Глава шестая. Кенсан

Лично мне Кенсан показался самым типичным представителем городов, в которых происходит четкое разделение на богатые и бедные кварталы. Дома возле ворот и чуть дальше от них обладали достаточно странной конструкцией: они были всегда минимум трехэтажными, при этом каждый следующий ярус выдвигался вперед дальше, чем ярус предыдущего этажа. Выходили какие-то перевернутые ступенчатые пирамиды грязно-коричневого цвета. В некоторых местах ярусы соседних домов смыкались, образуя своеобразные арки, не пропускающие свет на землю под собой. В окнах без стекол или слюды сушились тряпки неопределенного цвета, источавшие запах плохо стираного белья. Толпы нищих облепили дома вдоль дороги, протягивая к гостям Кенсана лысые лапы, покрытые проплешинами и струпьями.
От самих ворот шли бедные кварталы: улочки, отходящие от основной, были грязными, узкими и темными. Дороги были покрыты не камнем или щебнем, а самой обычной, жидкой после ливня грязью неизвестного происхождения, в которой вязли те немногие, кто рискнул туда сунуться на телеге. На самой же центральной улице лежало какое-то подобие брусчатки, но назвать ее так мог только самый большой в мире оптимист, обладающий, к тому же, изрядной долей воображения. А если присовокупить запах нечистот, разносившийся особо сильно из-за теплой погоды – вы получите картину, примерно напоминающую атмосферу бедных кварталов Кенсана.
Уже в который раз за короткий путь от ворот я мысленно благодарил Рамзи за его идею с «обувью». По таким улицам ходить с голыми лапами я бы постеснялся, хотя никогда не был брезгливым. Среди всей четверки я был единственным, кто зажимал нос:
– Да уж, в Ландаре были грязноватые места, но по сравнению с Кенсаном столица просто благоухает ароматом цветов по всей величине.
Рамзи, которого запах нисколько не заботил, хмыкнул:
– Неженка ты, Мирпуд. Поверь, есть города и грязнее, рядом с которыми Кенсан будет казаться тебе розой среди кучи конского навоза.
Я помотал мордой, на которой, подозреваю, начинала проступать зелень от подступающей тошноты:
– Не дай бог мне туда попасть. Веди лучше туда, где не так воняет.
Лучник неопределенно пожал плечами и пошел вперед. Рассеяно погладив котенка, который тоже не испытывал радости от ужасных запахов, сидя у меня на плече, я пошел за хорьком.

Постепенно тошнотворные запахи бедных кварталов остались позади, и мы оказались в более приличных районах. Дома здесь уже не строились по принципу перевернутой пирамиды, а были самыми обычными, без выдвигающихся ярусов или прочей чепухи. Цвет домов стал более светлым и постепенно остановился на каком-то оттенке бело-голубого. Все чаще попадались окна, затянутые слюдой или вообще стеклом. На дороге, наконец, появилось то, что даже пессимист назвал бы неплохим покрытием. Я облегченно скрутил с лап деревянные дощечки и ступил на брусчатку подушечками лап. Подумав, все последовали моему примеру, выкинув мокрые и грязные обмотки, оставив при этом дощечки, могущие еще пригодиться. Я тронул за плечо Рамзи:
– Куда нам дальше, Сусанин?
Хорек вздрогнул:
– Откуда ты знаешь фамилию?
Я начал безудержно хохотать:
– Тебя зовут Рамзи Сусанин?
Лучник поблек от моего хохота:
– Д…да. Но что здесь смешного? И как ты вообще узнал мою фамилию?
Я вытер слезы, проступившие от смеха:
– В моем мире есть одна история, которая связана с… зверем по фамилии Сусанин. Около четырехсот лет назад на престол моей родины должен был вступить король. Но соседнее государство не хотело этого и послало отряд своих воинов, чтобы убить его. И простой крестьянин по фамилии Сусанин, пообещав этим воинам, что приведет их к королю, завел их в глубокий и темный лес, откуда они уже не смогли выйти. Конечно, этого крестьянина убили, но покушение было сорвано. И с тех пор у меня на родине фамилия Сусанин стала синонимом того, кто заводит своих спутников туда, где можно потеряться. Или, в более шутливом смысле, так называют любого проводника.
Рамзи нервно захихикал:
– Не знал, что такие совпадения бывают. Нам осталось совсем немного. В слишком дешевой таверне останавливаться не будем, как и в слишком дорогой. Есть одна, в которой у меня знакомый владелец. Он поможет нам достать годных коней и дать ночлег. Надеюсь, за пару лет он не забыл меня. И не забыл о своем обещании, которое тогда дал.
Еще немного поглядев по сторонам, Рамзи пошел по правому ответвлению основной улицы (или уже не основной?). Пока мы шли, я полностью потерял способность понять, где же та улица, по которой мы шли от ворот, и идем ли мы по ней же до сих пор. Вдоль брусчатки примостились торговцы, которые стояли в дверях своих лавок или торговали прямо с лап различными товарами. Никакой системы в расположении товара не было – кузнец соседствовал с мясником, булочник – со скорняком. Различные запахи наполняли улицу – от запаха свежеиспеченного хлеба до тяжелого запаха раскаленного металла, обрабатываемого на наковальне. Караваи хлеба, шматы мяса, отрезы ткани, оружие, украшения, мебель, хозяйственные принадлежности – здесь, кажется, при желании можно было найти все, хотя местные торговцы явно уступали своим ландарским коллегам в пышности и разнообразии предлагаемого товара.
Самочки смотрели на прилавки с равнодушием, в отличие от Рамзи, который по пути остановился перед лавкой оружейника, заведя с ним разговор по поводу то ли нового лука, то ли новой тетивы к нему. У меня была возможность прослушать их разговор более внимательно, но мне не захотелось этого делать. Я старался больше следить за теми, кто проходит мимо нас. Подозрительность, прочно засевшая во мне еще с первого дня появления в этом мире, никуда не собиралась исчезать. Глаза внимательно осматривали каждого, кто шел мимо нас. Если кто-то казался мне подозрительным, я незаметно просвечивал его спектр, но пока ни одного служителя Ордена не попадалось. Параллельно я заметил, что с посохом применение заклинаний стало проще и не таким затратным. Раньше мне приходилось напрячься, чтобы узнать спектр конкретного зверя или группы зверей, но теперь это не требовало больших усилий.
Вернулся хорек:
– Идем дальше, до таверны не так много осталось.
Пройдя немного вслед за лучником, я продолжил вглядываться в каждую морду фурря, проходящего мимо. После нескольких десятков просмотренных прохожих мне надоело этим заниматься. Торговцы оставались позади, и вместе с ними исчезли запахи, которые висели над торговым рядом.

Мы пришли к таверне. С виду она была приличнее той, которая была в деревне Моррада, но до таверны того же Фархада ей было далеко – обычный деревянный дом с небольшими окнами, забранными плохо обработанной слюдой, без всяких пристроек или дополнительного постоялого двора. На ней висела вывеска, которая изображала какую-то ободранную птицу неопределенного цвета. Название прямо соответствовало внешнему виду заведения – «Грязная Сова». Те звери, что входили внутрь этой харчевни (а по-другому назвать ее просто язык не поворачивался), явно были не отмечены печатью добродетели. Я с сомнением посмотрел на Рамзи:
– Ты уверен, что мы пришли туда, куда надо?
Хорек закивал головой:
– Точно.
Я скептично посмотрел на таверну:
– Почему-то у меня ощущение, что здесь не самое лучшее место для того, чтобы остановиться.
Рамзи загадочно улыбнулся:
– Внешность обманчива, Мирпуд. Да, посетители здесь не очень, но хозяину доверять можно. На него я могу положиться, как на самого себя.
– Ну, если ты так считаешь, то веди.
С каждым шагом звуки, доносившиеся изнутри, становились все громче и громче. Раздавались хохот, стук кружек об стол, писки самочек-служанок и прочие звуки, которые доносились из типичных таверен подобного типа.
Только я собрался открыть дверь, как она с треском распахнулась, и в нее вылетел изрядно подвыпивший посетитель, видовую принадлежность которого я не успел рассмотреть. Действие сопровождалось бурей хохота, перекрывшего все остальные звуки. В дверь выглянул вышибала, почти двухметровый медведь с угрожающими мускулами:
– И больше сюда не возвращайся, Аззра!
Тот, кого он назвал Аззрой, встал, потряс кулаком и поплелся в противоположную сторону от таверны, натыкаясь на каждый встречный забор и едва не падая в канавы вдоль дороги. Вышибала же, скользнув по нам взглядом, вернулся обратно, после чего мы смогли войти внутрь. Голоса при нашем появлении стихли и на нас уставились несколько десятков пар глаз.
Да, я был прав, контингент здесь был соответствующим. Конечно, отъявленными мошенниками и бандитами их не назовешь, но вот то, что половина зала имеет проблемы с законом, я мог утверждать с уверенностью.
Что я мог сказать о внутреннем содержании? Непрезентабельно – это мягко сказано. Может, столы и выглядели прилично, но вот пол был темного цвета. Сначала я не придал этому значения, но потом я понял, что изначально пол был не темным, а значительно светлее – там, где стояли столы, покрытие было светло-коричневого цвета. Проем, который, похоже, вел в подсобку или кухню, был занавешен куском холстины, наспех прибитой гвоздями. Свечи, которые висели под потолком, давали неплохой свет, но некоторые углы таверны оставались в полутьме. В воздухе висел запах пива, маркары и жареного мяса.
Наконец, из глубины раздался голос:
– Вы посмотрите, какие цыпочки к нам пожаловали!
За фразой последовал новый взрыв хохота. Ласса и Вейлин тихо зарычали. Едва слышно, но я знал, что это рычание не сулит ничего хорошего тем, кому оно адресовано. На их лапах начали плясать всполохи магии, которая грозилась обрушиться на головы всех местных горлодеров… Я схватил их за лапы:
– Только попробуйте применить магию!
В глазах Вейлин плясала уже неприкрытая ярость:
– И что же, нам выслушивать это все?
Я покачал головой:
– Их можно усмирить словом, только потерпите немного. Да, и не убейте меня за то, что я сейчас сделаю.
Ласса, которая тоже была не в лучшем настроении, фыркнула:
– Ну усмири их, менестрель.
Я обхватил обоих самочек за талию и подмигнул залу:
– Ох, лары, боюсь, сегодня они не ваши. Я сам их снял обоих, чтобы они ночью меня ублажили как следует.
Чтобы сделать свои слова убедительными, я шлепнул обоих магесс по заду. По залу разнеслась новая волна хохота. Не обращая внимания на гневные взгляды самочек, я спросил:
– Кто там в задних рядах про них первый выразился?
С одного из столов поднялся барс в засаленной куртке:
– Ну я.
– Как тебя звать?
– Иштман.
– Так вот, Иштман, если они не оправдают тех денег, что я на них потратил – ты получишь этих самочек на оставшуюся ночь!
Ласса и Вейлин синхронно ущипнули меня за ягодицы. Я сильно вскрикнул, и это не укрылось от внимания посетителей. Иштман загоготал:
– А твои цыпочки очень горячи, как я вижу! Что же, согласен!
Я с натянутой улыбкой терпел сильную боль, стараясь не думать, что мне скажут самочки через несколько секунд. Не сговариваясь, Ласса и Вейлин заехали мне с двух сторон в бок, но, как мне показалось, сделали это беззлобно, скорее для острастки. После их щипка на нас перестали обращать внимание, и мы смогли, наконец, подойти к хозяину таверны, угрюмой белке среднего роста и неопределенного цвета шерсти, которая катала острый кусочек дерева в зубах. На нас он посмотрел с равнодушием, но стоило белке увидеть Рамзи, как настроение хозяина сразу поменялось на радушное:
– Рамзи, Проклятый тебя дери, сколько тебя здесь не было, высохшая крыса!
Хорек хохотнул:
– И тебе не хворать, мешок с ушами!
Похоже, эти оскорбления для них были абсолютно нормальными и беззлобными, так как ни белка, ни Рамзи не обиделись на то, как их назвали. Лучник хлопнул белку по плечу:
– Астор, хоть сколько лет пройдет, а я тебя не забуду!
Тавернщик ухмыльнулся:
– Благодарен, что помнишь, хотя и два года прошло.
В голосе воина осталась веселость, но говорить он стал более серьезно:
– Слушай, есть такое дело, в котором я могу положить только на тебя.
Астор перекатил деревяшку в пасти:
– Для тебя я сделаю все, что смогу.
– Скажи, в городе появлялись отряды магов или воинов из столицы?
Белка покачала головой:
– Отряды нет, но слухи ходят среди зверья, что в Ландаре случился какой-то переполох и ищут нескольких зверей. Поговаривают, что сам магистр заинтересован в поимке двух из них.
Всякая улыбка пропала с морды лучника:
– Ты видишь их перед собой, Астор. Тех самых «нескольких зверей».
Заросшая морда белки подалась вперед:
– Насколько же вы смогли насолить Ордену, что вас так ищут?
Я изобразил невинную морду, шаркая лапкой:
– Да так, сидели себе потихоньку, а тут раз – и ищут.
Астор хохотнул:
– Хорошо посидели, судари, раз такое случилось. Так этим засранцам из Ордена и надо! Вам надо идти дальше, я так понимаю?
Рамзи кивнул:
– Да. Нам нужно остановиться на пару дней, купить хороших коней и подготовиться к дальнейшему бегству.
Белка оглядела зал:
– Здесь никого посоветовать не могу, потому что эти паршивцы за пару монет готовы сделать все что угодно, но стоит кому-то заплатить больше, как предадут сразу же. Рамзи, ты слышал о Хонегане?
– Как же о нем не знать?
– Он поможет с лошадьми. Он честный зверь. К сожалению, у меня нет своего постоялого двора, но если скажете Хонегану, что пришли от меня, он поможет найти место, где можно остановиться. Зверь он подозрительный, но если принесете ему это, Хонеган поймет, что я вас послал.
К моему удивлению, в лапы Рамзи перекочевало что-то, очень напоминающее печенье. Я выгнул бровь:
– Печенье?
Астор усмехнулся:
– А то. Только у меня в таверне такое есть, а Хонеган очень его любит. Я не раздаю его кому попало.
Рамзи спрятал печенье в кошель:
– А теперь просто накорми нас, Астор. Вот это ты можешь сделать сам, я полагаю.
Белка кивнула:
– Ты прав. Сейчас распоряжусь.
Я вытащил из своего капюшона Эйнара:
– Лар Астор, накормите еще и его, пожалуйста.
Белка с умилением протянула лапы и взяла котенка, поглаживая того по спинке. Эйнар принюхался к шерсти тавернщика и чихнул. Астор засмеялся:
– Ну не очень я пахну, прости. И тебя тоже накормлю.
Белка отдала мне котенка, и мы сели за свободный стол. Я посмотрел на зал:
– Рамзи, а что же ты такого сделал, что Астор к тебе так хорошо относится?
В следующих словах хорька была только горечь:
– Я убил того, кто перерезал горло его сыну в стенах этой таверны.
Я сглотнул:
– А как это было?
Передо мной, Лассой и Рамзи поставили три кружки маркары. Воин отхлебнул из своей кружки:
– Я был очень дружен с сыном Астора, Палом. Кенсан был первым и единственным городом, помимо Ландара, где я остановился больше, чем на неделю. И Пал очень помог мне, пока я жил здесь. Я работал здесь вышибалой, до того, как здесь появился Джабраил, работу которого вы видели на входе.
Я оглянулся на дверь, возле которой стоял вышибала Джабраил. Во всех его действиях сквозила уверенность. Более солидные мускулы, чем у этого медведя, я видел только у раба Агастоса на невольничьем рынке столицы. Казалось, Джабраил не совершал больше движений, чем это было необходимо в момент времени. Его внимательные черные глазки смотрели в зал, готовые высмотреть любую потасовку, которая только могла произойти, и пресечь ее. В его осанке чувствовалась какая-то военная выправка, но я не мог быть в этом уверен до конца.
– Честно признаюсь, что я удивлен, что Джабраил здесь задержался так долго. Так вот, я работал здесь вышибалой. Несмотря на то, что по мне не скажешь, что я сильный, но каждый из постоянных посетителей, кто приходил сюда, знал, что не стоит со мной связываться. А те, кто буянил, не видели во мне большой угрозы, за что серьезно расплачивались выбитыми зубами и сломанными ребрами.
Не удержавшись, я скептично оглядел фигуру стрелка. Конечно, щуплым его назвать было нельзя, но и особо мускулистым, как тот же Молчаливый, он не был, хотя фигуру лучника отчасти скрывала одежда свободного покроя. Хорек поймал мой взгляд:
– Вот так на меня и глядели, как ты сейчас. Скептически. Меня это не волновало, и я просто делал свою работу. А в один из дней Пала убили у меня на глазах.
Принесли вкусно пахнущее жаркое. Хорек с силой воткнул вилку в картофелину:
– Какая-то заезжая мразь перерезала ему горло за то, что Пал случайно опрокинул на него кружку пива. Не сказав ни слова, ничего. Просто схватила его сзади и перерезала горло. Никто не успел ничего сделать. Я был готов растерзать эту скотину на месте, но он оказался быстрее и сумел сбежать, так и не заплатив. Тогда я первый и последний раз в жизни видел, чтобы старый Астор плакал, как маленький зверенок. Он взял с меня клятву, что эта сволочь убита как можно более жестоко, и я принесу обратно голову этого подонка.
– Я выполнил свое обещание. Я выследил этого хлыща. Он оказался путешественником благородного происхождения. Перед тем, как умереть, он успел сообщить мне, что его зовут Мирко, и что перерезать горло тем, кто ему насолил – просто развлечение, которое он проделывал не раз. После такого я измывался над этим подонком как мог. Я никогда не забуду его криков. Он умолял меня отпустить его за очень большие деньги, которые я не заработал бы и за всю жизнь, но гибель Пала могла искупить только кровь Мирко.
Кулаки Рамзи сжались, и его глаза пылали страшной яростью, и никто не пытался сказать ему ни слова, опасаясь, что его гнев может перекинуть на спутников.
– Я даже не знал, что могу быть так жесток. Я выпустил ему кишки, после чего засунул ему их в пасть, чтобы Мирко задохнулся своими внутренностями. А когда он задохнулся, я просто перерезал ему горло от уха до уха. Ласса знает, что я могу вступить в ближний бой, но я никогда не измываюсь над своими врагами, предпочитая даровать им быструю смерть. Но Мирко был не таким. Он заслуживал той смерти, которую получил. В его глазах застыл ужас, который невозможно описать ничем. Вся комната, где он остановился, была в крови и его внутренностях. После этого я спокойно отрубил ему голову и принес ее Астору. Это не вернуло ему сына, но зато Астор знал, что смерть Пала отомщена. Я в подробностях описал, как убил Мирко. Я никогда не видел бедную белку в такой скорби. Даже мое описание не произвело на него впечатления. Он все твердил, что Пал уже погиб. К счастью, он не стал винить меня в гибели сына, хотя я теоретически мог предотвратить смерть.
Хорек как будто впервые увидел кружку с маркарой, после чего залпом ее выпил и утер губы.
– После этого, когда Астор слегка отошел от своего горя, он сказал, что за такое он обязан мне всем, чем только может. Я получил право есть в его таверне бесплатно, а моим спутникам, если таковые со мной будут, нужно будет платить в три раза меньше, чем обычным посетителям.
За столом воцарилось молчание. Хотя и все были голодны, никто не мог взять в пасть ни кусочка, потому что у каждого стоял комок в горле от рассказа Рамзи. Никто не винил лучника в том, что тот сделал, но новая сторона прошлой жизни хорька никого не смогла оставить равнодушной.

Я удрученно поднял голову… и понял, что время снова остановилось. Кажется, я начинал понимать, что это значит. Этот случай – третий на моей памяти. Первый раз я уличил торговца на рынке в продаже гнилой капусты, второй раз – предотвратил покушение на быка у Фархада. Похоже, эта магия срабатывает, когда должно произойти что-то противоправное. Может, это как раз подтверждение слов Эдны о том, что я истинный Судья? Но что же случилось на этот раз?
Я оглядел зал. Все застыли в тех позах, в каких были на момент остановки. На первый взгляд не произошло ничего необычного, однако же, время не собиралось возвращаться в привычное русло. Пришлось встать из-за стола и немного пройтись, чтобы разобраться тщательнее.
Ближе всех ко мне был Астор, который в этот момент застыл, держа в лапах пару барра от одного из клиентов, пушистого кролика, стоявшего напротив него и открывшего пасть, как будто посетитель что-то говорил. Позади них лисичка-служанка стояла, держа на вытянутых лапах поднос с парой стаканов пива, которые вот-вот были готовы опрокинуться, грозя залить голову незадачливого посетителя. Я осторожно придал подносу горизонтальное положение и быстро собрал в стакан все капли пива, которые висели в воздухе над головой зверя.
Время после этого не возобновилось, да и вряд ли оно стало возобновляться после исправления такой мелочи. Видимо, причина была более серьезной.
Мое внимание привлек зверь в коричневом плаще, который сидел в одиночку за одним из столов по центру зала, потягиваясь. Его внешность показалась мне смутно знакомой. Я поднял капюшон с его морды. Койот. Я не видел его раньше, но все равно что-то в его облике подсказывало, что на моем пути он попадался и не раз. Я пригляделся к его морде. Наполовину надорванное ухо, прижатое к голове, в то время как второе было поднято, и, похоже, вслушивалось в каждый звук.
Покачав головой, я собрался было отойти от койота, когда вдруг обернулся. Подождите, так это тот самый зверь, который поджег сарай в Морраде и пытался выследить нас в Ларотийском лесу! Я посмотрел под стол. Лапы кремового цвета с черной полосой вокруг правой стопы. Я поднял свои воспоминания. Если в лесу я не мог вспомнить его внешности, не считая коричневого плаща, то когда мы были в горящем сарае, я успел заметить, что у поджигателя были кремовые лапы с черной полосой вокруг стопы. Сомнений не оставалось: он шел за нами по пятам, явно не с намерением пригласить на чашку чая или кружечку маркары. Зачем мы ему сдались?
Вдруг я почувствовал, как об мою лапу что-то трется. Я посмотрел вниз и увидел Эйнара, который громко урчал и подпрыгивал на месте. Мне оставалось только изумленно смотреть на него:
– Так ты что, не подвержен этой магии?
Котенок неопределенно покачал головой и вновь посмотрел на койота, попросившись на стол к нему. Я поднял Эйнара. Котенок начал рычать и стаскивать зубами рукав с его левой лапы. Помогая Эйнару, я опустил манжеты. Моему взгляду предстало странного вида метательное оружие, которое представляло собой тонкую серебряную иглу, вставленную в паз и смотревшую в ту сторону, куда показывала лапа. Я проследил направление лапы и похолодел. Она указывала на наш стол и на то место, где только что сидел я.
Я поднял лапу койота вверх и начал ощупывать его запястье. Через несколько секунд я нажал какую-то пружину, и игла воткнулась в потолок, войдя в него наполовину. Я вздрогнул. А если бы эта игла вошла мне в голову?
Он хотел меня убить. И уже не первый раз. Может, магия предупреждала меня как раз об этом? На всякий случай я оббежал зал, вглядываясь во все морды и смотря на их лапы. Нет, никто не совершал ничего противоправного. Значит, причина остановки времени – этот койот. Его надо было срочно убрать отсюда. Но как?
Я погладил котенка:
– Огромное спасибо тебе, Эйнар. Ты только что спас меня от смерти.
С самым гордым видом котенок спрыгнул вниз и, как ни в чем не бывало, вернулся обратно под наш стол.
В поисках решения я оглядывал зал, пока мой взор не остановился на гиганте Джабраиле. В голове созрел очень хитрый план. А что если убийца будет пойман на воровстве?

Я поспешно снял с запястья койота страшное оружие и примотал его к своему. В кармане плаща убийцы нашелся запас игл, которые предназначались для зарядки в паз. Убедившись, что у него больше нет никакого оружия, я вытащил его из-за стола и потащил к Джабраилу. Мне стоило больших усилий выпрямить тело койота, которое из-за остановки времени было не таким податливым.
В итоге я смог придать ему вертикальное положение. Поставив застывшего койота прямо, я начал шарить по карманам у Джабраила. Как я и надеялся, в одном из карманов у вышибалы была небольшая сумма денег. Поставив койота, я запустил его лапу в карман к медведю, где лежали монеты. Чтобы окончательно убедиться, что посетитель не сможет просто так сбежать, я положил тяжелую ладонь Джабраила поверх лапы койота. Идеальное преступление. Койот не успеет пикнуть, как вылетит из таверны, если медведь раньше этого не переломает ему все кости.
Хихикнув, я вернулся на свое место. Магия прекратила свое действие, и шоу началось…

Лисичка-служанка удивленно взирала на свой поднос, на котором стаканы стояли ровно. Через пару мгновений раздался возглас Джабраила:
– Ты чего творишь, уродец?
Я вытянул шею, смотря в сторону выхода. Как я и полагал, койот оказался медленнее медведя и не смог вытащить лапу из его кармана до того, как вышибала обратил на это внимание. Джабраил обхватил посетителя за лапу с такой силой, что мне послышался хруст костей. На морде койота застыло глубочайшее изумление, граничащее с шоком. Все взоры были обращены на койота и медведя. Джабраил один раз ударил в печень убийце, отчего тот согнулся пополам, хватая пастью воздух. Из нее потекла рвота, в которой виднелись куски того, что койот успел съесть. Вышибала загоготал:
– Молодец, еду вернул, а теперь проваливай отсюда!
После этого Джабраил поставил койота «раком», открыл дверь и отвесил зверю настолько мощный пендаль коленом, что тот с воем вылетел из таверны, приземлившись в нескольких метрах от входа. Все это сопровождалось хохотом посетителей, которые точно не могли пропустить такое зрелище, да еще и бесплатное.
Появилась еще одна лисичка с тряпкой, которая начала собирать блевотину койота. Я услышал, как Джабраил похлопал служанку по плечу и произнес:
– Прости, Наина, что заставляю тебя это делать. Я очень сожалею.
Мягкость в голосе вышибалы абсолютно не вязалась с его внешностью. Наина, которая едва доставала Джабраилу до груди, смущенно запунцовела и унесла тряпку, держа ее на почтительном расстоянии от себя.
Я перегнулся через стол:
– Рамзи, ты хорошо знаешь Джабраила?
Хорек посмотрел на дверь:
– Относительно. Адекватный зверь, несмотря на внешность. А что?
– Мне нужно перекинуть парой слов с ним.
Хорек только и сделал, что пожал плечами:
– Как хочешь.
Я встал из-за стола и подошел к медведю. Тот загородил мне дорогу:
– Ты не заплатил.
Фигура вышибалы, который был более чем на целую голову выше меня, внушала страх, но я спокойно остановился перед ним:
– Я не хотел уходить, лар Джабраил. Хотелось извиниться, что вышла такая ситуация с этим койотом.
Медведь хмыкнул:
– А ты тут при чем, волк? Не ты же ко мне в карман лез.
– Не я, но он залез в ваш карман из-за того, что я так захотел.
Брови вышибалы сурово сдвинулись на переносице:
– А теперь объяснись, волчара, иначе ты вылетишь из таверны вслед за ним.
Краем глаза я заметил, как Рамзи привстал из-за стола, намереваясь подойти к нам, но я жестом усадил его. Я приблизил свою морду к нему и произнес тихим голосом:
– Этот койот охотится за мной. Он уже один раз пытался убить меня и моих спутников при помощи поджога сарая, где мы были. Он искал нас в лесу. Сейчас мне пришлось прибегнуть к одной магии, чтобы остановить его, потому что он опять пытался убить меня вот этим.
Я задрал манжету, показав оружие койота:
– Чтобы насолить ему, я разыграл такую пантомиму с кражей из вашего кармана. Огромное спасибо, что так с ним обошлись. Он этого заслуживал.
Джабраил с сомнением почесал переносицу:
– Оружие наемного убийцы? Что же ты за магию используешь, парень? Еще за пару секунд до того, как я его скрутил, рядом со мной никого не было.
После слов медведя я осекся. Наемный убийца! Так он идет за нами из самого Ландара?! Неужели мне все еще мстят за то, что я сорвал покушение на того быка? Но почему? Ведь еще Мечел говорил перед смертью от клинка мастера Гимеона, что у них нет цели убивать меня, так как иначе они получат проблемы с главным гарнизонным магом. Может, теперь они решили, что я не нахожусь под защитой мастера, и теперь они могут охотиться на меня? Тогда все намного страшнее, потому что этот койот, несмотря ни на что, мог вернуться обратно, чтобы получить мою голову.
Я выдавил из себя улыбку:
– Вам трудно будет понять суть этой магии. Самое главное – я предотвратил убийство во время вашей работы.
Джабраил коротко кивнул:
– После того, как во время работы Рамзи был убит Пал, ни один зверь не умер в стенах этой таверны, чем я горжусь. Спасибо, лар..?
– Мирпуд В’арф.
– Лар В’арф.
Медведь выпрямился и продолжил осматривать зал. Я вернулся за стол, не чувствуя задних лап. Ласса обеспокоено посмотрела на меня:
– Мирпуд, ты бледен, как сама смерть. Что случилось?
Я прохрипел в ответ:
– Тот койот, которого выкинул Джабраил, пытался сжечь нас в деревне Моррада. И еще он только что пытался убить меня…

Настала зловещая тишина. Даже звуки из зала, казалось, не доходили до нашего столика. Первым молчание нарушил Рамзи:
– Почему ты в этом уверен, Мирпуд?
Я показал метательное оружие:
– Оно указывало на меня и готово было выстрелить тонкой иглой. Посмотрите на потолок. Видите ее?
Троица напрягла зрение. Первой иглу заметила Вейлин:
– Да, под потолком торчит игла.
– Она была здесь, в этом пазу, готовая выстрелить в меня.
Огневица с сомнением посмотрела на меня:
– Ты даже к нему не приближался. Ты как сидел за столом, так и остался сидеть. Как ты об этом узнал?
Я решил не говорить о своей способности останавливать время:
– Я владею такой магией, которая позволяет совершать подобные трюки. К сожалению, она включается независимо от моего желания, но предыдущие два раза, когда такое было, она серьезно мне помогла.
Волчица задумалась:
– Кажется, я помню тот день, когда в таверне у Фархада какой-то шакал напал с кулаками на быка. Не в тот ли раз ты применил эту магию?
Я прищелкнул пальцами и показал на Вейлин:
– Умница, вспомнила. Это был второй раз, когда эта магия нашла свое применение. Правда, есть одна проблема… И тот шакал, и этот койот связаны. Оба они наемные убийцы.
– Но в тот раз никто не пытался напасть на тебя – целью был тот бык, правда я так до сих пор и не поняла, почему он набросился с кулаками, как будто в них были кинжалы.
– Если бы в лапах того шакала кинжалы, этого койота не было бы здесь. Я сорвал покушение своей магией. И этот койот пытался убить меня за то, что тогда я не дал свершиться задуманному. Кстати, Ласса, тот кинжал, который я тебе дал в лесу – это кинжал того шакала о котором я говорил только что.
– А с тем убийцей что стало?
Я оглядел спутников:
– Мастер Гимеон перерезал ему горло, когда за мной следили в городе.
Рамзи сглотнул:
– Может, они тебе мстят не только за проваленное задание, но и за убийство шакала?
– Но не я же убил Мечела, а мастер. Гимеона-то они не трогают.
Гиена покачала пальцем:
– Наемные убийцы, особенно в столице, стараются не связываться с гарнизонными магами и вообще с тем, кто имеет отношение к армии или Ордену, потому что знают, что это чревато проблемами, если виновного найдут. Они хотели убить тебя, чтобы насолить мастеру Гимеону. Теперь ты сам по себе.
Я потряс гривой:
– Тогда нам нужно быть настороже, чтобы этот койот не застал нас врасплох. Один раз я выжил, но второй раз моя магия может не сработать. Мы собираемся идти к Хонегану или так и будем смотреть на пустые тарелки?
Заметив, что мы встаем, к нам подошел Астор:
– Уходите?
Рамзи кивнул:
– Да. Сколько с нас?
Белка задумалась:
– Ну с тебя, Рамзи, я не беру ничего, сам знаешь. А с вас… три барра, да.
Вейлин засунула лапы в карман, но я опередил ее, положив в лапу Астора три монеты. Белка внимательно осмотрела монеты и, удовлетворившись их качеством, сделала какой-то жест Джабраилу, отчего тот расслабился и пропустил нас.
Мы сами того не заметили, но уже стоял день, причем далеко за полдень. Хорек достал свои часы:
– Итак, четыре часа дня. Самое время сходить к Хонегану. Пойдемте, это недалеко.

Через несколько десятков минут хождения по району мы набрели на магазинчик с изображением конской головы. Вывеска гласила: «Хонеган и сыновья, все для лошадей». Хорек толкнул дверь, отчего звякнул маленький колокольчик. От прилавка поднялся невысокий вомбат, облаченный в синие щегольские штаны, желтую куртку с кружевными рукавами и красную шляпу с полями. Его взгляд загорелся при виде нас:
– Добро пожаловать к Хонегану, да благословит Арханис ваш путь. Что вам угодно?
Лучник достал из кошеля печенье и протянул его вомбату:
– Я от старого Астора, Хонеган. Меня зовут Рамзи, я работал у него пару лет назад вышибалой, если ты помнишь.
Хонеган буквально выхватил печенье и начал жадно его есть, после чего облизнулся:
– Да, припоминаю я тебя. Раз ты от него, то говори, что нужно.
– Нам нужно четыре лошади, сбруя к ним и хорошее место, где можно остановиться на пару-тройку дней.
Хорек посмотрел на меня и прошептал:
– У тебя точно хватит денег, Мирпуд?
Я быстро осмотрел кошель:
– Поверь, здесь хватит на то, чтобы Вейлин второй раз выкупить, не то что на лошадей, сбрую и все прочее. Фархад был очень щедр, когда выдавал мою долю.
Поторговавшись, Рамзи сумел договориться о стоимости четверых коней в размере двух тысяч барра. Мне эта стоимость ни о чем не говорила, но, судя по морде воина, он сумел получить их за хорошую стоимость.
Пришлось вытаскивать свой кошель и отсчитывать из пачки сорок купюр по пятьдесят барра. Глаза у продавца остались равнодушными, когда он увидел такую кипу денег, и это меня обрадовало, так как подтверждало слова Астора о том, что Хонеган – зверь честный. А на моих спутников сумма произвела должное впечатление. Ласса тихо присвистнула, когда я выложил требуемую сумму. Еще двести барра ушло за сбрую, которую Хонеган согласился отдать после того, как Рамзи признал ее пригодность.
Мы пошли на задний двор магазина, где в широком огороженном стойле кормились самые разные лошади – пегие и одноцветные, в яблоках и в полосах, кобылы и кони. Вомбат почесал нос и показал лапой на двух коней, которые явно были самыми дорогими и элитными:
– Вот этих двух я вам не продам, потому что они ждут своего владельца. Из остальных можете выбирать.
Мы втроем остались на месте, а лучник пошел проверять каждую лошадь. Та тщательность, с которой он оценивал каждое животное, просто поражала. Сразу было видно, что для Рамзи любая мелочь имеет значение.
Некоторых коней он отвергал сразу, хотя на мой непрофессиональный взгляд они казались абсолютно нормальными. Других он внимательно осматривал, порой не стесняясь ощупывать даже детородные органы у коней. Не всем коням нравилась такая фамильярность, но Рамзи умудрялся успокаивать всякого, даже очень буйного жеребца.
После долгого осмотра хорек отобрал двух коней серого и черного окрасов, и двух кобыл – одну рыжеватую в яблоках, а другую гнедую. Решив оставить пока животных у Хонегана, Рамзи вышел вслед за хозяином обратно в зал магазина. Здесь хорек задал второй вопрос, ради которого мы сюда пришли:
– Хогги, где можно остановиться на пару дней, пока мы не будем готовы уехать? Сразу говорю, слишком дорогих постоялых дворов не надо, и слишком дешевых тоже.
Хонеган откинулся на стуле и посмотрел куда-то вдаль:
– Астор не сказал вам сам, куда можно пойти, и решил все на меня свалить? Что же, есть такое место, которое вам подойдет, судари и сударыни. Бандитских морд там нет, и вполне себе чисто и уютно. Знаешь, где проезд Небожителей?
Рамзи потер лоб:
– Это недалеко от библиотеки?
– Именно. Там вполне адекватная стоимость. Как раз хватит остановиться на пару-тройку дней. Там даже есть своя таверна, так что к Астору необязательно всякий раз бегать.
Мы попрощались с Хонеганом, и Рамзи повел нас по брусчатке улице в ту сторону, где находился постоялый двор.

Стоило нам сделать пару-тройку шагов, как меня подергала за полу плаща чья-то лапа, и раздался жалобный голос:
– Милостивый лар, купите, пожалуйста, книгу.
Я опустил взгляд. На меня смотрел маленький худой мышонок, стоящий возле ящика с книгами и облаченный в то, что когда-то было неплохой курткой серого цвета, но сейчас представляло собой жалкое зрелище – заплатки усеивали все рукава, порой перекрывая друг друга. На задних лапах висело какое-то подобие штанов, которые были оборваны, причем одна штанина была порвана выше колена, а вторая ниже. Глаза мышонка были очень измученными, как будто он либо устал, либо недосыпал, либо чем-то болел. В его протянутых худеньких лапках лежала даже не книга, а что-то типа ежедневника в твердой обложке. Я пригляделся к названию и тут же буквально вцепился в книгу: на ней было написано название на архаичном священном языке. Я посмотрел на испуганного зверенка:
– Откуда это у тебя?
Мышонок шмыгнул носом:
– Я не знаю, милостивый лар. Отец посылает меня сюда, чтобы продавать книги. Он сам книготорговец, но в последнее время не торгует ими сам. Если я не продам хоть что-нибудь за день, то он сильно меня бьет. Никто не хочет брать эту книгу, говорят, что она написана на каком-то странном языке, который они не понимают.
Вейлин взяла книгу и посмотрела на нее:
– Это не священный, Мирпуд. Похоже, это тот язык, который Эдна назвала архаичным.
Заглавие книги было странным: «Зари-А’ло’дис Кдиойшг». Первые слова наверняка обозначали Священный Орден. Последнее слово я пока не мог расшифровать. Перелистав ее, я увидел, что все страницы усеяны записями от руки. Естественно, все они были на архаичном священном. Мышонок, заметив мой интерес, тронул меня за плащ:
– Она стоит всего пятьдесят тоси.
Что-то мне подсказывало, что это книга стоит бо;льших денег. Я вытащил мелочь из кармана и отсчитал нужную сумму:
– Держи, малыш. Как тебя зовут?
– Джиллиан.
– Джиллиан, спасибо за эту книгу. Так все-таки, откуда она?
Мышонок напряг лоб:
– Кажется, папа купил ее в столице у кого-то, думал, что это какая-то ценность, но в итоге так и не смог от нее избавиться.
Я хмыкнул:
– Похоже, мы помогли тебе отдать ее.
Мышонок просиял, когда мы отходили от него.

Вейлин вцепилась в книгу и начала ее перелистывать:
– Мирпуд, это не книга.
– А что по твоему?
– Это дневник.
Я перелистал книжечку и убедился в правоте ее слов. Да, это действительно был дневник: даты, надписи. Первая запись была подписана как «15 со’ч, 5 е’о». Я поднял голову:
– Вейлин, что это может значить?
Волчица покачала головой:
– Пятый год, похоже. У нас летоисчисление идет от основания Священного Ордена, даже в Кораландах. А первая запись – число. Я думаю, это название какого-то месяца. Может, месяц март?
Ага, вон оно что! Названия месяцев у них, как и в моем мире. Но вот кто же автор этого дневника? Несмотря на древность записей, книжечка не выглядела уж очень сильно старой. Некоторые страницы были покрыты коричневатыми пятнами, но прочесть текст все равно можно было. Я открыл самое начало. До основного текста шла небольшая приписка, которую я не мог расшифровать по ходу.
Рамзи прервал мои мысли:
– Мы идем или как? Или все над книгой будете размышлять?
Я закивал, засовывая дневник в чехол:
– Да-да, идем.

Мое внимание привлек отряд странных воинов, которые прошли колонной мимо нас. В этой колонне я насчитал около десятка солдат. Их черные латы, казалось, поглощали любой свет, которые только мог падать на них. На всех доспехах был прорисован рельеф, хотя мне показалось, что латы сидели как влитые на их широких плечах. Из-за шлемов, которые закрывали их морды, я не мог определить их видовую принадлежность, но все как на подбор были высокими, широкоплечими и мускулистыми. Но больше всего мое внимание привлекло их оружие. В ножнах на левом боку виднелись рукояти самых обычных мечей, но от эфеса каждого меча шла небольшая металлическая цепь, которая прикреплялась к кольцу, надетому на шею каждого из этих солдат. Я ткнул Вейлин:
– Кто это?
Волчица посмотрела на солдат с какой-то неприязнью:
– Чойг-Ма’л. В переводе с архаичного – Цепной Меч. Элитные части Священного Ордена. Их личная армия, можно сказать.
– А почему у них так странно прикреплены мечи?
– А тебе не доводилось видеть таких солдат и то, как они сражаются?
Я покачал головой:
– Нет, просвети безграмотного.
– Они носят так мечи по двум причинам. Первая – чтобы не потерять их в бою. Второе – это их способ сражаться.
– И как же?
– Крутить мечом вокруг шеи, как же еще. Ну и использовать их как обычные мечи, держа их в лапах.
Я выгнул бровь и посмотрел на солдат, которые исчезли за поворотом:
– Крутить вокруг шеи?
Рамзи потряс головой:
– Увидишь, Мирпуд. А вот, кстати, один из них.
Впереди в стороне от дороги, на одной из площадей, стояла толпа зверей, которая окружала что-то или кого-то, явно с большим интересом наблюдая за происходящим. Сквозь пробелы между зверями было видно какое-то движение. Как невысокий лучник разглядел что-то – оставалось непонятным.
Мы подошли поближе. Проталкиваясь сквозь возмущенную толпу, мы дошли до границы, после которой оставалось пустое место. И тут я увидел одного из тех солдат с цепным мечом.
Я видел одно из самых захватывающих зрелищ в своей жизни. В центре, окруженный толпой, стоял один из воинов в черных латах, кучерявый лис без шлема. Меч, прикрепленный цепью к кольцу на шее, мелькал вокруг него, описывая сверкающие металлом круги. Длина цепи вместе с мечом была около полутора-двух метров, но толпа вокруг отстояла на расстоянии раза в три, а то и четыре больше.
Когда я смотрел на технику, которой владел этот воин, то вспомнил небезысвестную Гого Юбари из фильма «Убить Билла» и ее смертоносный лю син чуй – шар на цепи. Техника владения этого солдата очень напоминала технику Юбари – использовались различные круговые движения мечом, зацепы связки между кольцом и шеей ладонями, обманные движения, резкие изменения траектории лезвия. Та четкость и красота, с которой он выполнял все движения, показывали, что во владении цепным мечом он достиг практически совершенства.
Следующей частью выступления солдата были показательные трюки. Рядом поставили столик, на котором стояли в ряд десять горящих свечей. Солдат, крутя меч одной только шеей, без лап, начал тушить фитильки, да так, что ни одна свеча не шелохнулась ни на сантиметр. После этого на стол поставили высокий восковой стержень без фитиля. Подключив лапы, воин начал делать продольные разрезы в стержне с такой скоростью, что лезвие меча превратилось в едва сверкающую полоску света. С каждой секундой лезвие прорезало стержень все ниже и ниже, приближаясь к основанию и рассекая воздух с нарастающим свистом. И с каждой секундой движения солдата становились все быстрее и быстрее, превращая его в непрерывно двигающееся пятно в черных латах.
Последним движением воин перехватил летящий меч лапой и резко воткнул его в деревянную поверхность стола вертикально вверх. Стержень после паузы обвалился на стол, и идеально ровные кругляшки воска покатились на землю под аплодисменты толпы. Казалось, что это выступление нисколько не утомило лиса и он, сделав еле заметное движение лапой, убрал меч в ножны, надел шлем и ушел, направляясь в ту же сторону, куда ушла колонна из его однополчан.
Выступление произвело на меня впечатление. Такой выносливости, силе и ловкости я позавидовал. А уж насколько у него натренирована шея, я боялся даже предположить.
Я обернулся к Вейлин:
– А зачем им это все? Они не производят на меня впечатления воинов, которые любят позабавиться.
– А они и не забавляются, Мирпуд. Демонстрируя свое искусство, они показывают простому народу, что всегда готовы защитить их. Орден отвечает не только за сохранение религии, но и за всех тех, кто ее исповедует.
Я проводил взглядом уходящего лиса:
– А почему они здесь? Из-за нас?
Ласса толкнула меня в бок:
– Хорош паниковать, Мирпуд. В каждом городе есть местное отделение Ордена. И в каждом городе есть отряды Чойг-Ма’л. И Кон-Сай, возможно.
Я поднял ушки:
– Кон-Сай? Кто это?
Теперь поежился Рамзи:
– Охотницы за еретиками, как их называют в народе. Каста самок, которые, наравне с Чойг-Ма’л, подчиняются только Ордену.
– А какие они?
Лучник посмотрел вдаль:
– В эту касту набирают только волчиц. Их можно отличить по красным пятнам на шерсти и красным глазам. Поговаривают также, что они умеют оборачиваться в диких волчиц. Все, как одна, ходят с длинными волосами и со странными серебряными кинжалами в обе лапы, которые что-то могут сделать с даром того, против кого направлен. Поверь, лучше не попадаться в их лапы, потому что от них еще никто не уходил.
Мне оставалось только слушать:
– А что они делают?
Во взгляде Рамзи сквозила скорбь:
– Однажды Кон-Сай схватили одного из моих знакомых, которого подозревали в ереси или в каком-то другом тяжком преступлении против Ордена. Меня тоже взяли, но только как свидетеля. Они мучили несчастного зверя при мне, чтобы я свидетельствовал против него. Я никогда не забуду его душераздирающих криков и мольбы о том, чтобы боль прекратилась. Он молил о какой угодно смерти, только бы избавиться от страданий. Его пытали три дня, все время держа на грани жизни и смерти, лишь бы он признался. Но он так и не сдался, хотя и молил о пощаде.
Хорек прислонился к стене, тяжело дыша:
– Меня тоже едва не сломали, хотя Кон-Сай и не занимались мной.
Похоже, этой истории не слышала даже Ласса. Гиена взяла его за лапы:
– И ты дал показания против него?
Рамзи поднял глаза, в которых читалась странная решимость:
– Нет. Я просто убил тех двух Кон-Сай, которые пытали его. Для них было огромной ошибкой держать меня в одной комнате с подозреваемым.
– Но почему?
– Я говорил, что Кон-Сай умеют что-то делать с психикой обвиняемого так, что он не может уйти от них, пока Кон-Сай не захотят этого сами. Возможно, это какая-то их магия. Но на меня их магия не действовала, потому что они пытали не меня, а моего знакомого. Они могли сломать меня только созерцанием того, что вытворяли с моим знакомым. И признаться, им это почти удалось. Но почти не считается. Кажется, после этого случая Кон-Сай запретили проводить пытки в присутствии свидетелей, не обработав их предварительно магией. Как раз после того, как я убил тех двух волчиц. Голыми лапами.
Я поднял голову Рамзи пальцами:
– А как же ты стоишь живой перед нами? Неужели тебя не искали?
– Искали, только бестолково. Я сразу ушел из города и больше не появлялся в нем. Постепенно они замучались меня искать и просто бросили это занятие.
Мое мнение о Рамзи столько менялось за последнее время, что я начинал подозревать, что никогда не смогу понять его. Веселый зверь, которого я знал раньше, на поверку оказался тем, кто пережил многое: боль, смерть близких, убийства (многие из которых были на его совести). Я начинал бояться Рамзи. Честно.

Мы дошли до постоялого двора, который посоветовал Хонеган. Его хозяйка, пожилая опрятная антилопа по имени Лессани, не стала допытываться, откуда мы и куда едем, за что я был ей бесконечно благодарен.
Сам постоялый двор был похож на свою хозяйку – чистый, светлый, уютный. Ни единого пятна, ни одной паутинки – ничего. Казалось, все здание каждый день драили сверху донизу. Когда же я сделал комплимент Лессани по поводу чистоты, она зарделась и поблагодарила за оценку. Все время, пока мы с ней разговаривали, она пыталась оттереть какое-то темное пятно со своего стола, из-за чего казалось, что антилопа слушала нас не очень внимательно.
Наши две комнаты были на втором этаже. По неизвестной мне причине Рамзи попросил, чтобы ему дали одиночную комнату, а в другую поместили меня с самочками. Никто так и не смог добиться от него вразумительного объяснения по этому поводу, поэтому нам оставалось только смириться с его непреклонным желанием.
Не знаю, как выглядела комната лучника, но наша выглядела очень уютно – кремово-желтые стены, красноватые занавески на окнах, три кровати, покрытые чистыми одеялами и стоящие по периметру комнаты, ваза с фруктами на небольшом столике под окном и шкаф возле выхода с прибитыми крючками. Пол был деревянным, покрытым недорогим, но практичным ковром. Из-под каждой кровати выглядывала ручка ночного горшка.
Мне не хотелось никуда идти, да и неожиданно возникший дневник так и манил, чтобы его изучили. Кажется, самочки поняли меня и начали переговариваться о чем-то своем. Эйнар выскользнул из моего плеча, доселе мирно спав, и примостился между девушками на соседней кровати.
Одно только меня смущало. Даты в книге почему-то шли в обратном порядке. Пытаясь понять логику книги, я перелистнул ее в самый конец. И только тогда я понял, что книгу надо читать не прямом порядке, а в обратном, с последней страницы. Хорошо хотя бы текст писался слева направо, а не справа налево.
Я перелистнул первую страницу. Вверху стояло небольшая фраза, которая была написана в виде эпиграфа: «Ипог бо’йги-з’игн дис ког сиг тоди со’ч». Конечно, написано на архаичном. Что бы это значило?
Я снова погрузился в то состояние, в котором был, когда создавал (а как выяснилось, вспоминал) свой язык. Это помогало мне сосредоточиться на конкретном слове и найти его значение.
После десяти минут раздумий я перевел эпиграф – «Даже малая вещь может значить очень многое». Пора составить ключ к этому языку, а то я так и буду спотыкаться на каждом слове.
На столе под окном лежал лист желтоватой бумаги и перо. Надеясь, что я не насажаю клякс (пером мне доводилось писать только один раз в жизни и очень давно), я обмакнул перо в чернильницу и начал переписывать сочетания «звук-буква», ориентируясь на все слова архаичного языка, перевод которых я уже знал достоверно.
После пары минут у меня был готов шифр архаичного, который можно было использовать для оперативного перевода незнакомого слова или группы слов. В нем не хватало нескольких элементов, которые я надеялся добыть в процессе чтения.
Захватив бумагу, я вернулся обратно на кровать и продолжил чтение, когда понял, что сознание затуманивается, являя собой какие-то образы…

Ягмур нервно выглянул в окно своего кабинета. Из башни, в которой он находился, открывался великолепный вид на озаряемые луной башни Цитадели – главного здания Священного Ордена. Как и полагается сердцу вместилища главной религии, Цитадель поражала своей архитектурой и размерами. Возносившиеся вверх шпили, на которых трепетали разноцветные флаги, высокие витражные окна с цветным стеклом, сделанным лучшими стекольщиками Граальстана, резные мосты между башнями, белые колонны на всех уровнях крепости, коридоры, балконы, снующие то тут, то там звери – и все это была Цитадель. Ни одно здание в Граальстане не было величественнее и красивее, чем он. Даже королевский дворец уступал в красоте и смелости исполнения главному зданию Ордена. Так как была ночь, Цитадель дополнительно подсвечивалась огоньками и магическими светильниками, довершая картину красивой сказки, на которую она была похожа.
Волчьи глаза, тем не менее, не смотрели на всю эту красоту, ибо Ягмур знал каждый сантиметр здания, построенного по его проекту и чертежам. Его больше привлекало то, что происходило внизу.
Ривелино. Старый лис явно направляется в его сторону, но почему-то медлит, подолгу разговаривая с каждым стражником у башни.
Ягмур с самого начала решил отдалиться от основной части Цитадели и повелел создать небольшую башню, стоящую в стороне от основной крепости. Небольшая – всего лишь полмили в длину, маленькая крепость и башня, казалось, терялись среди роскошной архитектуры основной Цитадели.
Но теперь, дело, похоже, пахнет жареным. Для Ягмура никогда не было секретом, что Ривелино собрал больше сторонников в вопросе дальнейшего развития Ордена и взаимоотношений с Просвещенными. Волк мог только с грустью констатировать, что у него почти нет сторонников – все переметнулись на сторону этого хитрого лиса. В последнее время те, кто был ярым противником Ривелино, пропадал без вести и потом находился где-нибудь за пределами Ландара, мертвый. Никто не обвинял нового Иерарха в этих смертях, но Ягмур понимал, что рано или поздно карающая лапа Ривелино может добраться и до него. Сколько раз в приватных разговорах лис обвинял его в злонамеренных взглядах, еретичестве и преступлениях против веры? Не обличительно, а скорее предупреждающе. А Ягмур, как последний дурак, решил, что статус создателя Ордена будет защищать его от всех посягательств со стороны Иерарха. Даже сторонники Ривелино уважали Ягмура и приходили к нему за советом, выказывая свое почтение. Но волк знал на своем опыте, как может быть переменчиво звериное отношение к авторитетам. Стоит Ривелино в открытую объявить Ягмура преступником, как вчерашние почитатели станут злопыхателями.
Внезапно Ягмур осознал, что ему надо срочно исчезнуть. Экстренно, прямо сейчас. Но Ривелино уже закрывал пути отхода, приближаясь ко входу в башню. Оставался запасной вариант, который требовал огромных затрат энергии и не давал точного результата. Но прежде надо было дать наставление Дарсару, который сидел в своей каморке этажом ниже.
Волк схватил свой посох и выбежал из двери, захлопнув ее за собой. Послышались поспешные шаги бегущего монаха.

Ривелино в окружении четырех солдат личной гвардии постепенно продвигался все ближе к своей цели – Башне Ягмура. Стражники попадались очень подозрительные, и даже статус Иерарха не помогал так просто пройти к своей цели. Опытный лис понимал, что каждая задержка может сорвать то, что они планируют со сторонниками. А точнее, планирует один он – низвержение создателя Ордена. Сколько раз Ривелино предупреждал Ягмура, чтобы тот отказался от своих взглядов, подрывающих деятельность Ордена, но волк только отмахивался от слов Ривелино. Что же, наказание основателя укрепит позиции Иерарха и сделает его самой главной фигурой внутри Ордена.
Последний стражник охранял вход в саму крепость. Самый упертый из всех, которых когда-либо видел Ривелино. Самый мускулистый и рослый. Его закрытая шлемом морда безучастно смотрела на приближающего Иерарха и его солдат сквозь прорези. Ни один мускул не дрогнул на теле стражника. Его лапы спокойно, без всякой спешки легли на рукоять страшных размеров меча, соединенного с цепью с кольцом на шее и готового в любой момент скользнуть в лапы хозяина и успокоить нарушителя. Из шлема раздался негромкий голос, отдающий сталью:
– Талин Ягмур велел никого не пускать.
Ривелино зарычал:
– Ты хоть соображаешь, с кем говоришь, солдатня? Я тебе не мальчик с улицы. Пропусти!
Иерарх собрался пройти, когда его мягко, но настойчиво остановила лапа стражника:
– Простите, талин Ривелино, но вас я тоже не пропущу.
Остальные стражники, находившиеся во дворе, начали осторожно окружать пятерку. Лис заскрежетал зубами. Если он не пройдет, Ягмур может заметить оживление во дворе и догадаться, что происходит. А эти стражники были личной гвардией Ягмура, готовой сложить головы за основателя Ордена и даже прыгнуть в огонь, не раздумывая ни секунды, если бы это могло спасти ему жизнь. И они не отступят сами, пока не умрут. Только сам Ягмур мог отозвать своих Чойг-Ма’л и никто более.
Ривелино с силой ткнул пальцем в бронированную грудь стражника:
– Что, он запретил пускать даже меня?
Воин пожал плечами:
– Нет. Талин Ягмур просто запретил пускать кого бы то ни было, пока он сам не отменит приказ.
Лис зашелся в приступе ярости, и с его пальцев сорвалась зеленоватая молния, ударившая в грудь стражника. Зашатавшись, тот упал, чтобы никогда больше не подняться.
Все воины во дворе выхватили оружие. Ривелино быстро оценил расклад сил. Пятеро против восьми. Чем быстрее они впятером будут действовать, тем лучше.
Четверо воинов Ривелино вступили в бой, отвлекая на себя большую часть стражников. На долю Ривелино пришлось всего лишь двое или трое. Ошибочно было полагать, что Иерарх умел сражаться только магией. И в физическом бою он мог постоять за себя.
Первый противник поднял меч и с силой им махнул, стараясь разрубить голову лису. Отойдя в сторону, Ривелино пропустил летящее лезвие справа от себя и резким движением ударил в горло воина, дробя ему трахею. Захрипевший воин безуспешно пытался вдохнуть через разрушенное горло, рухнув на землю. Через несколько секунд он затих навсегда, исторгнув из пасти небольшую струйку крови.
С остальными двумя противниками Ривелино разобрался еще быстрее. Заломив лапы второму нападающему, невысокому тигру с мечом, лис заставил своего последнего противника наколоться по инерции на меч своего же соратника, после чего одним движением сломал шею тигру, бросив тело вниз на землю бездушным мешком.
Его охрана тоже не теряла зря времени. Из пяти стражников Ягмура в живых не осталось ни одного. Из своих Ривелино потерял только одного.
Лис стоял в окружении девяти трупов, которые еще меньше минуты назад были живыми зверями. Снеся входную дверь всполохом огня, лис пошел внутрь, ведя за собой троих оставшихся в живых стражников.

Ягмур буквально ворвался в каморку Дарсара:
– Мне срочно надо исчезнуть.
Куница смотрела на наставника испуганным взглядом:
– Куда вы, отец?
Ягмур покачал головой:
– Я исчезну из этого мира, чтобы Ривелино меня не достал. У тебя есть копия твоего пророчества на новом священном языке?
Дарсар покопался в бумагах и вытащил свиток:
– Вот оно, талин.
Волк спрятал свиток в рукав своего балахона:
– Он мне будет нужен. Наши сторонники в Ландаре имеют копии пророчества на обоих языках?
Дарсар смотрел на Ягмура с несколько удивленной мордой:
– Ну так все о нем знают, как же вы забыли, отец?
Ягмур не стал корить себя за забывчивость. Он поспешно сжал плечо куницы:
– Ривелино внизу. Он ищет меня и хочет убить или отдать под суд, что не лучше. Я понимаю, что я проиграл эту битву и должен исчезнуть. Я перенесусь в другой мир, чтобы там переждать беду и вернуться когда-нибудь обратно, когда буду чувствовать, что для этого настало время. Ривелино катит Орден к пропасти, извращая все идеи, которые я в него заложил, а эти дураки не осознают этого и идут за этим рыжим интриганом. Только тебе я верю, Дарсар. Я знаю, что Ривелино доберется и до тебя, чтобы выяснить то, куда я исчез. Прости, что оставляю тебя вот так, мой мальчик. Мы много с тобой говорили о Ривелино и о том, что он сделал с Орденом. Мне не надо повторять лишний раз, что надо все изменить и вернуть к старому, но сейчас это уже невозможно. А теперь мне надо уходить. Свяжись с Лигой. Если не сможешь – остается надеяться, что они не впадут в панику и не прекратят свою деятельность.
Ягмур порывисто обнял Дарсара. Куница всхлипнула, понимая, что видит своего наставника в последний раз.
Волк отстранился от Дарсара и посохом очертил круг, центром которого являлся сам основатель. Постепенно фигуру Ягмура начали охватывать зеленоватые сполохи, которые с каждой секундой становились все ярче, пока волк не оказался покрыт коконом зеленого света, издавая странный низкий гул, от которого свеча на столе Дарсара подрагивала. Из кокона раздался голос:
– Мы победим, Дарсар! Свяжись с Лигой!
Фигура волка стала прозрачной и пропала. Ягмур исчез из мира Спокойной Воды. Навсегда.

Ривелино буквально бежал по лестнице вверх, в сторону кабинета Ягмура, хотя лис понимал, что уже может быть поздно.
Лис движением лапы распахнул дверь кабинета. Да, он так и думал – Ягмур исчез. Подойдя к окну, он понял, что основатель, скорее всего, видел всю драку между Ривелино и стражниками Ягмура. Учитывая, что из башни был только один выход (если только Ягмур не озаботился созданием потайных ходов), то он никуда еще не ушел и находится в крепости. Впрочем, был еще один зверь, который мог помочь. Взмахнув своим плащом, Ривелино вышел обратно в дверь и начал спускаться по лестнице вниз.

Дарсар поспешно настрочил сообщение на клочке бумаги, стараясь писать коротко и ясно. Дописав текст, он снял с полки клетку, в которой, положив голову под крыло, спал белый голубь. Куница растормошила птицу, привязала к ее лапе послание, открыла окно и запустила почтальона. Сделав пару кругов над двором, голубь полетел в сторону основной части города. Дарсар успел выкинуть клетку в ров и закрыть окно. Оставалось только сбежать самому и надеяться, что Ривелино его не найдет.
Прорицатель начал поспешно собирать все бумаги со стола в свою сумку, не заботясь о том, чтобы их сложить, как полагается. Но только он собрался открыть дверь, как ее резко распахнули и трое рослых воинов отбросили Дарсара к стене, отчего из его сумки разлетелись все листы, которые он только что собрал.
Вслед за ними вошел тот, кого Дарсар меньше всего хотел видеть… Ривелино. Высокий рыжий лис с худыми чертами лица и глазами стального цвета, которые, казалось, высасывали жизнь из всякого, кто в них смотрел. И эти глаза смотрели на него, распластанного у стены:
– Дарсар, ты решил уйти от нас? Как невежливо. Ты забыл попрощаться со мной…

Воспоминания исчезли, и я снова проснулся, хотя у меня не было уверенности, что все виденное было сном, особенно с учетом того, что я застал часть того видения, что было у меня в домике Эдны.
Вейлин и Ласса сидели там, где я видел их последний раз – на соседней кровати. Они продолжали что-то обсуждать. Ради интереса я прислушался к их разговору, не открывая глаз:
– Черношерстная, разговор есть на серьезную тему.
Раздалось фырканье Вейлин:
– Слушай, тебе не надоело постоянно меня подкалывать? Что я тебе такого сделала?
– Вот на эту тему и разговор. Как ты относишься к нашим самцам?
В ее голосе слышалась какая-то насмешка. Похоже, волчица не уловила скрытого смысла:
– А к чему вопрос?
– Ну… интересно.
Я тихо приоткрыл глаза, не выдавая того, что не сплю. Вейлин откинулась на стену за кроватью, глядя на Лассу прищуренным взглядом:
– Просто так такое не спрашивают. Кажется, я начинаю понимать, почему ты меня недолюбливаешь, пятнистая.
Ушки огневицы недоуменно наклонились:
– Почему?
Магесса подперла подбородок пальцами:
– Дай угадаю. Ты ревнуешь меня к Мирпуду?
Плечи Лассы поникли:
– Как ты узнала?
Вейлин негромко хохотнула:
– Это было несложно. Думаешь, я не вижу, какие взгляды ты на него бросала во время нашего путешествия?
Ласса сжалась в комок:
– Не надо, Вейлин, прошу…
Магесса подняла огневице голову кончиками пальцев:
– Что не надо? Если ты думаешь, что тебе придется делить Мирпуда со мной, потому что я в него тоже влюблена, то ты ошибаешься.
Ласса подняла морду с заблестевшим взглядом:
– Правда?
– Правдивей некуда, Ласса.
– Но почему? Разве он тебе не нравится?
Я замер, потому что сейчас мог услышать одну из главных вещей за последнее время. Волчица снова откинулась назад и обвела взглядом комнату. Показалось, что на мне ее взгляд задержался дольше обычного:
– Мирпуд… я бесконечно благодарна ему за то, что он выкупил меня из рабства, найдя ту огромную сумму, что за меня требовал этот пузан. Я знаю, что он пошел на риск, чтобы раздобыть их. Нельзя выразить словами то, насколько я признательна ему за это. Но, думаю, пока этим все ограничится. Но только пока. Может, в будущем мое отношение к нему изменится, но не сейчас, не в эту секунду. Он мне симпатичен как «рыцарь на коне», который спас меня из плена, но я его не люблю. И вряд ли полюблю когда-нибудь. Он просто не для меня.
– Почему? Считаешь себя недостойной его?
Волчица фыркнула:
– Нет. Никто из нас двоих не хуже другого и не лучше. Просто он другой, какой-то замкнутый в себе. Мирпуд и так узнал за последнее время слишком много нового о себе. Я не знаю, насколько высоко было его положение в родном мире. Уверена, что не самое высокое. А теперь он получил то, что у него никогда не было. Этот посох, эта магия, это осознание событий, эти видения, эти возможности – Мирпуд потерян, хотя держится молодцом и старается показать, что привычен ко всему, но мне-то видно, что для него все в новинку, все в первый раз.
Ласса покрутила в руках подол своего красного плаща:
– То есть, сейчас ты не испытываешь к нему ничего, кроме благодарности?
Вейлин сделала какой-то жест пальцами:
– Вот, ты подобрала самое точное описание того, как я к нему отношусь. Именно благодарность. Безграничная благодарность, но не любовь.
Огневица тронула волчицу за лапу:
– А ты сможешь его полюбить?
И снова взгляд волчицы задержался на мне:
– Сейчас – нет. В будущем – может быть. Да, именно так. Только в будущем, если пойму, что он именно тот, кто мне нравится до безумия.
Видимо, такой ответ удовлетворил Лассу, и на ее мордочку вернулась беззаботная улыбка.
Что же касалось меня, то со стороны могло показаться, что ничего не изменилось – я лежал все в той же позе, не меняя ее, но внутри у меня кипела работа мысли, и бушевали страсти, которые я с трудом сдерживал. Не такого ответа я ожидал от Вейлин, явно не такого. Но с другой стороны, она не сказала четкого «нет». Впрочем, еще в своем родном мире я ясно понял, что женское «позже» может означать чаще всего «никогда». Я не знал, действовало ли это правило в отношении магессы.
Краем уха я услышал, как открылась дверь в комнату. Мне лень было открывать глаза, поэтому я только слушал. Это был Рамзи:
– Девушки, Мирпуд спит, что ли?
Ласса зашикала:
– Не ори ты так. Что хотел?
Послышались шаги лап по деревянному полу, которые приглушились, когда Рамзи наступил на ковер:
– Я обещал научить его ездить верхом. Думаю, сейчас не самое плохое время.
Я открыл глаза и зевнул, делая вид, что только что проснулся, говоря нарочно сонным голосом:
– Что-то сморило меня. Рамзи, что случилось?
Хорек потянул меня за лапу:
– Пошли к Хонегану, будешь учиться ездить в седле и снаряжать лошадь.
Я встал, бросил дневник с листами на постель и размял лапы:
– Пойдем, что же.
Я оглядел фигуры своих спутников, внимательно обдумывая то, что собирался сказать:
– Уважаемые, минимум двум из нас надо переодеться, а то и трем.
Ласса воззрилась на меня с удивлением:
– Что?
– Ну смотрите сами. Мы сбежали. Мы не хотим, чтобы нас нашли, верно? Поймите, слухи о нашем побеге дошли уже сюда, хотя от Кенсана до столицы порядочное расстояние. Здесь нас еще не ищут, но вдруг начнут? Тогда могут искать тех зверей, которые подходят под описание. Если с Лассой это несмертельно, так как ее одеяние просто атрибут мага, не обязательно военного, то вот с тобой, Рамзи, и с тобой, Вейлин, надо что-то делать. На тебе одежда воина из ландарского гарнизона, по которой тебя вычислят в два счета, если захотят. Нужна менее броская одежда, пусть даже какого-нибудь простого охотника или лесного проводника. С тобой же, Вейлин, вообще караул. Ты до сих пор ходишь в одеянии послушницы. Так ты тем более заметна. Тебе так вообще будет лучше найти гражданскую одежду, которая подобает симпатичной самочке.
Волчица пропустила комплимент мимо ушей:
– А он дело говорит. Тогда мы пойдем на рынок втроем. Или вчетвером? Пятнистая, ты идешь?
Гиена махнула лапой:
– Нет, идите одни. Я очень устала и хочу отдохнуть.
Вейлин пожала плечами:
– Твое право. А мы пойдем.
Эйнар предпочел не идти со мной, оставшись с Лассой на кровати.

Втроем мы ушли обратно в сторону рынка. Волчица отделилась от нас, ища что-то среди портновского ряда, договорившись потом встретиться с нами возле Хонегана, чтобы показать выбранное.
Мы же с лучником вернулись к Хонегану, и тот пустил нас обратно в загон к лошадям, среди которых стояли и те четверо, что выбрал Рамзи. Лучник подвел меня к ним:
– Запоминай, Мирпуд. Чтобы управлять лошадью, нужно сделать так, чтобы она доверяла тебе. Какую их них ты выберешь?
Я обошел каждую из четырех. Больше всех меня привлек черный конь, бархатная шерсть которого так и манила погладить ее. Я показал пальцем на него:
– Пожалуй, он пойдет.
Воин кивнул:
– Теперь сделай так, чтобы он доверял тебе.
Рамзи вытащил из кармана яблоко и протянул мне его. Я сунул фрукт в карман и подошел к жеребцу. Тот смотрел на меня черным глазом, стоя на месте. Я осторожно погладил его мощную шею. Он всхрапнул, но остался на месте. Тогда я обнял его шею лапами, поглаживая его пышную черную гриву. Кажется, жеребцу это начиналось нравиться, и он ткнулся мне носом в плечо. После этого я достал яблоко и сунул его коню. Тот принюхался к предложенному угощению, после чего схватил его теплыми губами и сжевал, еще раз ткнувшись носом. Рамзи усмехнулся:
– Вот и прелестно. А теперь дай ему имя.
Я наклонил ушки:
– Имя? Зачем?
Рамзи погрозил мне пальцем:
– Эх, Мирпуд, ты думаешь, что конь – зверюшка глупая, не понимает нас? А это не так. Он чувствует, если ты будешь обращаться к нему по имени. Он чувствует доброго наездника и всегда ему поможет. Дай ему имя.
Я осмотрел жеребца. Какое бы красивое имя ему дать? Вариантов что-то не было, пока я не решил обратиться к архаичному. Зогмо’c? А что, неплохо звучит. В переводе – красивый. Я обратился к коню:
– Зогмо’c?
Конь с удивлением посмотрел на меня, подумал немного и затряс гривой, как будто соглашаясь на имя. Хорек фыркнул:
– Ну и имя ты придумал. Кажется, ему нравится. А теперь возьми его за повод и осторожно поведи в центр двора. Ни в коем случае не понукай его – медленно и плавно. Если все сделаешь правильно, то он пойдет сам.
Я взял свисавший конец сбруи и потянул за собой. Переступая копытами, Зогмо’c пошел за мной, пройдя на середину. Лучник взял меня за лапу:
– А теперь, прежде чем ты на него сядешь, я покажу тебе всю сбрую, как что называется и как правильно седлать коня.
Дальше Рамзи начал объяснять мне назначение каждого элемента снаряжения, навьюченного на коня. Было сложно усвоить все сразу, но Рамзи был очень терпеливым учителем, не гнушаясь объяснить все по нескольку раз.
Вскоре я начал осознавать детали, а через какое-то время для меня все стало ясным и понятным. Рамзи показал, как должны быть надеты детали сбруи, как все затянуто-перетянуто, что куда вставлено и прочее.

Наконец, когда я все усвоил, наступил самый сложный этап. Лучник скомандовал:
– В седло.
Я достаточно ловко влез на Зогмо’са. Конь всхрапнул, но не стал протестовать. Рамзи тронул меня за заднюю лапу:
– Немного потяни повод – и он пойдет сам. Конь – зверь неглупый, не пойдет туда, куда не надо, так что управлять им надо только там, где только ты знаешь верный путь, а также на поворотах.
Я взял вожжи и потянул их. Зогмо’c сорвался с места и начал носиться по кругу. Я чуть было не заорал от испуга, пытаясь не выпасть из седла, судорожно вцепившись в вожжи. Я попытался затормозить коня, натянув вожжи, но Зогмо’c остановился лишь тогда, когда Рамзи схватил жеребца за луку седла:
– Слезай.
Я чуть ли не мешком свалился с седла, но меня подхватил Рамзи. Хорек покачал головой:
– Норовистый конь. Будем учиться дальше.

Мы угробили час, пока Зогмо’c не перестал показывать свою стать, смирившись со ролью ездового коня. Под конец я уже научился управлять им и даже поворачивать назад и двигаться задом. Лучник удовлетворенно кивнул:
– Отлично, слезай с него и поблагодари за все.
Я слез с Зогмо’cа и ласково погладил его по шее, под которой чувствовались мощные мышцы. Конь что-то профырчал, покусывая удила. Хорек начал расседлывать коня, что было встречено радостным фырчаньем последнего. Отпустив жеребца обратно в стойло, Рамзи сбросил сбрую в углу конюшни:
– Завтра мы вернемся сюда и продолжим снова. Пойдем обратно, Вейлин нас заждалась, наверное.
К нашему удивлению, волчицы в магазине не было. Хонеган заметил, что магесса пока не появлялась за последний час. Я начал беспокоиться, как вдруг из-за входной двери показалась голова волчицы:
– Пойдем, что покажу.
Мы вышли наружу, и я понял, почему волчица не стала сразу показывать на глаза: она решила раньше времени не демонстрировать, что была в другой одежде.
На меня смотрела волчица в умопомрачительном бордовом платье чуть ниже колен. Я не мог сказать, из какого оно было материала, но он был похож на хлопок. Обшлаги рукавов украшали какие-то орнаменты. Это платье было без декольте, доходя до ключиц, но даже в нем Вейлин оставалась такой же красавицей, какой была, собственно говоря, в любом одеянии, но сейчас она разительно отличалась от той самочки, которая ходила в плаще послушницы. Поверх платья был накинут легкий плащ сероватого цвета, который скрывал ее спину, доходя до бедер. В ушки волчицы были продеты небольшие серебряные серьги, которых, я был уверен, раньше не было. Шею украшал серебряный же кулон с маленьким красным камнем. Волчица заметила мой оценивающий взгляд:
– Вижу, оценил, менестрель.
Мне оставалось только развести лапами:
– Ты просто шикарна в этом, Лин.
Магесса скромно кивнула:
– Теперь, пожалуй, надо Рамзи переодевать.
Хорек исчез за дверью в магазин Хонегана:
– Я сейчас.

Мы прождали его минут десять. Вскоре лучник вернулся, преображенный до неузнаваемости. Одеяние военного исчезло, и теперь на меня смотрел самый обычный лесной проводник или охотник, коих в городе было более чем достаточно. На нем были одеты черные штаны, доходившие до щиколоток, на которых змеились самые разные ремни с кошелями, коричневая куртка с поясом и карманами, металлические пряжки на различных местах куртки, рукава, скрывающие выглядывающие ножны с кинжалами. За спиной у него был приторочен лук с колчаном.
С одной стороны, Рамзи стал менее заметным, превратившись из солдата в охотника, но не стал от этого менее опасным. Он стал еще более угрожающим, даже не обладая фигурой Молчаливого или Джабраила.
Убедившись, что его внешний вид производит должный эффект на нас, он повел нас обратно в постоялый двор. Вейлин закинула свой мешок с одеждой на спину и последовала за ним. Поглядев на вечереющее небо, я тоже пошел за ними.

Лессани приветливо улыбнулась нам:
– А у вас гости в номере.
Рамзи переспросил:
– Гости?
Антилопа снова мило улыбнулась:
– Да, такой милый койот, сказал, что подождет вас, потому что у него важное дело.
Конец фразы мы уже не слышали, буквально сорвавшись с места и побежав в сторону комнаты, где осталась Ласса.

Рамзи, бежавший первый, чуть не сорвал дверь с петель, и мы с Вейлин едва не сшибли его с лап, не успев затормозить. Внутри нас ждал койот, державший Лассу с ножом у горла:
– А, вы пришли все-таки? Вовремя, вовремя. Проходите, не стесняйтесь.
Хорек прорычал:
– А вот это ты очень зря делаешь, урод. Отпустил ее!
Убийца остался невозмутимым:
– А почему я должен?
Рамзи вытащил из рукавов два кинжала:
– А ты уверен, что твоя лапа быстрее моей?
Койот расхохотался, отчего его надорванное ухо затряслось:
– Ты кому собираешься угрожать, сопляк? Когда я был в твоем возрасте, ты еще пешком под стол ходил! Ты будешь учить Дисто, главного наемного убийцу Ландара?
Вейлин начала поднимать лапы, на которых искрилось что-то льдистое, но я перехватил ее пальцы:
– Не вздумай, а то она погибнет!
Дисто закивал:
– Послушайся его, милочка, волчара дело говорит. Я действительно буду быстрее твоей магии. Мне достаточно надавить лезвием, чтобы перерезать ей горло. И это не пустые угрозы. Я убил столько за свою жизнь, что это превратилось в обычное дело.
Я заметил, что Эйнар остался позади и тихо ходит сзади, поглядывая на Дисто с каким-то странным интересом. Я уже давно успел понять, что спас не простого уличного котенка, а кого-то более существенного. Похоже, он что-то замышлял, но я не мог сказать, что.
Рамзи слегка приопустил кинжалы:
– Что тебе надо, Дисто?
Убийца покачал головой:
– Она мне не нужна. Мне нужен волчара и только он. Он в свое время очень сильно помешал работе моей гильдии, что привело к большим убыткам и потере репутации. А за такое расплачиваются только кровью.
Эйнар неожиданно мягко запрыгнул на кровать и начал карабкаться по стойке кровати с пологом вверх, не производя ни звука. Как ему это удавалось – одному только Арханису известно. Перемещения котенка заметили и Рамзи с Вейлин, но, к счастью, им хватило ума не привлекать внимания Дисто к этому.
Ласса продолжала смотреть на нас умоляющим взглядом, когда вдруг Эйнар спикировал вниз, точно на голову завывшего Дисто. К сожалению, тот успел немного провести лезвием по горлу Лассы, после чего та упала, держась за рану на шее. Кровь хлестала не обильно, но времени терять было нельзя. Я крикнул Вейлин:
– Уноси Лассу вниз и зови медиков!
Волчица без лишних слов утащила окровавленную гиену, пока Дисто сбросил пискнувшего котенка в сторону. Один глаз у койота теперь отсутствовал, а второй смотрел на Рамзи с ненавистью:
– Ты захотел боя, щенок? Ты его получишь.
Рамзи без страха выскочил вперед, пытаясь достать Дисто. Слегка дезориентированный койот не был так быстр и ловок, как раньше, но все равно являл собой грозную силу. Пропустив выпад Рамзи, убийца полоснул того кинжалом по левой лапе, из которой потекла кровь. Лучник крякнул от боли, продолжая сжимать оба кинжала.
Дальше оба пытались достать друг друга, маневрируя на пространстве всего лишь несколько квадратных метров, но лишенный одного глаза Дисто и раненый Рамзи были достойными соперниками.

Во мне внезапно зародилось что-то, что не было у меня никогда. Сила заполнила все мои конечности, голос стал низким. Казалось, что кто-то другой теперь управлял мной:
– Я ПРИШЕЛ!
Дисто отвлекся от Рамзи, увидев мое преображение, и это позволило хорьку серьезно ранить койота, отчего тот упал на пол, держась за рану в боку. Лучник произнес:
– За то, что ты тронул Лассу – ты умрешь.
Он собрался нанести последний удар, когда я вскинул лапу и произнес явно не своим голосом:
– СТОЯТЬ, ОН МОЙ!
Рамзи оглянулся на меня и обомлел:
– Что с тобой, Мирпуд? У тебя глаза светятся голубым, и зрачков нет.
Я оттолкнул хорька:
– СУДЬЯ ДОЛЖЕН НАКАЗАТЬ ВИНОВНОГО.
Рамзи, похоже, понял, что происходит, и не стал противиться. Я покрепче обхватил посох, поднял с земли Эйнара и посадил его себе на плечо:
– ДА НАЧНЕТСЯ СУД ПО ПРАВИЛАМ СУДЬИ!
В дверях показалась Вейлин, которая что-то ошеломленно произнесла, но я ее не слышал. Дисто, который еще минуту назад был таким уверенным в себе, пятился назад:
– Не надо, пожалуйста…
Я схватил его за лацкан куртки и поднял вверх:
– ДИСТО! ТЫ ПРИЗНАЛСЯ В ТОМ, ЧТО ЯВЛЯЕШЬСЯ НАЕМНЫМ УБИЙЦЕЙ И СВОИМ РЕМЕСЛОМ УМЕРТВИЛ МНОЖЕСТВО НЕВИННЫХ ЗВЕРЕЙ. ПОКАЗАНИЯ ПРИЗНАНЫ ДОСТАТОЧНЫМИ ДЛЯ ВЫНЕСЕНИЯ ПРИГОВОРА. ПРИГОВОР – УМЕРТВЛЕНИЕ. ПРИГОВОР НЕ ПОДЛЕЖИТ ОБЖАЛОВАНИЮ.
Койот только смотрел на меня с непокрытым ужасом в глазах:
– Судья, только не ты!
Хриплый смех вырвался из моего горла:
– Я ПРИЗВАН НАКАЗЫВАТЬ ВИНОВНЫХ. ВОГО’РБИ БА НИРБИ – НАКАЗАНИЕ ВИНОВНЫМ. ТАКОЙ МОЙ ДЕВИЗ.
Вейлин схватила за лапу:
– Мирпуд, успокойся!
Я обратил на ее попытку не больше внимания, чем на укус комара:
– Я СУДЬЯ БЕЗ ИМЕНИ. НЕ ПЫТАЙСЯ ОСТАНОВИТЬ МЕНЯ, САМКА, ИНАЧЕ МОЕ НАКАЗАНИЕ ПОСТИГНЕТ И ТЕБЯ.
Навершие посоха засветилось красноватым светом, и я поднял шар так, что морда смирившегося со своей судьбой Дисто осветилась исходящим от навершия сиянием:
– ТВОЕ ПОСЛЕДНЕЕ ЖЕЛАНИЕ, ПРИГОВОРЕННЫЙ.
Койот смотрел перед собой взглядом смертника, не пытаясь что-либо сказать.
– МОЛЧАНИЕ – ОТКАЗ ОТ ПОСЛЕДНЕГО ЖЕЛАНИЯ. ТОГДА ПРИГОВОР ПРИВОДИТСЯ В ИСПОЛНЕНИЕ.
Пасть Дисто зашлась в беззвучном крике, и его попросту разметало на атомы, не оставив и следа на том месте, где он только что стоял. В шаре промелькнула искаженная гримасой морда койота. А потом меня накрыла самая страшная боль в моей жизни, и я потерял сознание.

Мое сознание плавало в темноте, в которой не было видно ничего. Все существование пронзала страшная боль, которая терзала меня, но от нее не было избавления. Я не мог кричать, не мог дышать – ничего. Порой я все же судорожно хватил воздух, но это приносило только временное облегчение, за которым опять следовала боль, которая опять сменялась вдохом. И так длилось до бесконечности.
Я потерял счет времени. Казалось, я провел в этой боли сотню столетий, не меньше. Я начал привыкать к ней, но она все равно была настолько сильной, какой не была никогда в моей жизни. А был ли я жив? Может, и нет. Наверное, я всегда был в этой пустоте, где не видно, не слышно ничего. Только воздух, который иногда поступает в мои легкие.
Хотя постойте… Я мыслю, значит, я существую! Я не мог бы думать мертвым! Точно, я же жил! В мозгу начали возникать имена. Рамзи… Кто это? Какое странное имя. Он хотя бы мужчина или женщина? Женщина, наверное. Ласса. Точно женщина. Гимеон… Или это фамилия? Кажется, его зовут Мастер. Да, точно, Мастер Гимеон. Имя и фамилия. Вейлин…
Последнее имя почему-то звучало иначе, чем остальные. Вейлин. Лин. Почему же оно значит для меня так много? Вейлин. Черный цвет. Почему это имя ассоциируется с черным?
Внезапно сознание прорвало. Вейлин Дестрокардо. Я люблю ее. Ради нее я вернусь даже из этого проклятого места.
В разрыв сознания начали врываться воспоминания, которые так долго мне не давались. Я вспомнил все, что мог только вспомнить. Да, я Мирпуд, серо-серебряный волк. И Рамзи, Ласса и Вейлин – мои друзья, с которыми я шел вместе.
Впервые за много лет в черноте вокруг начало появляться что-то белое. Боли внезапно стали настолько незаметными, что скоро я перестал обращать на них внимание. Я тянулся к этому белому, подозревая, что это – мое спасение. Белое приближалось, пока не превратилось в тонкую полоску, которая занимала все поле зрения слева направо. Белое в этой полосе порой расчерчивалось чем-то вроде теней, которые быстро исчезали.
Я силился увеличить эту белую полоску, но мне никак не удавалось это сделать. Все мои попытки были бесплодными, и она так и оставалась тоненькой, хотя, как мне показалось, тени в белой полосе начали мелькать медленнее, пока не остановились совсем. Я бросил все свои силы, чтобы расширить эту белую полосу. На мгновение мне это удалось, и она стала немного шире. Я успел разглядеть какую-то тень, которая закрыла полосу почти полностью на какое-то время. Казалось, что у этой тени было лицо.
Удача, пусть и мимолетная, приободрила меня, и я попробовал еще и еще. Наконец до меня начало доходить… Белая полоска – это то, что я видел сквозь прикрытые глаза. А тени – те, кто проходят рядом со мной. Стоило мне осознать этот факт, как я почувствовал свое тело, хотя мне это не принесло никакой радости. Теперь я мог только пытаться открыть глаза.
После долгих попыток я смог приоткрыть веки, которые как будто налились свинцом и были склеены «моментом» одновременно. Смутно виднелось открытое окно, за которым я мог видеть только дневное небо. Видимо, оно и давало полоску света. Слышал я не очень хорошо, но голоса вокруг меня были явно озабоченными:
– Но это же невозможно…
– Целитель же сказал, что он уже не жилец.
– Но ведь как-то он живет.
Я застонал, но не смог произнести ни слова. Руки и ноги начали отходить, и теперь я мог ими пошевелить, но вставать очень сильно не хотелось. Надо мной склонилась голова Рамзи:
– Ты живой. А мы так за тебя волновались!
Его слова жгли голову, словно кусок раскаленного железа и я поморщился от звука его голоса. Я попытался просипеть:
– Что произошло?
Говорить было невероятно тяжело, как будто в горле терли наждачкой. Лучник склонился надо мной:
– Может, ты попробуешь встать?
Я попытался пошевелить телом, но оно не хотело подниматься. Тогда во мне вскипела ярость, которая помогла преодолеть нежелание, и медленно сесть. Теперь я увидел, что мы были в той же комнате, где все произошло. Лассы не было, пятен крови на полу тоже. Посох валялся в углу, где я с ним упал. Похоже, его никто не трогал. Я схватился за гудящую голову:
– Что здесь было и сколько времени прошло?
Рамзи покачал головой:
– Ты был в отключке весь вечер, ночь, утро и день. Целитель, который помог Лассе, вообще считал тебя мертвецом, которого уже нельзя вернуть к жизни. А что здесь произошло… После того, как ты уничтожил Дисто, ты упал на пол и начал орать так, как будто с тебя заживо сдирали кожу, сжигали огнем и варили в кипятке одновременно. Я никогда не слышал такого истошного вопля. А потом ты просто отключился. Лессани, конечно же, переполошилась, сразу же прибежала, вызвала целителя для Лассы. Мне пришлось соврать ей, что Дисто убежал сквозь открытое окно, а тебя успел напоследок чем-то таким ударить, отчего ты так истошно вопил, а потом отключился.
Лучник взял посох в лапы и протянул мне. Я забился в угол кровати:
– Убери его от меня!
Наверное, увидев в моих глазах неприкрытый ужас, Рамзи догадался убрать посох подальше, и мне стало легче. Я был более чем уверен, что все из-за посоха, а не из-за чего-то другого.
Я поднял взгляд на Вейлин:
– Что же теперь делать?
Никто ничего не произнес в ответ, и я начал опасаться, что никакого решения не будет принято. После долгой паузы Рамзи поднял взгляд, в котором светилась решимость:
– Мы уходим в Мариссу.
Вейлин изогнула бровь:
– Марисса? Это же столица Меровии, если я не ошибаюсь?
Хорек кивнул:
– Правильно думаешь, Вейлин. Именно туда.
– Но почему? Зачем так резко менять планы?
В глазах лучника плескалась какая-то грусть:
– Я хочу сделать то, что давно должен был сделать.
Я охнул от боли в голове:
– Но при чем тут мы?
Рамзи поджал губы:
– Вы узнаете кое-что новое Что – я пока сказать не могу. Всему свое время. Больше не спрашивайте меня об этом, прошу.
Я обвел взглядом комнату:
– А как Ласса?
Вейлин облегченно вздохнула:
– С ней все хорошо. Рана оказалась несмертельной, и целитель подоспел вовремя. Рамзи почти не отходил от нее – вот только заглянул проведать тебя. Ее как раз поместили в его комнату.
Я повернул голову в сторону хорька и попытался одним только взглядом спросить у того, рассказал ли он огневице о своих чувствах. Не знаю, понял он меня или нет, но ответом воина было легкое покачивание головы. Я только хмыкнул, показывание разочарование его несмелостью и повел головой, показывая в сторону комнаты хорька. Тот задумался, потер мех на морде и молча встал, уйдя из комнаты. Волчица проводила его задумчивым взглядом:
– Я надеюсь, что и с тобой будет все хорошо.
После этого магесса улеглась на своей кровати:
– Мирпуд, ты же подслушал наш разговор с Лассой, не так ли?
Я медленно лег обратно:
– Почему ты так решила?
Вейлин фыркнула:
– Твои ушки были повернуты в нашу сторону и прислушивались к разговору.
Я молча проклял себя за то, что не учел особенности анатомии зверей, в частности то, что уши автоматически поворачиваются в сторону источника звука. Но вслух я произнес:
– А почем тебе было знать это точно? Во сне я мог как угодно вертеть ушами и направлять их куда угодно.
Ответом была хитрая усмешка:
– Здесь ты меня не обманешь, Мирпуд. Можешь сколь угодно уверять меня в обратном, но я знаю правду.
Я сложил лапы на груди:
– Да даже и так, тогда что?
Волчица встала с кровати, подошла к окну и тряхнула своей черной гривой:
– Я тебе нравлюсь, не так ли?
Я развел лапами:
– Не стану этого отрицать, Лин.
Она обернулась:
– А что во мне тебе так нравится?
Я начал перечислять:
– Твоя роскошная шерстка, твои голубые глаза, задорный смех, умение поддержать разговор – да много ли чего!
Взгляд магессы стал хитрее:
– Ты поставил шерстку на первое место. А что, если у меня ее не будет?
Я вытаращил глаза:
– Что?
Волчица закрыла глаза и начала вести двумя лапами вниз вдоль своего тела, как будто прижимала к земле что-то невидимое. В конце она коснулась бедер, и ее шерстка изменила цвет, став серой. Цвет гривы тоже изменился, став не черным, а пепельно-серым, под цвет шерсти. Изменилась и прическа – теперь волосы стали длиннее, до лопаток, причем две прядки очень красиво спускались вниз справа и слева от мордочки, тогда как остальная часть гривы была за спиной. Появилось белое пятно на шерсти, которое начиналось под носом и шло вниз по шее, заканчиваясь на груди. Глаза остались прежнего цвета, как и серьги, которые были продеты в ушки магессы. Хвост магессы стал, как и вся шерсть, серым, но на нем появились какие-то переливы пепельно-серого цвета.
Вейлин кокетливо потрясла гривой:
– Ну теперь моя шерстка другая. Я стала хуже?
Я только и мог покачать головой с выпученными глазами. Лин села обратно:
– Что же, чудесно.
Наконец я смог произнести:
– Что это??? Как???
– Я не говорила тебе об этом, но я все время ходила не в своем настоящем виде, а в личине. Теперь ты видишь меня-настоящую.
– Но зачем тебе сейчас было менять цвет шерсти?
– Меня ищут, как и тебя. Я не знаю, кто больше нужен Ордену из нас двоих, но так им будет сложнее меня найти. Я до сих пор удивлена, как Бойдул не распознал, что у меня фальшивый образ. Видимо, заклинание было настолько простым, что он этому не поверил.
Улыбка снова вернулась на ее мордочку:
– А что касается тебя, Мирпуд… Ты все слышал раньше, так что, я думаю, нет смысла повторять все заново.
– Но скажи мне, зачем ты все это говоришь сейчас, если я, по твоим словам, все слышал раньше?
– Чтобы осадить тебя, Мирпуд, и не дать совершить необдуманных поступков. Пойми меня правильно – ты очень хороший зверь, и для многих самочек ты был бы идеальным. Я говорила, что мое мнение о тебе может измениться – и это так. Только прошу тебя – не принимай скоропалительных решений, думая, что сможешь резко изменить все в свою пользу. Подумай лучше, как справиться с желанием Лассы завоевать тебя.
Я в очередной раз за несколько минут наклонил голову:
– Прости?
Лин снова стала прохаживаться по комнате:
– Ты вряд ли не знал, что наша огневица к тебе неравнодушна. Я не знаю, успел ли ты услышать начало нашего разговора, но она много говорила о тебе.
Я решил прикинуться дурачком:
– Я точно застал не начало вашего разговора. Что она говорила обо мне?
– Скажем так, прямо она не говорила об этом. Знаешь, почему она так недолюбливала меня? Потому что считала, что придется делить тебя со мной. Почему-то Ласса была в полной уверенности, что я, так же как и она, влюблена в тебя. К счастью, мне удалось убедить ее в обратном, и теперь ее настроение намного лучше.
Я схватился за голову: только любовного многоугольника мне не хватало! Это что же выходит? Рамзи влюблен в Лассу, Ласса в меня, я в Вейлин. А Вейлин? Похоже, она сама по себе и ни к кому не испытывает никаких чувств, кроме дружеских.
В этот момент мне стало очень грустно. Вспомнилось, как еще в своем мире я пытался завоевать пару девушек, которые мне нравились, но дело заканчивалось стандартной фразой «ты мне просто друг/ты классный, но…». Я только понадеялся, что с Вейлин все будет иначе, но ничего не изменилось. Во всех мирах девушки, похоже, одинаковы, какой бы внешности они не были. Я слишком полагался на факт того, что без меня Лин так бы и осталась рабыней Тарима Ассо на неопределенно долгий срок, пока не нашелся бы какой-нибудь богач, согласившийся раскошелиться на десять тысяч барра.
Похоже, волчица заметила мои тревожные думы и ответила, как будто читая мои мысли:
– Мирпуд, я вижу, что ты расстроен. К сожалению, я пока ничем не могу тебе помочь. Все что могу сказать – позволь событиям развиваться дальше. А там кто знает, что может быть? Если тебе так будет легче, я скажу, что взяла время на раздумья в отношении тебя. Так лучше?
Я задумался и медленно кивнул. Вейлин потерла лапы:
– Вот и славно.
В дверь просунулась голова Лессани:
– Лар, я вижу, вы очнулись! Какое счастье! А то я уже перепугалась, что с вами произошло что похуже того, что было с молодой гиеной!
Я встал с кровати:
– Благодарю за сочувствие, ларесса Лессани. Мне действительно сейчас намного лучше.
Антилопа моргнула:
– Вам точно больше не нужен целитель? Предыдущий лекарь ушел сильно обеспокоенным – а они не станут переживать понапрасну.
Я замахал лапами:
– Точно, точно. Видите же, я стою, не шатаюсь, не падаю в обморок.
Антилопа исчезла, и я слез с кровати:
– Где комната Рамзи?
– Следующая, а что?
– Хочу проведать Лассу.
И действительно, в следующей комнате я увидел огневицу, лежащую на кровати. Вид комнаты нисколько не отличался от нашей, за исключением того, что кровать была только одна, а не три. На ней лежала магесса, у которой по шее змеился небольшой белый шрам. Возле нее на стуле сидел Рамзи, как будто сгорбившийся под тяжестью того, что ему пришлось пережить. Выглядела Ласса бодро, хотя глаза ее были полуприкрыты. Ее голос был слабым:
– Мирпуд, ты?
– Да, я. Пришел проведать тебя.
Я обратил внимание на то, что Ласса крепко держит хорька за лапу. Я взглянул на лучника. Тот, поняв мой немой вопрос, медленно кивнул и покачал ладонью. Значит, признался, но пока все неопределенно. Я сел перед кроватью. Ласса открыла глаза пошире:
– Я слышала, что ты очень сильно кричал, Мирпуд. Ты в порядке?
Я несколько секунд посмотрел на Рамзи, после чего ответил:
– Да, я в полном, как ты видишь. А как ты чувствуешь себя?
Огневица тронула горло:
– Я могу встать, но пока очень сильно не хочется. Думаю, на следующий день я смогу ходить. Рамзи очень хорошо за мной присматривает. Он такой милый, правда, Мирпуд?
Я усмехнулся:
– Не будешь против, если я этого замечательного зверя у тебя украду на пару минут?
Ласса помотала головой:
– Нет, конечно.
Я вышел с Рамзи за дверь:
– Так, друг мой мохнатый, есть одна проблема, которую я хотел с тобой обсудить. Она касается тебя, меня и Лассы.
Хорек поднял ушки:
– Я весь внимание.
– Я знаю, что ты влюблен в Лассу, так?
Хорек кивнул:
– Так я тебе тогда ночью рассказывал!
– Я это не ставлю под сомнение. Есть другая проблема. Вейлин сказала мне, что Ласса влюблена в меня.
Хорек отпрянул:
– Да что же такое!
– Я тебе сразу говорю, что Ласса для меня только друг и ничего более. Я хочу помочь тебе в ее завоевании. Идет?
Лучник закивал:
– Вполне. Но как? Я ей признался в своих чувствах. Она меня не прогнала и не послала куда подальше, конечно, но, думаю, она сейчас не в том состоянии, чтобы выдавать окончательные решения. Так что ты предлагаешь?
– Я не знаю, как в вашем мире, но в моем мире самочки ведут себя порой оригинально. Они мечтают, чтобы их завоевали. И под пренебрежением может скрываться теплое отношение. Самочки тянутся к тем, кто смел и рассудителен. Ты не говорил ей еще, что мы идем в Меровию?
– Нет.
– Если ты скажешь при ней вслух, что ведешь нас в Меровию, это будет тебе плюс, так как теперь не я веду группу, а ты. Ты будешь нашим проводником. Скажи, что без проблем уговорил и меня, и Вейлин в своей правоте. Я не знаю, что тебе понадобилось там, но отныне ты нас ведешь, а не Вейлин или я. Намек понят?
Хорек хитро усмехнулся:
– Я понял твой замысел. Ласса относится к моей заботе положительно. Почему бы не продолжать завоевывать ее таким образом?
Я похлопал воина по плечу:
– Ну вот! Ты ее спас от Дисто? Спас, это целиком твоя заслуга, а не моя, пусть даже во мне очнулась эта мерзость. Ты ее выхаживаешь? Выхаживаешь, и это твое решение, а не чье-либо другое. Ты ведешь нас в Меровию? Ведешь, и это опять же правда. Надеюсь, она знает, что победа над Дисто – твоих лап дело?
Рамзи задумчиво кивнул, размышляя о чем-то. Я тронул его за плечо:
– Слушай, как ты думаешь, Ласса будет в состоянии ездить верхом к завтрашнему дню?
Лучник потер мохнатую шерсть на шее:
– Думаю, да. Рана у нее не такая серьезная, лишь болезненная. Целитель сделал, что смог, но ей надо было отлежаться два дня. Один уже прошел, остался еще один. А что?
– Я подозреваю, что вопил настолько истошно, что это могло привлечь внимание половины города. Нам больше нельзя здесь оставаться. Лошади у нас куплены, осталась провизия – и надо сваливать. Таким образом, мы успеем убежать от Ордена быстрее, чем мы это делали раньше. Пока здесь нет патрулей по нашу душу, но, если уже слухи о нашем побеге активно гуляют, нам стоит торопиться. За сколько мы доберемся до границы с Меровией?
Хорек начал считать на пальцах:
– Так, я думаю, до границы миль четыреста, не меньше, и это только по оптимистичным прикидкам. За сколько мы проедем такое расстояние? Лошади в день будут покрывать около сорока миль. Значит, нам надо ехать минимум недели полторы, а то и две. Неплохое путешествие предстоит. Если не будет плохой погоды, тогда на ночевку можно будет вставать прямо в дороге. Если нет – придется останавливаться в деревнях, компенсируя затраты местным жителям. Провизия у нас есть еще, не пропадем. В крайнем случае, вспомню свои навыки охотника.
Я посмотрел в свой кошель:
– Рамзи, есть вопрос.
– Какой?
– Мне не нравится ходить с такими большими деньгами. Это очень опасно и накладно. На местном рынке есть какие-нибудь лавки, которые выдают векселя на некоторые суммы денег?
Хорек наклонил голову:
– Как это?
Я вздохнул:
– Смотри. В моем мире есть такое учреждение, которое называется банк. Оно может взять мои деньги, а взамен выдать мне бумагу, в которой указывается, что я сдал им на хранение столько-то денег. Тогда, получается, я смогу ходить с относительно небольшой суммой, а основная часть будет без всяких проблем лежать у них в хранилище, в надежном месте. А потом я могу вернуться в этот же банк, или в отделение этого банка в другом городе и забрать свои деньги обратно по выданной бумаге. Я понимаю, что наличие бумажных денег уже облегчает переноску, но хотелось и нынешнюю стопку уменьшить. Тут есть что-то подобное?
Рамзи начал что-то бормотать про себя. Я мог разобрать только слова: «Хорошая идея», «Можно попробовать на практике», «Как просто, но гениально». После паузы он ответил:
– Думаю, ты можешь сдать деньги меняле на рынке и взять у него расписку, что ты сдал ему наличность в положенном размере такого-то числа. Но забрать эти деньги ты сможешь только у него и ни у кого больше.
Я с огорчением потер голову:
– Очень жаль, что нельзя.

Прошел еще один день. Как я и предполагал, Ласса отнеслась с должным вниманием к тому факту, что Рамзи предложил путь дальше, с которым согласились все в группе.
Конечно же, Рамзи и Ласса очень удивились тому превращению, через которое прошла Вейлин. Волчице стоило огромных трудов объяснить им, что она поменяла только цвет шерсти и внешний вид гривы, но никак не все остальное. В первые часы после осознания этого факта хорек и гиена постоянно косились на волчицу, никак не имея возможности привыкнуть к ее новому облику.
Мы расплатились с Лессани и еще раз извинились за причиненные неудобства двумя днями ранее.
И снова привычное состояние – одеяние ученика на плечах, мешок за спиной, Эйнар в капюшоне, гитара в чехле. Посох хотелось бросить, чтобы никогда больше его не касаться, но Рамзи с необычайной решительностью буквально всунул мне его в лапы, приговаривая, что иначе понесет его сам.
Несмотря на дневное время, улица была практически пустынна, как будто был вечер. Меня очень сильно поразил этот факт. Я начал задавать себе один вопрос – а почему? Ответ пришел сам собой. По улице шли две волчицы. Так я впервые увидел Кон-Сай.
Как и говорил лучник, внешних вид этих самочек нагонял немало страха: красные глаза были так же прекрасны, как и страшны. Кончики ушек, кончик хвоста, тонкая полоска шерсти между шеей и грудью, кружок вокруг плеч в районе бицепсов были покрыты пятнами красного цвета (не знаю, было ли это реальным окрасом, или эти места пометили обычной краской). У этих двух волчиц был серо-черно-белый окрас и черные гривы, но левая Кон-Сай носила просто распущенные волосы до лопаток, а у правой конец гривы был затянут в небольшой хвост. Одеты они были в несколько странный костюм – топ черного цвета, который оставлял белое пузико Кон-Сай открытым. Внизу у них было одето очень короткое платье типа мини-юбки чуть выше колен, имевшее разрезы на бедрах, приоткрывая ножны с торчащей рукоятью серебряных кинжалов. Мощные, но красивые задние лапки были затянуты в какое-то подобие черных носков, которые оставляли пальцы лап и подушечки открытыми, но закрывали щиколотки.
Следом за ними бежала третья волчица, но в обличии четвероногого зверя. Я сразу понял, что фраза Рамзи о том, что Кон-Сай умеют оборачиваться в диких волчиц – правда. По расположению пятен и красным глазам дикой волчицы я понял, что она тоже из этого клана самок.
Кон-Сай скользили взглядом по прохожим, быстро, но внимательно вглядываясь во всех зверей по пути. Нас они удостоили более пристального взгляда, но все равно прошли дальше, не останавливаясь ни на секунду. Дикая же волчица подошла к нам поближе и остановилась, принюхиваясь к нам. Я внутренне сжался, ожидая худшего развития событий. Думаю, мои спутники пребывали в том же настроении.
После нескольких секунд вдумчивого обнюхивания Кон-Сай неожиданно отступила, поджала хвост, отвернулась и убежала следом за своими соратницами, не оборачиваясь в нашу сторону. Я выдохнул:
– Блин, я думал, сейчас она нас загребет, или что еще похуже…Но что это с ней было? Почему она ушла так, как будто испугалась чего-то?
Рамзи сразу пошел вправо:
– Мне это очень сильно не нравится. Боюсь, она может рассказать о нас кому следует, а это нам абсолютно не нужно. За лошадьми!

Хонеган удивился нашей поспешности:
– Вы убегаете так, будто за вами Проклятые гонятся!
Рамзи отшутился:
– Возможно, так и есть.
Вомбат открыл загон:
– Они готовы, я даже их оседлал.
Рамзи кинул Хонегану монету:
– Спасибо, Хогги, я этого не забуду.
Мы вскочили в седла. Я заметил, что Вейлин предпочла гнедую лошадь, а Ласса сразу же села на лошадь в яблоках. Похоже, что кобылы были смирными и спокойно отнеслись к лишнему грузу на себе. Хонеган открыл ворота в задней части загона, и мы выехали на улицу, которая проходила позади его магазинчика. Лучник придержал серого жеребца:
– Дойди до Астора и попрощайся от моего имени. К сожалению, сами мы уже не успеем этого сделать.
Вомбат молча поднял лапу, показывая, что услышал. Рамзи повернул налево:
– Северные ворота в ту сторону, поехали!
Мы поехали быстрым шагом, не пуская лошадей в галоп. Зогмо’с недовольно фырчал подо мной и прядал ушками, как будто прислушиваясь к чему-то.
И снова более богатые кварталы начали сменяться трущобами. Брусчатка снова начала превращаться в жидкую грязь, и Рамзи, который ехал первым, перевел своего коня на шаг, чтобы тот не поскользнулся и не сломал себе ноги. Мы благоразумно последовали его примеру.

Мысли Джесси путались. Ей еще никогда в жизни не было так страшно. Кон-Сай давно привыкла, что бояться должны только ее. Но тут… Боялась она.
Волчица догнала своих подруг впереди. Они заметили ее отсутствие. Кон-Сай с распущенными волосами по имени Констанция удивленно подняла бровь:
– Джесси, что с тобой? Ты идешь с поджатым хвостом.
В диком виде Кон-Сай не могли говорить, поэтому Джесси обернулась в прямоходящую волчицу. У нее были русые волосы, перетянутые зеленой лентой и спадающие волнами вплоть до пояса, и такие же красные глаза, как у ее подруг:
– Среди них есть Кон-Сай.
Вторая волчица с собранными волосами, которую звали Янка, рассмеялась:
– Ты в своем уме? Та волчица никак не могла быть одной из нас. Неужели голубые глаза делают ее Кон-Сай? Или отсутствие пятен на шерсти?
Джесси покачала головой:
– Нет, та волчица не была одной из нас. Но волк – был. В нем скрыт Кон-Сай, причем не самый слабый. Тот волк почему-то внушил мне настолько сильный страх, что я впервые за много лет почувствовала себя маленьким зверьком, который хочет забиться в дальний угол.
Теперь рассмеялась Констанция:
– Джес, очнись! Самцов Кон-Сай не бывает и никогда не было!
В глазах волчицы с русой гривой появились слезы:
– Почему вы мне не верите? Это волк действительно один из нас! Он тоже Кон-Сай!
Констанция и Янка подхватили ее под плечи:
– Эх, подруга, ты, видимо, очень сильно устала и чего-то напутала. Пойдем, ты отдохнешь, и все будет нормально. Мы как раз патрулирование закончили.
Джесси потерла голову. Может, она действительно ошиблась? Ну все же знают, что самцов в клане Кон-Сай никогда не было и не будет! Убедив себя в этом, самочка позволила подругами вести себя.

Мы подъезжали к северным воротам мимо бедных и грязных кварталов, которые были абсолютно идентичны тем, что были на другом конце города. Снова грязь, снова вонь экскрементов, смешанная с запахами грязного белья, чего-то гниющего и разлагающегося. Большую часть пути среди низеньких домов мне пришлось ехать, дыша пастью, потому что нос такое «амбре» воспринимать отказывался. Сейчас я мечтал о самом простом противогазе, лишь бы только иметь возможность дышать хоть чем-нибудь, напоминающим нормальный воздух.
Стражники на воротах следили больше за теми, кто въезжает, чем за теми, кто стремится покинуть город, поэтому мы вчетвером удостоились только пары взглядов вскользь, благополучно покинув город вместе с несколькими обозами караванщиков.
Тяжелые запахи остались позади и сюда доносились только редкие «образчики» аромата бедных кварталов. Я наконец-то вдохнул глубже, не боясь, что меня вывернет наизнанку. Рамзи положил лапу на шею своего серого жеребца:
– Что же, наш долгий путь начался. Будем надеяться, что мы будем быстрее Ордена, и они нас не догонят. Поехали на север.
Мы последовали за ним, пересекая опущенный мост и выезжая на тракт, обгоняя медленно едущих караванщиков и пеших путников. Впереди нас ждал долгий путь до границы и до столицы Меровии.

Джесси, Констанцию и Янку внутри штаб-квартиры Кон-Сай в Кенсане встречала сержант Лайра:
– Докладывайте.
Вообще, должность сержанта внутри клана Кон-Сай была чисто номинальной и не означала какой-либо реальной власти. Все волчицы были равны между собой и подчинялись только Верховному Иерарху Бойдулу и никому более. Даже король Граальстана не мог заставить их склонить головы перед собой. Единственное, что отличало сержанта – именно она докладывала Бойдулу о чем-либо мало-мальски подозрительном. В Кенсане сержантом была Кон-Сай по имени Лайра, и под ее «началом» было около десяти волчиц, которых было достаточно для охвата всего Кенсана.
Янка тряхнула гривой:
– Патруль по центральной части города завершен, подозрительных зверей не обнаружено.
Лайра махнула лапой:
– Свободны.
Янка и Констанция пошли назад, в сторону жилого крыла здания. Джесси же осталась на месте, оглядывая кабинет Лайры. Ей всегда нравилось здесь – все эти дубовые панели, красные портьеры, паркетный пол с орнаментом и тяжелый дубовый стол казались ей очень изысканными и красивыми, несмотря на внешнюю массивность.
Лайра подняла красные, как у всех Кон-Сай, глаза:
– Сестра Джесси, ты что-то хотела?
Все Кон-Сай называли друг друга сестрами, тем самым показывая единство волчиц внутри системы.
– Да, сестра Лайра, мне есть что сказать.
Сержант отложила бумаги:
– Слушаю тебя.
Джесси глубже вздохнула, ожидая всего, что угодно:
– В городе я видела самца Кон-Сай.
Перо выпало из лап Лайры:
– Что???
В глазах Кон-Сай светилась решимость:
– Сестра Лайра, надеюсь, ты окажешься благоразумнее моих подруг и поверишь мне.
Оцепенение сержанта сменилось спокойствием:
– Ты же прекрасно знаешь, что самцов среди нас нет, и никогда не было. Так заложил еще сам отец Ягмур. Самцы никогда не были способны вместить всю нашу силу и управляться с ней.
Джесси оперлась двумя лапами на стол:
– Я думала, хоть ты окажешься благоразумной, сестра. Скажи, Кон-Сай будут когда-нибудь врать?
Сержант покачала головой:
– Нет.
Джесси распрямилась:
– И ты мне все еще не веришь?
Лайра вздохнула и встала из-за стола:
– Джесс, ну пойми, есть вещи, в которые поверить невозможно. Скажи мне, что луна белого цвета – я тебе не поверю, потому что она золотая, но не белая. Скажи мне, что солнце садится на севере – и я тебе не поверю, потому что я всегда видела, что оно исчезает на западе. Это заведено в течение многих столетий. Среди Кон-Сай никогда не было самца. Слышишь? Никогда.
Волчица зарычала:
– Лай, не выводи меня из себя. Я говорю тебе, что он Кон-Сай. Я чувствовала это с определенностью!
Сержант подошла к странному артефакту в виде большого стеклянного четырехлистника:
– Что же, я доложу Иерарху Бойдулу об этом. Но если и он посчитает это глупостью… Ко мне не будет никаких претензий, хорошо?
Наступила пауза. Клевер засветился красным, показывая, что сеанс связи начался. Над артефактом появилась дрожащая фигура сидящего в кресле лиса в черном одеянии с символикой Ордена. Это и был Бойдул:
– Сержант? Твое имя?
Кон-Сай склонила голову:
– Лайра из Кенсана, ваше Святейшество.
В глазах Бойдула сверкнул стальной огонек:
– Понимаю, произошло что-то странное?
– Одна из наших волчиц утверждает, что видела в городе самца Кон-Сай.
Лис встал настолько резко, что Лайра отпрянула:
– Что??? И она его не задержала? Почему она решила, что он – один из вас? У него были красные глаза? У него были пятна на шерсти? Он был с кинжалами?
Сержант отошла в сторону:
– Думаю, ваше Святейшество, она сама вам все расскажет, потому что я лично не была свидетелем произошедшего.
Волчица обернулась и посмотрела на Джесси:
– Сестра, подойди поближе.
Кон-Сай встала так, чтобы Бойдул мог видеть ее. Глаза Иерарха смотрели на Джесси:
– Как твое имя?
– Джесси.
– Ты его видела?
– Да, отец Бойдул.
– Почему ты решила, что он из ваших? Разве ты не знаешь, что самцов среди вас никогда не было со времен основания Кон-Сай?
– Я знаю это, но я была уверена, что он именно такой.
Кулаки лиса сжались:
– Как он выглядел?
Джесси потерла ушки:
– Он был высокого роста, глаза цвета типа серо-голубого, одет в плащ ученика мага, за спиной два мешка: один холщовый, а другой из какой-то темной твердой кожи и очень длинный.
Взгляд Бойдула пылал яростью:
– Идиотка, почему ты его не задержала???
Джесси потупила взор:
– Я… испугалась его.
– Какая же из тебя Кон-Сай, если ты пугаешься кого-то, кроме меня? Кто еще был с ним?
– Еще одна волчица с серой шерстью в бордовом платье, гиена в красном плаще мага и хорек-охотник.
Лис подался вперед:
– Серая? Ты сказала, серая волчица? Разве не черная?
– Нет, отец Бойдул, она была именно такой. Серый от черного я могу отличить.
Глаза Бойдула смотрели куда-то наверх. После паузы он снова опустил взор:
– Значит так. Я не знаю, почему у волчицы, которая едет с ним, серая шерсть, когда должна быть черная, но это, скорее всего, личина. Джесси, берешь с собой любую Кон-Сай и едешь за ними. Мне плевать, сколько вы будете за ними ехать, но вы обязаны привести их в Ландар. Волка и волчицу. В крайнем случае, одного только волка. Хорька и гиену можете убить – они мне не нужны. И учти, что если ты не справишься с этим заданием – тебя ждет медленная и жуткая смерть, хуже которой не придумаешь. И да, обязательно возьмите с ними в столицу их вещи и проследите, чтобы они не выкинули ничего из своих мешков. Задание ясно?
Джесси кивнула:
– Да.
– Выполнять.
Фигура Бойдула задрожала и исчезла. Лайра села обратно за стол:
– Что же, если Иерарха это заинтересовало, стало быть, ты не врала. Надо бы выяснить, где сейчас эти звери.
Кон-Сай почесала голову:
– Кажется, они пошли в сторону северных ворот.
Сержант положила задние лапы на стол:
– Хм, доходили до меня слухи, что из Ландара сбежали волк и волчица, которые были очень интересны Ордену. Не они ли это были, раз его Святейшество так переполошился? Кого возьмешь с собой, Джесси?
Согласно давнему внутреннему правилу, Кон-Сай старались ходить как минимум по двое. Это не значило, что по отдельности Кон-Сай слабы – нет, одна волчица могла без труда справиться с несколькими противниками, почти не утруждаясь. Но две волчицы гарантировали, что задание будет выполнено.
– Пожалуй, Янку.
– Тогда лучше бы сначала узнать у стражников на северных воротах, проходили ли эти четверо через них. Если проходили, тогда возьмите лошадей и поезжайте за ними. Надеюсь, что стража на воротах помнит направление, в котором поехали наши цели, иначе вам придется искать очень долго.
Джесси повернулась к выходу из кабинета:
– Тогда нужно начинать сейчас, сестра. Единство и вера – наша сила.
Волчица протянула лапу сержанту с выставленными пальцами, произнеся древний лозунг Кон-Сай. Лайра переплела пальцы с Джесси:
– Единство и вера – наша сила. Иди же и выясни все.
Кон-Сай вышла из кабинета и пошла в сторону жилого крыла, ища Янку.

Сказать, что Бойдул был в ярости – не сказать ничего. Мало того, что волк и волчица сбежали из города, прихватив с собой Монолит Силы, так еще и они были едва не в лапах Кон-Сай, которая в последний момент испугалась неизвестно чего и все испортила. Если не вернуть Монолит обратно, то многие ритуалы в Цитадели могут встать без притока необходимой силы из артефакта. А это будет чревато экстренной подпиткой из альтернативных источников, чего может не хватить надолго.
Бойдул поднял взгляд наверх. В его кабинете под входом висели портреты всех Иерархов с момента основания Ордена. Самыми первыми висели Ягмур и Ривелино. Их внешний вид разительно отличался – добродушный с виду волк и лис со стальным взглядом, который, казалось, видел все и вселял в душу необъяснимый страх. Многие говорили Бойдулу, что он очень похож на Ривелино, и Иерарх принимал это как лестную оценку, ибо для него авторитет отца Ривелино был несравнимо выше Ягмура, хотя тот и основал Орден.
Иерарху оставалось только надеяться, что на этот раз Кон-Сай исполнит свой долг и сможет привести обратно эту волчью парочку, а вместе с ними и Монолит Силы.

Спустя какое-то время после того, как мы уехали из города, я понял, что пройдет еще немного времени и я взвою. Я никогда раньше не ездил столько в седле, как сейчас, и моя задница начинала сильно затекать от неподвижности. Не желая показывать себя хлюпиком, я стиснул зубы и молча ехал дальше.
Лошади были переведены на шаг, чтобы не загонять их раньше времени. Как и говорил мне Рамзи, конь был умным зверем и держался дороги, поэтому мне не было необходимости следить за тем, куда едет Зогмо’с.
Уехали мы днем, так что за сегодня явно не могли проехать те сорок миль, о которых ранее говорил Рамзи. Я не мог утверждать этого точно, но мне очень хотелось верить, что мы преодолели хотя бы двадцать.
В конце концов, мне стало настолько нестерпимо сидеть, что я взвыл:
– Когда же, мать вашу, у нас будет привал???
На меня смотрели три пары удивленных глаз. Особенно хитро посмотрел Рамзи:
– Что, устал уже? Ты же не идешь, кажись?
Я выругался сквозь зубы:
– А теперь скажи это моей пятой точке, которая уже не может сидеть на этом пыточном кресле.
Хорек вздохнул:
– Арханис, дай мне силы это принять. Привыкай Мирпуд, или езжай один. Ты нас будешь только задерживать, если будешь постоянно просить о привале.
Я со стоном спрыгнул с коня и взял его под уздцы:
– Ну хоть пройдусь, а то совсем тяжко.
Я в редкий раз за свою жизнь так радовался возможности пройтись пешком. Давно мне не было так хорошо. Постепенно ягодицы начали отходить, и мне было не так больно. Впрочем, я решил пока не забираться обратно в седло, предпочтя дальше вести коня.

Пейзаж вокруг сменился по сравнению с тем, какой был в окрестностях Ландара или Кенсана. Если там приходилось идти в окружении леса, то здесь леса становились все реже, пока не исчезли совсем, уступив место холмистым равнинам, которые были покрыты вплоть до горизонта зеленой травой. Над землей медленно и величаво плыли кремовые облака, и тени от них тоже причудливо следовали за облаками.
Однажды мы останавливались ненадолго, чтобы перекусить сухим пайком. По расчетам Рамзи, его должно было хватить на все путешествие до границы, даже если бы мы не смогли пополнять запасы в деревнях по пути следования.
Иногда мы обгоняли медленно едущие караваны торговцев, которые приветствовали нас взмахом лапы, желая доброго пути под защитой Арханиса. На мгновение мне показалось, что одним из караванов правил Джейкоб, но, приглядевшись, я понял, что это был не он.
Вскоре я уже полностью избавился от неприятных ощущений и смог вернуться в седло, чтобы продолжить путь верхом. Но долго проехать не получилось – небо становилось все темнее, пока нас не застала ночь.
Рамзи слез с коня:
– Итак, до деревни мы не дошли, погода хорошая, а значит, будем ночевать в поле. Все выступают за горячую еду?
Естественно, возражений не было, и Рамзи медленно повел своего коня с дороги в сторону одного холма, который находился близко от тракта. Рядом с ним оказалось очень уютное место в виде срытой части холма так, что образовывался прочный земляной козырек. Я высказал было опасение, что навес может обвалиться, но лучник уверил меня, что такого не произойдет, иначе под козырьком не было бы такого количества следов от кострищ путников, бывших здесь до нас. Мне оставалось только признать его правоту.
Воин разжег небольшой костер – достаточно маленький, чтобы не привлекать к себе большого внимания, но достаточно большой, чтобы греть нас и согревать воду для ужина.

Стражник Кельсин с испугом взирал на Кон-Сай:
– Госпожа Джесси, что вам понадобилось от нас?
От прежней напуганной волчицы не осталось и следа. Теперь она снова была Кон-Сай. Та, которую боялись все вокруг и к кому обращались не иначе как «госпожа Джесси». Она была в своей стихии. Ее красные глаза сверлили сенбернара в доспехах:
– Ты помнишь всех, кто проходил через ворота сегодня?
Кельсин откровенно струхнул под красным взором волчицы:
– Госпожа, всех не упомню.
Джесси вытащила кинжал, и его острие блеснуло перед мордой стражника:
– Проезжали сегодня днем четверо путников – волк, волчица, гиена и хорек?
Сенбернар сглотнул, глядя на кончик кинжала волчицы:
– Да, были такие. Уехали на лошадях.
– Как они выглядели?
Кельсин закрыл глаза и задумался:
– Гиена была в красном плаще, это я помню. Хорька не помню по одежде, на волке был какой-то плащ, а на волчице платье темного цвета. Больше ничего не помню, госпожа Джесси.
Кон-Сай сунула кинжал обратно в ножны на бедре:
– Куда они уехали, презренный?
Пес попятился:
– На север ведет одна дорога, которая соединяется с главным трактом примерно в пятидесяти милях отсюда. Если они не идиоты, то поехали по ней.
Джесси притворно добродушно потрепала Кельсина по щеке:
– Молодец, хорошо несешь службу.
Сенбернар начал было улыбаться, но Кон-Сай внезапно сильно врезала кулаком ему в живот. Кельсин не ожидал такого и рухнул на землю, хватая пастью воздух. Джесси поцокала языком:
– Зря я тебя похвалила. Невнимателен ты. Исправишь. А то враг тебя щадить не будет, в отличие от меня.
Стражник с трудом поднялся:
– Спасибо за науку, госпожа Джесси.
Но волчица его уже не слышала, идя в сторону штаб-квартиры за лошадьми. На Кенсан потихоньку опускался вечер.