Поэт в мундире

Вопрос, терзавший мудрого Сальери,
Суть вовсе не простое фарисейство,
Он нас волнует тоже, в разной мере -
Возможны ль вместе гений и злодейство?

Да всякий знает странного поэта,
Художника, актера, музыканта...
Верна, видать, народная примета,
Страннее он, чем ярче в нем таланты.

Алкаш, ревнив, ленив, мерзавец просто -
Для сонма почитателей ударом.
Прозрей, Творец, с высот небесных роста -
Нет тех ты наделил бессмертным даром!

Но понял я - ах, жалкие букашки,
Напрасно мы Создателю пеняем,
Мы совершаем страшную промашку,
Когда во всем поэта обвиняем.

Мол, зависть, зло и прочие огрехи -
Ату поэта, сгусток черный скверны!
Очнитесь, люди, гляньте, человеки,
Все ваши обвинения неверны.

Весь светел, чист, прозрачен и духовен,
Когда он дарит мир великой песней.
Не может даже в мыслях быть греховен,
Кто жизнь простую делает чудесней.

Позвольте, как же так? Раз он красавец,
Весь белый и пушистый, тот художник,
То кто ж тогда отъявленный мерзавец,
И интереса праздного заложник?

Судом безжалостным поэт наш обречен
Таскаться под стесняющим мундиром,
Он в тело грешное навеки облечен,
Как интерфейс меж миром и эфиром.

Пока поэт творит священодейство
В предчувствии открытия большого,
Вершит спокойно подлость и злодейство
Мундир, коль кинут был с плеча чужого.

Вот так и разрешим загадку мира,
Сальери был бы восхищен ответом -
Поэт не может управлять мундиром,
Но и мундир не властен над поэтом.

Поймешь однажды ночью ты все это,
Что образ у поэта чист и светел.
В грехах людских нельзя винить поэта,
Он за свои грехи давно ответил,
За всех за нас поэт уже ответил.