняк.
— Потому что она слабая пугливая девчонка, а ни черта не боец, – отрезал я. – И потому, что не хочу, чтобы кто-нибудь не вернулся.
Мы двинулись вперед, от дерева к дереву короткими перебежками.
— Ребята, под ноги не забываем поглядывать.
Я прижимаюсь к мокрому стволу, лесной сор засыпался под рубаху и царапает кожу.
— Как ты узнал про ловушку?
— Почувствовал. Я же оборотень.
Еще отрезок – Сашка цепляется ногой за корень, возвращает равновесие, кубарем за солидную двойную сосну – обошлось. Сердце колотится от страха, когда парни выходят на открытые участки. Очередная остановка.
— Это невозможно. Из рейдов ни один отряд целиком не возвращается.
— У меня – возвращается.
Я начинаю слышать его дыхание, неверные торопливые шаги.
— Вот он, командир, вон там – тварь!
Выстрел, второй третий. Он должен упасть. И падает.
— Не подходить! Стойте.
Я медленно подхожу к мутанту, он лежит лицом вниз, рука так и не выпустила внушительный ростовой лук. И как с таким бегать по лесу? С таким обыкновенно в засаде сидят, не очень-то с этой махиной побегаешь.
— Командир, осторожнее!
Я успеваю увернуться от удара – он вскакивает. Да что за черт, я в него четыре пули всадил, три в голову. Они что, в черепной коробке застревают?..
Выпад, разворот, я машинально уворачиваюсь – здесь мне простора для маневра не дадут, враг слишком быстрый. Падаю на землю, перекатываюсь, успеваю подняться на колено, вытаскиваю меч и – какая прелесть, в лицо нацелена стрела.
— Целься в глаз – не порти шкурку, – неожиданно для себя самого улыбнулся я. И еще более неожиданно – мутант ответил! Ответил почти человеческой речью.
Ответ прозвучал невнятно, и дался с явным трудом, но я все же различил слова.
— Да сдохнешь ты, наконец, или нет?
— Я у тебя то же самое хотел спросить! – живо отозвался я, замерев на полпути к удару. Может, стоит выяснить у него про тот отряд?.. Нет, не стоит. По лицу вижу… в смысле, по морде. До чего же неприятен на вид, черты искажены и обезображены. Можно, я не буду в подробностях описывать?..
Звук выстрела вспорол вновь повисшую тишину, а затем  – загремела очередь. Стрела сорвалась с тетивы и со свистом унеслась в сторону, пули рвали в клочья грудь и брюшную полость, с такими ранами не живут, он должен умереть, а мне на голову внезапно посыпались гильзы. Союзник на дереве? Когда успел?
— Руби, Дэннер! – Монах.
— Давай, руби ему башку, я его держу! – Очередью, ага.
Я встал – автоматчик тут же прекратил огонь, бастард снес твари голову.
И сделалось тихо.
Я обернулся на дерево. Акира?!
Самурай деловито перевесил оружие за спину и спрыгнул вниз.
— Ты как, командир?
— Живой, благодаря тебе, – отмахнулся я. – Ты вовремя.
Акира спокойно смотрел на поверженного врага.
— Шел за вами. Решил, что вам понадобится помощь.
— Разумно. А вы-то чего не стреляли, бойцы?
Ребята, переглянувшись, синхронно развели руками. Железняк сказал смущенно:
— А куда нам с этим тягаться. У него оружие мощнее. К тому же, вы приказа не давали.
Я не выдержал, засмеялся.
— Приказ я вам дал, мыши. Я приказывал меня прикрывать. А у него не оружие мощнее, а просто храбрости больше.
— Командир!!.. – возмутился Монах.
— И ничего мы не струсили! – поддержал его Сашка. – Мы уступили более сильному союзнику. Зато обошлось без лишней крови.
— Ладно-ладно. – Я решил не тратить время на бесполезные споры. Шагнул к телу мутанта. – Вообще-то, я рассчитывал его допросить…
— Он бы ничего нам не сказал. – Акира все еще смотрел на труп – равнодушно и спокойно, будто рассвет в горах созерцает. – Они только повторяют то, что когда-то услышали.
— «Сдохнешь ты, наконец, или нет».
— Чего?..
— Он сказал. И кто это у вас тут такой вежливый? Ай-ай-ай.
Сашка как-то странно на меня покосился.
— Вы, командир, даже после боя шутки шутите. А вас, между прочим, едва не застрелили.
— Ну, ты бы меня обязательно спас, герой. – Я покровительственно хлопнул Железняка по плечу, проходя мимо. – Чего мне бояться.
— Перестаньте, – внезапно попросил Монах. – Это совсем не смешно. Вы не знаете, в какую чертову задницу мы все сейчас лезем.
Я обернулся – на лице Полушкина появилась какая-то тоскливая серьезность… будто у обреченного. Да чтоб их всех. Я командир, в конце концов, или кто.
— И что? – невозмутимо поинтересовался я. – Я должен орать от страха? Плести себе похоронный венок? Биться в истерике? Что?
Роман смутился.
— Я иду туда затем, чтобы победить. И я это сделаю. – Я подошел к нему вплотную и поймал его взгляд. – Мы это сделаем. И мы вернемся. Все вместе. Вернемся с победой. Запомни это хорошенько, товарищ.
Полушкин опустил глаза. Он не верил ни единому слову.
Что ж, придется убедить.
— Идемте, ребята.

Беатрис к дереву почти приросла. Выяснилось, что девчонка боится высоты, пришлось лезть на сосну следом и снимать ее оттуда. Пока я возился, Акира и Владеш стояли внизу и следили за лесом, но было тихо.
— Теперь они будут мстить. Готовьтесь. – Самурай в своей манере говорил негромко и спокойно, глядя вперед, словно беседовал сам с собой.
— Пионер всегда готов, – огрызнулся я. – Ты вовсе не открыл Америку.
— Причем тут Америка? – округлил глаза Сэм. На фоне черной кожи белки выделялись непривычно ярко.
— Выражение такое. Ладно, идем тем же порядком.
— А ловушка?
— Пусть будет. Меньше следов оставим.
Двинулись дальше.
Полтора часа и еще две ловушки спустя мы вышли на дорогу. Я остановил отряд. Насыпь возвышалась впереди. Она частично разрушилась от времени, поросла деревьями и кустарником – но все же, это была именно дорога, самая настоящая. Дождь снова поутих, и уже так не уменьшал видимость, но все мы успели вымокнуть до нитки, рюкзаки отяжелели, и лямки натирали плечи, и потому ребята заметно приуныли. Дрожали от холода и шмыгали носом. Куда им радостный настрой – всем хотелось в теплый бункер, в безопасность, сидеть спокойно и пить чай, а не бегать по мокрому лесу за опасными тварями. Я развернулся к ним и как можно веселей улыбнулся.
— Один есть, уже хорошо. Значит, так. Я на разведку, а вы займите позицию на обочине, и особо не высовывайтесь.
— Да, командир. – Беатрис беспрекословно плюхнулась на землю и устроила поудобнее арбалет.
— Там кто-то есть? – уточнил Акира.
— Да.
Владеш поежился.
— Тогда давайте побыстрее покончим с этим. Что будем делать?
— Если верить карте, направо по дороге тот самый завод. Разнесем гнездо. Либо они обосновались в развалинах, либо построили себе дом в лесу – в чем лично я сильно сомневаюсь. Не такие уж разумные, чтобы инженерные проекты разрабатывать. Даже простейшие.
— Верно. – Подошедший Пересвет шмыгнул носом. – Командир, возьмите меня с собой. Одному опасно.
— А защищать тебя, разумеется, безопасней, – осадил я. – Сиди, Каспаров, твое дело головой работать, а мое – руками.
— А если вы не вернетесь? – Во взгляде Ракеты я вдруг с полнейшим изумлением прочел страх.
— Если я не вернусь – я, конечно же, назначу заместителя. Не беспокойся. – Я все еще не понимал, что им движет. Беатрис приподнялась и обернулась.
— Он прав, Дэннер. Тебя могут убить. – Когда это она успела перейти на товарищеское «ты», где же привычный официоз?.. Ну и дела.
— Могут. Так без командира вы все равно ведь не останетесь.
— Э, нет, братишка. – Ракета решительно заступил мне дорогу. – А с кем я буду в шахматы играть?
— А кто меня с дерева снимет? – поддержала Беатрис. Она упрямо тряхнула головой. – Короче, вам нужен напарник.
Я не сдержал улыбки. Кем бы я был, если бы не прислушался к мнению своих же людей?.. В особенности, людей более осведомленных, чем я, в плане поставленной задачи.
Железняк несдержан, и много шумит. Монах слишком высокий – за тумбочкой не спрячешь. Владеш, Сэм и Акира здоровые, и, как следствие, медлительны. Оставались Беатрис и Ракета, что неутешительно, но выбирать не приходится. Пересвет эмоционален, к тому же, обладает весьма низкой боеспособностью. Арбалетчица слишком всего боится.
Мысленно я еще в начале пути отвел каждому из ребят свою роль в отряде. Например, Самурай стреляет хорошо и маскируется превосходно, а Ракета нестандартно мыслит и вполне может подкинуть идею. Ни одного из них я бы не постеснялся взять с собой в разведку, но потерять их означало заметно ослабить наши силы. Что ж…
— Правда ваша, я согласен. Кольт и ты, мелкая. Пойдем вместе.
— Чего это – «мелкая»?! – Несмотря на обиду, Беатрис пружинисто вскочила на ноги. – Вы же мне сами позывной придумали, так чего ж не пользуетесь?!
— В драку не лезь ни под каким видом. Будешь нашим прикрытием: увидишь опасность – беги обратно и зови на помощь. По возможности, подстреливаешь тварей, в крайнем случае, используешь гранаты.
— Поняла, – кивнула девушка. Я обернулся к Сэму.
— Стреляй по ногам.
— Их так не убить.
— Верно. Но что-то мне подсказывает, что с перебитыми сухожилиями они бегают медленнее.
— Вас понял.
— Самурай, за старшего. Если меня убьют, поручаю тебе выполнить задачу.
Акира взглядом показал, что слышал и все понял.
— Удачи, – сказал Ракета. – Не вздумайте там помереть.
— Размечтался, я еще отыграюсь, – улыбнулся я и первым направился к насыпи.