Когда мы отошли от поляны на такое расстояние, чтобы Пастель нас точно не слышала, то остановились, чтобы обсудить дальнейшие действия. Первым раздраженно фыркнул Рамзи:
– Вот какого Проклятого Бирн не сказал, что этот хренов стражник с женским именем жрать попросит? Притащили бы теленка какого-нибудь.
Ласса вздохнула:
– Рамзи, ты как был придурком, так и остался. Ты как себе представляешь экстренный побег из деревни с теленком на плечах?
Хорек не нашел, что ответить, и промолчал. Наступила неловкая пауза. Я решил подтолкнуть спутников к продолжению разговора:
– Рамзи, ты же ведь охотник?
Лучник поднял голову:
– Допустим.
– Кого в этих лесах можно подстрелить крупного, чтобы дракониха точно наелась?
– Идеально было бы подстрелить оленя, но он очень чуткий зверь. Можно найти кабана – его проще подстрелить.
– Ну так что, идем искать кабана?
Хорек посмотрел на землю:
– Ищем его следы. Мы же никуда не торопимся, верно?
В поисках следов кабана мы провели минимум час, а то и два. Дело усложняло то, что земля в лесу была сухой, и найти четкий след не удавалось. Мало этого, нужно было еще запоминать, в какую сторону от Пастели мы ушли.
Наконец Рамзи припал к земле:
– Есть след. Свежий.
Обернувшись, он произнес:
– Стойте здесь, я его сам подстрелю. Такая толпа только распугает его.
Не дожидаясь нашего ответа, Рамзи ушел каким-то путем, ведомым только ему одному.
Ожидание ушедшего лучника тянулось слишком долго. По моим субъективным ощущениям, отсутствовал он минимум час или полтора – точнее сказать было нельзя, так как моим единственным ориентиром во времени были тени от деревьев, постепенно смещавшиеся по земле.
Неожиданно справа от нас раздался треск в кустах. Вейлин вздохнула:
– Наконец-то наш следопыт вернулся.
Однако из кустов вышел не хорек. Появился зверь, похожий на странную помесь волка, медведя и лисицы. От медведя у него были размер и голова, от волка – тело и лапы. Хвост же у загадочного гибрида был лисий. Вейлин протянула лапу, чтобы атаковать зверя магией, однако Ласса пресекла начавшееся было движение:
– Настоятельно не рекомендую этого делать.
Волчица приподняла бровь:
– Почему это?
– Это гардис. У него иммунитет к магии, плюс он очень не любит, когда ее применяют против него.
Зверь, которого она назвала гардисом, издавал какие-то рычащие звуки, впрочем, не двигаясь пока в нашу сторону. Вейлин опустила лапы:
– Так, и что нам делать?
Гиена развела лапы:
– Надеяться, что оно нас не тронет. Иначе мы практически гарантированно трупы. На разумных зверей он не охотится в обычных условиях, но кто же их знает?
Волчица в первый раз на моей памяти взирала на происходящее с нескрываемым ужасом. Гардис, видимо, почуял это и снова зарычал. Я заметил, что мышцы зверя напряглись, как будто он готовился к прыжку. В голове пронеслась мысль о том, что неплохо было бы иметь сейчас в лапах хотя бы простенький нож. К сожалению, ни у кого из нас троих не было даже тупого лезвия. Хотя…
Я едва сдержался, чтобы не хлопнуть себя лапой по лбу. Вот я идиот! Все это время в моем чехле лежал кинжал наемного убийцы Мечела, а я про него забыл! Получается, я зря устраивал в сарае всю пантомиму с духами и зажигалкой, когда можно было просто перерезать путы. Я сбросил чехол на землю и шепнул Лассе:
– Там на дне лежат ножны с кинжалом. Это на всякий случай.
Огневица без лишних слов подняла чехол и медленно вытащила кинжал. Гардис припал к земле, рассматривая нас. Я глядел на него в ответ.
Вдруг произошло что-то странное. Мой взгляд начал опускаться, как будто я становился меньше ростом. Мои передние лапы стали короче, и через какое-то время я ощутил, что стою на четырех лапах. Задние лапы стали также короче. Тело стало меньше и начало приплющиваться с боков.
Через некоторое время я понял, что превратился в самого настоящего четвероногого волка. Гардис был несколько ошарашен неожиданно возникшим противником. Он подался назад, и в его глазах теперь вместо ярости была озадаченность. Решив не ждать, я, сам того не подозревая как, разъяренно рыкнул и распушил шерсть на загривке.
Гибрид постоял, посмотрев какое-то время на меня, потом шумно фыркнул и ушел обратно в лес, так и не решив напасть.
Я обернулся и с ужасом понял, что Ласса направила на меня кинжал:
– Не подходи ко мне, Проклятое отродье!
Я прижал ушки и сделал шаг назад. К сожалению, говорить я не мог, иначе точно бы смог переубедить ее направлять на меня кинжал. Вейлин в этой ситуации решила занять сторону своей обычной соперницы: на ее лапах дрожал какой-то шар, стреляющий электрическими искрами.
Я попытался превратиться обратно в фурря, но ничего не получалось. Мало этого, к нам вернулся Рамзи, тащивший на плечах детеныша кабана. Хорек огляделся:
– А куда пропал Мирпуд? И что здесь делает этот волк, так похожий на нашего менестреля?
Ласса прошипела:
– Это и есть Мирпуд.
Хорек сбросил тушу кабаненка и направил на меня стрелу, положенную на лук. Теперь я чувствовал себя загнанным в угол, так как на меня направили оружие сразу трое. Что же делать?
Я сел на попу и склонил голову, чтобы показать, что не собираюсь нападать. Надо превращаться обратно. Но как? Мне бы помог мастер Гимеон, но его нет рядом.
Неожиданно возникла идея. Мыслесвязь! Если я умею думать, как разумное существо, значит, я могу использовать мыслесвязь!
Троица немного опустила свое оружие (Вейлин сделала свой шар меньше), однако не перестала выцеливать меня. Я пытался связаться с вараном. После долгих усилий в голове раздался голос:
– А, мой сбежавший ученик объявился. Знал бы ты, как тебя ищут.
– Мастер, мне нужна ваша помощь!
Прозвучали знакомые ленивые нотки:
– И что стряслось на этот раз, ученик?
– Я превратился в дикого волка и не могу вернуть себе исходный вид!
Наступила пауза, после которой все тот же спокойный голос ответил:
– Тяжелая ситуация. Тебе надо поскорее вернуть свой облик, а то может случиться все что угодно. Ты оборотень, как я понимаю?
Я возразил:
– Нет, мастер, я не оборотень. Я мыслю абсолютно так же, как и разумный зверь. У меня нет желания убивать всех вокруг.
– Это похвально, но лучше тебе стать обратно менестрелем. Запоминай, повторять не буду. Итак, применяешь фигуру шихан третьего порядка, потом делаешь жест второй ступени в последовательности два-три-один…
Дальнейшие советы мне нет смысла приводить, потому что они углублялись в магическую терминологию, объяснять которую в рамках моего рассказа будет нелогично и очень долго. Выполнив все указания мастера, я почувствовал, как распрямляюсь. Лапы опять стали длинными, бока выгнулись, спина стала больше. Через несколько секунд перед моими спутниками стоял уже не волк, а знакомый им менестрель Мирпуд. Я благодарно подумал:
– Спасибо вам, мастер.
Голос мне ничего не ответил. Ласса опустила кинжал, вслед за ней убрал лук Рамзи и загасила шар Вейлин. Хорек сплюнул:
– Кто-нибудь объяснит, что за хрень здесь произошла?
Пришлось объяснять пришедшему охотнику все, что произошло в его отсутствие. Ласса бросила кинжал в сторону моего чехла:
– Только блохастого оборотня не хватало.
Я поднял лапы:
– Я не оборотень. Мне не хотелось ни убить никого, ни разрушить что-нибудь. К тому же, я был истинным волком, а не волкоподобным оборотнем.
Вейлин наклонила голову:
– Ты уверен?
– Абсолютно. Я только не мог говорить и был диким волком. В остальном чувствовалось все то же самое, что и раньше.
Гиена фыркнула и сложила лапы на груди:
– Я тебе не верю, Мирпуд. Что за хреновой магией ты владеешь? Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь, наконец, кто ты и откуда пришел.
В доказательство своих слов огневица села на корень ближайшего дерева. Я посмотрел на тушу, которую притащил Рамзи:
– Хорошо, я расскажу вам, кто я такой. Но только при одном условии… Сначала мы отнесем кабана Пастели, она его съест, пустит нас к источнику, а после изгнания эцхеде мы уже поговорим. Идет?
Гиена засопела, показывая свое недовольство. В дело вмешалась Вейлин:
– А Мирпуд прав. Лучше убрать твоего духа, чтобы одной проблемой было меньше. Мы же не собираемся расходиться сразу же после омовения? Никуда история не денется.
Нехотя Ласса встала с корня:
– Ну и куда нам идти?
Рамзи осмотрелся по сторонам и взвалил себе на плечи кабаненка, махнув головой куда-то в сторону:
– Туда.
Я предложил хорьку помощь в переноске туши, которая была не такой уж и маленькой, однако мое предложение лучник отверг, сказав, что донесет сам. Надеюсь, он отказал не из-за страха перед моей способностью превращаться в волка.
Путь обратно казался еще более долгим, чем дорога в поисках следа дичи. Пастель при виде нас выдохнула дым из носа:
– Вернулись, как я погляжу. И даже с добычей? Вы растете в моих глазах. Что же, а теперь положите его передо мной и отойдите. Можете отвернуться, если хотите.
С некоторой опаской Рамзи скинул тушу перед Пастелью и удалился обратно к нам. Обнюхав кабанененка, Пастель лизнула ее языком, после чего обхватила своей немаленькой пастью кабаненка и лапами положила его боком к себе. После этого началась трапеза.
Ела дракониха жадно, не пытаясь прожевать (или просто не умея пережевывать?). Похоже, она давно не видела еды.
Через несколько минут Пастель сыто икнула и положила голову на лапы:
– А теперь дайте мне поспать.
Я возмутился:
– Ты же обещала пустить нас к источнику, если поешь!
Ответом мне был невозмутимый взгляд драконихи:
– Будешь возникать – вообще прогоню. Еще вопросы?
Вопросов не было, если не считать раздраженного фырканья, которое слышалось от всех нас четверых.
Рамзи уселся прямо на землю и произнес вполголоса:
– Вот коза чешуйчатая, поспать ей захотелось, видите ли. Как будто раньше не могла. Мы тут тащились, еду добывали, а она просто пожрала и завалилась спать. Теперь хрен знает, когда она проснется.
Я скинул на землю чехол и сел на траву:
– Есть предложение лучше, чем ждать ее пробуждения? Без изгнания эцхеде мы никуда не пойдем.
Мы уселись в полукруг. Ласса сжала пальцы в замок:
– Мирпуд, ты обещал рассказать о себе.
Я покачал пальцем:
– Не так быстро, милая огневица. Мы договорились, что я расскажу о себе после омовения и не ранее. Давайте просто поговорим. Я, например, ничего не знаю о тебе, Рамзи. Расскажешь?
Хорек сел:
– Я расскажу без проблем, только моя история очень скучная, к тому же, Ласса ее слышала.
Огневица выгнулась, разминая спину:
– Можешь рассказать еще раз, я послушаю.
Воин снял со спины свой лук и начал перетягивать на нем тетиву, параллельно рассказывая:
– Я уроженец Граальстана. Родился в маленькой деревушке Мансер где-то на границе с Меровией. Вышло так, что остался сиротой в возрасте десяти лет. Родители умерли от туберкулеза с разницей в один день, когда эпидемия этой заразы накрыла пограничные области. Только чудом я не заболел, хотя треть нашей деревни точно выкосило.
– Одним из тех, кто выжил в Мансере после вспышки болезни, был охотник по имени Янсен. Он-то и стал мне вторым отцом. Каким-то образом он сумел увлечь меня, домашнего детеныша, научиться навыкам охотника и следопыта. Признаться, первое время я был очень неспособным учеником: путал все, что он мне рассказывал, никак не мог запомнить простейших вещей. Дело усугубляло и то, что Янсен был типичным холериком, и его легко было вывести из себя. И в один из дней ему надоело мое разгильдяйство, и он припер меня к стенке в прямом смысле этого слова. Схватил за ворот и буквально прошипел мне в морду, что если я не возьмусь за ум, то будет все очень плохо…
Маленький Рамзи давно не видел Янсена таким разъяренным. Крупный сурок с заткнутым за ухо пером буквально поднял хоренка за ворот его рубахи и прижал к стенке:
– А теперь послушай меня, маленький засранец. Я тебя учу всему тому, что знаю сам, не потому, что это моя прихоть, или потому, что это надо кому-то еще. Ты думаешь, ты в этой гребаной деревне нужен кому-нибудь? Да нихрена! Единственные два существа, которым ты был нужен, умерли полгода назад. Больше никто в тебе не нуждается. Я один еще пытаюсь научить тебя хоть чему-нибудь, чтобы ты в будущем мог заняться полезным делом. Ты можешь и дальше путать след зайца и след лисицы. Ты можешь и дальше плутать в лесу, длина которого всего миля. Но я тебя предупредил! Чем больше ты ленишься, тем больше в будущем ты будешь никому не нужен. Я все сказал!
Янсен отпустил маленького Рамзи, и тот рухнул на пол вдоль стенки и мог только смотреть вслед уходящему охотнику…
– После этого я взялся за ум, и у Янсена было меньше поводов быть недовольным мной. Учился я еще пару-тройку лет, а потом уже, в возрасте двенадцати или тринадцати лет, начал самостоятельно охотиться. Много раз я благодарил Янсена за то, что он вправил мозги и направил на путь истинный. А кто знает, что из меня выросло бы в итоге, продолжай я заниматься чепухой?
– Прошло примерно с десяток лет. К тому моменту я уже покинул деревню и просто скитался по стране, пытаясь найти себе занятие по душе. С голоду я, конечно же, не умирал, но приткнуться нигде не мог на долгое время. В таком состоянии я дошел до Ландара и попал в патрульный дозор. Таким образом, сегодня я есть такой, каким вы меня видите.
Раздалось ворчание огневицы:
– Сопливый придурок, который рвется хрен знает куда, хотя мог остаться в городе и заниматься полезным для общества делом.
Рамзи хмыкнул:
– Да, сопливый, и чего? Не думаю, что это сильно мне повредит. Что-то меня не прельщает образ брутала, который взглядом раскалывает камни.
На мордочке Вейлин промелькнула таинственная улыбка:
– А есть такие, поверь.
Воин отмахнулся лапой:
– Маги, конечно же.
Улыбка магессы осталась с налетом загадочности:
– И не маги, Рамзи. Вовсе не маги.
Хорек с недоверчивостью посмотрел на волчицу, но ничего не спросил в ответ, продолжив говорить. Я приподнял бровь (вернее, только сделал такой жест, ибо бровей у фурри в принципе не было):
– Так тебе двадцать пять лет?
Охотник в ответ сделал какой-то неопределенный жест:
– Ну да. Так, о чем это мы? Да, вот такова моя история. Как там наша стражница, не проснулась?
Мы оглянулись. Пастель продолжала посапывать, пуская носом колечки дыма, поднимавшиеся в вечереющее небо. Ласса обернулась обратно:
– Похоже, мы тут надолго застряли.
Раздался голос Вейлин:
– Вопрос чисто ради того, чтобы знать. Что нам с тобой делать, если эхцеде даст о себе знать до того, как его выгонят?
Гиена пожала плечами:
– Что хотите. Связывайте, лапы заламывайте. Только не переусердствуйте, а то моя магия может такое вытворить, что я в обычном состоянии вообще не способна сделать.
Рамзи перевел взгляд на волчицу:
– А ты о себе расскажешь?
Вейлин кивнула головой в нашу с Лассой сторону:
– Я им уже рассказывала свою историю два раза. Мне просто не хочется говорить третий раз. Они сами тебе расскажут в процессе. Меня же увольте.
Хорек пододвинулся к нам с горящим взглядом:
– Расскажите, а?
Пришлось мне рассказывать все, что я мог рассказать о бывшей служительнице культа Проклятых. Вейлин меня порой поправляла, когда я говорил что-то неверное.
Я заметил, что после истории о волчице Рамзи начал поглядывать на нее с некоторой долей опаски.
Ну что же, теперь все знали обо всех, не считая меня, так как я до сих пор не рассказал всю историю о себе.
Почувствовался сильный запах дыма. Мы обернулись и увидели, как Пастель открыла глаза. Дракониха закашлялась, и из ее пасти потянулись новые клубы дыма. Я наклонил голову:
– Милостивая ларесса, почему вы так много дымите?
Черный взгляд драконихи уставился на меня:
– Почему ты это спросил?
– Странно, что дракон выделяет так много дыма. Или я неправ?
Пастель положила рогатую голову на лапы и снова посмотрела на меня:
– А ты все больше нравишься мне, волк. Еще никто из тех, кто приходил сюда, не интересовался мной. Да, так не должно быть. Думаю, ты достоин услышать, почему я здесь.
На мордочки моих спутников набежала тень озадаченности. Пастель, наверное, не заметила этого и продолжала:
– Я дракониха, которую изгнали из стаи. Обычно мои сородичи гнездятся в горах на западе Граальстана. Там я родилась и росла первое время. Но потом выяснилась ужасная правда – я не умею выдыхать огонь. Пока я была маленькой драконихой, меня еще держали в стае, думая, что с течением времени все пройдет. Но время шло, а у меня все продолжал клубиться дымок вместо огня. И меня выгнали, так как для драконов неумение выдыхать огонь сродни позору. Я сразу же перестала быть потенциальной невестой для самцов, и мне пришлось улететь. С тех пор вот уже сотню лет я здесь. Нашла этот источник, ощутила его силу и осталась охранять. Может быть, его отбили бы у меня, знай, что я не умею выдыхать огонь, но вас пугает любой дракон. Вы сразу начинаете думать, что драконы ужас как опасны и думают только о том, чтобы убить и съесть первого встречного. А я здесь живу только за счет подаяний. Я сразу поставила условие, что все, кто хотят воспользоваться источником, должны принести мне еду. А так источник относительно часто посещается – несколько раз в месяц так точно, я и жила здесь.
Пастель замолчала. Я поднял лапу:
– Вы же магическое существо?
– Очевидно.
– Тогда, может, вы знаете, в чем причина того, что вы не выдыхаете огонь?
– Причину-то я знаю. У меня нарушена выработка ртути. Орган, ответственный за это, работает с перебоями и не обеспечивает мне должного огня.
– Так вы пустите нас к источнику?
Глаза Пастели стали уже:
– Не так быстро, волк. Последнее испытание – и источник твой.
Я закатил глаза:
– Ларесса, а вот это уже подло! Мы вас накормили, дали поспать, а вы еще какое-то испытание ставите!
К удивлению, Пастель осталась спокойна:
– Слово драконов, что это будет последнее. А теперь отойдите на пять шагов от того места, где стоите.
Мы послушно отступили. Дракониха выдохнула струйку дыма, и полянка перед ней превратилась в какое-то расчерченное в клетку поле. Быстро посчитав, я увидел, что размер поля был шестнадцать на тридцать клеток, каждая из которых была примерно сорок сантиметров в длину. Я посмотрел на это поле:
– Что за испытание?
Дракониха склонила голову:
– Здесь четыреста восемьдесят клеток. На поле находятся девяносто девять магических ловушек. Каждая ловушка мгновенно убивает того, кто вступил в нее. Твоя задача – найти их все. Да, забыла сказать… Магию применять бесполезно – все клетки защищены от сканирования.
– И как я их искать буду?
– А вот это вторая часть твоего задания. Если ты наступишь в клетку, где нет ловушки, она может быть пустой, либо с числом. Если она пустая, то откроются все пустые клетки, которые примыкают к ней. Если там будет число, то оно покажет, сколько ловушек есть в радиусе одной клетки от цифры.
Я поглядел на поле. Подождите, так это же простейший «Сапер»! Причем, как это ни странно, полностью соответствующий по уровню сложности компьютерному на уровне «Профессионал»! То же количество клеток, то же количество мин.
Троица посмотрела на поле со смесью страха и растерянности. В итоге все трое так или иначе заявили, что не рискнут искать ловушки.
Я мог их найти. Была одна крохотная проблема… Я ни разу еще не смог пройти «Сапера» на компьютере на максимальном уровне сложности. Не везло. Так что сейчас мне придется рисковать. Если Пастель не блефует, то в случае проигрыша я умру. А этого мне очень не хочется. Я подошел к полю:
– Готов сыграть. Но у меня есть к вам несколько вопросов, достопочтенная ларесса.
Пастель встала на лапы:
– Слушаю.
– Вы знаете заранее, где находятся ловушки на поле?
– Знаю.
– Как мне отмечать те клетки, где, по моему мнению, точно есть ловушка?
Дракониха кивнула головой, показывая на пространство рядом с полем:
– Вот лежит жезл. Просто ткни им в ту клетку, где, как ты считаешь, есть «секретик». После этого по клетке можно будет ходить, пока ты не ткнешь жезлом заново, и она не станет пустой. Впрочем, можешь не отмечать клетки, если хочешь – просто не наступи на них и все. Победа будет засчитана в том случае, если в итоге на поле останутся неоткрытыми девяносто девять клеток, в которых точно есть ловушки. Необязательно, чтобы все были отмечены жезлом. Кроме отмеченных жезлом клеток, ты можешь спокойно ходить по открытым клеткам, как пустым, так и с цифрами.
– Последний вопрос. Я имею право на подсказку?
– Смотря, о какой подсказке идет речь.
– Есть ли на этом поле ловушки в углах?
Пастель осмотрела поле:
– Сейчас нет.
Я кивнул:
– Спасибо, я узнал все, что мне нужно было.
Я осторожно обошел поле и взял жезл. Проходя мимо моих спутников, я услышал синхронный шепот от Лассы и Вейлин:
– Удачи.
Оборачиваться я не стал, сосредоточившись на поле. Как она там сказала, ловушек в углах нет? Остается надеяться, что угловые клетки откроют поле хоть ненамного, чтобы я начал работать. Не дай бог, все они явят мне цифру «один».
Первый угол дал мне цифру «три». Отметив с мелодичным звоном три мины вокруг цифры, я пошел к другому углу. Нажав на клетку, я увидел, как клетки вокруг с шуршанием переворачиваются. Видимо, я наступил на пустую ячейку. Оглядев открывшееся поле, я понял, что здесь пока не смогу однозначно найти мины и пошел проверять остальные два угла.
Третий угол дал просто единицу. Моля бога, что бы в последнем углу не было только цифры, я пошел и наступил на четвертый угол. К несчастью, там была цифра «один». Я с упавшим сердцем вернулся ко второму углу. Черт, придется одно нажатие делать наугад. Проблема была в том, что в сапере мне никогда не везло, если мне надо было выбрать из двух клеток – я всегда выбирал ту, в которой скрывалась мина.
Взгляд сфокусировался на двух клетках возле края поля. Одна из них несет смерть, вторая позволяет играть дальше. И мина в равной степени может быть в любой из них. Беда, что цифры не указывают точно, где лежит ловушка. Прошептав простенькое заклятие на удачу, я нажал лапой на правую клетку. Он явила собой цифру «один». Вздохнув с облегчением, я продолжил играть…
Я прыгал прямо как в игровом автомате Dance Dance Revolution, с одной только разницей, что свои па я отплясывал не на месте, а постепенно двигаясь дальше. Решив, что не стоит корчить из себя супергероя, я отмечал жезлом каждую клетку, где была мина, даже если это было очевидно и полному кретину. Следующие пару минут игра шла резво – я быстро нажимал и отмечал. Краем глаза я успел заметить, что Пастель с каждым новым нажатием все внимательнее следит за моей игрой.
Еще клетка, еще мина. Я поднял голову:
– Я со счета сбился. Сколько еще мин осталось?
Дракониха моргнула:
– Еще тридцать.
О, а это уже достижение! Я никогда еще на компьютере не доходил до тридцати оставшихся мин. Максимум было тридцать шесть.
Наконец, я остановился. На поле было проставлено девяносто восемь мин. И снова я встал перед дилеммой – две последние неоткрытые клетки, одна мина, нет точного указания. Я умоляюще поднял глаза на Пастель:
– Милостивая ларесса, неужели вы не скажете, где лежит последняя мина? Ведь мне опять придется идти наугад, как в самом начале!
Взгляд драконихи остался бесстрастным:
– Для всех правила одни. Я и так подсказала вначале с углами. Или нажимай, или не видать тебе источника.
Я сел на поле, рассматривая две клетки. Я попробовал просканировать их, но, как и предупреждала Пастель, это было бесполезным занятием. Жутко не хотелось нажимать ни одну из них, но у меня не было другого выхода. Хоть бы один намек, хоть бы один знак…
Над головой у меня пролетел листик неизвестного мне дерева и приземлился на одну из клеток. Ничего не произошло. Я собрался было нажать на ту клетку, на которую приземлился листик, но передумал. Может, клетки не реагируют на слишком малый вес? Сзади раздался голос Рамзи:
– Лист дерева рафаро. Не к добру это.
Я обернулся:
– Почему?
Хорек сложил лапы на груди:
– Рафаро. Его еще называют «дерево мертвых». Из него делают гробы, и вообще оно считается связанным с загробным миром.
Я посмотрел на поле. Листок колыхался на слабом ветру, но не покидал клетку. Может, это указатель на то, что на эту клетку наступать нельзя? Само «дерево мертвых» предупреждает меня о том, что там лежит ловушка? Рано или поздно придется нажать одну из них. Ну что, листик дерева рафаро, поможешь ли ты мне?
Я ткнул жезлом в ту клетку, где лежал лист, и клетка пометилась символом, которым я показывал мины на поле. После этого я сделал глубокий вдох и нажал лапой на последнюю клетку. Ничего не произошло. Я остался жив, никуда не провалился и не умер. Все поле замерцало красивым синеватым светом и исчезло, оставив после себя пустую полянку. Пастель склонила голову:
– Ты победил. Как я и обещала, теперь ты можешь воспользоваться источником.
Дракониха сползла со своего места в сторону, и я увидел, что на том месте, где она раньше лежала, плещется источник. Он больше был похож на пруд с кувшинками, чем на источник. Я повернулся к остальным:
– И что нам теперь делать?
Волчица откликнулась:
– Как говорил Бирн, надо окунуться туда три раза с головой, после чего дух будет выгнан.
Внезапно глаза Лассы заблестели дьявольским светом, и она прохрипела явно чужим голосом:
– Глупцы, вам не выгнать меня!
Первым сориентировался Рамзи, но он не успел схватить огневицу, так как та просто откинула его от себя взмахом лапы. Неудачей завершились и наши с Вейлин попытки схватить одержимую магессу. Мне не хватило буквально полметра, чтобы заломить Лассе лапы. Нас она тоже откинула, параллельно опутав нас какой-то магией, отчего нас обездвижило.
Рамзи вытащил из колчана стрелу:
– Прости, Ласса, я не хотел этого делать.
Прицелившись, он выпустил стрелу, которая полетела в задние лапы огневицы. Создав какой-то экран, Ласса остановила стрелу, и та упала перед ней на землю, не причинив никакого вреда. Рамзи рванулся к ней, пока магесса отвлеклась, но добежать не успел. На этот раз левую лапу хорька охватило огнем, и тот с воем начал кататься по земле, пытаясь сбить пламя.
Помощь пришла оттуда, откуда ее не ждали. Пастель схватила огневицу когтистой лапой и потащила к источнику. Ласса кричала и вырывалась, но куда ей было тягаться с драконихой?
Пастель окунула орущую огневицу с головой в пруд. Вытащила дракониха все еще орущую магессу, только крик стал тише. После второго погружения раздавался только приглушенный вой. И после третьего погружения Пастель вытащила уже мокрую и притихшую огневицу и бросила Лассу в траву, выпустив при этом несколько колец дыма.
Ласса, которой, очевидно, было холодно, начала трясти шерстью, как собака, чтобы выгнать лишнюю влагу. Через несколько секунд она стала похожа на грязно-пятнистый комочек меха, от которого пахло мокрой шерстью. Одновременно с тем, как Пастель вытащила Лассу, с меня и Вейлин пропало заклятие обездвиживания. Вейлин применила какую-то магию, и огневица стала сухой и пушистой. Ласса только смогла благодарно кивнуть, с трудом поднявшись на лапы. Сбоку от нас стонал Рамзи, у которого болела лапа после заклятия эцхеде. Я помог устоять Лассе:
– Как ты?
Гиена смотрела на меня пустым взглядом:
– Хреново. Но духа во мне точно больше нет, в этом я уверена на сто процентов.
Я посмотрел на Пастель:
– Огромное вам спасибо, милостивая ларесса, что помогли.
Дракониха буркнула, но не обиженно:
– Спасибо на хлеб не намажешь и им не закусишь.
Потоптавшись на месте, Пастель легла обратно на источник. Оставив Лассу на попечении Вейлин, я задумчиво посмотрел на лежащую дракониху. Похоже, мне опять потребуется помощь мастера Гимеона…
– Ученик, ты совсем сбрендил! Ты представляешь себе, насколько трудно вылечить ртутный орган дракона??? Я сам вряд ли справлюсь, а ты уже подавно. Хоть ты и способный, но не настолько!
– Мастер, ну неужели вам, самому опытному магу в Ландаре, будет так трудно сделать доброе дело?
Голос слегка смягчился:
– Сделать-то можно, только боюсь, вряд ли из этого что-то выйдет.
– Мастер Гимеон, вы в меня верили, и я верю в вас. Разве этого мало?
Голос задумался, после чего варан ответил:
– Проклятый с ним, иди к этой драконихе, сейчас придумаем что-нибудь.
Забыл сказать. Перед тем, как я вызвал Гимеона, я обсудил возможность исцеления с Пастелью. Сказать, что она обрадовалась – это ничего не сказать. Она была в таком восторге, что едва не придавила меня от избытка чувств. Гимеон заметил:
– Сейчас ты будешь моими ушами, глазами и лапами. Через тебя мне придется сканировать ее ртутный орган. Будь внимателен, иначе ничего не получится.
Я положил лапу на шею, где, как показала Пастель, и находился ее проблемный орган. Ради этого дракониха даже легла набок, чтобы мне было удобнее. В голове раздавалось размеренно-ленивое хмыканье рептилии. Моя лапа, прислоненная к шее Пастели, светилась голубым, хотя я точно знал, что не применяю никакой магии. В этот момент я поразился огромной силе, которая была заключена в мастере. Чтобы иметь возможность сканировать дракона через своего ученика, будучи на расстоянии в несколько десятков миль от места событий?
Через минуту Гимеон вынес вердикт:
– Так, я могу исправить ее орган. Все дело в том, что резервуар с ртутью плохо соединен с органом и ртуть просто не может в него попасть из-за врожденного дефекта канала. Сможем его заживить – она будет выдыхать огонь, как любой нормальный дракон. А теперь внимательно следуй моим инструкциям. Любая ошибка – и мы можем повредить ей.
Я глубже вдохнул. Голос начал инструктировать:
– Лапа в положении Ши’ирань, восьмая позиция. Положение прямо над указанным местом. Подпитка через канал Ма’и’сан на половину мощности. Отлично, энергия пошла. Теперь все зависит только от меня. Твоя задача – не убирать лапу и держать канал открытым ровно на половину мощности. Начали.
Сияние на моей лапе сменилось с синего на красноватый. Я усмехнулся про себя. Подумать только, какую ахинею я научился понимать под чутким руководством мастера Гимеона. Непосвященный фиг поймет, а у меня получается не только понимать, но и выполнять требуемое.
Прошло десять минут, а сияние не ослабевало и все продолжалось. Я спросил Гимеона, сколько еще осталось ждать до окончания процедуры, но голос оборвал меня:
– Еще одно слово – и ты собьешь меня с передачи энергии. Заткнись и держи лапы на прежнем месте.
Пришлось подчиняться. А что еще оставалось делать? Пастель начинала чувствовать изменения внутри себя. Правда, она пока выделяла клубы дыма, как и прежде, он дым теперь был не такой черный, как раньше.
Прошло еще пять минут, и Гимеон устало произнес:
– Я выжат как лимон. Придется упиваться эликсиром Рухти , чтобы восстановиться как следует в короткие сроки. Вроде получилось. Надеюсь, ты не будешь меня беспокоить ближайший день или два, пока я не восстановлюсь достаточно, чтобы быть способным отвечать на твои призывы. Мой намек понятен для тебя, ученик?
– Более чем, мастер.
– Конец связи.
Я поднял глаза:
– Проверьте все, ларесса.
Дракониха дыхнула, однако привычного дыма не пошло. Закрыв глаза, Пастель подняла голову вверх и выдала очень сильный столп пламени, который взмыл вверх метров на десять, а то и больше. Дракониха с восторгом взмахнула крыльями:
– Я могу выдыхать огонь! Я больше не считаюсь изгнанницей! Я могу выдыхать огонь!
После этого Пастель наклонилась и чмокнула меня в щеку. Вернее, попыталась это сделать. Не забываем, что ее голова была больше меня самого, и от ее усилий я попросту упал на землю. На меня смотрел черный взгляд, в котором буквально светилась благодарность:
– Огромное спасибо, волк, что помог мне. Ты вернул мне возможность снова стать членом родной стаи.
– Так вы не останетесь здесь?
Пастель выпустила колечко беловатого дыма:
– Зачем, если я теперь свободна? Меня больше ничего не держит здесь.
Пастель взмахнула крыльями, и поток воздуха снова сбил меня с лап. Задумавшись, дракониха сложила крылья и наклонила рогатую голову ко мне:
– Вот это спасибо я уже могу намазать на хлеб, как вы выражаетесь. Понадобиться моя помощь – позови, и я прилечу.
Я вытаращил глаза:
– Как вы меня услышите?
Пастель закатила глаза и повторила фразу, сказанную ранее днем:
– И это говорят магическому существу…
Подумав, дракониха произнесла:
– И перестань называть меня на «вы». Я начинаю чувствовать себя слишком старой.
Пастель взмыла в вечернее небо и, сделав пару кругов, начала подниматься вверх. Уже вдалеке я увидел огонек пламени, на мгновение осветивший стройную фигуру летящей драконихи…
Все с нескрываемым восхищением следили за улетающей Пастелью. Рамзи только и смог, что пробормотать:
– Никогда не думал, что хоть раз в жизни увижу летящего дракона, да и дракона вообще.
Ласса застонала:
– Черт, как же мне хреново.
Вейлин подняла бровь:
– Тебя избавили от эцхеде, а ты еще жалуешься?
– Избавили, не спорю. Но теперь у меня внутри какая-то пустота, к которой я не могу привыкнуть. Она и радует, и пугает одновременно. Я жила с ним не так уж и мало лет, чтобы отвыкнуть от него в одночасье.
– Ну, теперь ты хотя бы не представляешь угрозы для окружающих, Ласса.
Гиена ничего не ответила, продолжая смотреть перед собой пустым взглядом, сидя на голой земле. Хотя в лесу было тепло, огневица сильно дрожала, как будто ей было очень холодно. Рамзи сел перед ней и начал растирать Лассе дрожащие плечи, нашептывая что-то успокаивающее.
На меня напал зверский голод. Я огляделся. Вейлин занималась с Лассой и не обращала на меня внимания. Вздохнув, я вскрыл ее мешок, где, как я знал, лежала вся еда. Внутри попались завернутые в холстину кусок рульки и вяленая рыба.
Взяв себе немного, я собрался было убрать все обратно, когда мне на глаза попался странный предмет. На вид он был похож на статуэтку фурря неопределенного вида, который опирался на меч, вертикально воткнутый в землю у лап. На постаменте были выгравированы какие-то слова, но они были написаны очень мелким шрифтом. Любопытство – страшная вещь, но я не решился разбирать, что там было написано. Боясь, что магесса спалит меня, я быстро убрал все обратно и начал поспешно пережевывать мясо с рыбой.
Успел я как раз вовремя. Вейлин посмотрела на меня как раз в тот момент, когда я закончил пережевывать свой скудный ужин. В полутьме мне показалось, что голубые глаза волчицы странно поблескивают:
– Не проголодался, Мирпуд?
Я выдавил из себя:
– Нет, пока еще нет.
Только сейчас я заметил, что взгляд Лассы стал более осмысленным и из него пропала та пустота, которая была в ее глазах сразу после изгнания эцхеде. Хорек поднял глаза на небо, где оставались только редкие проблески заката:
– А теперь вопрос на ночь… Где мы ночевать будем? До ближайшей деревни дофига и больше, как я подозреваю. Предложения?
Я задумался:
– А почему бы не прямо здесь? Поставим дежурство и будем спать по очереди. Надеюсь, дождя ночью не предвидится?
Вейлин присела перед своим мешком и начала в нем копаться. На мгновение она застыла, смотря внутрь, но через секунду продолжила там рыться. Наружу магесса извлекла плед:
– Дождя-то может и не будет, но спать я предпочту под чем-нибудь теплым.
Ласса легла прямо на землю:
– Кто будет первый дежурить?
Я пожал плечами:
– Ну, я буду. А следующим – Рамзи. А там уже сами решите, кто кого будет сменять.
Ни у кого возражений не возникло. Троица что-то поела из котомки Лассы, улеглась рядышком под одним большим пледом Вейлин и вскоре заснула.
На небо вышла луна. Довольно странно и непривычно было видеть местное светило золотого цвета. Впрочем, если облака здесь были кремовые, то почему не быть золотой луне?
Каждое дерево и каждая веточка в лесу были покрыты бледным золотистым сиянием, и мне не приходилось сильно напрягать зрение, чтобы разглядеть все вокруг.
Сон упорно не шел. Вперив взгляд вдаль, я всеми силами старался быть бдительным, но пока в этом не было особого смысла, так как тишину ночи нарушали только цикады и прочие насекомые, которые с наступлением ночи начинают свои негромкие концерты.
Неожиданно я услышал голоса. Я начала оглядываться в поисках того, откуда они доносятся, но ничего не видел. В конце концов я понял, что голоса звучат в моей голове, а не вокруг. Шепот был еле различим, и я начал к нему прислушиваться.
Говорили двое. Голоса были мужскими. Один – молодой, второй – более старческий, но не дряхлый. Более молодой голос шептал:
– Господин, я написал это.
– Что это?
– Я не знаю, как это назвать, но вас может заинтересовать.
Тишина, который после паузы прервал более взрослый голос:
– И как мне понимать? Неведомый герой? Думаешь, я поверю такой писанине? Ты предан мне, знаю, но в части написания предсказаний ты всегда был исключительно слаб.
– Но господин, в этот раз я уверен, что все верно! Не я, но чья-то неведомая лапа вела меня, когда я писал эти строчки!
Предсказания, неведомый герой? Постойте, неужели это голоса Ягмура и Дарсара? Но они же жили черт знает сколько веков назад! Откуда их голоса в моей голове?
Голос Дарсара ответил:
– Знаю, это будет тяжело, но поверьте мне, господин. Все свои прошлые предсказания я писал сам, а это как будто писали за меня. Если вы не верите мне, талин Ягмур, вы можете проверить ткань предсказания. Тогда вы точно поймете, что я не вру и это не очередная пустышка.
Ягмур хмыкнул:
– Если ты так настаиваешь…
Последующая тишина нарушалась только шорохом, после которого раздался сдавленный голос:
– Полное совпадение… Как это возможно? Такое попросту…
Голоса исчезли, и на их место вернулись звуки ночного леса. Я всеми силами старался вернуть Дарсара и Ягмура на место, чтобы услышать окончание разговора, но безуспешно. Мне казалось, что самое важное в разговоре должно было произойти как раз после того, как он прекратился в моей голове.
Раздался отдаленный шорох. Я припал к земле и начал оглядываться вокруг. Вдалеке показалась фигура идущего фурря в плаще, которую озарял лунный свет. Меня он пока не видел, идя не в нашу сторону.
Украдкой я посмотрел на своих спутников. Хорошо, что они лежали под темным пледом в тени дерева – сразу их и не увидишь. Значит, этот загадочный фуррь если кого и увидит сразу, то только меня. Впрочем, и этого мне не хотелось бы.
Чтобы не дать ему такого шанса, я тихо встал и спрятался за одним из толстых деревьев, которые росли на краю поляны с источником. В голове промелькнула мысль: «Еще хорошо, что мы не догадались развести костер, а то нас бы и слепой заметил».
Фигура посмотрела по сторонам. Как мне показалось, особенно внимательно она смотрела в сторону того дерева, за которым я спрятался. Сжавшись, я старался сделать как можно меньше.
Внезапно, где-то за ним, раздался треск в кустах. Фуррь обернулся и даже отсюда я услышал, как он хмыкнул и пошел в сторону источника звука в противоположном направлении от нашей поляны. Вскоре все затихло. Поблагодарив неведомого зверя за то, что отвадил от нас незваного гостя, я сел обратно в центре поляны.
Через какое-то время сон начал накатать на меня неослабевающими волнами. Поняв, что если я не лягу спать, то усну прямо на земле, я разбудил Рамзи, который должен был пойти следующим дежурить. Подождав, пока он отойдет в центр полянки, я уставился на двух самочек, спящих под пледом. Рамзи спал в центре, поэтому я юркнул под плед на его место и блаженно улыбнулся, оказавшись между двумя теплыми магессами. «И очень симпатичными магессами!» – закончило мое подсознание. Ласса что-то сонно пробормотала и повернулась, положив лапу мне на грудь. Через несколько секунд и Вейлин тоже повернулась, положив лапу на меня. Таким образом, я уснул в компании двух самочек, которые решили использовать меня в качестве подушки.
Очнулся оттого, что Ласса слева от меня завозилась. Я полуоткрыл глаза. Магесса заметила, что Вейлин спит, положив лапу на меня. Не церемонясь, огневица просто скинула лапу волчицы. Что-то пробурчав во сне, Вейлин глубже спряталась под пледом. Вскоре заснула и гиена. Над нами разливалось черное ночное небо, оттеняемое золотистым сиянием луны. Рамзи сидел в центре полянки, перетягивая тетиву от лука и смотря по сторонам. Подумав, я встал из-под пледа и пошел к хорьку. Тот поднял голову:
– Не спится, Мирпуд?
– Да, Ласса разбудила. А ты чего спать не идешь? Я думал, твоя стража уже закончилась.
– Окончиться-то окончилась, но я совсем не хочу спать. Пусть они вдвоем поспят еще: им и так много довелось пережить за прошедший день, особенно Лассе.
При упоминании имени гиены голосок Рамзи немного дрогнул. Я сразу же это заметил:
– Беспокоишься за нее?
– А куда же без этого? Я всегда за нее переживал, Мирпуд. С тех пор, как вместе с ней мы изъездили патрулем все окрестности Ландара.
Я хмыкнул:
– Неспроста, как я понимаю?
Пальцы Рамзи продолжили теребить тетиву, хотя я понимал, что свою работу он уже закончил и трогает ее потому, что ему хотелось занять свои пальцы хоть чем-нибудь. Взгляд лучника опустился вниз и сфокусировался на какой-то точке на залитой луной полянке:
– Да.
Я тронул его за плечо:
– Рамзи?
Хорек поднял голову и посмотрел на меня каким-то задумчивым взглядом:
– Да?
– Ты что-то недоговариваешь.
Взгляд воина переместился на плед, под которым лежали обе девушки:
– Я просто боюсь признаться ей.
– В чем?
Плечи Рамзи поникли:
– Я люблю Лассу.
Лук выпал из его лап и упал на траву. Я наклонил голову:
– А что тебе мешает сказать ей это вслух?
Вместо ответа хорек поднял голову и посмотрел на небо. Золотистый свет отражался от его глаз и омывал фигуру призрачно-красивым ореолом:
– Я даже не знаю, что на меня нашло. Признаюсь, за много лет у меня были разные девушки, но ни одной такой, как Ласса. Хотя, что я говорю, она не моя девушка.
Я ткнул его в плечо кулаком, несильно, чтобы вернуть обратно в тему:
– Так все-таки, что тебе мешает признаться?
Только сейчас заметил, что глаза хорька были странного оттенка карего. В них свет от луны казался каким-то мистическим:
– А ты не видишь, как она ко мне относится? Что я для нее? Сопляк, слабак, рохля, нелогичный, непунктуальный. Список можно продолжать до бесконечности. Возможно, что-то из этого действительно мне присуще, но в остальном она слишком скептично ко мне относится. Беда в том, что я не могу в одночасье изменить ее отношение к себе. Именно из-за нее я сбежал из казарм – не хотелось упускать ее из виду. Да, я робок в плане отношений, но уж лучше я буду следовать за ней, чтобы иметь хоть какой-то шанс признаться ей, чем не иметь такого шанса больше никогда.
– Так кто тебе мешает признаться ей в этом прямо сейчас?
Взгляд Рамзи стал умоляющим:
– Мирпуд, ты хочешь невозможного!
Я пожал плечами:
– В таком случае, она полностью права в отношении тебя.
Мольба в глазах лучника сменилась какой-то задумчивостью:
– К тому же, у меня ощущение, что она неравнодушна к тебе. Возможно, по этой причине она так не ладит с Вейлин.
Я поперхнулся:
– Ласса – ко мне?
Рамзи закивал головой:
– Конечно! Думаешь, я не замечаю, с какой тоской она порой смотрит на тебя? Ты просто этого не видишь, а я замечаю. Вот скажи мне: как ты к ней относишься?
Я неопределенно хмыкнул, сорвав травинку и начав ее жевать:
–Как самочка она мне симпатична, этого не отнимешь. А как я отношусь к ней в личном плане? Пока она мне соратник и достаточно близкий друг.
– А к Вейлин ты как относишься?
Я на мгновение застыл, после чего выплюнул травинку и повернулся к хорьку:
– Рамзи, Проклятый тебя дери, ты на что намекаешь?
Морда лучника выражала полнейшую невинность:
– Просто интерес, не более и не менее.
Я посмотрел на черную волчицу, которая в темноте под пледом почти не виднелась:
– Вейлин. Что-то есть в ней такое, что притягивает. Что-то женственное и прекрасное. Особенно ее голубые глаза. Я давно не видел таких чистых глаз с такой яркой окраской.
Во взоре Рамзи застыла хитринка:
– Сдается мне, не я один тут влюбленный хожу, Мирпуд. Ты у нас на Вейлин запал, как я вижу.
Я не стал поддаваться на провокацию:
– Запал не запал – пока не знаю точно. Но что она мне симпатична и даже очень – это верно, не стану отрицать.
Лучник тихо хихикнул:
– А что мешает тебе сказать ей это прямо сейчас?
– Ну потому что я не знаю ее в течение полугода или сколько там, в отличие от тебя и Лассы. Я с ней знаком от силы несколько недель, а вплотную я с ней общаюсь и того меньше. Еще вопросы?
Рамзи смущенно опустил взгляд:
– Прости, я не подумал об этом.
И снова наступила тишина, которую разбавляли только потрескивающие цикады. Я огляделся по сторонам:
– Скажи, пока ты сидел на дежурстве, ты не заметил ничего странного?
– Нет. Одни только цикады, да редкие ночные птицы. А что?
– Когда вы спали, я видел одного странного субъекта в плаще, который как будто что-то или кого-то искал. Двигался он как будто в сторону нашей поляны, но треск в кустах спугнул его и он так до нас не добрался.
Рамзи покачал головой:
– Нет, никого из зверей я здесь не видел, ни в плаще, ни без него.
– Будешь будить кого-нибудь на смену?
– Лассу, наверное. Я не знаю Вейлин, но знаю Лассу. Наша огневица очень хорошо будет нести стражу до утра.
Я посмотрел вверх. На небесах не было никакого цвета, кроме черного и золотистого, которые превосходно оттеняли друг друга:
– Да до рассвета еще фиг знает сколько времени. Как же ты определишь?
Хорек фыркнул:
– По часам, Мирпуд, по часам.
– Так у тебя часы есть???
– А с чего им не быть? Вот.
Рамзи вытащил из кармана какой-то браслет и дал мне в лапы. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что у меня оказались видоизмененные часы. На них было изображено две шкалы в виде горизонтальных полосок с делениями. На верхней было нанесены цифры от одного до двадцати трех, причем цифры были нарисованы в обратном порядке, справа налево. Снизу же были изображены минуты, от нуля до пятидесяти девяти, причем минуты были нанесены в нормальном порядке, слева направо. Время отображалось двумя штырями, по одному на каждой шкале. Насколько я мог разглядеть в лунном свете, часы показывали три часа двадцать семь минут.
– А когда Лассу будешь будить?
– Думаю, часа через полтора-два.
Я встал, намереваясь идти спать дальше, но потом неожиданно начал озираться по сторонам. А где Эйнар? Рамзи заметил мои поиски:
– Что случилось?
– Ты не видел Эйнара?
– Твоего котенка? Нет. Последний раз я его видел тогда, когда мы уходили с тобой из деревни. После этого он мне на глаза не попадался.
Я про себя выругался. Вот черт, только потери котенка мне сейчас не хватало. Что-то подсказывало мне, что не очень-то он и будет бедствовать, но все-таки было жалко, что этого черного ушастого демона не было рядом. Поняв, что искать его бессмысленно, я завалился обратно спать, искренне пожелав Эйнару снова воссоединиться с нашей группой.
Утром меня разбудило что-то мохнато-копощащееся, которое тыкалось мне в лапу. Я открыл глаза и увидел перед собой довольного Эйнара, который держал в зубах мышатину. Я дернулся:
– Эйнар, где тебя носило???
Котенок бросил мышатинку передо мной и смотрел с нескрываемой гордостью. Я перевел взгляд вниз:
– Сам поймал, да?
Эйнар начал топтаться на месте и урчать. Чтобы польстить котенку, я поднял мышку за хвост:
– Какая здоровая мышь, Эйнар. Думаю, ты хорошо постарался, когда ее ловил. Наверное, ты очень голоден?
Котенок неопределенно покачал головой.
– Закусил другой мышкой?
Эйнар закивал и поднял хвост. Я покачал пальцем перед его мордочкой:
– Давай договоримся. Если ты хочешь куда-то исчезнуть, ты показываешься мне на глаза и показываешь, что хочешь уйти. Идет?
Котенок закивал и с гордым видом утащил добычу куда-то в сторону. От центра полянки донесся голос Рамзи:
– Мирпуд, ты встал уже, иди сюда!
Я выскользнул из-под теплого пледа, свернул его в рулончик и потопал к группе. Вейлин забрала свои вещи обратно и протянула мне кусок хлеба с рулькой и теплую кружку с чем-то типа чая:
– Доброе утро, Мирпуд. Вот твой завтрак.
Я с сомнением потрогал кружку:
– Вы разводили костер?
– Думаешь, у магов не хватит сил согреть воду другим способом?
– А воду где вы нашли?
Ласса посмотрела на меня непонимающим взглядом:
– А источник, по-твоему, не вода?
– Но это же вода для изгнания духов!
– Если извлечь воду из источника и прокипятить ее, она потеряет свою силу. Пей давай, а то нам уже идти надо.
Я отхлебнул из кружки налитый туда травяной чай. Ласса посмотрела на мою лапу:
– Нечасто вижу самцов, которые ходят с кольцами.
Я забыл об этом рассказать, но я, еще будучи в образе человека, носил два серебряных кольца на левой руке. Одно из них я купил себе как подарок на день рождения, а второе, обычное колечко «Спаси и сохрани», купил в одной церкви в Москве. С тех пор я носил первое кольцо на указательном пальце, а церковное кольцо на безымянном. Лично для меня они не символизировали ничего.
– Там, откуда я пришел, кольца у самцов – не самая большая редкость.
И я очень горько пожалел о том, что это сказал. Гиена сразу же встрепенулась:
– Я как раз забыла. Ты же обещал рассказать после изгнания эцхеде, откуда ты. Хорошо, что напомнил.
Я начал проклинать себя за свою болтливость. Эх, теперь уже от меня не отстанут. Сколько я там хранил свою тайну от многих? Месяц?
Я сел поудобнее:
– Ну что же, придется мне рассказать, кто я и откуда, хоть мне этого очень не хочется делать.
Троица уселась, демонстрируя огромное внимание к предстоящему повествованию. Я вдохнул поглубже:
– Сперва я скажу общее. Я не происхожу ни из одной из четырех стран, о которых знаю. Ни Граальстан, ни Меровия, ни Паруссия, ни Кораланды – не моя родина. Более того, я вообще не из этого мира.
– Ты небесный житель?
– Кто?
Рамзи, который задал этот вопрос, пожал плечами:
– Там называют тех, кто, возможно, мог оказаться в этом мире, не будучи в нем рожденным. Полагают, что они приходят с неба, от самого Арханиса. Ты один из них?
– Нет, я не небесный житель. Я пришел отсюда не с неба. Я просто здесь… оказался.
Теперь уже Вейлин изогнула бровь:
– Так откуда ты?
– Я из другого мира. Из того, о котором вы вообще не знаете.
Я начал рассказывать о своем мире. Вернее, начал рассказывать о себе с самого рождения. Рассказал о своей семье, погибшей в аварии. Рассказал о своем друге, который погиб после наезда Васи Мажора. Как мог, попытался объяснить спутникам технические стороны нашего мира. Одна только Вейлин более-менее понимала, о чем я говорю. Для Рамзи и Лассы технические аспекты были в диковинку. Простой автомобиль ввел их в ступор:
– Ты хочешь сказать, что ваши повозки движутся сами без лошадей и магии?
– Да. Можно сказать, что это магия, только не в том виде, в каком вы понимаете ее.
Пришлось вытаскивать из чехла телефон и плеер, чтобы показать их, как пример техники моего мира. Особенно долго мне пришлось говорить им, что в моем мире у людей другая внешность. Вспомнилось, с каким трудом я объяснял Бирну то, как я выглядел в своем мире. Мельком я еще упомянул, что у меня ненастоящее имя, но этому факту мои спутники не придали особого значения. Тем лучше – пусть после не говорят о том, что не знали о ложности моего имени.
В конце Ласса подытожила:
– То есть, все началось с того свитка, который ты показал мастеру Гимеону?
– Именно. Благодаря ему я здесь после того, как едва не умер от ножа Васи Мажора. Не прочти я свиток – меня бы здесь не было.
Мой рассказ оставил спутников в молчаливом раздумии. На их мордочках читалось усилие переварить вышесказанное. В конце концов, Ласса выдала:
– Я говорила, что ты необычный зверь. Но чтобы настолько…
После ее слов следовали только редкие расспросы о каких-то отдельных моментах, но разговор после моего рассказа слабо клеился. Не знаю, испугались меня или нет, но мне не хотелось бы путешествовать в компании тех, кто будет шарахаться от каждого моего движения. Чтобы разрядить обстановку, я встал и начал собираться свой мешок:
– А куда мы вообще сейчас движемся?
Рамзи пожал плечами:
– Ты нас ведешь.
– Я-то веду вас, но как вы теперь понимаете, я смыслю в местной географии не больше, чем вы в моем мире. Ларродаг был временным решением, которое уже не подходит. Куда мы идем дальше?
Начались жаркие споры, которые были очень похожи на те, что велись в Ландаре между Лассой и Вейлин. Гиена и волчица остались при своем мнении – первая считала, что лучше идти до Пангора, а вторая утверждала, что лучше вообще покинуть пределы страны, чтобы у Ордена было меньше шансов просто так нас настигнуть. Хорек в этой ситуации занял позицию Вейлин:
– У меня нет Пангора, в который я мог бы податься. Можно было бы идти до моей деревни, но это очень далеко и нам потребуется не менее недели, а то и двух, чтобы туда дойти, и в этом нет никакого смысла. Получается, надо бежать из страны, более вариантов я не вижу.
Все взгляды устремились на меня, так как от моего слова сейчас все зависело. Но вместо ответа я задал вопрос:
– Скажите, кто из вас может выжить в лесу и быть в нем проводником?
Лучник неуверенно поднял лапу:
– Янсен учил меня искусству выживания в лесу. Поэтому я и следопыт, и охотник, и лесной проводник. Но к чему вопрос, Мирпуд?
– А вопрос вот к чему. Если вы помните, то в Ландаре я говорил, что точка зрения Вейлин более здравая, пусть я и не принял ее полностью. Сейчас я начинаю более трезво смотреть на вещи. Давайте будем честны перед собой – какие бы мы ни были беглецы, нам нужно место, где мы можем остановиться не на один день, а на большее количество времени. Мы можем сколько угодно бродить по лесам, но нам нужна еда и кров. Нам нужна уже не деревня – нам нужен город. Давайте теперь подумаем о том, подойдет ли нам Пангор. Только прошу вас, откиньте мысли о том, что Пангор – это все еще Граальстан. И вообще, давайте порассуждаем в общем – куда мы движемся в принципе? Мы не можем идти без цели!
Началось обсуждение. Первой взяла слово Ласса:
– Если про мою позицию в отношении Пангора более-менее ясно, остается вопрос, куда мы идем. Как минимум, мы уходим из страны. Да, мне грустно покидать мою родину, но другого выхода нет. Придется идти туда, где влияние Ордена не так велико – Паруссия, Меровия.
Лассе на коленки запрыгнул Эйнар. Гиена обратилась к Вейлин:
– Слушай, черношерстная, а почему бы нам в твои Кораланды не рвануть?
Ошарашенная волчица наклонила голову:
– У меня обман слуха, или ты сказала «Кораланды»?
Огневица хихикнула:
– Не пугайся, я серьезно говорю. Мне уже наплевать на все слухи о твоей родине. Если нас будут преследовать и преследовать – сунемся к тебе. Там уж нас вряд ли достанут. А пока движемся к границе. Кстати, вариант с деревней Рамзи мне кажется не таким уж плохим. В пограничные деревни вообще не особо стараются соваться, а это может быть идеальным для нас.
Я поднял лапы:
– Значит, я правильно понял, что мы идем в Кораланды?
После некоторых совещаний мы пришли к решению, что мы идем на родину Вейлин, по пути заглядывая в различные города и деревни.
Волчица достала из своей котомки карту и развернула ее:
– Сейчас мы находимся в Ларотийском лесу, где-то недалеко от реки Дорраг-Кра. Источник на карте не отмечен, поэтому мы можем предполагать только примерно, где мы есть. Здесь на карте показан Ларродаг, здесь – тракт, по которому мы пришли от столицы. Ближайший к нам город – Кенсан. Не самый крупный, по сравнению с Пангором и Ландаром. Чтобы до него дойти, проще идти вдоль Дорраг-Кра. Осталось найти реку.
Хорек огляделся:
– А как это сделать?
– Я не знаю.
В моей голове зазвучал тихий голос с шипящими нотками:
– Нае бе с’у до’йб…
Я остолбенел:
– Что?
– Нае бе с’у до’йб…
Звучит как рогнеону… Но не совсем оно. Как будто другой диалект? Диалект у моего собственного языка? Да ну, бред же. Что же имел в виду голос? Нае бе с’у доиб… Кажется… Иди направо? Я быстро перевел фразу на рогнеону. Она должна звучать немного по-другому. Здесь как будто используется не буква в качестве элемента языка, а звук. Я хотел создать язык, где звук был бы основой, но так до этого и не дошел.
В мое сознание ворвался голос Лассы:
– Мирпуд!
Я очнулся:
– А, что?
На меня смотрело три пары недоуменных глаз:
– Ты застыл и тупо смотрел куда-то вправо, не реагируя ни на кого. Что произошло?
Я усмехнулся, сунул Эйнара в суму и пошел с полянки в сторону ближайших деревьев:
– Я знаю, куда нам идти!
Голос меня не обманул – через полчаса мы дошли до реки. Опять знакомая картина: светлое небо, кремовые облака, яркое солнце, густой лес на нашем берегу, поросшие травой берега. Как будто я вернулся на месяц обратно и только-только очнулся в новом для себя мире.
Вейлин огляделась:
– Ну, теперь идти гораздо проще. Течение здесь… вправо, значит, нам надо идти вверх по течению. Тогда мы дойдем до Кенсана.
Воды Дорраг-Кра медленно плыли нам навстречу, пока мы шли в ту сторону, откуда текла река. На мгновение мне показалось, что я увидел то место, где первый раз вышел из леса, чтобы напиться из реки, но местный пейзаж был настолько однообразным, что я вполне мог ошибаться.
В полдень мы остановились на привал возле реки, закусив остатками еды, захваченной в спешке из Ларродага. К счастью, чай для нас был в изобилии – в лесу росло много трав, которые можно было заварить. Смерть от жажды нам точно не грозила. Но мы надеялись, что к вечеру мы дойдем до Кенсана или до какой-нибудь деревни, где можно пополнить припасы за относительно небольшую сумму.
На землю уже опускался вечер. Никто из нас не мог точно сказать, сколько километров мы прошли. Даже карта, которую носила с собой волчица, не могла дать точного ответа. Все что мы видели – лес, лес и еще раз лес. Казалось, он бесконечен, необъятен, бескраен, всеобъемлющ. Любые эпитеты со сходным смыслом лезли в голову, и все они подходили для описания. Когда я смотрел еще на поляне с источником в карту, я понял, что размерчик у Ларотийского леса нескромный. Но в реальности все выглядело намного более впечатляюще.
Волчица грустно посмотрела на карту, освещаемую лучами заходящего солнца:
– Знать бы, где мы находимся, только в этом однообразном лесу никакой зацепки и никакого ориентира. Что называется, иди, пока не наткнешься на кого-нибудь.
Как будто в ответ на ее жалобу, вдалеке показалась то ли хижина, то ли домик, стоящая немного в глубине леса, но, тем не менее, видная со стороны реки. Вид у домика был плачевный – покосившиеся стены, осыпающая земляная крыша, почерневшие от времени и сырости балки. Когда мы подошли ближе, то увидели, что возле входа в жилище на кресле-качалке сидела… кобра.
Я, как только мог, вытаращился на хозяйку дома – фурри-змеи в этом мире мне еще не попадались. На вид ей было явно не пятьдесят и даже не шестьдесят лет. Глаза были затянуты белым бельмом, отчего выглядели весьма устрашающе в своей слепоте. Чешуя на ней еще сохраняла остатки былого блеска, но в некоторых местах сильно потускнела, а в некоторых откровенно отсутствовала, обнажая морщинистую кожу. Ног у кобры не было, зато руки были на месте. Таким образом, кобра сидела на свернутом спиралью хвосте, конец которого свисал с кресла. На тело было натянуто что-то типа старого свитера неопределенного цвета. На мгновение кобра приоткрыла пасть, и я увидел, что из четырех зубов у нее осталось только два.
Кажется, хозяйка домика нас почувствовала. С шумом выдохнув и лизнув языком слепые глаза, она прошипела, растягивая букву «с»:
– Ты уссслышал мой призыв.
Никто из нас ничего не понял. Неужели она сама с собой разговаривает? Я спросил у кобры:
– О чем вы, почтенная?
Слепые глаза сфокусировались на мне:
– Мой призыв, который ты уссслышал в лесссу. Нае бе ссс’у доиб.
Так вот почему голос мне показался шипящим! Ну конечно же, змея так и говорит, с придыханием и шипением. Вейлин нахмурила лоб:
– Ты говоришь на каком-то странном языке. Он похож на священный, но это не он.
Кобра сползла с кресла и поползла в нашу сторону, извивая хвостом. Остановившись в пяти шагах от нас, она вдумчиво облизнула глаза языком, смотря в нашу сторону. Наконец она прошипела:
– Я Эдна, змея-отшельница. Кто вы?
Мы представились. Эдна качнула головой:
– Молодой волк. Почему я чувссствую в тебе Сссудью?
Мне оставалось только недоуменно таращиться:
– Кого?
Кобра расправила капюшон, не обращая внимания на мой вопрос:
– Вы ищете ночлег, пока не доберетесь до Кенсссана?
Ласса поклонилась:
– Истинно так, почтенная Эдна. Но как вы узнали?
Губы кобры расплылись в улыбке, обнажив два зуба:
– Хотя я ссслепа, но я вижу больше вассс. Я чувссствую вашу сссущносccть и вашу сссилу, что таитссся под вашими шкурами. Я могу дать вам ночлег, потому что вы не уссспете добраться до Кенсссана до утра, но только есссли вы поможете мне прибраться в доме. Я живу одна и некому мне помочь. А моя ссстаросссть только мешает.
Не дожидаясь нашего ответа, Эдна поползла в сторону своего домика. Переглянувшись, мы поняли, что нам придется остаться и помочь кобре, иначе мы рискуем заночевать в лесу.
Пригнув головы, мы зашли в ее жилище. Поразительно, но внутри оно выглядело намного более презентабельно, чем снаружи. Мало этого, казалось, что внутри было гораздо больше места, чем могло показаться извне.
Я с любопытством вертел головой. Сразу было видно, что здесь живет существо, каждый день работающее с магией. Все полки были заставлены склянками, ретортами, реактивами, какими-то артефактами, назначения которых я не знал. Кроме того, все стены были увешаны костями самых разных животных. Тут попадались и черепа диких животных, но кости некоторых существ я не мог опознать.
Другой отличительной особенностью являлось то, что я не нашел ни одного стула или хоть чего-нибудь, отдаленно напоминавшего стул. Поначалу меня это удивило, но потом вспомнилось, что строение тела Эдны позволяло ей спокойно обходиться без такого привычного предмета интерьера, как стул. Зато столов было в избытке. Все они были завалены различными чертежами, костями, склянками и прочими предметами. Эдна оглядела свое жилище:
– Госссти у меня редкосссть. Вы – первые, кто оказалссся у меня за полгода. Буду очень благодарна, есссли вы мне поможете прибраться здесссь. Я покажу, что куда ссскладывать.
Под чутким руководством кобры мы около часа или около того таскали разные предметы, раскладывая их по полкам. Во время уборки мы раскопали какой-то небольшой котел, валявшийся в углу и заваленный бумагами. Эдна радостно произнесла:
– Мой любимый котел. Я не думала, что когда-нибудь его найду.
Не доверив его никому, кобра сама протерла котел от грязи и водрузила его на один из освобожденных от мусора столов.
Когда мы закончили, Эдна оглядела слепыми глазами жилище:
– Ссспасссибо вам, путники. Вы мне очень помогли. Пожалуй, оссставайтесь у меня на ночь. Нам есссть, что обсссудить. Но, как мне кажется, вы голодны?
Мы закивали. Хоть мы это делали беззвучно, Эдна кивнула так, как это сделал бы зрячий зверь:
– К сссожалению, у меня только сссырое мясссо. Больше я ничего не могу вам предложить.
Рамзи хмыкнул:
– Если вы разрешите развести костер, мы можем его приготовить.
Морду кобры пересекла улыбка:
– Жареное мясссо. Давно я его не ела. Хотя я и питаюсссь обычно сссырым, но никогда не откажусссь от жареного.
С тихим шипением Эдна удалилась в погреб, откуда вернулась, катя перед собой бочку, из которой доносился запах сырого мяса. Отпустив лапы, она толкнула бочонок в нашу сторону:
– Здесссь хватит на вассс всссех и на меня.
Я застонал – в последнее время я питался почти одним только мясом. Я люблю его, но все-таки без овощей или зелени мясо может доконать даже такого законченного мясоеда, как я. Впрочем, свои размышления я оставил без выражения вслух. Не хватало еще, чтобы хозяйка дома обиделась на меня (а что-то мне подсказывало, что шутить с ней не стоит, несмотря на ее старческий вид и слепоту).
Споро развели костер на удалении от домика, чтобы случайно вылетевший уголек не спалил деревянные балки. Мясо, которое дала Эдна, было отменного качества, и вскоре над костром подрумянивались куски мяса (похоже, свинины).
Эдна осталась довольна готовкой. Так как в ее доме не было стульев, мы ели на улице, беря куски мяса прямо из костра. Вверх струился дым, аппетитный запах дразнил мое обоняние – я чувствовал себя так, словно я оказался на чьей-нибудь даче, где только-только приготовили шашлык.
Кобра облизнула губы после окончания трапезы:
– Это было очень вкусссно. Пойдемте в дом, нам есссть, о чем поговорить.
Мы проследовали обратно в жилище Эдны, еще не предполагая, что нас ждет.
Мы вернулись в дом колдуньи. Поначалу меня мучил один вопрос: если мы будем разговаривать обстоятельно, как этого хочет Эдна, то куда мы присядем? Не на столы же!
Проблема решилась просто. В гостиной, где стояли разобранные после нас столы, с потолка спустились два веревочных гамака, которые я до этого не замечал. Они были широкими, и их было достаточно, чтобы на каждый село как раз по двое. В этом раз я не хотел, чтобы самочки в очередной раз шипели друг на друга, оказавшись вместе, поэтому я сел с Лассой, а Рамзи посадил с Вейлин.
Сама же кобра, как я и предполагал, осталась стоять, сложив свой чешуйчатый хвост спиралью. Первый же ее вопрос заставил нас содрогнуться:
– Что вы ищете?
Наступила пауза. Наконец Ласса переспросила:
– Что это значит?
Эдна обнажила зубы:
– Это значит то, что вы и ссслышали. Что вы ищете? Зачем вы ушли из города, есссли вы жили так, как нравилосссь вам? Не просссто же так вы ушли, не так ли?
Я пожал плечами:
– Мой мастер сказал мне, что за мной следят звери из Ордена. Мне это не нравилось, и я ушел, чтобы найти ответы на все вопросы, которые меня мучают.
Настал черед Лассы:
– Я ушла, потому что меня попросил Мирпуд. Мне нравилось быть в армии, но он был очень тревожен в отношении всего, что происходит, и я согласилась сопроводить его, чтобы помочь.
Раздался голос Рамзи:
– Я не хотел расставаться с Лассой.
Слепой взор кобры обратился на Вейлин:
– А ты? Зачем ты ушла? Каковы твои причины?
Мне показалось, что на этих словах волчица запнулась:
– Меня уговорил Мирпуд, хотя я еще могла остаться. Я обязана ему своей свободой.
Эдна снова покачала головой:
– Двое из вассс говорят неправду, сссилясссь выдать ее за иссстину.
Кто мог сказать ложь? Я-то как раз говорил правду: я действительно ушел из Ландара, не желая быть под колпаком Ордена. Кто же из оставшихся? Судя по всему, лгали самочки. В истинности слов Рамзи я уверился после того, как произошел наш разговор у костра.
Следующая фраза кобры была снова обращена ко мне. Говорила она на том же языке, на каком дала мне указание в лесу:
– Е'е о'ц в'уо'ц е'е со’мб ти ардоти.
К моему удивлению, произнося эту фразу, она не растягивала по-змеиному букву «с», хотя, естественно, произносила ее шипя. Волчица косилась на Эдну:
– Что это за язык? Он очень похож на священный, но это не он!
Кобра покачала головой, как будто знала то, что не знает никто другой:
– Архаичный сссвященный, милочка. Ягмур сссоздал его именно таким, как ты его ссслышишь. Ривелино уже упрощал его, хотя и сссделал более громоздким. Практичессски никто не знает архаичного языка из ныне живущих. Говорят, только иссстинный Сссудья поймет его.
Следующие слова я услышал как будто со стороны:
– О’и ос зио’ц.
По округлившимся глазам собравшихся я понял, фраза была произнесена мной. Я схватился за пасть:
– Я не знаю, как я это сказал! Я не знаю архаичного!
Ответом мне было шипение Эдны:
– Ты только думаешь, что не знаешь. Переведи всссем то, что я сссказала сссначала.
Если сказанная в лесу фраза не сильно отличалась от рогнеону, то вот новая практически не имела с ним ничего общего. Да что уж там, произнесенных слов в языке не было вообще. Но Эдна вряд ли бы стала давать мне такое задание, если бы была уверена, что я не отвечу на вопрос. Что же это могло значить? Слово «со’мб» было единственным, которое я пока расшифровал, хотя в рогнеону оно звучало как «семб» – «должен, обязан».
Я перестал обращать внимания на остальных. Мои мысли полностью поглотил процесс расшифровки. В тот момент я чувствовал себя Шампольоном, который расшифровывает Розетский камень с египетскими иероглифами.
Я думал еще несколько минут, мучительно расшифровывая каждое слово. Похоже, кто-то пытался трясти меня, но я настолько ушел в себя, что не реагировал. Слово, еще одно слово.
Я поднял голову и открыл глаза, произнеся четким голосом:
– «Ты уже там, где должен быть». И мой ответ… «Я здесь».
К моему невероятному удивлению, кобра склонила передо мной голову:
–Ты вернулссся.
От удивления мне только оставалось сползти в гамаке:
– Кто-нибудь мне объяснит, что за хрень здесь происходит???
На мордах Лассы и Рамзи читалось удивление, хотя было понятно, что они не представляют сути происходящего. В моем мешке завозился Эйнар, доселе мирно спавший. Из-за моего плеча выглянула черная мордочка с голубыми глазками, которая с интересом смотрела на происходящее. Кобра встрепенулась:
– Кто здесссь еще?
Я взял урчащего котенка на лапы:
– Это мой спутник, котенок Эйнар.
Эдна застыла:
– Какого цвета твой котенок?
– Черного. Голубоглазый.
После моего ответа Эдна совсем низко поклонилась, опираясь на руки:
– Иссстинный Сссудья вернулссся.
Я спустил Эйнара на пол и поднял кобру:
– Ларесса Эдна, ну поднимитесь же! Я ничего не понимаю! Кто может мне объяснить происходящее.
Донесся бесцветный голос Рамзи:
– И мне не помешало бы узнать, что происходит.
Колдунья начала свой рассказ, мерно покачивая головой:
– Ты наверняка знаешь, что Орден был оссснован отцом Ягмуром. Он сссовершил благое дело, сссоздав Орден. Всссе церкви были разрознены и боролисссь за власссть. Но ссс Ягмуром пришел порядок…
– Первое время всссе было хорошо, пока не появилисссь сссвященники во главе ссс Ривелино. Они противились сссвязи Ордена и Просссвященных, которых позже ссстали называть Проклятыми. Ривелино победил, но это был не конец. Ученик Ягмура предсссказал, что однажды появитссся тот, кто положит конец вражде между Орденом и Проклятыми. Никто не знает, когда придет этот зверь. Никто не знает, как он будет выглядеть. Никто не знает, на чьей ссстороне он выссступит. Никто не знает, чем закончитссся дело. Про него извессстны только две вещи… Он будет понимать первичный язык, который был сссоздан еще сссамим Ягмуром. И у него будет черный котенок с голубыми глазами. И будет этот зверь называтьссся Сссудья. И он уничтожит многовековую вражду между Орденом и Культом. В некоторых трактовках пророчессства были указаны другие отличительные черты, например ссспосссобносссть оборачиваться в дикого зверя или осссобенносссти в ссспектре его магии, но эти трактовки не получили широкого рассспроссстранения.
После фразы про оборачивание в зверя я застыл… как и все мои спутники. Во время паузы Эдна продолжила покачиваться, смотря на нас слепым взглядом:
– Посссле того, как Ривелино одержал победу, он был ссслишком упоен ей. Он ссстарался переделать всссе, что было сссоздано Ягмуром, включая язык. Он запретил употребление архаичного сссвященного. Единссственно разрешенным языком в Ордене ссстал новый сссвященный язык. За всссем этим Ривелино пропуссстил момент, когда Ягмур исссчез. Его поиссски не привели к уссспехам. Ученика Ягмура пытали, чтобы он сссказал, где его учитель, но Дарсссар так не проронил ни ссслова. Его казнили, но дело этого не изменило. Поговаривают, что сссам Ягмур однажды вернетссся и прекратит вражду, но никто не знает наверняка, кто это будет.
– Посссле исссчезновения Ягмура пророчессство Дарсссара было изъято из широкого доссступа. Только внутри Ордена знали иссстинный текссст. Иногда в каких-нибудь книгах появлялссся текссст, но знание о пророчессстве так и не рассспроссстранилосссь широко.
Мерный голос змеи убаюкивал, и я вскоре провалился в какое-то забытье, оставшись сидеть в гамаке бок о бок с Лассой…
В маленькой комнате с единственным окном, в которой были только стол и стул, сидел самец куницы. На вид ему было лет двадцать пять, не больше. Он затравленно смотрел на дверь, за которой слышались шаги. Свеча, горящая на столе, была единственным источником света, которая отбрасывала на стенах длинные острые тени, колыхавшиеся от любого движения. Он поспешно собирал какие-то бумаги со стола в холщовую сумку, поминутно оглядываясь на дверь. К сожалению, он не успел…
Дверь буквально сорвали с петель. В нее вошли трое стражников в сверкающих латах, на которых светился символ Ордена – четырехлистник. Они оттолкнули Дарсара, который пытался прорваться сквозь них к выходу. Куница отлетела к стене и выронила сумку, из которой веером вылетели листы пергамента с начертанными на них знаками.
Вслед за ними вошел тот, кого Дарсар меньше всего хотел видеть… Ривелино. Высокий рыжий лис с худыми чертами лица и глазами стального цвета, которые, казалось, высасывали жизнь из всякого, кто в них смотрел. И эти глаза смотрели на него, распластанного у стены:
– Дарсар, ты решил уйти от нас? Как невежливо. Ты забыл попрощаться со мной.
– Что вам нужно, талин Ривелино?
Глаза лиса пылали яростью:
– Не смей называть меня талином, щенок! Это обращение скоро будет запрещено, как и практически все, что создано Ягмуром. Где твой учитель?!
Взгляд куницы потупился в пол. Наставник взял с него клятву, что Дарсар никогда не расскажет, куда исчез его учитель. И даже под пытками предсказатель не собирался нарушать обещание. Он пробурчал:
– Я не знаю, магистр Ривелино.
Ривелино поднял лапу, и Дарсар начал корчиться от боли:
– Я знаю, что ты врешь… Ягмур сказал тебе, куда он исчез. И ты мне это расскажешь.
Дарсар еле мог дышать от боли:
– Нет… Я не знаю.
Стражники равнодушно смотрели на пытку, как будто они каждый день видели сотни таких. От Ривелино шли волны энергии, которые обволакивали задыхающуюся куницу. Мерный голос продолжал говорить:
– Скажи, скажи все и боль прекратится. Ты будешь моим главным предсказателем. Только скажи, куда исчез Ягмур.
Дарсар уже ничего не видел из-за слез, застилавших глаза. Он с трудом прошептал:
– Ты умрешь, Ривелино. И тебя убьет тот, кому ты доверял больше всего.
После этого предсказатель умер, не выдержав страшной боли. Потрясенный магистр смотрел на мертвого Дарсара. Тот сказал, что его убьет самый доверенный зверь? Подумав, лис махнул лапой. Подумаешь, одно пророчество этого недоучки было признано истинным. Наверняка он выдал лживое предсказание, как обычно. Ривелино махнул стражникам:
– Похороните его на заднем дворе так, чтобы никто не знал об этом.
Три воина ударили кулаками в бронированную грудь, взяли погибшего Дарсара и унесли прочь. Мельком проверив те бумаги, что рассыпались из его сумки, и решив, что в них нет ничего интересного, лис ушел из комнаты. С его уходом свеча на столе заколебалась и погасла, погрузив комнату в полную темноту, которая рассеивалась только слабым светом золотистой луны из окна…
– Мирпуд!
Я открыл глаза. Меня всего трясло. В глазах до сих пор стояло видение смерти Дарсара. Надо мной склонились морды Эдны и Вейлин. Где-то рядом чувствовалось присутствие Лассы и Рамзи. Дыхание было прерывистым и я задыхался, высунув язык, как обычная собака. Змея прошипела:
– Что ссслучилосссь, Мирпуд?
Я резко сел на гамаке, который закачался под моим весом:
– У меня было видение, как Ривелино пытал и убил Дарсара, чтобы выяснить, где находится Ягмур.
Кобра застыла:
– Как ты это видел? Ты был одним из них?
– Нет. Я как будто был рядом в виде призрака. Не видел своего тела, не слышал ни одного звука, который производил. Я просто это… видел. Там был Ривелино, Дарсар и еще три стражника, которые похоронили убитого где-то на заднем дворе.
Эдна замахала лапами:
– Всссе идите ссспать. Ночь на дворе. Я сссама ссс ним поговорю.
Троица только собралась выйти из дома, как небо пересекла молния и пошел дождь, который усиливался с каждой секундой. Ливень забарабанил по крыше. Колдунья махнула лапой и с потолка спутились еще два гамака:
– Ложитесссь.
Звери покосились на Эдну, но спорить не стали. Кобра шепнула мне, едва не лизнув языком мою морду:
– Подожди, я сссейчассс приду.
Колдунья уползла вглубь своего домика, откуда вернулась с чашкой, наполненной травяным чаем:
– Выпей, тебе ссстанет легче.
Я принял чай и начал его пить. На вкус он оказался очень приятным и вкусным, несмотря на отсутствие сахара. Когда я поставил чашку на пол рядом с гамаком, кобра качнула головой:
– Почему ты не сссказал сссвое нассстоящее имя, Максссим?
Я едва не рухнул с гамака:
– Откуда вы знаете мое настоящее имя???
Эдна успокоительно коснулась моего лба сухой теплой ладонью:
– Не бойссся, никто из них не узнает твоего имени, есссли ты не захочешь этого сссказать им. Я колдунья, которая обладает редким знанием узнавать нассстоящее имя. Но я готова называть тебя Мирпуд, если ты так уж хочешь этого.
– Похоже, вы знаете обо мне все, что только можно.
– Я не всссемогуща, Мирпуд. То, что я знаю твое нассстоящее имя, не значит, что я знаю о тебе всссе. Лучше бы ты расссказал о сссебе. Как ты оказался здесссь?
Я говорил вам, что вначале Эдна внушала мне страх и трепет? Теперь же я думал несколько иначе. Ее слепые глаза казались мне только показателем ее мудрости, которая недоступна никому, кроме нее самой. Подумалось, что кобра является одной из тех, кому я могу доверить рассказ о себе. Я сильнее поджал лапы:
– А если не расскажу, вы все равно все узнаете?
Я старался вложить в свою фразу беззлобный юмор, боясь обидеть колдунью. К счастью, она поняла мой посыл:
– Мирпуд, ты льссстишь мне, превозноссся мое могущессство. Я не вижу прошлого, есссли не займусь им сссерьезно. Поэтому я могу полагатьссся только на тебя и ни на кого больше.
Я удобно откинулся в гамаке. В лапах оказался Эйнар, который с интересом обнюхал Эдну и свернулся у меня груди. За окном шел уже настоящий ливень – самая располагающая обстановка для задушевного рассказа.
Я рассказал все. Все что мог. Все что знал. Все подробности. Все. Я почему-то был уверен, что могу так сделать. А кобру интересовало все. Абсолютно все. Ее интересовали даже технические подробности. На удивление, она понимала какие-то моменты, которые были бы абсолютно непонятны простому селянину. Поразмыслив, я подумал, что это было в какой-то степени логично. Ведь я помню, что тот же мастер Гимеон был подкован в научной терминологии (вспоминаете разговор про угарный газ при сжигании веществ?). Видимо, местные маги имели неплохое представление о науке.
Я не знал, сколько прошло времени, прежде чем я перестал говорить. Эдна, которая, похоже, слушала с закрытыми глазами, прошипела:
– Удивительная у тебя сссудьба, Мирпуд. Тем интерессснее будет в дальнейшем, не так ли?
– Скажите мне все-таки, кто такой Судья? Почему вы так склонились передо мной? Что это значит?
Кобра тихо рассмеялась, чтобы не будить моих спящих спутников:
– Ты задаешь правильные вопросссы, Мирпуд. На некоторые из них у меня есссть ответы. Только прошу тебя, не торописссь. Я мудра, но думаю не так быссстро, как вы, молодые. Я уже говорила, что Сссудья, сссогласссно пророчессству Дарсссара – это тот, кто сссможет положить конец вражде между Проклятыми и Сссвященным Орденом. Никто не знает, когда он появитссся. Никто не знает, как он будет выглядеть. Никто не знает, чью сссторону он примет. Никто не знает, чем это закончитссся. Сссудья сссам решит, что ему надо делать для предотвращения тысссячелетней вражды. Он – сссам сссебе закон. Он решает, кого карать, чтобы доссстичь этого, а кого миловать.
– Это что же получается, он может творить все, что захочет? Но это же беззаконие! А если он решится убивать направо и налево невинных? Какой же он Судья после этого?
Колдунья подняла палец в назидание:
– Ты правильно мыссслишь, Мирпуд. Только глупец будет сссчитать, что Сссудья может творить беззаконие вокруг сссебя. У нассстоящего Сссудьи есть сильнейший ограничитель – сссовесссть. У него она сссильнее, чем у оссстальных. Она просссто не позволит ему сссовершить то, что нельзя сссовершать. А если он все-таки сссделает неверное, она будет мучить его так сссильно, что он будет жалеть о том, что сссовершил.
У меня оставалось много вопросов. К примеру, такой:
– А как узнают Судью? Он сам назовет себя? Его признают? Как?
– Я не знаю… Говорят, что иссстинный Сссудья ценитссся по сссвоим поссступкам. Может, его признают еще каким-нибудь ссспособом.
– Но если я Судья… то почему именно я? Я же простой студент! Я ничего не знаю в здешнем мире! Я ничего не понимаю в том, как можно остановить вражду! Я ничего не понимаю!
Эдна снова рассмеялась:
– Обычный ссстудент не оказалссся бы здесь и не пережил бы ссстолько, сссколько пережил ты… Про разных зверей пишут разные пророчессства, да будет тебе извессстно. Мне, например, еще в детссстве одна заезжая гадалка предсссказала мою сссудьбу. Она говорила мне, что я оссслепну ссс горя – так и ссслучилось в итоге.
Я наклонил голову:
– Прямо так и сказала?
Эдна не стала отвечать на мой вопрос, задав свой:
– Кссстати, ты говорил, что твоим учителем был массстер Гимеон?
– Да. Думается, он научил меня вещам, которые могут пригодиться.
Взгляд Эдны стал каким-то глянцевым:
– Да будет тебе извессстно, что он мой сссын.
Я поперхнулся выпиваемым чаем:
– Ваш… сын??? Но вы же кобра, а он варан…
Взгляд колдуньи стал мечтательным:
– Папаша его был очень ссстатным вараном, перед которым я не сссмогла устоять, когда была еще молодой. Мы любили друг друга, даже хоть я была только ссс передними лапами, но без задних.
– А разве это ненормально, что у вас только руки?
– Нормально для кобр, но для его родичей брак был неприятным. Они подобрали ему сссамочку знатного происхождения, чтобы его древний род смешался с еще одним не менее древним, но Камтар выбрал меня. У нассс был только один детеныш – Гимеон. Я была простой бедной змейкой, без роду и племени. Камтар всегда любил меня. Он даже признал своего сына как единственного наследника. В высшем свете Гимеона считали бастардом, так как я была из простых безродных самочек, но только не Камтар. Он всегда относился к нему так, как будто Гимеон был рожден от знатной особы.
– Но почему вы расстались? Почему вы здесь, а он в Ландаре? И что случилось с вашим мужем?
Раздался сухой смех Эдны:
– Он сссам так захотел. Он сссчитал, что я его ссслишком опекаю, и захотел ссстать сссамоссстоятельным. Я знала, что у Гимеона есссть дар еще ссс того момента, когда он был сссовсссем маленьким. Я учила его обращатьссся сссо сссвоими ссспосссобноссстями. А когда он ссстал сссовершеннолетним, он ушел в ссстолицу. Он давно уже не навещал меня лично, но периодически присссылает мне что-нибудь интересссное из магичессских вещей. Он знает, что это для меня очень важно. А Камтар… В один из дней он просссто исссчез без ссследа. Я до сссих пор не знаю, где он и жив ли. Я пыталасссь найти его при помощи магии, но безрезультатно. Никто не сссмог его найти. И тогда же, когда поиски не увенчались уссспехом, Гимеон, как единственный нассследник, официально получил благородный титул графа и фамилию де Труваль.
По Эдне было видно, что ей не очень приятно все это рассказывать, но она продолжала:
– Когда исчез Камтар, мне было нассстолько плохо, что ссс горя я оссслепла. Гимеон пыталссся вернуть мне зрение, но признал, что это не в его сссилах. Ссс тех пор мне пришлосссь учитьссся жить, полагаясссь только на магичессское зрение. Оно непохоже на обычное, но я вижу больше, чем можно подумать. Намного больше.
Сейчас Эдна напоминала мне обычную бабушку, которой не с кем поговорить и которой хочется рассказать о своей жизни любому, кто готов будет выслушать. Когда-то она была молода, наверняка красива (в этом я нисколько не сомневался) и любима своим сыном и мужем. Я успокоительно погладил Эдну по чешуйчатой руке:
– Скажите, а почему вы остались жить здесь? Разве мастер не приглашал вас в Ландар?
– Приглашал. Но я была и оссставаласссь сссамочкой из проссстого рода, которой чужда россскошь. Я не хотела уезжать отсссюда, даже ради единссственного сссына. Ссслава Арханисссу, он понимал мои желания и не нассстаивал более на этом. Еще когда мой муж был сссо мной, я упросссила его найти мне месссто, на котором можно поссстроить домик. И он нашел это месссто. Рядом река, здесь тихо и уютно. Камтар даже сссогласссилссся отпуссстить меня сссюда из столицы. Более того, он тоже переехал сссюда, чтобы не рассставатьссся сссо мной, а сссвой дом в Ландаре оссставил Гимеону.
Мне стало по-настоящему жаль Эдну. Искренне.
– А Камтар знал, что владеете магией?
– Да, он знал. Он поначалу пугалссся того, что его любимая – колдунья, но его любовь ко мне пересссилила ссстрах.
Ее слепые глаза сейчас были полны печали и боли, как у того, кто вспоминает что-то дорогое сердцу, но не имеет возможности вернуть все назад. У нее покатились слезы, и она начала тихонько всхлипывать. Я встал с гамака и прижал кобру к себе:
– Ну успокойтесь, Эдна. Вы знаете, что ваш сын стал достойным магом. Разве этого мало?
Попутно я гладил ее по облезлому свитеру на ее спине. Я продолжил нашептывать слова утешения, хотя понимал, что для кобры будет лучше, если я просто продолжу гладить ее по спине. Кобра подняла на меня слепые плачущие глаза:
– Ты первый за много лет, кто выссслушал меня, Мирпуд. Мне ссстало намного легче от того, что меня кто-то понимает. Ссспи, завтра тебе вновь идти…
Отползя в сторону двери, Эдна открыла ее и встала прямо в проеме, смотря наружу. Дождь все еще хлестал ливнем, порой окатывая кобру, но, казалось, ей было абсолютно все равно. С улицы тянуло прохладой и свежестью, которая приятно омывала тело холодноватым воздухом.
Постояв еще немного, старушка закрыла дверь и свернулась в кольцо прямо на полу. Похоже, именно в такой необычной позе она и спала. Последовав ее примеру, я тоже заснул.
Проснулся я только под утро. Я лежал в гамаке, одетый в шелковые штаны ученика. На голой груди лежал Эйнар, грея мое тело.
За окном прекратился дождь и светило солнце, которое еще не успело подняться высоко над землей. В ноздри мне ударил запах сырого мяса. Я скосил глаза на пол и увидел, что возле моего гамака лежит недоеденный шмат сырого мяса со следами маленьких зубок. Видимо, Эйнар успел позавтракать, пока я спал.
Эдна лежала около входа, где и заснула вчера. Все мои спутники спали, посапывая в гамаках. Я подошел к кобре и заметил, что она как-то странно смотрит перед собой сквозь полузакрытые прозрачные вещи. Я тронул ее… и понял, что она умерла. Ее тело уже начинало коченеть. Я сразу же разбудил спутников и рассказал обо всем. Вейлин присела перед мертвой Эдной и закрыла ей веки до конца:
– Спите спокойно, Эдна. Пусть ваш путь к Арханису будет безмятежным.
Я оглядел спутников:
– Я говорил с Эдной вчера. Знаете, кто она? Она мама мастера Гимеона.
Ласса посмотрела на меня грустным взглядом:
– Тогда тебе надо сообщить мастеру, что его мать умерла. Да, ему будет больно это слышать, но лучше рассказать.
Варана эта новость повергла в грусть. Его голос подрагивал, чего я не слышал у него никогда:
– Очень жаль, что я так и не увидел ее за последние пару месяцев. Наверное, она очень скучала по мне?
– Она говорила, что понимает ваш выбор, мастер, и не имеет ничего против него.
После паузы маг задал еще вопрос:
– Как она умерла?
– Я не знаю. Я говорил с ней перед тем, как уснуть – она была жива и стояла на пороге дома, глядя на ливень. Утром я проснулся и увидел, что она мертва.
В голосе варана теперь звучала уверенность:
– Раз вы там, сожгите дом полностью.
Я остолбенел:
– Зачем?
– Там есть много опасных артефактов, которые не должны попасть в плохие лапы. Лучше их уничтожить.
– Может, надо что-нибудь вынести перед тем, как все будет уничтожено?
Гимеон задумался:
– Год назад я приезжал к ней лично и завозил один посох. Думаю, он может тебе пригодиться в дальнейшем. Я разрешаю тебе забрать его.
– Где мне его найти?
– Этот посох непростой, поэтому матушка его хитро спрятала. Зайди в дом. В правом углу должна висеть странного вида кость в виде дуги, раскрашенной в красной цвет.
Следуя его указаниям, я дошел до кости:
– Да, есть такая.
– Справа от нее на стене находится маленькое черное пятно.
– Вижу.
– Нажми на него три раза когтем указательного пальца левой лапы.
Я выполнил требуемое. В стене позади нас открылась ниша, в которой лежал деревянный посох с резьбой и стеклянным шаром на вершине.
– Мастер, я вижу посох.
– Только его возьми, остальное можно сжечь.
Я осторожно вытащил посох. С виду весьма необычный – резьба по всей длине посоха, которая изображала какие-то древние знаки (из них я понимал только некоторые), навершие в виде шара, который с виду казался стеклянным и прозрачным, хотя степень его прозрачности менялась каждую секунду, острое основание. Когда же я случайно нажал на какой-то знак, из другого конца посоха выскочило острое лезвие, которое казалось настолько же тонким, насколько и смертельно опасным. Я поспешно нажал на знак, и лезвие исчезло, оставив посох в своем прежнем виде. Голос в голове повторил:
– Сжигайте дом и уходите оттуда.
Я не мог не задать один вопрос:
– Мастер, как превращаться в волка?
– А тебе это зачем?
– Вдруг это может пригодиться в будущем?
– Ага, чтобы твои спутники опять захотели убить тебя?
– Ну скажите!
– Я не знаю, как это сделать. Я никогда не обращался в дикого зверя и не знаю, как это делается. Ответ на этот вопрос ты можешь дать только сам. Все что я знаю – как превращаться из дикого зверя в разумного.
Вначале поев, мы начали выполнять указание мастера Гимеона. Пожар был устроен на славу. Мы стащили в дом все дрова, какие только были в поленнице. В сумке Рамзи нашлась какая-то жидкость, которую он назвал «очень хорошо горящей». Он плеснул совсем немного на разбросанные дрова, зажег лучину и бросил ее на дрова, стремительно отпрыгнув. Вверх взметнулся огромный столп пламени, которые начал жадно пожирать все кости, артефакты, реактивы и прочее, что было в жилище старой колдуньи Эдны. После этого мы ушли, не оборачиваясь.
Путь вдоль реки проходил в молчании. Каждый пытался завязать разговор, но ни одна шутка, ни один вопрос не находил более одной вялой реплики в ответ. В конце концов, мы прекратили попытки начать беседу.
Вейлин иногда вытаскивала карту, чтобы удостовериться, что мы идем правильно. Зачем, думалось мне, если и так понятно, что нам надо было идти вдоль берега реки. Наверное, волчице было просто нечем заняться, кроме как смотреть в карту.
Вскоре вдалеке показались стены города, который выходил прямо к реке. Похоже, это и был Кенсан. Лес постепенно начал редеть, пока от него не остались только одни воспоминания. Мы вышли на обширное травянистое плато, которое тянулось вплоть до стен города. С виду он был вполовину меньше, чем Ландар. Стены, которые окружали его, были не каменными, как в столице, а деревянными, сложенными из толстых бревен. Башен на видимой стороне городе было всего лишь две, и те находились справа и слева от подвесного моста, который вел в город.
Мы приближались. Так как мы шли не по дороге, а вдоль реки, то нам пришлось возвращаться на тракт, ибо он был единственным путем, который вел в город. По пути к дороге мы продирались сквозь кустарник и невысокие деревья, росшие вдоль тракта.
Вскоре мы добрались до основной дороги и влились в звериный поток из фуррей, повозок, лошадей, упряжек, тележек и прочих атрибутов оживленного пути. Позади послышались крики, и нам пришлось прижаться к краю дороги, чтобы пропустить стремительно несущегося всадника в красных одеждах мага. Ласса проводила его взглядом:
– Я очень надеюсь, что этот всадник не из Ландара. Одежда подозрительно напоминает одного из гарнизонных магов.
– И что же нам делать? – переспросил Рамзи.
– Как что? Ничего. Идем дальше. Если мы будем бояться каждого куста, то мы никогда не сдвинемся с места.
Вейлин прищурила глаза:
– Жалко, что у нас нет денег, а то мы бы купили лошадей и передвигались намного быстрее.
Я тронул кошель на поясе, где были туго свернуты деньги Фархада:
– Допустим, деньги я вам найду. Но есть проблема. Я никогда не ездил на лошади. Я смогу только сесть на нее, но править ей я не умею.
Рамзи расхохотался:
– Ну ты даешь, Мирпуд! Придется мне тебя учить!
Самочки, которые что-то намеревались сказать, осеклись и не произнесли ни слова после возгласа лучника.
Мы приближались к въездным воротам. Здесь плату за въезд не взимали, в отличие от того же Ландара, но стражники зорко следили за гостями города, вылавливая хоть сколько-нибудь подозрительных личностей. К несчастью, мы оказались такими…
Рослый абиссинский кот выхватил нас четверых:
– Стоять! На вас одежда ландарского гарнизона. Что вам здесь надо?
Мы переглянулись: дело принимало нешуточный оборот. Я включил импровизатора:
– А твое какое дело? Ты видишь, как я одет?
Он оглядел мою фигуру:
– Ученик мага. И что?
Дальнейшие слова я проговорил, добавив в голос ярости:
– А то, что я ученик мастера Гимеона, тебе ничего не говорит???
Стражник поперхнулся:
– Да, я знаю Гимеона, но…
– Не Гимеона, а мастера Гимеона де Труваля, идиот! Он тебе не друг и не товарищ, чтобы называть его только по имени! Мастер послал меня, воина из ландарского гарнизона и мага поддержки в Кенсан по важному делу. Дело настолько важное, что даже был привлечен дополнительный маг!
Я показал на Вейлин:
– И после этого ты смеешь останавливать нас? Твое имя, солдат!
В глазах кота читался ужас:
– Стражник Бреннан…
– Твое имя должно коснуться ушей моего мастера, стражник Бреннан?!
Кот сдавлено прохрипел:
– Нет, не стоит…
Я оперся на посох:
– Так-то лучше, Бреннан. Свободен.
Кот опешил и не нашел, что сказать, а нам это было только на пользу. Стоило нам отойти от Бреннана подальше, как все трое начали давиться со смеху. Только Ласса оказалась способной говорить более-менее внятно:
– Вот как я тебя ни послушаю, Мирпуд, все удивляюсь твоей находчивости и наглости. Обычный ученик мага поставил на место городского стражника без последствий для себя!
Я надулся от гордости:
– Ну я не простой ученик, если верить той же Эдне. Вдруг это показатель того, что я Судья, который нашел способ выкрутиться из ситуации?
Вейлин махнула лапой:
– Не зазнавайся, Мирпуд. Нам еще идти и идти.
Я огляделся вокруг:
– Мы сюда пришли не просто так. Нам нужны лошади, нам нужен ночлег и нам нужна еда. Предложения?
Рамзи потер мохнатую лапу:
– Мне доводилось бывать в Кенсане пару лет назад, когда я еще не дошел до Ландара. Если здесь ничего не изменилось, то я смогу найти все сразу.
– Так куда нам идти?
Вместо ответа Рамзи начал обматывать задние лапы тканью, привязав после этого на подушечки небольшие круглые дощечки, получив таким образом импровизированную обувь. Увидев в наших глазах немой вопрос, он хмыкнул:
– Здесь очень грязные улицы, на которых валяется Проклятый знает что. Очень советую сделать то же самое. У меня еще найдутся дощечки для всех вас.
После того, как мы оказались «обутыми», Рамзи повел нас по улице, которая уходила от въездных ворот в город. О городе надо было рассказать отдельно…
Глава пятая. Ларотийский лес
© Copyright: Александр Сильварг, 2015
Свидетельство о публикации №215110801662
Свидетельство о публикации №215110801662
Рецензии